Ночь

Прохладно. Зябко. Лето. Или уже осень? Ночные фонари оставляют едва заметные блики на грязном асфальте. У обочины припаркованы покрытые двойным слоем пыли машины. Слышно, как во дворе неподалёку гадским лаем что-то делят взбесившиеся от голода дворняги.

Идешь, понурив голову, и рассматриваешь ямы, зияющие на убогих дорогах.

- Я тебе говорю, братух, ща бухнем и поедем к Машке.

- Базаришь.

Вроде бы глубокая ночь. Еще немного и начнет замываться утро нового дня. А эти двое здесь, в сквере, едва держатся на ногах, но еще не до конца набрались. Почему им не спится. Почему они здесь, в таком виде? Да какая, в сущности, разница. Лучше поскорее убраться отсюда. Наверняка у них возникнут те же вопросы к тебе, и, учитывая их состояние, дело едва ли закончится разговорами о логичности метафизики Аристотеля.

А вот и коралловый остров посреди каменных джунглей. Два института через дорогу, вдалеке виднеется молочная ротонда. Поликлиника. Обветшавший домик Лизы Калитиной. Вряд ли старик Тургенев мог себе представить, что через два века все так переменится. Лаврецкий никогда бы не остановил у этой калитки свою пролетку. Да и лавочки, на которой романтики эпохи заката помещичьей семьи выискивали глазами частичку прекрасного, здесь давно уже нет…

Зеленые фонарики. Такси. Чуть приоткрытое окно. По салону разносится какая-то уж очень дерьмовая музыка. «Натали…».

- Куда?

- Вперед.

- Смотри, счетчик уже включен.

- Валяй.

Плеер. Наушники. Боб Дилан стучится в двери рая, держа в руках неизменную гитару. Пытаюсь пройти с ним, хотя и не верю в рай. Тем не менее, не теряю надежду, что меня туда все же впустят. Может быть, музыка Дилана заменит мне божественный лавр Вергилия, водившего Данте по трущёбам ада? I want to believe, как сказал бы агент Малдер.

Снова проехали коралловый остров. Слева Санта-Бин, это жалкое подобие Starbuks, еще левее торчит непонятный мутант: то ли дом, то ли офисное здание. Недавно суд постановил снести его к чертям, но застройщику глубоко плевать как на суд, так и на городские власти. У меня есть деньги, строю, что и где хочу – отвалите. Капитализм устанавливает свои правила, хотите вы этого или нет.

Дилан поет. Blowing In The Wind. Культовая песня. Гимн. «Сколько дорог тебе нужно пройти, чтоб человеком стать? Да и сколько голубка морей пролетит, чтобы на суше поспать»? Пытаюсь представить себе голубку, но не могу сосредоточиться. Осознаю, что все потуги тщетные и продолжаю дальше смотреть в окно. Кажется, здесь когда-то был завод. «Орлэкс». Точно, он. Но я его не нахожу. Вместо флагмана отечественного приборостроения, у меня перед глазами вырастает огромный утёс, а через проем в окне пробирается запах мертвой рыбы. Боже, что за мерзость.

«И сколько же может любой человек не видеть вещей простых?» - спрашивает у меня Боб Дилан. А я не знаю, что ответить, и лишь беспомощно переключаю трек. Это все, что я могу сделать, когда меня подпирает к стенке этот чертовски злой хиппи. Но мне от этого не легче. Новая мелодия действует угнетающе. Какой-то атмосферный, электронный микс типа «И птицы победно упали в траву». Все шумит. Я смотрю прямо перед собой, через стекло белой Шкоды, и свет фонарей, смешавшись с пеленой ночи, дает какой-то сюрреалистический эффект. Как будто ты сидишь в черной комнате, и на тебя надвигается целый Космос. Кометы, словно трассеры, бьют по глазам, ты в тоннеле, конца которому нет, а на языке вертится всего одна фраза: о этот дивный новый мир…