сотни чёрных ромашек

сотни сорванных лепестков погибающих чёрных ромашек
[мой безумный мир застывает под грохот трамвая]
кто-то с искалеченным взглядом
чернила в цветах размажет.
и пустит по ветру, от тёплых рук отрывая.

я скомкаю лист.
я скомкаю взор -
чего уж проще.
и вынырну снова на берег ноги ломать по гравию.

ты выйдешь пустынным утром на тихую площадь
и
поймешь:
какой-то жестокий волшебник украл июнь.

чувствуешь?
губы заходятся в рваном крике.
секунда - и я вроде бы даже и не был нигде.
я умею теряться, как мой чёрный Cricket.
мне бы только - прошу - не понять,
что это уже предел.

на равенстве губ основаны письма о главном.
без этого каждый
ложью подменит сон и опоит.
и под пульсацию нот
мелодий времен Иоганна
всё вдруг порушит мелочь.
как птица, влетевшая в Боинг.

скатерть усыпана черными пятнами. кофе. так знакомо..
скованный ракурс из памяти вырежет
останки пейзажевы.

как бы исчезнуть, если
в балконах закован?
как бы исчезнуть,
если закован заживо?!

мой безумный мир
засыпает под хохот трамвая.
кто-то скрутит в одно
параллельные
дней
наших.
один вектор.
единственный путь.
одна прямая.

лишь бы не расплескаться по ветру
как сотни
чёрных ромашек.