Поездка на фронт. Глава 30

                Глава тридцатая
               
                У цели

Выгодный банк находился в центральной части Сан-Франциско в районе Файди (Financial District). Высотные офисные здания, стоявшие стеной, отбрасывали тень на теснившиеся к ним с окраин трех- и четырехэтажные дома. Порой по городу гулял сильный ветер, и чувствовалось дыхание океана.
Операционное помещение Выгодного банка напоминало зал ожидания вокзала. Ловкий распорядитель записывал в блокнот номер кассы и очереди вновь пришедшего посетителя, усаживал его на одну из длинных скамей и тут же вызывал к освободившемуся окну очередного клиента. Через пятнадцать секунд он уже разговаривал с Сидониным.
– Доброе утро, сэр. По какому вопросу?
– У меня – коллекционная монета очень высокого достоинства.
– Вам повезло. Крайнее окно справа: оно свободно.
Всего было пять касс, за всеми работали мужчины. Через стеклянную перегородку хорошо просматривались их сосредоточенные лица. В пятом окне аккуратный молодой человек просматривал какие-то кондуиты. Он почтительно забрал протянутую монету, оглядел ее со всех сторон, пощупал пальцами, надел на правый глаз окуляр часовщика и принялся детально рассматривать аверс, реверс и гурт, что на обычном языке означает: орел, решетка и обрез или ребро. Потом стал сверяться с каталогом.
– Она попала к вам из Варшавы?
– Да. Откуда вам известно?
– Наш банк давно следит за этой историей и, возможно, будет участвовать в аукционе, если все монеты в целости и сохранности выставят на продажу. Совсем недавно вновь заговорили об этой знаменитой коллекции: будто бы ее части воссоединились и не хватает лишь одного экземпляра – наиглавнейшего. Уверяют, что в таком случае стоимость лота будет баснословной.
– Неужели?– спросил Сидонин, изобразив удивление простака.
– Так  говорят. Я не могу ручаться за то, в чем не участвую,– улыбнулся молодой человек.– И будто бы источник из России передал, что единственную затерявшуюся монету нашли в Варшаве. И вот вроде бы он – сто двадцать пятый империал, который вы принесли.
– Что значит: вроде бы?
– Предстоит всесторонняя экспертиза. И если она подтвердит подлинность данного экземпляра, вас ждет бонус в 20 тысяч долларов. Сумма, как я считаю, умопомрачительная. Давайте я запишу ваши подробные данные.
Сидонин передал клерку свой временный американский паспорт. Когда процедура была окончена, служащий сообщил, что обладателю монеты непременно нужно встретиться с главным менеджером банка. Он сейчас на месте. Молодой человек позвонил в бюро секьюрити, и вскоре появился мрачный субъект в униформе, готовый проводить необычного посетителя, как его охарактеризовал юноша, к высокому начальству.
Охранник открыл собственным ключом дверь во внутреннюю часть здания и повел полковника по лестницам и переходам. Сначала они поднимались наверх, а потом немного дольше спускались вниз и, видимо, очутились в подвальном помещении.
В комнате без окон горела лишь настольная лампа. В световом круге Сидонин увидел пожилого мужчину, на лице которого застыло испуганное чванство Городничего. Ему не хватало только вицмундира. Человек напоминал пожилого грустного боксера.
Сопровождающий вышел, и они остались одни.
– Здравствуйте, полковник,– голос звучал глухо.– У нас поползли слухи о закрытии банка с распродажей активов.
– Ничего не могу сказать по этому поводу.
– Я понимаю. Конечно, такая информация не может быть предназначена мне. Зато я вам поведаю, что за вами установлено наблюдение. И вас умело пасли, когда вы к нам направлялись.
– Американская сторона предоставила мне охрану.
– Ну, значит, вы и в самом деле тот, кого мы ждем.
– А кто вы?
– Я начальник службы безопасности.
– Меня обещали проводить к главному менеджеру.
– Конечно, конечно. Я просто нумизмат. Хотелось бы взглянуть.
Полковник достал из портфеля золотую монету. «Городничий» взял ее, разглядел как какой-нибудь невиданный бриллиант, погладил толстыми пальцами и чуть ли не на половину засунул в рот.
– Нет  сомнений  –  она  самая,– подтвердил он и вернул империал неохотно.– Говорят, и коллекцию выставят на торги.
– Не имею понятия,– признался полковник.
– Не  смею вас задерживать,– раскланялся начальник охраны.– Вам еще придется потрудиться.
– В каком смысле?
– Персоны  определенного уровня в нашем банке лифтом не пользуются в целях безопасности…
Вновь с мрачным охранником стали подниматься наверх, очутились, судя по всему, в другом крыле здания. Лестница была широкой, площадки – просторными. На втором этаже, как вычислил полковник, располагалось хранилище. Стальные двери, стальные решетки, оборудованные телефонами пропускные пункты. Поднялись тремя этажами выше, и Сидонин оказался в респектабельной приемной с удобными креслами, диваном, столиком для кофе и журналов. Молодая секретарша, которая печатала на машинке «слепым способом», не глядя на клавиатуру, предложила подождать. Потом откуда-то сверху раздался длинный, но не резкий звонок.
– Мистер Ситтон ждет вас.
Вид главного менеджера разрушал ощущение респектабельности. Несмотря на смокинг, на роскошную отделку кабинета, мебель и дорогие картины на стенах, его облик оставлял впечатление величайшей тревоги, какой-то нервной суетливости,  издерганности. Избавившись от первых впечатлений, полковник разглядел, что человек этот был высок ростом, недурен собой, имел холеное лицо успешного и сытого господина. Он стоял у огромного окна, ссутулившись и никуда не глядя. Отсюда между двумя небоскребами открывался вид на дальний океанский пляж с группами пальм на песчаном берегу.
Наконец хозяин кабинета вышел из унылой задумчивости, взял себя в руки и почти энергично (ему было немногим более 30 лет) приблизился к полковнику и пожал руку.
– Стив Ситтон.
– Валентин Сидонин.
– А я, честно говоря, надеялся, что вы не приедете, полковник.
– Почему?
– Мне  казалось,  что  план этот фантастичен, неработоспособен. Византийская щедрость неуместна и разорительна. Я вас уверяю, кредиты и все прочее Советы получат и так. Деться некуда!– его опять охватила нервозность.– Я против передачи золота «Моргану» и «Гэренти трасту». Я устал от британских шпионов, – неожиданно признался он.
– Как так?– не понял полковник.
– Они  наводнили Америку,– жаловался мистер Ситтон,– требуют, чтобы Белый дом и частные организации работали на Россию.
– Вы преувеличиваете,– усомнился Валентин Александрович.
– Ни капли. Они хотят, чтобы русские удержали Москву. Англичане вдолбили себе в голову, что тогда и сами устоят.
– А что в этом плохого для США?
– Для США?.. США и так без всяких просьб и нажима выполняют то, что положено. Дают нефть, все виды оружия, боеприпасы, но у нас на носу война с Японией. Этого никто в расчет брать не собирается.
– Вы противоречите сами себе,– заметил Сидонин.
– Возможно. Я совсем измотался за эти дни. И я не хочу потерять банк, в который вложил столько сил и который может понадобиться для реализации еще нескольких перспективных идей.
– Я ничего не слышал о закрытии Выгодного банка,– попытался успокоить его Сидонин.
– Перейдем к делу. Присаживайтесь поудобнее,– предложил полковнику главный менеджер.
Сидонин сел и положил портфель у ног. Управляющий включил вентилятор, который был вмонтирован в потолок в виде пропеллера. Полковник не чувствовал ни духоты, ни жары.
– Начнем с портсигара,– почему-то раздраженно буркнул Ситтон.
Сидонин раскрыл портфель и вынул загадочный портсигар. Главный менеджер даже не стал его разглядывать. Просто взял и положил в ящик письменного стола.
– Раз вы здесь, остальное – пустая формальность,– хмуро пояснил он.– Мне просто неприятно участвовать в непонятных восточных обрядах.
– Я и сам, выходит, – часть этого обряда. Одновременно ходячий знак и тайный сувенир,– пошутил Сидонин.
– Остальные портсигары уже прибыли, но без сопровождения,– продолжил Ситтон, не обратив внимания на ремарку полковника.
– Каким образом?
– Нам их просто подбросили.
– Вы, вообще, в курсе, откуда взялись деньги у вашего банка?– поинтересовался Сидонин.
Это было личное любопытство, поскольку ему предстояло вскоре решать собственные проблемы.
– Наш банк надежен, в нем нет воровства и налажена крепкая дисциплина. У нас имеются клиенты почти из всех известных стран мира. Сейчас очень много вкладывают…
– Но в основном?– уточнил вопрос Сидонин.
– Значительная часть вкладчиков из СССР,– признался Стив Ситтон абсолютно спокойно.– Это высокопоставленные советские чиновники, командиры Красной Армии, директора заводов, коммерческие работники. Очень приличные люди.
– Вы, значит, не поддаетесь на антисоветскую пропаганду?
– Помилуйте,  я самостоятельно мыслящий человек. Революции время от времени происходят повсюду.
– Я  не  стану  сильно  возражать.  Но поясню, что у этих советских людей столь низкие зарплаты, что на любую из них мы вряд ли сможем с вами посидеть один раз в местном ресторане. Раскрою вам и еще одну тайну: в Советском Союзе запрещено переводить деньги заграницу, кроме исключительных случаев.
– Я не видел ни ваших людей, ни ваших законов,– парировал Ситтон.– Я получал финансово и юридически правильно оформленные документы по телетайпу. Каждый подшит и находится на своем месте. Некоторые вкладчики из России сами приходили в наши офисы, мне докладывали о подобных случаях. Но я вас понял. Могу вам только ответить одно, мистер Сидонин, американцы не любят подобных разговоров, поскольку все капиталы в той или иной степени носят спекулятивный характер. Возьмите ваших эмигрантов. Свое или чужое они сумели увезти, но внесли в наше благосостояние немалую лепту. Я даже не догадываюсь, с какой целью вы подняли эту тему?
– Я лишь кое-что хотел выяснить для себя,– ответил полковник.
– Извечная русская сентиментальность?
– Извечная  русская  сентиментальность,– повторил полковник.– Выгодный банк, доложу я вам, милейший Стив Ситтон, это своеобразный вечный двигатель.
– С чего вы взяли?
– Материализм и воровство вытекают одно из другого. Если духовное начало когда-либо возобладает, то Выгодному банку конец. Однако таких времен я не предвижу. Мой сын там, в Москве, читал «Историю тамплиеров». Я взял и на досуге пролистал эту книжечку.– Ситтон не перебивал, размышляя о чем-то своем.– У тамплиеров была замечательная идея, как и у всех революционеров. Они придумали сопровождать и охранять паломников, направлявшихся в Святую землю обетованную. За работу брали деньги, а потом сами стали нападать на паломников и другие караваны. Благородные рыцари превратились в стяжателей и безбожников. Они скопили несметные богатства на чаяниях обрести Бога и Царство Божие тысячелетнее на земле. Храмовники, как их именовали, переправили значительную часть сокровищ в Париж из своей резиденции на Кипре. Весь цвет рыцарей-чиновников туда же перебрался в построенный специально замок-дворец и будущую тюрьму Тампль. Филипп IV Красивый – не меньший революционер, чем они, договорился с папой Римским обвинить орден в ереси. Сначала сожгли весь капитул из пятидесяти четырех богатейших рыцарей, затем взошел на костер и сам гроссмейстер Жан-Бернар Моле. Недолго распоряжались изъятым богатством Филипп и папа. Впоследствии сокровища стали переходить из рук в руки – до наших дней и дальше.
– Это что же – история Выгодного банка?– спросил Ситтон.
– Все они похожи одна на другую.
– Удивляюсь, как такому  философу и критику поручили столь серьезную миссию?– произнес с усмешкой Стив Ситтон.
– Сам удивляюсь,– подтвердил Сидонин.
– А как же на все это смотрит Николай Васильевич?– полюбопытствовал главный менеджер.– Ведь это его предприятие?
– Отчасти… Он  не  любит никого посвящать в свои планы. Ни я, ни вы не знаем окончательного решения и сути дела. Нам только грезится по простоте душевной, что мы в курсе, что нам все растолковали, что мы активные исполнители…
– Вы полагаете, что Николай Васильевич нас не забудет?– с некоторой надеждой в голосе вдруг задал вопрос Ситтон.
– Он никого не забывает, уверяю вас.
– Тогда я заберу монету,– вне всякой связи сказал управляющий.
– Без экспертизы?
– Какая может быть экспертиза? Вы – большой шутник, Валентин Александрович. Если вы, конечно, тот, за кого себя выдаете.
– Я лично в этом не сомневаюсь,– подтвердил полковник и отдал империал, который был найден в бывшей церкви мученицы Татианы.
– Я тоже убежден, что вы тот, кого мы ждали,– вздохнул Ситтон.– Директор-хранитель оставит монету себе на некоторое время.
– Зачем она ему?
– Просто  позабавиться как ребенку,– уныло ответил управляющий.– Потом перешлет с почетным эскортом Николаю Васильевичу. Я распорядился, чтобы на ваш счет положили 20 тысяч премиальных. Забирайте, пока не объявили банкротства или еще чего хуже.
– Полагаю,  до  этого не дойдет,– вновь успокоил взволнованного главного менеджера Сидонин.– В политической акции всего важнее – престиж. А как бы мне повидать директора-распорядителя?
– Он сам вас разыщет.
Ситтон выключил пропеллер на потолке.
– Не замерзли?– спросил он.
– Вообще-то, было прохладно.
– Зато ни одно слово не улетело отсюда.
– Вы тоже хотите быть игроком?
– А как же.
Они дружески расстались.

Вечером Стив Ситтон вышел на тихую улицу через задний двор Выгодного банка, открыл собственным ключом металлическую калитку, аккуратно запер ее, оглянулся по сторонам и ничего подозрительного не приметил. Он уже собирался сесть в  припаркованный новенький «Форд», купленный за 700 долларов (тогда очень большие деньги), когда ему перегородил дорогу немолодой здоровяк, наряженный уличным клоуном.
На нем была форма команды гребцов Гарвардского университета – багровая бандана на голове, такого же цвета непромокаемая куртка и кожаные коричневые штаны.
– Стив?– обратился он к управляющему.
– Я,– рявкнул Ситтон от страха как подчиненный командиру.
– Вы болеете за Красную Армию?
– А есть такая команда?– Ситтон еще больше испугался глупости своего вопроса.
– Есть, дружище,–  спокойно  ответил незнакомец.– И я за нее играю. Я сотрудник Красной Армии. Мы несем огромные потери у ворот Москвы.
– Чем же я могу помочь?– Стив попытался изобразить на своем холеном лице сочувствие и удивление.
– Можете помочь, старина. Я в этом не сомневаюсь. Если вы будете продолжать вредные разговоры о разорении банка, вам придется несладко. Меня называют Лука.
– Люк?
– Нет, Лука. Поспешите к своей невесте Вере.
– Мою невесту зовут Фэйт.
– А по-русски это звучит как Вера. В следующий раз я могу отменить ваше с ней свидание.