Серафима 86. Развод

Вверху: дом в Евпатории по ул. Халтурина 35. Я заняла крайнюю правую комнату
 
                Глава  110. Развод

Но со временем поведение Игоря становится предметом пересудов.
Одно время его имя связывали с некоей Юношевой, врачом санатория. Но её особой заинтересовалась прокуратура. Перед войной она была главврачом детского сада, во время эвакуации она должна была вывезти детский сад. Дети погибли, а она одна осталась жива.
Интерес прокуратуры остудил, по-видимому, интерес Игоря.
Затем заговорили о Буньковой, главвраче Управления госкурортов. Домой он  мог прийти в полночь, бывало, что и позже.
Я почувствовала себя чужой в этом доме.
И вдруг!
Приходит ко мне в морской  порт Вера Ивановна, сотрудница Хлебокомбината:
-Я к Вам делегирована от  работников Хлебокомбината. Мы прочитали и глазам не поверили, - и показывает мне газету с объявлением Яковлева Игоря о разводе.
Об  этом объявлении узнаёт секретарь Горкома партии Голубниченко Надежда Анисимовна, вызывает меня, советует подать заявление на бюро: «Надо учить подлецов!»
Никакого заявления я подавать не стала, но была на грани психического срыва.
Мы со Славой стали жить в отдельной комнате с отдельным выходом во двор, общую веранду перегородили шкафом, оставив проход в   1,5 м.
В выходной день набрала в колодце во дворе холодной воды, иду в дом мимо  Игоря, стоящего на дорожке. Когда я приблизилась, он повернулся ко мне спиной. И вдруг я, неожиданно даже для себя, выплескиваю  всю воду на него, засмеялась каким-то не то диким, а скорее идиотским смехом, побежала в свою комнату, упала на кровать и разрыдалась. Хорошо, что Славы не было дома.
Собираюсь уезжать. Уже взяла расчёт. Марья  Терентьевна узнала раньше за две недели, но не поверила, так как ехать мне по сути некуда.
Я собиралась ехать к Нарочке, но пришло письмо от Даши. Приглашает меня к себе, так как внучка Лариса заканчивает  техникум и уедет по назначению, а она останется одна.
Весть о моём отъезде дошла, наконец, и до Игоря. Заходит в нашу комнату, в дрожащей руке комкает папиросу:
-Я услышал, что ты уезжаешь?
-Да.
-Когда?
-Завтра.
-Зачем ты всё усложняешь? Тебя же никто отсюда не гонит.
-Не хочу дожидаться, пока меня погонят.
Так мы уезжали. С тяжёлой душой и лёгкой сумой.
Он проводил, помог  донести скудные пожитки.
В январе 1950 года я надолго рассталась с Евпаторией.