Сказка о Драконессе. Глава 11

Подражая Панкеевой, сгорая от зависти к Андерсену...



Драконесса честно собиралась лечь спать пораньше. Ровно до того момента, как надумала "на минуточку" включить умную машину и проверить почту. В самой почте ничего срочного не было, зато в локальной сетевой папке её дожидался приятный сюрприз – обещанный текст дипломной работы Симона. "Ага, – сказала себе Драконесса, – почитаю немножко – и спать".
Через час с лишним она потёрла глаза и прикинула, сколько ещё осталось прочитать. Оставалось не меньше половины. "Завтра дочитаю,– решила Драконесса и широко зевнула. – Не могу больше, буквы расплываются. Это надо же было столько наваять, и всё, главное, по делу, ничего лишнего! У меня в своё время дипломка гораздо скромнее была".
Работа явно выходила за рамки простой дипломной. По субъективному мнению Драконессы, за такой обстоятельный научный труд можно было смело присуждать степень доктора истории *(1). Драконесса представила Симона в длинной докторской мантии и квадратной шапочке со свисающей  кисточкой и невольно захихикала.
Но дело было не только в объёме и глубине исследования. Язык, которым была написана работа, несмотря на вполне логичное присутствие большого числа научных терминов, легко воспринимался даже неподготовленным читателем, как убедилась на себе Драконесса.
И было ещё нечто такое, трудноуловимое, на грани чувств. Не то в построении фраз, не то в общем звучании. Некие едва ощутимые вибрации, эхом будившие где-то глубоко-глубоко, на краю подсознания, то ли полузнакомые образы, то ли воспоминания... Драконесса никак не могла его ухватить. Стоило ей только попытаться сосредоточиться на этом ощущении, как оно исчезало.
Она думала об этом, пока стояла под душем. Думала, когда укладывалась в постель. Но так ни до чего конкретного и не додумалась.
"Что-то я совсем себе голову заморочила, а толку никакого, – подытожила она, укрываясь одеялом. – Может, показать эту работу кому-нибудь? Тётушке, например. Нет, тётушке не надо пока. Лучше отцу. Он или сам поймёт то, что я словами выразить не могу, или посоветует что-нибудь толковое. Он всегда меня чувствовал...".
С этими мыслями она уснула.

Симон лежал в постели и глядел в потолок. История Жоффруа оставила у него щемящее чувство недосказанности. Может быть, даже не сама история, а то, в каком свете представила её Драконесса. Словно пыталась донести до него нечто между строк, намекнуть... На что? На то, что он, Симон, напоминает ей её предка? Ну и зачем ей такие околичности?
– Да нет, хозяин. Думаю, дело не в этом. Вернее, не только в этом. – Стоило разуму ненадолго ослабить бдительность, как неуёмное либидо тут же поспешило вклиниться со своим архиважным мнением. – Её милость пыталась дать тебе понять, что вовсе не обязательно быть высоким красивым брюнетом, чтобы тебя лю... кхм... чтобы тобой интересовались дамы.
– Можно подумать, я этого не понял! – обиженно надулся разум. – Тоже мне открытие...
– А чего тогда мудришь на пустом месте? – пожало несуществующими плечами либидо. – И, кстати, что это за братец такой непонятный нарисовался? Она же говорила, что у неё только две сестры.
– Ай, да не всё ли равно? – отмахнулся разум. – Мало ли у неё родственников! Может, двоюродный какой...
– Ну-ну, ну-ну... – с усмешкой пробурчало либидо. – Какой-нибудь высокий красивый брунЭт...
– Иди домой, а? – раздражённо попросил разум.
– Хорошо-хорошо, ухожу! Уже ушло! – осклабилось либидо и тихо добавило: – А чем страдать раздумьями, давно могли бы договориться с ней... полюбовно!
Разум сделал вид, что не расслышал этот последний выпад.
Симон повернулся на бок и подоткнул кулаком подушку, чтобы удобнее положить голову. Да, не отказался бы он заглянуть сейчас в загадочную драконью душу своей похитительницы. Вопросы множатся, множатся... Полученные ответы только порождают их ещё больше. Но если она рассказала ему о Жоффруа, то, может быть, он когда-нибудь узнает и остальное. Что ж, поживём – увидим. А терпения ему не занимать.

Утро началось феерически. Нет, на самом деле оно началось с того, что Симон проспал свою пробежку и едва успел привести себя в подобающий вид к началу завтрака.
Сам завтрак прошёл буднично, если не считать сонной Драконессы, которая сидела, подперев щёку рукой, вяло ковыряла вилкой в тарелке и тихонько ворчала себе под нос: "Нет, ну, это ж надо придумать!.. Деловая встреча в девять утра. Он бы ещё в пять утра назначил! Ладно бы в одиннадцать. Ну, в крайнем случае, в десять...". Далее шли несколько слов на драконьем, сказанные так тихо и неразборчиво, что Симон не смог их расслышать. Он исподтишка наблюдал за ней, и ему всё время хотелось улыбаться – до того комично выглядела Её милость в своём сонном негодовании.
Но, когда пришло время отправляться в город, Симон в очередной раз убедился, что его представления о драконах поверхностны, до отвращения шаблонны и начисто лишены фантазии.
– Ты поедешь в "Платине", – сказала Драконесса, когда они выходили на крыльцо.
– А вы? В "Борджиа" и сами поведёте? – Симон не без некоторого ехидства представил себе, как низко будет кланяться госпоже Драконессе его папенька, когда увидит эту шикарную карету.
– Нет, я в своей любимой поеду.
Драконесса кивком показала вправо от стоящей у самого крыльца "Платины". Симон посмотрел в ту сторону и от удивления остолбенел. Он уже успел заметить и привыкнуть к тому, что Её милость не кичится своим положением и весьма неприхотлива в быту, но такой простоты всё же не ожидал. Недалеко от "Платины", застенчиво потупив пучеглазые фары и поблёскивая немного выгнутой светло-коричневой крышей, стоял "Лотор". Неприметный, скромный "Лотор", карета семейного класса, чуть ли не "бюджетник", на который Симон и внимания не обратил бы на какой-нибудь оживлённой улице. И вот этот самый "Лотор" – любимая карета Драконессы??? Да быть того не может!
– Вы не разыгрываете меня, госпожа Драконесса? – Симон перевёл изумлённый взгляд с "Лотора" обратно на его хозяйку. – Это, правда, ваша любимая карета?
– Зачем мне тебя обманывать? – фыркнула Драконесса.
Она сбежала с крыльца и, распахнув правую переднюю дверцу "Лотора", положила на пассажирское сиденье свою сумочку. Потом облокотилась на дверцу и с лукавой улыбкой поманила к себе Симона, всё ещё ошеломлённо глазевшего на неё с крыльца.
– Что тебя так удивляет? – спросила она, когда он подошёл к карете.
– Почему именно "Лотор"? – без обиняков задал встречный вопрос Симон. – Когда вы можете позволить себе гораздо более... более...
Он запнулся, пытаясь подобрать слово.
– Ну, посмотри, какой он горбатенький и пучеглазенький! – притворно-умильным тоном засюсюкала Драконесса. – Его невозможно не любить. – И, как кота за ушком, почесала карету по боковому зеркалу.
"Вот вам и розовые сопли, – растерянно подумал Симон, – то есть, кофейные". Цвет кареты напоминал ему кофе с молоком.
– На самом деле всё просто, – Драконесса убрала с лица умильное выражение так же резко, как до этого натянула. – Не люблю отсвечивать. Я зверушка несветская и не-тусовочная. Люблю покой и уютную маленькую компанию. И терпеть не могу, когда на меня пялятся, как на диковину, и показывают пальцем. И "Лотор" в этом случае – идеальный вариант. Да и сам по себе он мне очень нравится.
Она особо подчеркнула слово "очень". И голос стал серьёзным. Исчезли сюсюкающие интонации и уменьшительно-ласкательные эпитеты. Симон понял, что до этого она просто дурачилась.
Драконесса обошла карету и собралась садиться за руль. Симон вовремя опомнился, чтобы открыть ей дверцу и, пока Её милость усаживалась, бросил любопытный взгляд внутрь салона. Увиденное повергло его в шок повторно.
– "Механика"? – на всякий случай переспросил он, показывая на коробку передач.
– Ну, да, "механика", а что? – недоумённо пожала плечами Драконесса и почти столь же недоумённо посмотрела на Симона.
– Ну... э... я почему-то думал, что женщины предпочитают ездить на "автомате", он попроще.
Драконесса снисходительно улыбнулась.
– Я училась на "механике", всю жизнь езжу на "механике", и не вижу в этом ничего особенного. И уж, тем более, сложного. К тому же я не женщина. Я дракон.
– Извините... – Симон чувствовал себя последним болваном.
– Ерунда, не извиняйся, – отмахнулась Драконесса. – Иди садись в "Платину", ехать пора.
– Госпожа Драконесса! – неожиданно для неё упёрся Симон. – Почему меня обязательно надо везти в "Платине"? Зачем вам ехать на важную встречу в такой скромной карете, а ради меня гонять представительскую?
– Ты мой пленник или кто? – Драконесса явно подтрунивала над ним. – А если пленник, то я обязана возить тебя в своей лучшей карете. Могу "Пламенный Борджиа" предоставить, если тебе "Платина" не нравится.
Вероятно, Симон слишком сильно изменился в лице от подобной перспективы, потому что Драконесса всплеснула руками и удручённым тоном предложила:
–Ну, давай тебя шофёр в квартале от дома высадит, если тебе так не хочется там на "Платине" показываться. А потом позвонишь, где и во сколько тебя забрать. Хорошо?
– Хорошо.
Он скрепя сердце плюхнулся на заднее сиденье "лучшей кареты Её милости".
Заурчали моторы. Симон проследил, как "Лотор" вырвался вперед, обойдя на старте более массивную "Платину", и подумал, что, кажется, понял, почему Драконесса так настойчиво подсовывала ему более престижную карету, а сама поехала на встречу с его отцом ни пойми в чём по меркам её уровня.

С дороги он позвонил матери предупредить о своём приезде.
Марта Анжелюс встретила сына в прихожей и прямо с порога засыпала вопросами, от волнения торопясь задать их все сразу, и толком не давая Симону слова вставить в ответ. Потом кинулась на кухню, желая срочно его чем-нибудь накормить.
– Не переживай, мам, и не суетись, – попытался сдержать её пыл Симон. – Я же только что позавтракал. Чаю зелёного мне завари, а больше ничего не надо.
Но мама всё-таки выставила на стол творожные оладьи, какие-то домашние плюшки, тарелку с печеньем, и Симон вынужден был сжевать пол-оладушка только для того, чтобы она успокоилась.
– Так тебя точно там никто не обижает? – уже в который раз принялась допытываться Марта.
– Нет. Да с чего бы? Если со мной сам управляющий раскланивается, то остальные – тем более.
"Неужели мама не понимает, что никто из слуг не рискнёт пойти на открытый конфликт со мной и тем самым навлечь на себя гнев Её милости? Платят хорошо, работа спокойная, хозяйка добрая. Если, конечно, специально её не злить. К тому же госпожа Драконесса так открыто благоволит мне, буквально пылинки сдувает. Если уж я сам начал это замечать, то остальные и подавно! Но маме об этом ни в коем случае говорить нельзя. Когда я сам-то ни в чём не уверен... Не дай Бог, подумает что-нибудь не то, переживать начнёт ещё больше... Нет, надо срочно увести её от этой темы!".
Марта, сама того не подозревая, облегчила ему задачу:
– Как же ты сюда добрался, сынок? Далеко ведь. Наверно, такси дорого обошлось.
– Что ты, мам! Какое такси? Госпожа Драконесса предоставила мне свою карету. Я попросил шофёра, чтобы прямо к дому не подъезжали, а то пересудов потом не оберёшься. Но ты бы видела ту карету, мам! – Симон готов был на любые уловки, даже на такое детское бахвальство, лишь бы мама не вспоминала о всяких мифических "обидах". – "Платина", чёрная, модель одна из свежих...
– Я не разбираюсь в каретах, – проворчала мама. – Она что, очень дорогая? Как вы это называете... Крутая повозка?
– Ну, круче только у короля, – усмехнулся Симон и тотчас мысленно вздрогнул, вспомнив королевский "Димм" во дворе замка. Во рту появился неприятный привкус, и Симон поспешил сделать глоток чая.
– А комната у тебя светлая?
– Да.
– А в ней тепло? Уже топят?
– Тепло. – Симон начал терять терпение. – Топить ещё не топили, пока не надо было.
– А спать тебе удобно? Постель мягкая?
– Да, мягкая, – почти прорычал Симон, пинками загоняя обратно попытавшееся высунуться с очередной порцией скабрезностей либидо. – И сплю я, как сурок.
– А одежду тебе кто стирает?
– Мама, да успокойся ты! – не выдержал Симон. – Всё у меня нормально! И не обижает никто, и относятся все хорошо, и живу как сыр в масле. Ну, что ты, как я не знаю...
Марта поджала губы и отвернулась. Симон уставился в стол, машинально крутя чашку вокруг своей оси. Съездил домой, называется...
Прошла минута, другая. Молчание становилось невыносимым. Симон, понимая, что первым сорвался, первым же решил пойти на примирение.
– Мам, ну, извини, я не хотел... – он осторожно погладил маму по руке. – Просто... Просто у меня действительно всё хорошо, с бытом вообще никаких проблем. Скоро забуду, как пыль вытирать.
Марта повернулась к нему и слабо улыбнулась:
– Что, даже пыль там за тебя вытирают? – её улыбка стала мягче, но глаза были по-прежнему невесёлые.
– Конечно! – Симон широко улыбнулся маме в ответ. – Там горничных целый штат... Ой, вспомнил! Я же хотел учебники взять! Мам, дай мне сумку какую-нибудь, я не сообразил свою большую захватить.
Симон вскочил со стула и пошел в свою комнату.
Он не был здесь три дня. Всего три дня.
Узкая кровать с поцарапанной спинкой у одной стены, незатейливый письменный стол у другой, фиалки на подоконнике, небольшой платяной шкаф в углу. Над столом книжные полки, которые Симон когда-то приколачивал сам. Нижняя висит кривовато, от двери это особенно хорошо заметно. Он прожил в этой комнатке последние пять лет; уезжал из неё, бывало, надолго – на месяц, два. И всегда, возвращаясь, чувствовал, что приходит домой. Но не сегодня.
Что-то изменилось. Он смотрел на свою аккуратно заправленную постель, на старенький экран умной машины в углу стола, на висящую под нижней полкой визитку на шнурке, оставшуюся после межуниверситетского семинара по истории конституции. Все эти вещи, такие привычные, такие родные, виделись ему сейчас так, будто они были ненастоящие, как некая бутафория из уже отыгранной пьесы. Что же произошло с ним за эти три дня, что, оглядывая комнату, он не сразу смог вновь ощутить её своей?
Подобные мысли явно попахивали шизофренией. Симон сжал зубы, отгоняя этот бред подальше, и стал отбирать с полок нужные книги.
Марта вошла к нему в тот момент, когда он задумчиво взвешивал на руке толстенное "Правоведение" и пытался решить, стоит ли его забирать или он сможет обойтись электронной версией.
– Принесла, мам? – обернулся к ней Симон.
– Да. Держи. – Марта протянула ему сумку и украдкой вздохнула.
– Знаешь, мам, что я тебе сказать хочу, – Симон решительно запихнул в сумку "Правоведение", вспомнив, сколько пометок в своё время накарябал на полях. – Чем беспокоиться о всяких бытовых мелочах, которые, право слово, и выеденного яйца не стоят, ты лучше бы подумала вот о чём. Этот плен мне во многом на руку. В замке я фактически на правах гостя, забот никаких, свободного времени – уйма, и я могу спокойно готовиться к учёбе на юрфаке хоть круглые сутки. – О том, что он согласился сделать опись старых вещей, он решил маме не говорить. Незачем. Только лишние вопросы и переживания с её стороны. – Госпожа Драконесса отнеслась к моим планам с большим пониманием. Отдала мне в пользование всю замковую библиотеку. Да и вообще всячески поощряет. Я очень благодарен ей за это.
– Мальчик мой, да уж не околдовала ли она тебя? – всплеснула руками Марта.
– Мам, ну о чём ты говоришь? Зачем ей? – Симон от неожиданности чуть не уронил "Латинское право", которое в этот момент снимал с полки. Знал бы, что мама так превратно всё истолкует, так лучше бы не рассказывал ничего. – И она говорила мне, что надолго подчинить нельзя, несколько минут максимум.
– А если она лжёт? – не отступалась Марта.
Симон был уверен, что Драконесса никак над ним не колдовала, но слова матери заронили в его душу сомнение: а вдруг мать права, и он просто этого не замечает? Вдруг он, как та кошка, на невидимой привязи?
– Хорошо, я выясню, – пообещал Симон. – Только понимаешь, мам, если бы я был заколдован, у меня бы даже мысли не возникло это проверять. Я так думаю.

"Мёд во рту, желчь в сердце". Эта человеческая поговорка как нельзя лучше отражала впечатление Драконессы от знакомства с Теодором Анжелюсом.
Трюк с "Лотором" отчасти удался. Господин Теодор, почти как его сын, в первый момент изумлённо вытаращился на карету, но тут же поспешил придать своему лицу угодливо-предупредительное выражение, видимо, сочтя такой выбор транспорта за маленькую блажь могущественной особы.
А в остальном всё было хорошо, просто замечательно – быстро нашли общий язык, легко договорились о сотрудничестве. Так же легко господин Теодор дал разрешение на визит финансового ревизора и драконьего законника с целью изучить документы фирмы и, если Её милость сочтёт результат удовлетворительным, составить проект договора.
Но уж слишком он лебезил перед Драконессой, слишком заискивающе заглядывал ей в глаза своими бегающими глазками, с подозрительной готовностью шёл навстречу всем её предложениям.
И он был совершенно не похож на сына. Ничем.
"Наверно, Симон на маму похож" – подумала Драконесса, покидая гостеприимный офис господина Теодора. Но инстинктивное желание вымыть руки от этой спасительной мысли не исчезло. 
Тем не менее, выехав с территории  фабрики, дабы убраться подальше от лишних ушей, и припарковавшись у какого-то скверика, Драконесса позвонила своему штатному финансисту и велела связаться с бухгалтерами Анжелюса, а затем, поморщившись: "Сейчас как пить дать ворчать начнёт!", набрала номер дядюшки Гийома, законника рода Жоффруа.
– Что-то мне не нравится твоя авантюра, – словно по заказу проворчал дядюшка, выслушав её просьбу. – Тебе спокойно не живётся? Зачем вдруг понадобилось лезть в это совместное предприятие с каким-то мутным дельцом мелкого пошиба? Не могла подобрать вариант понадёжнее? Ты мне можешь объяснить?
– Могу, – насупилась Драконесса. – Только смысла не вижу. Я же не твоими деньгами рискую, в конце концов.
– Ладно-ладно, деточка, не закипай, – примирительно заскрипел дядюшка. – Хочешь дурью помаяться – майся на здоровье! Съезжу я к нему, посмотрю, что там у него в документах творится. Как, ты говоришь, его фамилия?
– Анжелюс, – нехотя повторила Драконесса, по деланно-небрежному тону дядюшкиного вопроса чувствуя, что попалась.
– Так, стоп, – голос дядюшки заледенел. – А как фамилия того мальчика, которого ты третьего дня утащила с Дворцовой площади?
– Какая разница? – вскинулась Драконесса. – И откуда ты знаешь, кого я там утащила? Тётушка настучала?
– Не настучала, а довела до сведения, – не упустил случая позанудствовать дядюшка. – Ты забываешь, что я обязан быть в курсе таких дел, как законник. Так ты скажешь мне фамилию этого мальчика или мне самому её назвать?
– Он взрослый вообще-то!.. – попыталась огрызнуться Драконесса.
– Не придирайся к словам! – язвительно парировал её жалкий выпад старый Гийом. – Для меня все люди моложе сорока – дети. Как и все драконы, не доросшие до сотни. Так я слушаю тебя, деточка.
– Анжелюс, – со злостью процедила Драконесса. Вот ведь докопался, ехидный старый хрыч!.. – И что?
– Да мне-то ничего, – хмыкнул дядюшка. – Только ты понимаешь, как всё это выглядит?
– Нормально выглядит! Хрень какая... Я же не взятку даю, я собираюсь сама с этого поиметь!
– Это выглядит именно как взятка. Как попытка подкупа. Причём, возможно, самого дурного толка. Скажи мне, Алекса, кого из них ты купить хочешь?
– Да никого! – возмущённо заорала Драконесса, осознав, куда он клонит. – Ты уже совсем ё....ся *(2) на старости лет со своими подозрениями! Давай я найду у себя – где-то до сих пор валяются – проекты договоров с "Релоем" и "Лашотом" восьмилетней давности, и ты поймёшь, что я не вчера свою идею придумала!
– Не надо, – тихо попросил дядюшка. – Я помню эти договоры. Сам же над ними работал. Может, я и страдаю паранойей, но до склероза ещё не дожил. Я о другом тебя спросить хотел и, надеюсь, ты не будешь фыркать, если спрошу.
– Попробую, – уже не так агрессивно пробурчала Драконесса, прекрасно понимая, о чём он сейчас спросит.
– Не пытаешься ли ты... кхм... задобрить сына сделкой с отцом? Ну, или заставить его считать себя обязанным?..
– Нет, дядюшка, нет, – устало произнесла Драконесса. – Я никогда не покупала себе любовников. А даже если бы и хотела – здесь это не сработает. Скорее, наоборот. Не тот человек.
– Ну, как скажешь, – решил свернуть дискуссию дядюшка. – Я свою работу сделаю. Но смотри – ты кашу завариваешь, тебе и расхлёбывать.
– Знаю. – Драконесса вздохнула. – Когда мне ждать твоё заключение?
– Так сразу не могу сказать. Дня через три-четыре... Максимум, через неделю. Я позвоню тебе, как только уточню сроки.
– Хорошо, звони.
Драконесса кинула телефон на пассажирское сиденье, а сама наклонилась вперед и прижалась лбом к рулю своего верного "Лотора". Её одолел страх: вдруг Симон подумает так же, как старик Гийом? Что она пытается его купить?
"Я покажу ему договор. И всё время буду держать в курсе, как говорит дядюшка. Он увидит, что всё чётко, и что это только бизнес. Да, это всего лишь бизнес, ангел мой. Но как легко дядюшка просчитал все мои скрытые мотивы! К чему лукавить? Есть, есть немного от желания помочь твоей семье избавиться от финансовых проблем. Чтобы тебе не приходилось биться в поте лица за каждый грош на пути к достижению твоей цели. Чтобы было на кого опереться. Чтобы исполнилась мечта твоей жизни, ангел мой. Может быть, мне повезёт, и ты позволишь мне разделить этот момент с тобой...".
Она подняла голову.
По скверу шло семейство: мужчина, женщина и девочка лет шести. Девочка вприпрыжку скакала впереди взрослых и держала в руке воздушный шарик – оранжевый с нарисованной белым рожицей. Он дёргался и подпрыгивал в такт движениям своей хозяйки.
Драконесса какое-то время бездумно следила за пируэтами шарика, потом случайно перевела взгляд на женщину и мужчину. У них были взволнованные, напряжённые лица, как будто они или пытались договориться о чём-то важном, или недавно поссорились. И как-то они не очень походили на супругов, как теперь ей подумалось. Мужчина что-то говорил женщине; она слушала его, рассеянно глядя в сторону и изредка кивая. Потом повернула голову, её взгляд заскользил по скверу, по ограде, ненадолго задержался на "Лоторе", мазнул по лицу Драконессы и ушел дальше, к верхушкам деревьев.
От этого мимолётного, случайного взгляда Драконессе вдруг стало не по себе. Что-то неприятное кольнуло под рёбра. Она поспешила отвернуться и какое-то время сидела, уставившись на собственные руки, лежащие на руле. По телу расползалась противная дрожь.
"Я в первый раз вижу эту женщину. Совершенно не представляю, кто она. Но этот взгляд... Почему на меня так подействовал её взгляд?". Она снова рискнула краем глаза посмотреть на женщину.
Та, присев на корточки возле дочери, держала её за руку и, судя по мимике, о чём-то просила. Девочке явно не нравилось то, что ей предлагали. Она корчила недовольные рожицы и пыталась вырвать свою руку из руки матери. Наверно, не хотела идти домой. Мужчина молча, со спокойным видом, наблюдал за ними.
Ничего особенного.
"Замотала я себя с этой историей, с этими мужиками, – недовольно тряхнула головой Драконесса. – Совсем нервы никуда не годятся. Всякая чушь мерещиться начинает".
На душе было муторно, хотелось бросить всё, поехать домой, найти Симона – он, наверно, в библиотеке – заглянуть в его ясные глаза, убедиться для себя ещё раз в том, что он совсем другой, не как его отец. Ах, да... Симон же сейчас в городе, у себя дома. Она забыла. Драконесса завела мотор и медленно покатила по улочке в сторону проспекта.
Весь день она провела в городе, пытаясь за делами укрыться от затуманившей душу тоски. Попытка оказалась безуспешной. Даже погода была настроена против неё. Небо с самого утра хмурилось, то и дело принимался накрапывать дождик. Ветер рвал с деревьев пожелтевшие листья, гнал их по асфальту, запутывал в траве газонов, собирал в кучки вдоль бордюров, и они мокли там жалкими тряпочками.
Драконесса безучастно наблюдала за нарождающимся листопадом из окна своего кабинета в офисе "Королевских ювелирных мастерских", вполуха слушая финансиста, зачитывающего ей предварительный вариант экономического раздела будущего договора.
Позвонил Тьери: "Ваша милость, мне надо посоветоваться с вами насчет нескольких моделей". В другое время она попросила бы прислать эскизы проблемных моделей по сети и обсудила бы их по телефону, но она только бросила коротко: "Жди, сейчас приеду" и сорвалась с места, провожаемая растерянным взглядом финансиста, запнувшегося на середине фразы.
Общение с Тьери позволило ей ненадолго стряхнуть с себя уныние. Но лишь ненадолго. Серое набрякшее небо без единого намёка на закат и блекнущие краски уплывающего в серо-жёлтые сумерки города вновь взяли своё, стоило ей покинуть гостеприимный дом мод.

В пасмурном настроении и с чувством неуверенности в себе ехала она домой. Одно её радовало: "Сейчас я увижу его! Сейчас я его увижу...". Но и мысли о Симоне не приносили успокоения. И глодали душу сомнения, что посеял в ней старик Гийом. "Как-то он там, ангел мой?.. Что надумал за целый день? Не переменился ли в своём нежелании касаться отцовских дел? Теперь, когда я и его отец – почти компаньоны, не выплывет ли что-то неожиданное?".
Дома внешне всё было спокойно. Только Симон излишне зажат, как в первый день. Он подчёркнуто ровным тоном спрашивал об отце, отвечал на вопросы Драконессы и даже улыбался, но при этом всё время, что они провели за ужином, украдкой посматривал на неё изучающе, словно пытался уловить что-то, известное ему одному.
В конце ужина, когда Драконесса допила свой чай и уже готова была встать из-за стола, скованность Симона прорвалась неожиданным вопросом:
– Госпожа Драконесса, вы можете поколдовать надо мной?
– Поколдовать? – опешила Драконесса. –  Зачем тебе?
– Я вас очень прошу! Мне это важно. Вы можете заставить меня сделать что-то против моей воли? Как с кошкой позавчера на крыльце.
После сегодняшнего разговора с дядюшкой Драконесса была готова предположить всё что угодно.
– Симон, что случилось? – Она не сумела совладать с  голосом, и он предательски задрожал, выплёскивая все её страхи, накопившиеся за день.
– Сегодня мама спросила меня, не заколдован ли я. Она думает, что вы удерживаете меня здесь колдовством.
Симон говорил, а сам слышал себя как будто со стороны. Она назвала его по имени. Не "ангел мой", отчего он каждый раз смущённо утыкался взглядом в пол, а по имени. Почему она так взволнована? Неужели мама права?
– Тьфу ты, ёлки-палки, Великий Создатель! – с облегчением рассмеялась Драконесса. – А я-то гадала, для чего это тебе понадобилось!.. М-дя, человеческие предрассудки цветут и пахнут. Извини. Хорошо, сейчас поколдую. Только давай перейдём в гостиную, там будет удобнее.
Войдя в гостиную, Драконесса остановилась недалеко от входа.
– Так, что бы такое сделать... – она задумчиво оглядела комнату.
Симон нерешительно переминался с ноги на ногу у самой двери.
– Встань к окну, – попросила его Драконесса.
– А что будет? – От волнения у Симона ком застрял в горле, и эти слова он еле выдохнул.
– Ты встанешь у окна, а я колдовством заставлю тебя пройти вот сюда, к столику и сесть в кресло. Если хочешь, можешь попробовать сопротивляться. Начнём?
– Начнём. – Симон послушно прошёл к окну и встал к нему спиной, нервно одёргивая край джемпера.
– Да не бойся ты! – опять засмеялась Драконесса. – Больно точно не будет.
С этими словами она подняла правую руку и шевельнула пальцами примерно так же, как тогда, с кошкой. Симон почувствовал, как тело перестаёт его слушаться и начинает двигаться само. Его сознание помутилось, глаза почти перестали видеть, и он толком не помнил, как преодолел расстояние от окна до столика. Очнулся он, когда уже сидел в кресле.
– Ну, как? – спросила Драконесса, опуская руку.
– А оно всегда так... неприятно?
– Да. Все заклинания прямого подчинения чувствуются примерно так. Какие-то сильнее, какие-то слабее, но в основном одинаково. Кстати, как ты себя сейчас чувствуешь?
– Да, пожалуй, нормально, только немного противно что-то внутри.
– Вот... – Драконесса присела в соседнее кресло. – Есть, конечно, и другие методики, которые не чувствуются. Что-то вроде прошивки на уровне подсознания. Но они приравниваются к магическому оружию, применяются только по решению Большого Совета, а к людям вообще запрещены. И за нарушение, сам понимаешь, по головке не погладят. Я, конечно, эти методики знаю. В теории. Как и любой дракон. Но огребать за их применение вплоть до смертной казни – да оно мне нафиг не сдалось, такое "счастье"! Тем более, я знаю, что ты и так не сбежишь – это ниже твоего достоинства. Теперь ты понимаешь, что я не могу удерживать тебя здесь колдовством?
Симон покраснел. С одной стороны, дурацкое получилось выяснение. Если бы не мамины сомнения, он бы вообще в это не полез. С другой стороны, он был настолько польщён услышать комплимент от госпожи Драконессы, что сам удивился. Скажи ему кто об этом ещё вчера...
– Понимаю. Извините, что засомневался.
– Ничего. Просто предрассудки – они везде предрассудки. А про нас люди столько напридумывали... Ты мне лучше вот что скажи. Я вчера вечером успела немного почитать твою дипломную работу. Ты, когда материал для неё подбирал, какими источниками пользовался? Только теми, которые указал?
Симон с радостью ступил на знакомую почву.
– Я тогда не вылезал из библиотек. Всю университетскую перелопатил. В национальной библиотекарши от меня шарахались – так я им надоел...
Драконесса тихо прыснула.
– Зря смеётесь, – Симон тоже улыбнулся. – Они даже мой формуляр отдельно держали, так я их достал. Конечно, что-то в список литературы не вошло. Если где-то я находил одну-две фразы, которые направляли дальнейший поиск, то такой источник обычно не указывал. А что именно вас так заинтересовало?
– У тебя очень нетривиальное объяснение того, почему король Фредерик так настойчиво пытался протолкнуть в парламенте проект судебной реформы, и почему этот проект в итоге потерпел фиаско.
– За это мне надо говорить спасибо своему руководителю. Он учил меня в первую очередь правильно работать с материалом. Где, что и, главное, КАК искать. Да и не только это. Он во многом мне помог тогда. Тема была достаточно сложная...
– Так, может быть, и с выводами он тебе помог? – с дальним прицелом поддела его Драконесса.
– Обижаете, госпожа Драконесса! – Симон, не моргнув глазом, вернул ей её укол, чем полностью оправдал её ожидания. – С руководителем мне, конечно, очень повезло, но выводы я умею делать и сам.
Они проговорили в тот вечер почти до полуночи и нехотя закончили свою беседу только потому, что Драконессе рано утром опять надо было ехать в город.

Потекли дни.
Обычно Симон завтракал вместе с Драконессой, потом спускался в подвал и до обеда занимался там "разбором завалов", как Драконесса в шутку назвала инвентаризацию старых вещей. После обеда, если позволяла погода, он шёл гулять в парк, а затем до самого приезда Драконессы из города занимался в библиотеке. Госпожа Драконесса не гнушалась сама приходить за ним и звать на ужин. Остаток вечера они проводили вместе, обсуждая что-нибудь, делясь впечатлениями. У них всегда находились интересные для обоих темы разговора. И только напоминание о том, что завтра утром ждут дела, заставляло их желать друг другу спокойной ночи.
Ему снились странные сны, оставлявшие после себя ощущение чего-то очень важного. Как будто он обязательно должен что-то сделать наяву. Но каждый раз, когда он просыпался после этих снов, он не мог толком ничего вспомнить. И тот сон, что он когда-то видел в библиотеке, больше не снился ему.
К портрету Драконессы Симон тоже больше не ходил, понимая, что чудеса не повторяются и, придя туда ещё раз, он, скорее всего, застанет только безжизненные "холст, масло". Он не хотел разочаровываться, сам не зная, почему.
Несколько раз вместо прогулки он уходил на центральную башню и подолгу стоял там,
вдыхая ветер и вслушиваясь в небо. Это место дарило ему удивительное спокойствие и ясность мысли.
Постепенно слухи о его пленении разошлись среди его знакомых, и начался тот самый разгул истерии, которого Симон так опасался. Когда сразу два особо остроумных кретина почти одновременно кинули на его страницу в сети вопрос: "А как тебе с чудовищем в постели?", Симон, вскипев, закрыл страницу наглухо и свёл своё присутствие на ней только к обмену сообщениями со средним братом. Этьен, после матери, был, пожалуй, единственным из родственников, с кем Симона связывали по-настоящему близкие, тёплые отношения. И за что он всегда ценил брата – и даже немного завидовал ему – так это за непробиваемое спокойствие в любой ситуации.
Иногда Драконесса брала Симона с собой в город, и он проводил время у родителей, пока она занималась делами. Но в основном дни были похожи один на другой, текли неторопливо и плавно.

В один из таких дней, примерно через неделю после похищения, Симон, как обычно, сидел в библиотеке, и, обложившись учебниками, вгрызался в особенности гражданских процессуальных правоотношений. От хитрой арифметики процессуальных сроков его оторвал телефонный звонок. Номер был незнакомый.
– Ангел мой, это я, – зазвучал в трубке голос Драконессы.
Симон неожиданно для себя растерялся. Она в первый раз звонила ему. И, казалось бы, не было в этом ничего особенного, но почему-то у него пересохло во рту, и сам он не заметил, как вскочил со стула и продолжал разговор уже стоя.
Драконесса, судя по голосу, казалась растерянной не меньше его, что подтвердилось её дальнейшими словами:
– Ты извини, пожалуйста, что беспокою тебя и отрываю от дел, но тут такая накладка дурацкая получилась. Сейчас в замок подъедет мой дядюшка Гийом. Я договаривалась встретиться с ним вечером, но у него неожиданно изменились обстоятельства. А я не могу резко сорваться из столицы и приеду, наверно, только через час или даже позже. Ты не мог бы, если тебя, конечно, не затруднит, занять его беседой до моего приезда?
– Ну... да. Наверно, да. А о чём мне с ним говорить? – совсем оторопел Симон.
– Думаю, с этим у вас проблем не будет, – голос Драконессы повеселел. – Я скоро приеду, держись! – уже шутливо добавила она и отключилась.
Симон почесал затылок и решил положиться на свою интуицию.
Примерно четверть часа спустя в библиотеку неслышным шагом вошёл пожилой мужчина, одетый в тёмно-серый с синеватой искрой костюм. Симон, который был уверен, что его позовут в гостиную сразу, как дядюшка приедет, заметил вошедшего, только когда тот остановился у дивана и заговорил:
– Здравствуйте, юноша! Вы и есть тот самый Симон, которого моя неугомонная племянница запрягла развлекать меня светской болтовнёй, пока она изволит ехать сюда?
Симон вздрогнул, быстро встал из-за стола и поспешил навстречу гостю:
– Да, это я, – он неловко протянул мужчине руку, – а вы... э... дядюшка Гийом? Правильно будет вас так называть?
– Да, я дядюшка Гийом, – добродушно улыбнувшись, ответил дядюшка.
Он был немного выше Симона ростом, сухощав, наполовину сед. С его довольно узкого лица с высоким лбом на Симона смотрели проницательные карие глаза, не такие тёмные, как у Драконессы или у её отца и деда на портретах, и с лукавой искоркой где-то в глубине. Чуть склонённая набок голова и немного крючковатый нос придавали ему сходство со старым мудрым вороном. И голос был под стать облику – низковатый и немного скрипучий.
Рукопожатие у дядюшки Гийома оказалось на удивление крепким и... молодым. Если бы Симон не видел, кто перед ним стоит, он бы подумал, что пожимает руку ровеснику – столько внутренней энергии крылось в этом обыденном жесте. И на мгновение Симона облачком окутало ощущение доверия и дружеского тепла, настолько мимолётное и невесомое, что он не успел в нём разобраться.
– Надеюсь, вам не пришлось отвлекаться от каких-то важных дел? – учтиво осведомился Гийом.
– Нет, что вы, я просто сидел занимался. Это не к спеху.
Взгляд старого законника немедленно перескочил на письменный стол, пробежал по вороху листочков с пометками и выписками и остановился на увесистом "кирпиче" "Правоведения", полускрытом лежащим на нём не менее объёмным альманахом "Верховный суд королевства. Судебная практика по гражданским делам" за прошлый год.
– Так вы студент, а эта безобразница Дракошка отрывает вас от учёбы?
– Нет, я уже не студент, но…
Тем временем дядюшка сам подошел к столу и увидел с краю "Речи" Хоса, с которыми Симон практически не расставался, даже когда штудировал другие отрасли права.
– А, так вот ты где! – Гийом взял книгу в руки и любовно погладил обложку. – Я уж было думал, что потерял тебя где-то. А ты, оказывается, всё это время отсиживалась в библиотеке моей племянницы.
– Так это ваша книга? – переспросил Симон.
– Моя, – бережно возвращая "Речи" на стол, кивнул Гийом.
–  Вы занимаетесь юриспруденцией?
Многие непонятные до этого детали начали вставать на свои места.
– Да, я законник рода Жоффруа, – как нечто само собой разумеющееся подтвердил Гийом. – А разве Дракошка не говорила тебе об этом?
– Нет. Она сказала только, что вы приедете, а она не успевает подъехать вовремя, и чтобы я пообщался с вами, пока её нет.
– Вот раздолбайка! – восхитился дядюшка. – Сечь её некому! Да и поздно уже сечь-то...
"Так вот почему она сказала, что у нас не будет проблем, о чём поговорить!" – подумал Симон.
– Дядюшка Гийом, – рискнул он задать давно интересующий его вопрос, – вы эту книгу в своё время купили или она попала к вам другим путём?
– Это подарок, – хитро и, как показалось Симону, испытывающее глядя на него, ответил старик Гийом.
– Так значит?.. – Симон не секунду запнулся и решил изменить вопрос. – Позвольте узнать, от кого?
– Я полагаю, вы бы хотели услышать эту историю в подробностях? – дядюшка опять немного склонил голову набок и лукаво глянул на Симона, сделавшись вдруг очень похожим на Драконессу, когда она спрашивала: "Тебе интересно? Рассказать?".
– Если можно... – немного робея, попросил тот.
– Что ж, давайте присядем на этот симпатичный диван, и я вам её расскажу, хотя там особо нечего рассказывать. Но не стоять же нам столбами из-за этого! В ногах правды нет, а Дракошка ещё не скоро явится.
Гийом сел в углу дивана, с видимым удовольствием откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу. Симон послушно примостился с другого края, чинно сложив руки на коленях и держа спину прямо. Несмотря на явную доброжелательность дядюшки, он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Особенно, когда узнал, что перед ним один из драконьих законников, о которых Симон был наслышан, но видел впервые.
Сам Гийом, казалось, не замечал неловкости собеседника. Он неторопливым движением ослабил узел галстука, стряхнул невидимую пылинку с рукава пиджака и только тогда начал свой рассказ.
– Книгу я получил из рук Хоса в тот во всех отношениях замечательный день, когда имел наглость выиграть у него процесс, на котором я выступал в качестве защитника. Я тогда ещё считался молодым и зелёным, это было одно из моих первых уголовных дел, и старина Анатоль не ожидал от меня подобной прыти.
Симон быстро закрыл непроизвольно открывшийся от изумления рот. Хотя чему он удивляется? Дядюшке Гийому на вид слегка за шестьдесят, если судить по человеческим меркам. Значит, на самом деле ему не меньше ста семидесяти, и, конечно, он мог быть на короткой ноге с Хосом сто лет назад. В одном же круге вращались.
– Собственно, если быть точным, я получил "Речи" не совсем из его рук, – поправился Гийом.  – По окончании заседания он долго тряс мне руку и выражал свой восторг по поводу моего успеха, а вечером с посыльным прислал книгу. Тираж только-только вышел, она ещё пахла типографской краской… Надо сказать, Анатоль был один из немногих человеческих законников, кто мог на равных тягаться с нами и даже обыгрывать.
Дядюшка ностальгически улыбался. Симон готов был слушать его хоть до утра – такие подробности никакая "История права" не расскажет – но у старика Гийома тоже имелся к нему свой вопрос.
– Извините, что возвращаю вас к прежней теме, но меня заинтересовал один момент. – Дядюшка оторвался от спинки дивана и развернулся к Симону всем корпусом. – Вы не студент, но при этом более чем серьёзно интересуетесь юриспруденцией. Позвольте полюбопытствовать, почему?
– Видите ли...
Слово за слово, и Симон не заметил, как поведал дядюшке Гийому о себе, своей жизни и планах на будущее. Беседа шла легко и непринуждённо; дядюшка с таким неподдельным интересом расспрашивал Симона обо всём, что касалось его намерения снова сесть на студенческую скамью, что тот рассказал гораздо больше, чем обычно позволял себе при общении с незнакомыми.
Они не стали прерывать столь приятную беседу ради того, чтобы перейти в гостиную для чаепития.
– Несите всё сюда! – небрежно махнул рукой старый Гийом пришедшему за ними Шону.
Когда Драконесса, всю дорогу из столицы гнавшая как очумелая, вошла в библиотеку, дядюшка как раз закончил рассказывать очередной курьёзный случай из своей практики, и они с Симоном на пару хохотали, рискуя расплескать из чашек остывший чай, о котором  оба совершенно забыли, увлечённые разговором.
Драконесса окинула эту милую мизансцену скептическим взглядом.
– Наконец-то ты приехала, деточка! – делая вид, что не замечает её прищуренных глаз, приветственно воскликнул Гийом. – Мы уж заждались!
"Мы? – вскинула брови Драконесса. – Заждались? Что-то не наблюдаю".
– Так пойдём сразу в кабинет, – предложила она, в свою очередь сделав вид, что не заметила дядюшкиных подковырок. – Чего время терять? А то ты на другую встречу опоздаешь. У тебя же ещё встреча сегодня? Я правильно поняла?
– Да-да-да, – засуетился дядюшка, неуклюже встал с дивана и всё-таки пролил немного чая на ковёр. – Ох, извини, деточка! Как же я так...
– Ничего страшного, уберут.
Симон молча наблюдал за их завуалированной пикировкой. Когда старый Гийом поднялся с дивана, он тоже встал. Драконесса покосилась на него, благодарно кивнула почти одними глазами и снова целиком сосредоточилась на дядюшке.
Тот, не спеша, затянул галстук, поправил пиджак и протянул Симону руку на прощанье:
– Рад был побеседовать с вами, Симон! Надеюсь, ещё увидимся.
– Я тоже на это надеюсь, – искренне ответил Симон, принимая рукопожатие. – До свидания, дядюшка Гийом!
И опять его пушистым облачком укрыло ощущение тепла. "Наверно, дядюшка Гийом подколдовывает. Интересно, он всегда так?.. Спрошу потом у госпожи Драконессы".
– До свидания, Симон!
Дядюшка Гийом вслед за Драконессой зашагал к выходу. И тут Симон вспомнил о "Речах" Хоса. Как ни противилось его нутро такому шагу, но книгу надо было вернуть хозяину.
– Дядюшка, подождите! – окликнул он уже скрывшегося за книжными шкафами Гийома и сам поспешил следом. – Вы книгу свою забыли!
– Вы книгу свою забыли, – повторил он, подбегая к дядюшке, остановившемуся посреди прохода между шкафами.
Драконесса стояла у двери и вопросительно смотрела на них.  Гийом махнул ей рукой, дескать, иди, я догоню, и повернулся к Симону.
– Оставь её себе, – лицо старого законника озарилось удивительно ласковой улыбкой. – Тебе она нужнее.
Он по-отечески похлопал Симона по плечу и пошёл к выходу.
Симон, ошеломлённый, смотрел ему вслед. Он так растерялся, что забыл поблагодарить дядюшку за этот неожиданный подарок. И от волнения не заметил, как Гийом обратился к нему на "ты".
Немного опомнившись, он вернулся в видеотеку и, всё ещё не веря в случившееся, бережно взял со стола "Речи", провёл ладонью по обложке. Книга смирно покоилась в его руках и не собиралась никуда исчезать. Она как будто говорила: "Да, это правда. Ты теперь мой владелец". Симон с восторгом прижал книгу к груди и плюхнулся на диван.
Зубрить дальше процессуальные сроки он и думать забыл. Мысли крутились вокруг нового знакомства и свалившегося на него, как снег на голову, необъяснимо-щедрого подарка. "А интересный он человек, то есть, дракон, этот дядюшка Гийом. Простой такой, душевный. И оригинал, однако, немалый. Так запросто разбрасываться книжными раритетами… Всё-таки занятная штука ¬– драконья логика".
И только потом, уже ночью, лёжа в постели и заново анализируя весь разговор, он запоздало сообразил, что "простой и душевный" дядюшка Гийом аккуратно и незаметно, точечными "уколами" навскидку оценил примерный объём его познаний в области правоведения.

– Что тебе сказать, деточка... – Гийом по-хозяйски уселся в рабочее кресло Драконессы, поставил локти на стол и водрузил подбородок на сплетенные пальцы. Он по привычке наклонил голову немного набок и снова стал похож на старого ворона.
Драконесса с непроницаемым выражением лица повернула гостевой стул спинкой к столу, оседлала его, положила руки на спинку и точно так же, как дядюшка, упёрлась подбородком в сплетённые пальцы.
– Что ты сегодня подозрительно щедр, дорогой дядюшка.
– Ой, да полно тебе! – как от ничтожного пустяка отмахнулся старый Гийом. – Подумаешь, подарил ребёнку книжку. Он же с ней носится, как курица с яйцом. По лицу видно. И отнимать у дитя любимую игрушку у меня рука бы не поднялась. Ты же видела его, когда он за мной бежал, чтобы её вернуть: и расстаться жалко, и зажать совесть не велит. Как тут было не подарить? Да и мне это ничего не стоило. Эти "Речи" так давно болтались у тебя, что я о них совсем забыл. А раз не вспоминал, значит, не нужны. Пусть мальчик занимается. А он у тебя молодец. Честный. Этим он мне и понравился. Да, этим и понравился…
"У меня, как же! Он сам у себя честный, а я только облизываюсь".
– Понятно, у тебя случился приступ сентиментальности.
"Приступ сентиментальности у Гийома-законника. Кому рассказать – так не поверит никто! Стареет дядюшка, стареет…".
– Случился и случился, имею право, – с показным недовольством пробурчал Гийом. Драконессе показалось, что он немного смущён. Но кто его знает, этого старого прохиндея?.. – Ладно, лирику закончили, перейдём к делу.
– Давно пора.
– И не ехидничай, не доросла ещё, – осадил племянницу Гийом. Видимо, всё-таки обиделся на шпильку о сентиментальности. – Явных нарушений у твоего будущего компаньона я не нашёл, но будь осторожна. Возможно, господин Анжелюс грешит "чёрным налом". А ещё у меня есть подозрение, что иногда он сам у себя подворовывает. Но фактов никаких пока нет, только чутьё. Да, только чутьё...
Он замолчал и о чём-то задумался. Драконесса подождала немного, полагая, что он вот-вот продолжит свою мысль, но Гийом по-прежнему молчал.
– Дядюшка! – тихо окликнула его Драконесса. – Дядюшка, ты где?
– Ах, да... – вскинулся Гийом. – О чём бишь я сейчас говорил? Старый я становлюсь, Дракошенька. Уставать стал. Нет уже былой силы, дела вести всё тяжелее, темп выдерживать... Так о чём я говорил-то?
Она никогда раньше не видела его таким рассеянным. Уж не приболел ли дядюшка, не приведи Создатель?
– Что пока нет фактов воровства, только чутьё.
– Да. Да-да! Только эти подозрения меня смущают. А так – можно рискнуть. Завтра я заеду к твоему финансисту. Он уже сделал свою часть?
– Да.
– Вот, значит, доведём договор до ума, и можно будет везти его Анжелюсу на согласование. Я обязательно поеду с тобой, и не возражай мне!
– Хорошо, дядюшка, как скажешь.
Драконесса и не собиралась спорить с дядюшкой. В подобных вопросах она всегда полагалась на его пресловутое чутьё. И если он хочет присутствовать при обсуждении, а потом и подписании этого договора, значит, тому есть веские причины. Но какой-то он сегодня всё-таки странный. То смеётся, как мальчишка, то подарками разбрасывается, то с мыслями собраться не может... Хотя больным не выглядит, и то хвала Создателю.
– Так, ну, вроде, всё... – старый Гийом бодро вскочил с кресла. – Полетел я, Драконюшка! А то ни в какие рамки не впишусь. Можешь не провожать.
Он подошёл к Драконессе и хотел, как обычно, поцеловать её в лоб.
– Да нет, что ты, как же не провожать? – удивилась она. – Давай я с тобой до кареты дойду.
Гийом с ослепительной улыбкой пропустил её вперёд.
Он бодро вышагивал по коридору рядом с Драконессой и тихонько насвистывал что-то жизнерадостное. Так же бодро он спустился по лестнице, обогнав племянницу, и галантно открыл перед ней входную дверь. И в карету дядюшка сел без всяких затруднений и посторонней помощи, предварительно расцеловавшись с племянницей на прощанье. Драконесса помахала ему рукой и немного постояла, глядя, как его карета проезжает под аркой надвратной башни.
"Что-то темнит уважаемый дядюшка... – думала она. – Вот чего приезжал? Не мог по телефону всё сказать? Или боялся доверить эфиру такую супер-пупер-секретную информацию о том, что Теодор Анжелюс, возможно, нечист на руку? Смешно. Говорит, что устал, а сам скачет, как горный козёл. Нет, что-то тут не то... Ладно, позже выясню. Куда ты денешься, дорогой дядюшка?".

Секретарь, склонившись в полупоклоне, одну за другой подавал главному прокурору на подпись скопившиеся за день бумаги. Бейкер ставил на каждой свою каракулю, стоически удерживаясь от зевоты, и мысленно костерил весь этот ворох никому не нужной бюрократической макулатуры.
Зазвонил городской телефон.
– Разрешите... – секретарь, по долгу службы, собрался, было, снять трубку.
– Я сам! – буркнул Бейкер, опережая его. – Алло!
– Здорово, старый пень! – закаркало в трубке.
– Здорово, старый хрыч! – обрадованно воскликнул Бейкер и знаком приказал секретарю покинуть кабинет. – Ну, что скажешь?
– Интересную идею ты мне подбросил. Если всё выгорит так, как я задумал, то с меня бутылка.
– Какая?
– Приедешь и выберешь сам.
– Ты же знаешь, что я выберу.
– А, твою мать!.. Забыл. Ладно, уже пообещал. Значит, заберёшь "Чёрную жемчужину" *(3), на которую давно облизывался. Только сначала всё должно сложиться, как мне надо.
– А что по поводу моих опасений?
– Ну... С одной стороны, они совершенно беспочвенны. С другой, в жизни всякое бывает, от всего не убережёшься. Но я всё же склонен думать, что ты перегнул палку со своими подозрениями. Всё будет хорошо, даже, можно сказать, замечательно, уверяю тебя!


Продолжение следует.
______________________
Примечания.

(1) Доктор истории  –  учёная степень в некоторых странах Европы, примерно соответствует степени "Кандидат исторических наук" в России.
(2) Ё....ся  –  чокнулся (простореч.) (перевод с драконьего)
(3) "Чёрная жемчужина"  –  эксклюзивный коньяк.