Море, шторм, дороги... и случайности...

                Каждый день полон случайностей.
                Они не изменяют основного направления нашей жизни.
                Но стоит произойти такой случайности,
                которая трогает основное человека, –
                будь то инстинкт или сознательное начало, –
                как начинают происходить важные изменения жизни
                или остается глубокий след,
                который непременно даст о себе знать впоследствии.

                (Александр Грин, «Дорога в никуда»)


            Штормит. Море сердито ворчит: тяжко и хрипло, как навьюченное сверх меры животное. Громко ухая, волны обрушиваются на побережье, пенясь и выплёвывая в серый песок осколки ракушек и рваные космы водорослей.
            Чайки распахивают облака и надломленными перекрестьями застывают в небе, высматривая скалы и холмы для укрытия в ареале пустынного пляжа. Нет их! И птицы резко пикируют вниз, но у самых голов дерзких пловцов с криком снова взмывают вверх.
            Охотников за адреналином в одолении крутых волн – единицы, равно, как и детей, самозабвенно возводящих  причудливые за'мки из мокрого песка и отшлифованных прибоем камешков.
            Зябко! Зябко наблюдать за ними, зябко ногам в сыром песке, зябко от подсознательного ощущения войны: совсем рядом, справа от Анапы, пролив в Азовское море, омывающее пылающий Донбасс.
            Память услужливо рисует мне Донецк, Белосарайскую косу и Мариуполь, где я была прошлым, ещё мирным, летом, и откуда поехала в не чующую грядущих потрясений Одессу. Неужто я видела её в последний раз?!  Неужто одурманенная и расколотая чужебесием Украина выбрала дорогу в никуда?
            Думать об этом страшно, и, стряхнув воспоминания, я подставляюсь ветру. Прогнав безответные вопросы и охладившись, меланхолично созерцаю ребятишек и их островерхие творения.
            Шум моря и крики чаек отдаляются, мысли, случайные и мелкие сыплются как песок, слагая кручи из страхов, разочарований, домыслов, иллюзий и породивших их обстоятельств. И вьётся меж ними, исчезая в мареве, вымощенная случайными встречами и разлуками «дорога в никуда»…
            
            
            «Дорога в никуда»? Случайности?
            А случайно ли, что перед поездкой сюда, в Анапу, я начала перечитывать роман Александра Грина «Дорога в никуда», написанный им в предчувствии скорой кончины? И вчера в полночь я закончила его читать, удивляясь глубине каждого слова и обжигаясь об горячие закраины надвигающейся Тьмы. Горькое сожаление об умирающей романтике и скорбь, как если бы я сидела у постели родного  человека, обречённого неизлечимой болезнью на смерть в расцвете таланта, наполнили мои мысли. И те, сами собой, свернули в Украину – в ту, какой она прошла через мою жизнь: Одесса, Котовск, Хаджибеевские лиманы, Крыжополь, Киев, село Билогорилка на Полтавщине, Харьков, Луганск, Краснодон, Донецк, Мариуполь и снова Одесса…
            Это моя потерянная Украина – такая родная и вдруг очужевшая, озаботившая, а то и перессорившая весь русский мир.  Открыженная в сатанинском списке жертв Мамоны Украина – как скоро поймёшь ты, что не в ослепляющей ненависти, не на распиленном Древе Рода,  не на оплёванной почве  рождается свобода?
            Свобода – это значит «свой буду». Кому ты «своя»? Голубой Европе, породившей фашизм и марксизм и желающей поиметь тебя любым способом? Островным колонизаторам, уничтожившим целые народы и цивилизации и назвавшим «освобождением» тривиальное уклонение от налогов? Крестоносцам, осквернившим святой град Киев – исток Великой Руси и русского православия? Врагам, которых ты била в хвост и гриву в дни Славы своей и которые ныне обрекли чад твоих быть пушечным мясом и убийцами в гражданской войне? Циничным «соотечественникам», обобравшим и предавшим страну, продавшим оптом чужому дяде всё, что по праву принадлежит народу? Или одурманенным насельникам твоих весей, отданным на заклание?
            Чужой злобной волей, чуждыми ценностями, ложью и посулами разделены мы на восток и запад, на правых и левых, на своих и чужих. Случайно ли всё сладилось так быстро у врагов и стяжателей народного добра, не имеющих ни родины, ни чести, ни совести? Как долго гнездилась и пестовалась в душах украинцев ненависть к России, приведшая к кровавым распрям в своём Доме, к уничтожению всего русского: языка, духа, славы, истории, культуры и даже веры?
            Вопросы, вопросы, вопросы…
            Но поздно искать на них ответы, потому как разведены наши пути реками лжи и крови – и вряд ли мы станем прежними. Слишком далеко всё зашло, слишком глубок порождающий ярость болевой шок. Теперь придётся смиряться с потерями, лечить раненые сердца, очищать души и разум, «отмываться» от несправедливых обвинений, оговоров и оскорблений…
            Да надо просто выживать!
            Для чего и сбежала я от компьютера и телевизора к морю. А только недолго довелось мне прятаться в неведении от войны – дней пять всего – до нечаянных встреч и бесед с горьким украинским послевкусием.
            И  выпали мне эти «случайности» вчера…
            
            
            Вчера утром, отправляясь на пляж,  я замешкалась и на свой автобус не успела. На остановке в полном одиночестве сидела пожилая женщина, и я со вздохом подсела к ней. Она повернулась ко мне и приветливо улыбнулась:
            – Вот и я не успела на автобус. Теперь ждать двадцать минут…
            – Да я особо не тороплюсь, – откликнулась я, – куда мне спешить на курорте? Пляж никуда не денется.
            – А вы откуда приехали?
            Я ответила и пригляделась к словоохотливой соседке по лавочке: утончённое худощавое лицо, открытая улыбка, светлые глаза, негромкая неторопливая речь, деликатность – всё располагало к откровенности и мы разговорились.  После нескольких расхожих фраз о погоде, о море, об отдыхающих, о курортной суете поинтересовались друг у друга, много ли в наших весях беженцев – и, естественно, перешли к обсуждению беспредела на Украине.  И «в тему», безо всякой симпатии, я помянула «мадам с косой»…
            – Юлька, – вздохнула моя нечаянная собеседница, – она такая, она с детства знала, чего хочет, и получала это. Ни с кем и ни с чем не считалась.
            – Вы с ней знакомы?!
            – Знакома? – виновато улыбнулась женщина. – Она моя племянница! Её отец мой родной брат.
            Вот это поворот! А может, «тётя» фантазирует? Но зачем, скажите на милость? Что ей от таких игр? Нет, не врёт. Или всё-таки…
            – Не верите? – прочла мои мысли незнакомка. – Чего ради мне небылицы плести? Юлька не из тех, кем гордятся родичи.
            Мне стало неловко, и я попробовала оправдаться:
            – Так во всех её биографиях говорится, что отец у неё чуть ли не до сотого колена латыш, а мать украинка. Значит, вы латышка?
            – Украинка я. Из Винницы. А мать у неё только по месту жительства украинка. Еврейка она. Ещё та… дамочка. Гуляла напропалую! Расстались они с братом, когда Юлька совсем малышкой была. Вот и пошла девчонка по стопам мамаши. Дочку от американского посла прижила… ой, это же ваш автобус!
            
            
            Автобус ждать меня не собирался – так и уехала я с кучей неозвученных вопросов и сумятицей в голове и, сожалея, что даже имени родственницы скандальной знаменитости не узнала. Надо было задержаться!
            Хотя всё равно не удалось бы взять «интервью» у случайной собеседницы – её автобус подошёл одновременно с моим. Да и зачем мне эти подробности про частную жизнь русофобки, призывающей расстреливать нас ядерным оружием? Я приехала сюда отдыхать от военных сводок и эпидемии агрессии в инете, и впереди у меня пляжный день!
            
            
            Пляжный день прошёл в неосознанном листании памяти. Под всплески штормовых волн, без какого-либо порядка на ум шли обрывки воспоминаний о путешествиях на морские побережья разных городов и фрагменты написанных под впечатлением этих поездок стихов и прозы. Но вот внимание моё привлекли «заметки на полях» книги памяти о странных совпадениях имён в пространстве и времени – и мысли мои упорядочились, а на стыках их возникли конкретные вопросы.
            Случайно ли то, что в связи с Крымом на разных витках истории всплывают Аксёновы? Отнюдь. И повесть «Остров Крым» Василия Аксенова и подвижничество Сергея Аксёнова – министра и лидера «Русского единства» в Крыму объединяют гражданские войны и смуты в периоды ломки государственности.
            А Нарышкины? Нынешний «думец» Сергей Нарышкин, озабоченный поддержкой Крыма и напомнивший о Манифесте Екатерины II о присоединении Крымского полуострова к России от 8 апреля 1783 года, и Лев Нарышкин, родившийся через два года после провозглашения прав жителей Крыма наравне с правами подданных Российской Империи – эти «герои» как-то связаны? Первый –  «думец», второй – военный, участник Бородинской битвы, двоюродный брат графа Михаила Семёновича Воронцова. Того самого, который управлял Новороссией и жил в Одессе…
            Вот оно! Новороссия и Одесса прошлых веков и наших дней! И Донбасс!  Та самая земля, где текла река Калка, в битве на которой из-за распрей князей погибло столько русских. И на долгие десятилетия воцарилось иноземное иго, и усобицы, и тяжбы, и слёзы – до великой битвы с ордой на Куликовом поле, объединившей с благословения Сергия Радонежского расколотую бранями Русь.
            И во славу той победы появились Куликовы поля в Одессе и в Севастополе. Случайно ли это совпадение? Да и то, что столь разная судьба у них? В Севастополе это поле уже застроено жильём, а в Одессе… всем известно, какая трагедия там была. И думаю, что слава одесского Куликова поля как тюремного кладбища знаковая, и не зря его частенько называли братской могилой, ой не зря! Может быть, именно поэтому не объединила на этот раз пролитая на Куликовом поле кровь русский мир?
            Только Ты, Божечко, знаешь волю Свою. А нам бы понять Твой замысел и уроки Твои. И найти Пути неисповедимые, и Тобою предназначенную Дорогу…
            
            
            Дорогу с пляжа окаймляли поля подсолнечника. Молодые стебли его подпирали заглядевшиеся на светило златокудрые головы, и мои раздумья свернули в детство – в заросли подсолнухов близь отчего дома в Новошахтинске. Это доставшаяся России часть Донбасса находится в нескольких километрах от войны, где растут такие же подсолнухи, только поникли растерянно их жёлтые шляпки от частых вспышек рвущихся снарядов, имитирующих солнце. Они бы сбежали от выстрелов за границу к сородичам, да слишком крепко вросли в Донецкую степь их корни.
            Зато бегут к соседям дети Донбасса – лупоглазые и пушистые, как подсолнушки, и такие же испуганные. Бегут от пуль и смертоносных осколков, убивших уже полсотни юных жителей Украины и сотни их мам, дедушек и бабушек. Это какую же совесть надо иметь новым властям, чтобы расстреливать мирных граждан?
            «Сталинграда на них нет! – возмущённо заявил мне полчаса назад хозяин занятного заведения, оформленного в виде казачьего дворика и предлагающего кубанский борщ и сувениры из керамики. – Гнать русских со своей земли под гиканье и улюлюканье взбесившейся хунты и наёмников? Да они самоубийцы!».
             Этот невысокий и большеглазый казак, загоревший до черноты и основательно высушенный морскими ветрами, заметив мой интерес к гончарному искусству, заговорил со мной и, узнав, что я из Волгограда, моментально пожелал высказаться. Оставив без присмотра свой прилавок, он довёл меня до остановки автобуса и за несколько минут не только ознакомил со взглядами кубанского казачества на украинский переворот, но и пообещал гнать фашистов в голубую Европу верхом на олигархах и их прихвостнях. «Не долго им осталось воровать и пировать, – заявил казак на прощанье. – И Донбасс им не сломить!»
            
            
            «Донбасс им не сломить», – повторила я, как заклинание, слова  незнакомца, сидя у входа в своё жилище в гостевом домике, оборудованным под таковой из строительного вагончика.
            – А ты всё по Донбассу страдаешь? – подслушал меня вышедший в это момент хозяин «фазенды» и студенческий друг в одном лице. – Хватит войной напрягаться, отдохни. Расскажи что-нибудь новенькое, а то я тут совсем одичал со своим домостроем. Требую полный отчёт о выполнении главных задач отпускника.
            – Новенькое? Отчёт? Ну, держись, гражданин домостроитель, сейчас я тебя развлеку!
            Следуя женской логике, отчёт я начала с конца: с рассказа о казаке и его пламенной речи. Далее изложила сумбур размышлений о неслучайных «случайностях» и на закуску поведала о разговоре с тётей широко известной «дамы с косой».
            – Странные всё-таки совпадения «случайностей» иногда происходят, – довольная вниманием слушателя подытожила я отчёт новым размышлением. – Ведь прошлым летом, как раз до отъезда на Азовское море я послушала передачу, где говорили, что наша «героиня» подозревается в роли заказчицы убийства Евгения Щербаня – советника премьера. Его убили в ноябре 96-го года в аэропорту Донецка.
            – И что с того?
            – А то! Это же была прелюдия нынешних событий. И там, в Белосарайке, я каждый день любовалась на дачу Щербаня. Она как раз напротив нашей была, совсем новенькая, хотя много лет простояла долгостроем, пока не разобрались с наследниками. Потом, дома уже я поискала информацию в Интернете и вот что узнала.
            – Что именно? Жареные факты?
            – Не иронизируй, пожалуйста! Это очень тёмное и многослойное дело, в нём вся сановная украинская тусовка упоминается!
            – Ну, ну…
            – Никаких «ну-ну»!  Слишком многим было на руку исчезновение Щербаня. Во-первых, кандидату в президенты, который таки победил в те годы, поскольку некому стало проталкивать его конкурента – Лазаренко. Во-вторых, это было выгодно «неким силам», желающим столкнуть между собой Донбасс и Днепропетровщину. И не секрет, что далеко не всем хотелось, чтобы «донецкий клан» узурпировал власть на Украине и захватил «кормушку». А сей убиенный бизнесмен был не только вызывающе успешен, но причастен  ко многим делам и делишкам, связанным с политикой и энергетикой, начиная с «Донбасстрансгаза». Фигурирует в деле и некая партийная касса, ещё перестроечная. Интересно, что в тот же день в московском метро был застрелен американец Пол Тейтум – владелец гостиницы «Рэдиссон-Славянская». А ведь именно там Щербань за несколько часов до смерти пребывал на серебряной свадьбе Иосифа Кобзона. Убийство американца, впрочем, как и украинца, так и не раскрыли, хотя пытались взвалить всё на Павла Лазаренко, якобы, Щербань мешал продвижению «Единых Энергетических Систем Украины» – вот тут-то и наша «Юлька» нарисовалась!
            – Туманно. Однако «наша Юлька» не только там нарисовалась. Сейчас моя очередь тебя удивлять… – загадочно протянул мой собеседник. – Ты ведь знаешь, что в «лихих 90-ых» я жил в Днепропетровске? – Я киваю и слышу невозможную «случайность». – Так вот. Эта импозантная и скандальная дама была моей соседкой. То есть наши дома стояли рядом на одной улице!
            – На какой? – поражённая сенсацией только и смогла я промямлить.
            – На Университетской, – не стал таиться друг юности. – Я лично наблюдал весь процесс её стремительного самоутверждения за очень короткий период.  За тем, как преданная помощница высокопоставленного босса, сдержанная и почти скромная женщина, вежливо раскланивалась со мной при встрече. Но это, пока строился её дом! Состояние дамы росло очень быстро, и она матерела на глазах. Вместе с боссом, уже ставшим премьером. Не успел я как следует познакомиться с соседкой, как та обзавелась шофёром и двумя охранниками. Короче, из нашей «скромницы» выросла неприступная  преступная бизнес-вумен.
            – Обалдеть! И кто сейчас живёт в том доме?
            – Её тётка по материнской линии. И не за так. Она преданная соратница племяшки и рулит местной молодёжью из «Батькивщины». Крутая баба! Так что у этих далёких от романтики дам всё просчитано всесторонне и наперёд. А ты говоришь, случайности…
            – Да… –  впадая в хаос толкающихся во мне догадок, согласилась я. – Знаешь, что сказал Александр Грин? – и, не дожидаясь ответа, цитирую: – «Всё, что неожиданно изменяет нашу жизнь, – не случайность. Оно – в нас самих и ждёт лишь внешнего повода для выражения действием». Это про неслучайные случайности. Управляемый хаос. Не нами… – хозяин «фазенды», где я гостевала, участливо заглянул мне в лицо, и в глазах его читалось желание немедленно бежать за градусником. – Всё путём, – ободряюще улыбнулась я. – Всё уже было. «Ищите женщину»…
            На лоб мне легла прохладная ладонь:
            – Ты, часом, не перегрелась на солнце?
            
            
            …Солнце сбрасывает с себя назойливое облако, и оно влажно шлёпается мне на колени. Я вздрагиваю и, прервав плетение причинно-следственной вязи «случайностей», возвращаюсь в реальность.
            Реальность оборачивается двумя бегающими друг за другом мальчишками, выбивающими крепкими пятками комья пляжа, летящие во все стороны. Отряхиваюсь от песка, поднимаюсь и иду к линии фронта, обозначенной белой пеной и тиной.
            Штормит. Море сердито ворчит на терзающие берег волны, на неугомонных ребятишек и на раскричавшихся чаек. Смотрю на закраину окоёма, чёткой линией отделяющую море от неба, мир от войны. Концентрируюсь. Пространство коконом окутывает меня. Это редкое состояние отрешённости и внимания, позволяющее пребывать везде одновременно. Мысли и видения плавно перетекают друг в друга…
            Чайки, вытянув крыла вдоль тела, как истребители, ввинчиваются в небо, и оно темнеет от клубов дыма восходящих с Донецкой степи. Да, вражда Донбасса и Днепропетровщины дошла до апогея. И те, кто рулит ею, обретаются не на Западе, и даже не за океаном, там всего лишь громкоговоритель. «Ищите женщину»? Есть такая – ну, как без этого! «Кровница» во всех смыслах. Затаилась, выжидает, пока конкуренты сыграют свою ничью, а она подберёт бесхозное добро. Но она лишь одно из звеньев. Истинных «массовиков-затейников» не спешат высвечивать, не время ещё. Штормит.
            Облака на горизонте сбиваются в нечто бесформенное, и в лучах солнца медленно проявляется огромный корабль, густо запорошенный осколками льда – тяжёлый в осадке, высокие борта покрыты пятнами ржавчины. Напрягаю память: что-то он мне напоминает. «Титаник»? Очень похож. Ищу взглядом название: нет его, закрашено свежей краской. Плывёт, пыхтя паром, как старый утюг, непотопляемый безымянный борт. Из Ниоткуда в Никуда, во Тьму, в чёрную дыру, заботливо прорубленную Мамоной. Машина нескончаемых войн…
            На палубе «женщина с косой». Отнюдь не старуха. Лицемерно улыбаясь, она поздравляет с днём рождения пятилетнего мальчика, страстно тискает его в объятиях. Вглядываюсь: это же Егорка из Славянска, убитый на следующий день случайным осколком от боевого снаряда! Многих детей Донбасса скосили случайные осколки неслучайных снарядов – под усмешки наёмников, под молчаливое одобрение «просвещённой Европы», под добровольное неведение соотечественников из «шоколадных» городов Киевщины.
            Холодно. Дыхание перехватывает крик…
            
            
            Крик играющих в «догонялки» мальчишек выдёргивает меня из блужданий во времени. Осматриваюсь: я на вспаханном озорниками пляже, в начале июля, и пока не знаю, что в День памяти Сергия Радонежского упадет с небес «случайность», которая ценой невинных жертв больших европейских игр сломает стратегическую линию войны против России. И проявит неявное…
            Штормит. Море в смятении, я тоже. Уговариваю себя быть спокойней. Случайные мысли дробятся и всхлипывают, как волны, выплёскивающие случайные вопросы и нечаянные ответы.
            В скаженное время мы живём. Мир потерялся и раскололся во лжи, народы рассыпались на миллионы одиночеств. Забыты заповеди «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй». Олигархи, глобалисты, нацисты, квантовый скачок, смена полюсов, климатические войны – и всё оптом! Апокалипсис после «конца света»? Сатанизм? Как это пережить? Всё самое дурное в человечестве нагло и цинично вышло наружу. Больно от разочарований, обманов, недоразумений и потерь. И от предательств.  Уйти в себя и ни с кем не сближаться? Чтобы не терять и не ошибаться?
            А как же быть с советами последнего романтика гражданских войн? С тезисами Александра Грина:
            «Никогда не бойся ошибаться, – ни увлечений, ни разочарований бояться не надо. Разочарование есть плата за что-то прежде полученное, может быть, несоразмерная иногда, но будь щедр. Бойся лишь обобщать разочарование и не окрашивай им все остальное. Тогда ты приобретешь силу сопротивляться злу жизни и правильно оценишь её хорошие стороны».
            «Беззащитно сердце человеческое?! А защищенное – оно лишено света, и мало в нем горячих углей, не хватит даже, чтобы согреть руки».
            В тему. Значит, неслучайно я перечитала роман «Дорога в никуда», а по наитию. А вот случайно ли то, что именно здесь, в станице Благовещенской, связались в единую цепь столько «случайностей»? Ну, конечно же, нет! Ведь я сейчас в исторической Новороссии! В той, которая благоденствовала почти два века до перекройки земель большевиками! Где бывал и влюблялся Пушкин, где отстраивал мою Одессу граф Воронцов, где исправно служили по охране границ кубанские казаки. Ведь всё Северное Причерноморье и Приазовье, и Крым, и Ростовская область, пригревшая тридцать тысяч беженцев, и мой Новошахтинск, и даже Царицын, где я сейчас живу – все эти земли входили в Новороссию Российской империи!
            Ой, Божечко! И вправду, ничего не случайно! Даже сегодняшняя утренняя нечаянная встреча на остановке автобуса с боевой старушкой, зарядившей русским духом окружающее её пространство. Маленькая, худенькая, звонкоголосая – ну, чисто, божий одуванчик – чётко как с трибуны произнесла речь: «Я двадцать седьмого года рождения, полжизни жила на Украине. Пережила войну и голод, разруху и тяжкие стройки, видела зверства фашистов и произвол начальников, всякое видела, – тут последовали некоторые подробности, – но ведь выжили! Потому что вместе выживали. А теперь им Россия плоха! Наслушались нацистов. А те  всех перещеголяли. Одесса, Донбасс… Людей жгут, как мусор, над убитыми глумятся, по детям из градов бьют… – старушка задохнулась возмущением, но быстро справилась с эмоциями. – Я не слишком обеспечена, но беженку с двумя пацанами приютила. Прокормимся! А эти бандеровцы ещё получат своё, каждому воздастся по делам его. А если вздумают сунуться к нам, то вот им! – и старушка, вытянув вперёд руку с кукишем, изобразила русский народный жест, демонстрирующий «фак по самое плечо». – Вот им русской земли! Ни клочка не уступим!».
            Никогда не забуду ни ту старушку, ни глаза её слушателей, ни звенящее тишиной мгновение…
            
            
            Звенящее тишиной мгновение прервал крик чайки. Она нарезала круги над устало затихшим морем, будто чего-то ждала. И я воспользовалась случайной паузой в шторме:
            – Чайка, сестричка! Пусть ты не ласточка и не голубка – но отнеси благую весть туда, где потерянно мечется моё сердце. Скажи воинству, защищающему русский язык и русские земли от бесовщины, что их дело правое! И жертвы их не напрасны. Новороссии быть!
            Лети к ним, быстрокрылая, лети за два моря, и передай братьям нашим, что мы их любим и молимся за победу.  И что доглядим за их родными, сбережём и согреем детей их.
            Держись, Донбасс, родненький!
            Помоги же им, Боже… Отче наш…





            23.07.14
            Примечания:
           1. открыжить – поставить «крыж» – крест, особ. косой; говоря о кресте христианском, крест западный, католический, римский.
ПРИМЕЧАНИЯ
           2. Можно увеличить картинку и рассмотреть её «ближе». Для этого зажмите одним пальцем клавишу Ctrl и осторожно покрутите колёсико «мышки» вперёд. Вернуть изображение в исходное положение можно покрутив колёсико назад.
Коллаж автора с использованием 14 фото из Интернета. Спасибо авторам!