Глава 10. Времена Николая I

Из Петербурга в Польшу, до Варшавы,
Из Варшавы вновь летят гонцы,
Что же случилось, непонятно, право,
Куда спешат так молодцы?
О, Боже мой, так это же Россия,
Опять идет борьба за власть,
Она кого-то быстро возносила,
Ну а кого-то заставляла низко пасть.
Нет Александра, кто его заменит?
По праву должен Константин.
Готов ли он к возникшим переменам?
Наследник знает лишь один.
Но неожиданно наследник отказался,
Ему в Польше хорошо жилось.
– Так Николай на троне оказался.
И вместо брата стать царем пришлось.
На площади Сенатской
Три тысячи солдат
Не могут разобраться
Чего от них хотят.
Кругом: – Даешь свободу!
Царю не присягать,
Стрелять не станут по народу,
Всем до конца стоять!
Так начал царь правленье,
В бунтовщиков стреляли.
Задум высокое стремленье
Их декабристами назвали.
О декабристах многие писали.
Мол-де наивные глупцы,
Против кого свой глас подняли,
А. Пушкин восторгался: «Молодцы!»
Да, самодержец круто начинал,
Причины этого не сложно и понять,
Он с детства либералов призирал
И не пытался этого скрывать.
Жандармский корпус – вот его творенье,
(При Николае появился и такой).
Вдобавок же и третье отделение –
Крамолу выжигать железною рукой.
И жгли – вся Польша полыхала,
Сам император отдавал приказ:
Стрелять и вешать, чтоб Варшава знала,
Не вздумайте тягаться против нас.
В Венгерские дела зачем ввязался,
Когда там революция случилась,
Ну почему российский штык там оказался,
Не от того ли вся Европа возмутилась.
Да, по характеру, конечно, солдафон,
И очень далеко ему до брата,
Но уже точно, что умом не обделен,
А биография не менее богата.
О крепостных крестьянах Николай не думал,
Пусть будет так же, как веками было,
Итак на всю Россию много шума,
Что поднимают западники и славянофилы.
Конечно, Павел Дмитрич Киселев
Привел всех, мягко говоря, в смущенье,
По-генеральски и без лишних слов
Крестьянам предложил дать самоуправление.
Ну, ясно, что по царскому приказу
В том предложении был не один изъян,
Но изменить не получается все сразу.
А незабвенный Егор Францевич Канкрин?
Он и сейчас бы был в авторитете,
Перевернул реформами минфин,
Как жаль, что поплатился он за это.
Он предлагал расходы сократить.
Кредитами не слишком увлекаться,
Поменьше на балах мазурочки крутить,
А лучше экономикой заняться.
Так вот за это быстро и слетел.
Дворянству и царю перечить потащило,
Ну, надо же – чего он захотел,
Как наглости перечить – то хватило.
Вот граф Уваров Николаю угодил –
Теорию Народности России подарил:
– Любовь к царю и вера в Бога,
Хранить традиции народа строго,
Ни революций, никаких волнений,
Россия, господа, это не Запад,
Нам лучше не надо, вне сомнений,–
Такая вот теория, похожая на рапорт.
И без Сперанского никак не обошлось.
Его из ссылки быстро возвратили,
Кодификация законов, и пришлось
Заняться. А что делать – поручили.
Указы, манифесты и законы,
Сколь их за двести лет скопилось,
И приведение в систему оных
Сперанскому царем и поручилось.
Какой проделан был гигантский труд,
Я тоже восторгаться им посмею,
За зря, наверное, орден не дадут
Андрея первозванного на шею.
Россией очень трудно управлять.
Решения принимать довольно сложно,
И если что-либо приходится менять,
То делать надо это осторожно.
Что здесь имеется ввиду?
Не о Сперанском, ясно, речь.
Дела военные пойдут,
Ну как же ими пренебречь.
Ах, эти войны – их не счесть,
Как жаль, они не исчезают,
Кому-то подвиг, сила, честь,
А многих просто убивают.
И в это царство две войны
Заслужат нашего внимания,
Мы разобраться в них должны
Не торопливо, со стараньем.
А если так, друзья, вперед,
Прямо в заснеженный Кавказ,
Там горцы, там Шамиль нас ждет,
И не когда-нибудь – сейчас.
Шамиль расскажет, не скрывая,
Как создавал свой имамат,
И как он, жалости не зная,
Российских убивал солдат.
Не будем защищать Россию –
Царский солдат тоже стрелял.
Людей бесчестно покосили,
Пока желанный мир настал.
Спроси сегодня ты у гор,
И к убиенным только жалость.
Тогда Чечня Российской стала,
А вместе с ней и Дагестан.
Вот жаль, душа не перестала
Болеть у горцев от тех ран.
А тут еще один вопрос,
И если быть предельно точным.
Он постепенно перерос
В так называемый вопрос Восточный.
В средине девятнадцатого века
(О Турции исламской идет речь)
Внимание приковала не Медина или Мекка,
Кому святыни палестинские беречь?
Тогда святого Палестиной
Османская империя владела.
И при плохой игре, с хорошей миной.
Но ссориться с Европой не хотела.
Блюстительство в местах Христовых,
Ее Европа к этому толкала,
Отдать католикам была готова,
А возмущение православных будто и не замечала.
Британцы плотоядно руки потирали,
И Франция восторга не скрывала,
Наперебой костер конфликта раздували:
Их роль России в Черном море раздражала.
Под улюлюканье сильнейших стран Европы,
Не выдержав таких страстей накала,
Турецкая эскадра при Синопе,
Готовясь к бою, с русскими стояла.
И что прикажете тут делать,
Спокойно это наблюдать?
Наш адмирал Нахимов смело
Решил урок ей преподать.
Силенок было меньше вдвое,
Но не пугался адмирал,
Он туркам бойнище устроил,
Какого мир еще не знал.
Спасая турок от конфуза,
Приняли на помощь им французы,
И англичане им вослед –
Завоевал целый квартет.
Россию плотно в кольцо взяли,
Всех тяжелей было в Крыму,
Те, что Толстого прочитали
О тех событьях – те поймут.
Как насмерть в Севастополе стояли,
Под ядрами себя не берегли,
Как адмиралы и матросы умирали,
Иначе они просто не могли.
Союзники таким оружием владели.
Их качество России и не снилось:
И паровые корабли уже имели,
И дальнобойные винтовки появились.
Россия в этом плане отставала,
Флот все еще под парусом ходил,
Боеприпасов, пушек было мало.
Противник был силен и победил.
Потеря главная на Черном море,
Здесь флот Россия не могла держать,
Царь Николай с позора или с горя,
Отчаявшись, стал смерть свою искать.
Страну, передавая в руки сыну,
Прощаясь, Александру говорил:
– Не думал, что вот так я жизнь
С плохого начал и с позором завершил.
Россию надо кардинально переделать,
Решительнее действуй, не тяни.
Запомни, побеждает только смелый,
А крепостное право, Саша, отмени.

А. Бородин.
(продолжение следует) . . .