Скандальный репортаж

     Газете "Правда и только правда" фатально не везло. Её главный редактор и сотрудники явно не вписались в условия изменившейся политической обстановки в стране и поэтому газета расходилась плохо, тираж и соответственно финансовое обеспечение падали со скоростью снежной лавины, подло и не вовремя засыпавшей недавно Главную Транскавказскую магистраль.
     Ввиду бедственного финансового состояния редакции большинство сотрудников ушло на "вольные хлеба", а оставшиеся бедствовали на редкие подачки спонсоров, вспоминающих об их печатном органе либо перед грядущими выборами, либо для "отмазки" какого-нибудь местного "авторитета", схваченного с поличным.
     В этих условиях единственному уцелевшему репортеру Якову Бухову приходилось мотаться и на презентации, и на собрания многочисленных партий, и на уличные происшествия, и на научные форумы, на которых учёные не столько обсуждали насущные проблемы и их областях знаний, сколько клянчили деньги у правительства, едва ли не со слезами на глазах живописуюя свое бедственное положение и оснащение лабораторий, по уровню аппаратурного оснащения задержавшихся во временах Михайлы Ломоносова.
     Последняя неделя выдалась для Якова особенно напряженной: он умудрился попасть на саммит "Большой восьмерки" - встрече глав ведущих государств мира в Петербурге, взять интервью у автора и ведущего телевизионных передач "Смехопилорама" и "Выпуклое зеркало", на презентации нового альбома группы "Ладушки у матушки" и еще на нескольких тусовках "золотой молодёжи".
     И все было бы ничего, но только после каждого такого мероприятия следовал обязательный банкет с обильной выпивкой и богатым угощением. А этого вечно голодный репортер не мог упустить и пользовался благоприятным моментом в полной мере и набирался впрок до следующей "халявы".
     Правда после такого буйства дармовых пищи и выпивки он с трудом добирался домой и падал, как подкошенный, приходя в себя только через пару дней. Хорошо, что он не успел жениться и поэтому образумить его было решительно некому. А потом начиналось всё с начала...
     Как бы то не было, Яков понимал, что репортерский долг обязывает его не только присутствия на великосветских сборищах, но и написания репортажа о них. И хотя голова соображала очень туго, а записи в блокноте перепутались и были малоразборчивы, Яков засел за написание репортажей, окружив себя батареей холодного пива.
     Описывать саммит глав правительств, как это делали коллеги из центральных изданий, не хотелось - читатели могут прочесть это в центральных газетах и услышать из телевизионных новостей. Кстати, напутствующий его редактор требовал, чтобы в репортаже непременно была некая "изюминка", которая заинтересовала бы читателя.
     И Яков решился: никто еще из его коллег не описывал в подробностях ход банкета на правительственном уровне, который обычно остаётся вне внимания прессы.
     Закончив писать только под утро, он распечатал его на принтере и лёг отдохнуть.
     Поздним утром он встал, умылся, выпил пива вместо завтрака и, взяв готовый репортаж, не читая - голова все равно не соображала, а написанное сливалось в единое серое пятно, помчался в редакцию.
     Редактор родной газеты "Правда и только правда" Василий Григорьевич Писаренко был на месте. Судя по обстановке в кабинете, он, кажется, не выходил из него несколько дней, не допуская  к себе уборщицу. Голова начальника гудела, как трансформатор высокого напряжения, мысли путались, хотелось спать.
     Такому состоянию редактора были объективные причины. Три дня назад его тёщу положили в больницу, и жена все эти дни находилась возле матери и не контролировала ситуацию в семье.
     Как всякий нормальный русский мужик, Василий Григорьевич не мог не воспользоваться внезапно обретенной свободой. Все эти дни он провел на работе в обществе своей секретарши Марины, принятой на эту должность исключительно из-за шикарных форм и свободы нравов.
     Утром, когда Яков входил в помещение редакции, Главный редактор сидел за рабочим столом, тупо уставившись на противоположную стену, где висел большой постер-календарь с обнаженной блондинкой, и тупо соображал, как попала сюда эта девица, зачем она разделась и что ей нужно у него в кабинете? Голова гудела от вчерашнего застолья с Мариной и категорически отказывалась что-либо понимать...
     Когда разжался робкий стук в дверь, Василий Григорьевич собрался сказать: "Войдите!", но вместо этого громко икнул... Стоявший по ту сторону двери Яков принял этот звук за приглашение войти, открыл дверь и вступил в покои шефа.
     Василий Григорьевич недоуменно посмотрел на вошедшего и, после некоторого колебания, выдавил из себя:
     - Ты кто?
     - Я, Василий Григорьевич, репортаж принес. Посмотрите, пожалуйста, - не удивился такому обращению сотрудник.
     - Репортаж? И всё?.
     Сообразительный Яков тут же откликнулся:
     - Вон еще кое-что, - он вытащил из объёмистого портфеля пару бутылок холодного пива.
     - Ты самый лучший репортёр в нашей редакции, - проговорил Василий Григорьевич, забыв, видимо, что Яков еще и единственный репортер в их славном коллективе.
     Когда бутылки с пивом опустошили, Яков достал из своего безразмерного портфеля еще две, но главный редактор его остановил:
     - Оставь на полировку. У меня в сейфе завалялся недопитый коньячок!
     Неспешно выпили и коньяк, и все пиво, что было у Якова. После пространной и неторопливой беседы о том, о сём, редактор спросил:
     - А ты зачем, собственно, приходил? Проблемы?
     - Не-а, - нерешительно проговорил Яков. И после некоторого раздумья, вспомнил: - Репортаж с саммита принес...
     Василий Григорьевич взял протянутые ему бумаги и долго вглядывался в них. Строки расплывались, буквы никак не хотели составляться в слова. После небольшой паузы он принял соломоново решение:
     - Пусть Марина прочитает. Она - человек из народа, образованная - восемь классов окончила. По её реакции поймем, как репортаж будет воспринят массами.
     Так и сделали. Вызвали секретаршу, попросили прочитать репортаж вслух. Сами удобно устроились в мягких креслах, приготовились слушать.
     Марина начала читать, а мужчины, размягченные от выпитого на "старые дрожжи", тихонько дремали. Из всего прочитанного им запомнился только истерический смех чтицы...
     Окончив чтение, Марина растолкала мужчин, объявив, что текст окончен.
     Василий Григорьевич спросил ее?
     - Ну, как?
     - Во, полный отпад! - все еще смеясь, проговорила Марина, вздев вверх большой палец правой руки. - Кайф что надо...
     - Если народ в восторге, - решительно заявил Василий Григорьевич, - надо печатать!
     Взяв красный карандаш, он начертал на углу рукописи: "В печать".
     На следующий день Яков отсыпался, используя три дня отдыха, подаренные ему главным редактором. Из дома он не выходил, телевизор и радио не включал, к телефону не подходил. Наслаждаясь покоем, бессистемно читал книжки и отпаивал подорванный тяжким трудом организм крепким чаем с мёдом.
     Василий Григорьевич на работу также не явился - из больницы выписывали его тёщу, дел в запущенной квартире хватало! Марина по телефону сообщила, что тираж свежего номера газеты был буквально сметен с прилавков киосков Союзпечати. Обрадовавшись, главред распорядился срочно повторить тираж в полном его объёме.
     День катился к вечеру, когда ему позвонили из секретариата градоначальника и попросили его прибыть на приём завтра к девяти часам утра.
     "Наконец-то заметили! - обрадованно подумал про себя Василий Григорьевич и в предчувствие заслуженных похвал лёг спать раньше обычного, чтобы на следующий день встать пораньше и достойно подготовиться к встрече в верхах.
     Уже на входе в мэрию дежурный милиционер вместо того, чтобы привычно проверить документы, радостно улыбнулся и вежливо предложил:
     - Проходите, уважаемый Василий Григорьевич. Вас уже ждут...
     Это было необычно, но взволнованный главный редактор не обратил на это никакого внимания.
     Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Василию Григорьевичу встретился его бывший однокашник, а ныне заведующий канцелярией мэрии Сёмка Левашов. С воплем: "Ну, ты даёшь, Васёк!" он захохотал и похлопал редактора по плечу. От этого Василию Григорьевичу стало немного не по себе и даже заставило слегка насторожиться.
     В приёмной секретарь сообщил, что у мэра идет совещание основных руководителей города, но ему приказано немедленно доложить о прибытии главного редактора.  Он тотчас нырнул за двойные двери кабинета мэра, но буквально через секунду вернулся и предложил Василию Григорьевичу войти.
     Кабинет мэра оказался забит народом. В торце длинного стола, как раз напротив мэра, стоял свободный стул.
     - Присаживайтесь, Василий Григорьевич, - с подозрительной вежливостью пригласил мэр. - Заждались мы вас, батенька...
     Присутствующие ехидно заулыбались, откровенно разглядывая вошедшего, словно видели его в первый раз.
     - Василий Григорьевич, прочитайте нам, что было написано в вашей вчерашней газете. Ту часть, что обведена красным фломастером, - ласково предложил мэр.
     Это была статья Якова. Дрожащими руками редактор взял газету и начал читать вслух.
     "Саммит большой восьмёрки в Санкт-Петербурге...". - начал читать он, но мэр его перебил:
     - Не нужно читать весь текст. Читайте только то, что отмечено желтым маркёром.
     Василий Григорьевич отыскал пометку и продолжил чтение:
     - Напротив нашего Президента за столом сидел глава одной из африканских республик, одетый в традиционную для этой страны пёструю хламиду и приглашенный на встречу в качестве наблюдателя. Он долго озирал стол, прикидывая, с чего бы начать трапезу. Его взгляд остановился на чёрной икре, которую он поддел чайной ложечкой и осторожно отправил содержимое в рот.
     Некоторое время он смаковал икру, а потом с возгласом "Вах!" пододвинул вазу с икрой к себе и начал поедать ее содержимое суповой ложкой. Съев всю икру, он тщательно облизал ложку и через переводчика попросил нашего Президента сообщить его повару рецепт столь необычной русской каши...
     Василий Григорьевич похолодел, присутствующие же покатывались от смеха.
     - Продолжайте, Василий Григорьевич, - ласково и даже как-то по-отечески предложил мэр.
     Бедному главному редактору не оставалось ничего другого, как продолжить чтение:
     - Президент Франции сидел между дамами - главами делегаций Германии и Аргентины. Проявляя свойственную всем французам галантность, он сгребал со стола в их тарелки буквально все, что находилось на расстоянии его вытянутой руки. Иногда он даже привставал, если не доставал чего-то...
     Сидевший тут же премьер-министр Великобритании чопорно наливал чай из самовара и медленно размешивал сахар, что есть силы стараясь не брянчеть ложкой о стенки стакана.
     Василий Григорьевич смертельно побледнел и остановился. Присутствующие откровенно хохотали, некоторые из них вытирали выступившие слёзы принесёнными с собой документами.
     Мэр, растеряв степенность и утратив маску важного чиновника, держался за сердце и уже не смеялся, а как-то странно икал.
     - Продолжай, дорогой, - едва выдавил он из себя.
     Делать было нечего. Собрав в кулак остатки тлеющих сил, Василий Григорьевич продолжил чтение:
     - Его сосед, Президент США, видя, как стремительно пустеет стол, успел ухватить из вазы последний тульский пряник и на тот случай, чтобы никто не покусился на добычу, тут же надкусил его.
     Британский премьер-министр грустно оглядел пустой стол и, не желая пить пустой чай, тихо на дипломатическом языке попросил соседа: "Дай разочек откусить!"   
     Последние слова главного редактора буквально потонули во взрыве истерического хохота присутствующих. Некоторые их руководителей в изнеможении сползли со своих стульев и, держась за животы, уже не смеялись, а как-то странно корчились, хрюкали и хрипели...
     Мэра трясло от смеха так, что кресло под ним стало опасно потрескивать. Не глядя на Василия Григорьевича, он замахал в его сторону руками, словно говорил: "Уйди с моих глаз, паразит! Это же невозможно выдержать!"
     Редактор выскочил из мэрии, как ошпаренный и с зажатой в руке злосчастной газетой чуть не бегом полетел к дому Якова.
     Едва тот открыл дверь, как шеф набросился на него и, не говоря ни слова,  начал хлестать репортера свернутой газетой по физиономии.
     Хозяин квартиры, ошарашенный такой реакцией редактора, не защищался, а только смотрел на истязателя широко раскрытыми глазами.
     - Ты что накарябал, писарчук хренов? - орал шеф.
     - Ре-репортаж, - испуганно и растерянно промямлил Яков.
     - На, почитай, пьянь поганая, - швырнул ему в лицо помятую газету редактор.
     По мере того, как углублялся в чтение автор репортажа, лицо его бледнело все сильней и сильнее.
     - Боже, я же хотел написать два репортажа - с саммита и с артистической тусовки, - пролепетал он. - А в запарке написал один общий...