Гейдельберг. Часть 2

Патрик на цыпочках крался по темному коридору. Он все рассчитал. Время было самое подходящее - около часа после полуночи. Леонардо уже ушел на свою обычную охоту, но она... Она была еще здесь. Патрик больше не хотел называть ее по имени. Слишком это было больно - понимать, что под знакомым именем и оболочкой скрывается нечто новое, зловещее и пугающее. Нет, он не боялся ее, он боялся за нее. Он видел как искажалось ее лицо, какими отвратительными и мерзкими становились его черты и понимал, что Альбины здесь больше нет, есть только кукла, марионетка в чужих искусных руках...
Патрик сжимал в руке пистолет, который дал ему священник из церкви Последнего Причастия. Они очень сблизились в последнее время и именно от него Патрик узнал как бороться с той нечистью. Ван... Ван... Как его там... Забыл... Голландская какая-то фамилия... Мысли путались...
Патрик почувствовал, что ноги его не держат. Он привалился к дощатой стене, обхватил голову руками и застонал. Как всегда он был виноват во всем. Нельзя было ее отпускать, нельзя было уезжать самому, поддаваться минутному порыву слабости и желанию сбросить ответственность...
"Что же я натворил..." - в ужасе подумал король Абидонии. Его рука еще сильнее сжала пистолет и машинально прислонила холодное дуло ко лбу. "Нет, еще не время, - подумал Патрик и рыдания сдавили ему горло, - Я еще не сделал то, зачем пришел..."
С пистолетом в руке, пошатываясь и изнемогая от душевной боли, он подошел к неприметной двери. Обычная дверь в длинном коридоре приличного доходного дома. Но он знал, что за ней скрывается зло, невидимое для глаз обычных людей. Патрик глубоко вдохнул, как перед нырком в холодную воду, и осторожно потянул дверь на себя...
* * *
В это время Леонардо Медичи Бандл был занят очень важным делом. В одной руке он держал бокал изысканного вина, а другой обнимал талию роскошной брюнетки. И не мог решить, чего же ему хочется больше. Брюнетка была хороша. Жена секретаря городского магистрата, она влюбилась в него без памяти и сегодня первый раз согласилась на тайное свидание. Но у вина был такой роскошный букет...
Лео отхлебнул из бокала немного божественного напитка и сполна насладился его изысканным вкусом. И лишь затем, отставив бокал на столик, потянулся губами к лицу Элизабет.
Она словно ждала этого всю жизнь. Ее губы моментально раскрылись навстречу и впились в него неистовым поцелуем. Затем Бетти вздохнула и от избытка чувств лишилась сознания.
Леонардо поморщился. Он не любил когда все шло слишком быстро. Но ничего не поделаешь, дело есть дело. Наклонившись над бесчувственной женщиной, он отодвинул кружева с ее шеи, обнажая молочной белизны кожу. Было видно как пульсировала небольшая синяя жилка чуть ниже уха.
Эта пульсация завораживала Лео. В ней чувствовалось биение жизни. Он медленно вздохнул и ему стало жарко, несмотря на распахнутую на груди кружевную рубашку. Кровь быстрее побежала по жилам, чувства обострились, весь мир наполнился жаждой и предвкушением. Его губы стали покрывать поцелуями нежную шейку Бетти, постепенно приближаясь к синей жилке.
И тут он почувствовал, что его как будто толкнуло изнутри острое ощущение какой-то неведомой опасности. Он поднял голову и огляделся вокруг. Комната была наполнена тишиной и спокойствием, мягко сияли свечи...
"Нет, видимо показалось", - подумал Лео и снова приступил к своему приятному занятию.
Теперь его тряхнуло уже сильнее. Он подскочил на месте, как будто от резкой боли во всем теле. Его пробирала дрожь, в глазах мутилось, но через секунду уже все отпустило.
Лео был достаточно опытен, для того чтобы серьезно отнестись к таким симптомам. Он осторожно опустил Бетти на кушетку, закутался в черный бархатный плащ и быстро, но старась не шуметь, вышел на улицу. Жаль конечно, но у него сейчас были дела поважнее. Ему срочно надо было увидеть Альбину и убедиться, что с ней все в порядке...
* * *
Патрик вошел в комнату словно тень. Его черная одежда сливалась с темнотой. Он тихонько прокрался на середину комнаты и, когда привыкли глаза, огляделся.
Стол, стул, комод... А, вот то, что надо! Большая кровать под бархатным пологом. Альбина сладко спит и ничего не подозревает...
- Патрик, включи свет, чего стоишь в темноте! - раздался звонкий, совершенно не сонный и такой знакомый голос.
Король вздрогнул. Такого поворота он не ожидал.
- Да.... В общем, не надо... Я так, на минутку... - он запутался и не знал, что говорить.
- Ладно, сама зажгу! - Альбина повозилась в темноте, нащупала спички на туалетном столике и начала постепенно зажигать свечи на большом канделябре в изголовье кровати.
- И зачем только я это делаю! Я ведь прекрасно могу видеть и в темноте! - слегка раздраженно говорила она, - Это больше нужно тебе, чем мне! Но что поделаешь, привычка - вторая натура...
Патрик рассеянно провел рукой по лбу. "Она видит в темноте... А, ну да, теперь конечно видит..."
Он вспомнил то, зачем пришел и лицо его помрачнело.
- Что ж мрачный-то такой, - насмешливо произнесла Альбина, - Ты что-то понял?
Патрик присел на край кровати. Его черты исказились от страдания.
- Да, Альбина, - так мучительно больно было говорить эти слова. Гораздо легче быть немым, -  Я понял все... Я теперь все знаю...
- Ничего ты не знаешь, Патрик Первый, - со вздохом какого-то невеселого превосходства произнесла Альбина, - Иди-ка ты лучше домой и ложись спать...
Патрик начал расстегивать на себе камзол.
- О, нет, - простонала принцесса, - только не это! Патрик не начинай сначала...
Король серьезно посмотрел на нее и она осеклась.
- Я просто хочу показать тебе одну вещь, - он стянул через голову тонкую золотую цепочку. - В последнее время я постоянно ношу ее на груди... Вот, просто взгляни...
Патрик протянул принцессе цепочку и она увидела небольшой золотой крестик. Внешне в нем не было ничего особенного. Но на самом деле он был страшно древним, изготовленным еще на заре христианства.
Крестик мерно покачивался на цепочке и Альбина чувствовала, что впадает в какое-то сонное состояние.
"Действует, - думал Патрик с холодком ужаса и восторга одновременно, - Значит я прав."
Он коснулся щеки Альбины, провел пальцем до мягкой ямочки на шее и ловко положил туда крестик. Дело было сделано.
Как только древний металл коснулся ее кожи, Альбина ощутила тысячи маленьких стрел, пронзивших каждую клеточку ее тела. Она хотела вскочить, закричать, но не могла пошевлиться. Только ее ярко-голубые глаза засверкали еще ярче.
Тем временем Патрик продел цепочку ей под голову и застегнул на шее. Зверь был пойман.
Они молча смотрели друг на друга... Из глаз Альбины брызгала великолепная ярость. Взгляд Патрика был печален.
- Альбина, - сказал он и проглотил комок в горле, - Знай, что я люблю тебя...
Он не выдержал и заплакал... Хотел вытереть непрошенные слезы рукой, и только сейчас Альбина заметила, что он сжимает в ней пистолет.
В ее голубых глазах впервые заметался страх, нет, неприкрытый ужас!
- Да, ты все правильно поняла, - сказал Патрик, - пули в нем серебряные. Он может убить тебя... Навсегда...
Он медленно прицелился ей прямо между голубых глаз. Но потом опустил оружие.
- Нет, я не могу, - со стоном он отшвырнул пистолет в угол, - Альбина, зачем ты связалась с этим Лео? Он опасен, я тебе сразу сказал, еще тогда, когда впервые его увидел! Но нет, тебе никто не указ! Ты всегда считала себя умнее всех!
Патрик взял себя в руки и поднял заряженный серебряными пулями пистолет с пола.
Он стоял напротив Альбины и лицо его выражало непреклонную решимость, хотя из глаз непрерывно катились слезы. Но он даже не замечал их.
- Я видел как менялся твой облик, - Патрика передернуло при этом воспоминании, - Это было ужасно, ужасно и отвратительно. И теперь я знаю твою тайну. Альбина, ты больше не человек! Ты теперь просто кукла, игрушка злобного колдуна! И я должен сделать это...
Он прицелился ей прямо в лоб, но не мог смотреть в эти голубые глаза, в которых снова не было ни капельки страха. Патрик зажмурился и стал медленно давить на курок, стараясь, чтобы рука не дрогнула...
В этот миг мощный удар обрушился на его руку. Пистолет выстрелил в пол, серебряная пуля прошила доски и застряла где-то в перекрытиях. Патрик не успел открыть глаз, как второй удар, еще более мощный, сбил его с ног и отправил в нокаут. Уже теряя сознание он услышал ликующий голос Альбины.
- Лео, ну что ж ты так долго! - радостно вопила она, - Я уже почти испугалась!
"Она жива!" - с облегчением подумал Патрик и провалился в небытие...
* * *
Когда Лео рукой в бархатной перчатке сорвал с Альбины цепочку, она прогнулась дугой, но тут же почувствовала, что снова может двигаться и говорить. И - о, какое же это было счастье!
Она кинулась ему на шею с радостным визгом, но тут же вспомнила о Патрике.
Он лежал на полу, без сознания, бледный как смерть.
Альбина посмотрела на него, а потом вопросительно на Лео.
Принц вздохнул, затем усадил обмякшего Патрика на стул и начал крепко его привязывать шнурком от портьеры.
- Он скоро очнется, - объяснил он Альбине, - И надо ему все рассказать спокойно, а то как бы опять дел не натворил!
Закончив свою работу, он подошел к небольшому сервировочному столику и налил себе вина из открытой бутыли.
- Надеюсь ты понимаешь, - медленно смакуя вино, сказал Бандл, - что после этого мы должны будем покинуть город...
Альбина посмотрела ему в глаза и кивнула. А потом подошла и поцеловала медленным, спокойным поцелуем.
Это было первое, что увидел Патрик, когда пришел в себя.
* * *
Сознание возвращалось медленно и он тупо смотрел, как целуются Лео и Альбина, не понимая что происходит. Потом внутри что-то возмутилось: так не должно быть. Патрик дернулся и ощутил, что в тело врезались веревки. Он был крепко привязан и едва мог пошевелиться.
Его попытки освободиться привлекли внимание стоявшей напротив парочки. Бандл мягким движением отстранил от себя Альбину.
- Пора! - глядя ей прямо в глаза сказал он, - Иди собирай вещи, я сам ему все расскажу.
И вот странность: капризная, взбаломошная принцесса спокойно кивнула и отправилась выполнять приказание. Патрик оторопело смотрел на все это.
Когда Альбина ушла, то Леонардо отнюдь не торопился выполнять свое обещание и о чем-то рассказывать Патрику. Сначала он еще раз проверил крепость узлов на веревках, затем налил себе вина и уселся в кресло, держа в руке бокал. Небрежно закинув ногу на ногу, он наконец обратился к Патрику.
- Ты ведь не будешь орать, верно, - то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал он, - Мне не придется затыкать тебе рот? Мы можем спокойно поговорить?
Патрик не мог закричать даже если бы захотел. Как всегда в моменты сильного стресса, ему казалось, что он снова онемел. Слова комком застревали в горле. Поэтому он просто кивнул.
- Вот и славно, - улыбнулся Бандл и снова стал похож на обаятельного Лео. Но Патрик знал, что это одна лишь видимость и не поддался на обаяние этой улыбки.
- Патрик, - проникновенно продолжил Лео, - отпусти ее!
Это было неожиданно.
- Да, отпусти и не пытайся ее искать, - Бандл встал и прошелся по комнате, - это трудно, очень трудно, я понимаю... Но и ты пойми меня, дружище. Я искал себе спутницу сотни лет. Такие женщины, как Альбина рождаются одна на миллион. Те, которые умеют брать, а не отдавать...
Патрик прислушался внимательнее.
- Я, конечно, говорю не о деньгах или нарядах. Альбина умеет забирать энергию. Хотя ее никто этому не учил. Она, так сказать, стихийный вампир. Хотя абсолютное большинство женщин - стихийные доноры. И нам, вампирам, грех этим не воспользоваться, так ведь?
Патрик был не совсем с ним согласен, но продолжал слушать. Тем более, что спорить, будучи привязанным к стулу, было не очень удобно. Главное, что слово "вампир" было наконец-то сказано. И ничего особо страшного не произошло.
- В принципе, этому может научиться каждый... - задумчиво произнес Леонардо, - но не каждый обладает достаточными способностями. Вот ты например, мог бы... Но дело не в этом. Главная сила, которая питает нас энергией - это любовь. Влюбленный человек отдает свою энергию добровольно и с радостью, сам получая от этого наслаждение. Он даже умирает счастливым... когда энергия высосана до капли...
Тут наконец Патрик встрепенулся. Такой подход возмутил его до глубины души!
- Вы пьете кровь беззащитных жертв! Вы отвратительны! Как ты можешь называть это любовью, мерзавец! - Патрика передернуло, - И никакой я тебе не дружище, запомни это!
- Кровь, кровь... - Лео засмеялся, - далась вам эта кровь! Испокон веку вы, поэты, рифмуете любовь со словом кровь, а в чем тут дело так и не догадались. Если человек влюблен, то из него можно извлечь жизненную энергию, вот и все! А кровь - только ее носитель! Вы сами воспеваете жертвенную любовь, возносите ее на пьедестал, а пользуемся этим мы. Как много наивных дурочек подпитывали меня все эти века! Но Альбина не такова! Она - мой достойный партнер!
Лео взволнованно продолжал:
- Я не влюблен в нее в том смысле как ты это понимаешь. Просто мы родственные души. И я могу научить Альбину быть бессмертной! Она так легко все осваивает! Тысячи мужчин во всем мире радостно отдадут ей все - от состояния до жизни! И она сможет использовать это наилучшим способом, поверь мне!
Наконец Леонардо посмотрел на Патрика и устало взмахнул рукой:
- А впрочем, не имеет значения! Все равно уже ничего не изменить...
Рукой в черной бархатной перчатке он взял со стола небольшой золотой крестик.
- Можешь отдать это отцу Ван Хельсингу. Вещица занятная, но совершенно безобидная. Надо только не брать ее голыми руками и не прикладывать к коже. Пусть думает, что обладает артефактом огромной силы...
Лео усмехнулся, затем поднял с пола пистолет.
- А вот это я заберу.
Он достал откуда-то небольшой саквояж и засунул туда оружие.
- Еще убьете кого-нибудь...
В комнату вошла Альбина. Она старалась не смотреть на Патрика, но не удержалась и взглянула. Король подумал, что никогда не видел ее голубые глаза такими яркими. Почему-то он больше не испытывал к ней прежнего отвращения. Он думал о том, что вот теперь знаком с двумя вампирами, один (вернее одна) из которых - его двоюродная сестра, и если бы кто-нибудь раньше сказал ему об этом, то он никогда бы не поверил. Даже тому, что они вообще существуют.
Удивительно, но он сразу поверил объяснениям Лео и сразу все понял. Был в его рассказе какой-то момент, неправильный что ли, или неправдоподобный, но принц Леонардо так приложил его по башке, что сейчас Патрик никак не мог сосредоточиться и уловить этот момент. Но он знал, что будет возвращаться к этому снова и снова, пока не поймет в чем тут дело.
Тем временем Альбина смотрела на него и озабоченно спрашивала Леонардо:
- Мы что - так и оставим его здесь? Привязанным? Ты посмотри на него - какой он бледный! Еще помрет ненароком!
Лео обнял ее и засмеялся:
- Не бойся! Моих гипнотических способностей хватит, чтобы внушить его друзьям мысль поискать его здесь. Не позже, чем утром он будет уже свободен. А к тому времени мы будем далеко и он нас никогда не найдет.
- Никогда? - спросила Альбина. В ее голосе грусть переплеталась с сожалением.
- Если ты сама не захочешь, - серьезно сказал Бандл и заглянул ей прямо в бездонные глаза, - Не забывай, дорогая, у тебя впереди - вечность!
Он подошел к Патрику, находящемуся в полуобморочном состоянии, внимательно посмотрел на него и добавил:
- Но на самом деле я не советовал бы этого делать... Он все еще тебя любит...
- Ерунда какая, - резко ответила Альбина, - я его знаю, он легко мог бы стать одним из наших... Есть в Абидонии одна девица, так он всю жизнь ее энергией питается, даже удивительно, как она жива до сих пор. Ну что скажешь - служанка, здоровье деревенское...
- Одно другому не мешает, - вздохнул Бандл, - у нее берет, тебе отдает. А тебе знаешь сколько надо - никаких запасов не хватит!
Альбина засмеялась, подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался прохладный ночной ветер, стало свежо и весело.
Она обернулась, сверкнула голубыми глазами и задорно сказала:
- Ну тогда - вперед!
Такой и запомнил ее Патрик - стоящей возле окна, в развевающемся черном плаще, под мышкой зажат небольшой саквояж, глаза смеются, а губы зовут к приключениям. Но зовут, увы, не его...
Бандл схватил точно такой же саквояжик, подбежал к ней, взял Альбину за руку, улыбнулся и сказал:
- Ты готова? Тогда на счет три! Раз!
Он не удержался и поцеловал ее прямо в смеющиеся губы.
- Два!
Леонардо обернулся и задул все свечи. В комнате стало совсем темно. Патрик видел лишь два темных силуэта на фоне окна.
- Три!
Два силуэта слились в один и темной массой выпрыгнули наружу - за окно. Патрик зажмурился в ожидании неизбежного звука удара о землю. Но было тихо. Он открыл глаза и еще успел заметить, как за окном мелькнули две летучие мыши. После этого он потерял сознание окончательно...
* * *
Прошло две недели. Патрик лежал в той же самой комнате, только кровать перетащили к окну и легкий ветерок раздувал шторы и трепал его волосы. Лекарь сказал, что опасности для здоровья нет никакой и даже Эжен Паризье уже успокоился на этот счет. Но вставать с постели ему все равно давали как можно реже. Все-таки нервная горячка, это вам не шутки. Те дни, когда он метался в жару, измотали организм и теперь Патрик чувствовал постоянную слабость.
Ему было плевать на это, он хоть завтра уехал бы с Жаком и Мартой в долгий путь, и было очень неловко сознавать, что он задерживает их в Гейдельберге. Но был здесь один положительный момент - то, что его старались не беспокоить, и он мог наедине сам с собой осмыслить все произошедшие события.
Патрик чувствовал, как он выздоравливает. Это было трудно передаваемое ощущение. Выздоравливало не только тело, но и душа. Как будто что-то в ней срасталось, становилось на свои места, переставало болеть. Было странно и непривычно хорошо. Он пробовал передать это состояние в стихах, но ничего не вышло и он забросил свои попытки. Единственное, что ему хотелось - понять, что же все-таки произошло.
Все от него допытывались описания событий той роковой ночи, но Патрик лишь отделывался общими фразами, и в конце концов все решили, что похоже он потерял память. Отец Ван Хельсинг приходил причащать его. Это были дни, когда Жак рвал на себе волосы от отчаяния, Марта постоянно рыдала, из Абидонии примчался Паризье, и все были уверены что дни Патрика сочтены.
Хитрый голландский священник все знал. Он знал что произошло, знал что Патрик все помнит. Но никому ничего не рассказывал. И никогда не расскажет.
А что же все-таки произошло? Альбина исчезла из города вместе с принцем Леонардо и никто не мог разыскать ни малейших следов этой парочки. Куда они делись - никому не было известно. Это то, что произошло внешне. Но гораздо более важные изменения происходили внутри Патрика.
Он много думал о Леонардо и Альбине, этой парочке потребителей. Да, они умеют только брать, и это неправильно. Но только отдавать - тоже неправильно. Надо уметь и брать, и отдавать. А если не умеешь, то учиться этому. Только так.
* * *
Внезапно порыв ветра взметнул занавески и ворвался в комнату. Это распахнулась входная дверь, впуская небольшую компанию - Жака, Марту и впридачу к ним Эжена Паризье.
- Скорее закройте дверь, сквозняк, вдруг его продует, - забеспокоилась Марта. Она, улыбаясь, подошла к Патрику и стала заботливо поправлять ему подушки.
- Да ладно тебе, он уже совсем здоров, - отозвался Жак.
- Правда, Патрик? - риторически спросил он и стал доставать из мешка апельсины и выкладывать на туалетный столик. Они лежали там как маленькие солнышки и грели Патрику душу. Друзья постоянно заботились о нем, приносили что-нибудь вкусненькое.
Паризье ничего не сказал, только подошел к кровати и стал вглядываться в лицо Патрика.
- Добрый день, Ваше Величество. Как себя чувствуете? - наконец произнес он.
Эжену пришлось некотое время управлять Абидонией, пока создавался парламент. Но потом он совершенно устранился от власти, взяв на себя обязанности внешней разведки. У него была куча осведомителей во всех странах, и некоторые из них постоянно следили за Патриком и за тем, что происходит в жизни короля в отпуске. Как только стало известно, что он опасно болен, Паризье сразу выехал в Гейдельберг. Больше он никому ничего не сказал. Это была государственная тайна.
Потом они все трое уселись возле кровати Патрика и стали выжидательно смотреть на него. Патрик улыбнулся.
- Я же вижу, что вы хотите мне что-то сказать. Давайте, начинайте.
- Ну, в общем так... - начал Жак, почесывая в затылке, - Ты уже совсем поправился, поэтому завтра мы с Мартой уезжаем. Да и то сказать - засиделись мы в этом Гейдельберге... Мы тут думали... Что ты с нами поедешь, конечно... Но вот...
Он махнул рукой в сторону Паризье и замолк.
- Ваше Величество, - вкрадчиво начал маленький мухляндец, - я не могу вас заставить, но мне хотелось бы посоветовать вам вернуться в Абидонию... Во-первых, там сейчас большие перемены, уже вовсю действует парламент. Во-вторых, Ее Величество Марселла уже устала тащить на себе бремя государственной власти. И, в-третьих...
- Она моя жена, Паризье, - устало отозвался Патрик, - во-первых, во-вторых и в-третьих... Можете меня не уговаривать. Я возвращаюсь в Абидонию.
Марта не могла удержать удивленного возгласа. Они с Жаком переглянулись. Но их удивление было скорее радостным.
- Правильно, Патрик, ты молодец, - сказала она своим нежным голоском, - Марселла ужасно тоскует, уж я-то знаю. Она мне такие письма писала, я даже плакала над ними, вот...
* * *
На следующий день, проводив Жака и Марту, распростившись с кучей объятьев и поцелуев и обещаний непременно писать, Патрик собирал вещи в дорогу. Паризье обещал заехать за ним после обеда. Он где-то раздобыл роскошную карету, клялся, что она очень удобная и только в такой должен ехать Его Величество, недавно перенесший тяжелую болезнь. Патрик предпочел бы что-нибудь попроще, но Эжен был неумолим, и он сдался.
Все его пожитки поместились в небольшой мешок. Сборы заняли на удивление мало времени. В ожидании Эжена Патрик присел и задумался. Что ждет его на родине? Как дела у друзей? Как встретит его Марселла?
Теперь Патрик понимал, что никогда не знал ее, как человека. Да и она его, наверно, тоже. Понимал, что прошло время поэтических идеалов, взлетов и падений. Наступила реальная жизнь, в которой им с Марселлой предстоит быть вместе. Наверно именно этого хотел мудрый магистр Ксавье, когда грозил ему неисчислимыми бедствиями в будущем. Хотел, чтобы он понял - рядом с ним живой человек, со своими достоинствами и недостатками. Человек, которого ему еще предстоит узнать. И на это уйдут годы.
Но он хотел этого. Хотел узнать заново свою милую Марселлу. Не вознося ее на пьедестал, но и не терзаясь чувством вины. И это было здорово и хорошо. И очень правильно.
В дверь постучали.
- Я уже готов, Паризье, - крикнул Патрик и с легким сердцем шагнул за порог.
Он даже не замечал, что в последнее время совершенно не думал об Альбине.