Предел совершенства

– Вот она, – провозгласил изобретатель. – Галатея-ХХ. Предел совершенства.

Галатея-ХХ представляла собой обольстительную пластмассовую блондинку в натуральную величину, начиненную несколькими десятками килограммов новейшей электроники.

– Вы бы на нее хоть какой ни есть мини-халатик накинули, что ли, – посоветовал я на ухо изобретателю. – Вдруг ее увидят дети до шестнадцати…

– Но ведь любая драпировка лишит наслаждения созерцать этот столь совершенный физически облик, – попытался возразить изобретатель.

«Подумал бы лучше об облике моральном, созерцатель», – хотел было ответить я, но вовремя сообразил, что сказать это еще успею.

Галатея приблизилась к нам и замерла.

– А что она может? – осторожно перевел я разговор на другую тему.

– Всё, что захотите.

– Например?

В ответ изобретатель слегка прикоснулся к руке Галатеи. Она послушно двинулась к висевшей на стене доске, взяла мел и начала быстро покрывать доску рядами формул.

– Полюбуйтесь! – торжествовал изобретатель. – Это доказательство так называемой Великой теоремы Ферма. То, что вы видите, неизвестно никому в мире. Много лет лучшие математики тщетно бились над ним. А она справилась за два часа…

– Меня бы интересовало, – вежливо прервал я его, – что-нибудь более известное и апробированное.

– Ради бога, – изобретатель снова прикоснулся к пластмассовой руке. – Вот хотя бы это. Полиспаст Амфибрахийский. Трактат «Первоосновы философии». Пятый век до нашей эры.

– Всё вечное есть сущее, – нежно зазвучал мелодичный голос Галатеи, – но не всё сущее вечно. В ставшем так или иначе налична причастность сущему, поскольку оно отличается от того, что никак не есть сущее. А если становящееся не есть никак не сущее, то оно каким-то образом существует. Ведь оно причастно той вечности, которая дарует вечное бытие тому, что ему причастно. Следовательно, сущему причастно больше, чем вечности. Ведь то, что причастно вечному, причастно и сущему. Но не всё, причастное сущему, причастно вечности…

Галатея шпарила наизусть, не запинаясь и не останавливаясь. Но я все же изловчился и успел вставить:

– А петь она умеет?

Прикоснувшись к руке Галатеи в третий раз, изобретатель объявил:

– Концерт для четырех электрино с оркестром. Такой, по ее мнению, будет музыка в двадцать втором веке.

– Подождите, я передумал! – на всякий случай поспешил я предотвратить двадцать второй век. – Насчет ее способностей мне всё ясно. Теперь хотелось бы только уточнить некоторые детали. Вот вы говорите, что ваша Галатея – предел совершенства. Ну, а, скажем, коктейли она умеет готовить?

Изобретатель озадаченно повернулся ко мне.

– Коктейли? – стыдливо переспросил он. – Об этом я как-то не подумал…

– Досадное упущение. На сегодняшний день известно более тысячи рецептов коктейлей. Я бы не рискнул называть пределом совершенства ту, которой не известен ни один из них. Надо ее немедленно обучить.

– Но ячейки памяти заполнены до предела. Чтобы ввести данные о коктейлях, придется стереть эквивалентное количество информации.

– Вот и сотрите про Ферму, – подсказал я.

– Ферма! – внезапно побледнел изобретатель.

– Так расстраиваться из-за какой-то недоказанной теоремы! – попытался я успокоить его. – Будьте же мужчиной! Сами ведь говорите, что доказательство никому не известно. И дальше его точно так же никто знать не будет. А коктейли – это вещь!

Услышав это, изобретатель почему-то сник еще больше. Однако я решил сказать ему всю правду, какой бы горькой она ни была, и обратил внимание еще на один недостаток.

– А вы не подумали, что с Галатеей, пожалуй, будет скучновато? На вашем месте я бы непременно позаботился о развлекательной программе. Ну, например, накрутил бы в нее песенки на английском языке из репертуара популярного ансамбля «Звенящие гусли». А вот музыку, которая из двадцать второго века, я бы порекомендовал убрать. Чего зря гадать, какой она будет. Поживем – увидим. А то ведь так и ошибиться недолго.

Изобретатель молчал.

Я направился к выходу.

– Да, чуть про самое главное не забыл, – спохватился я у двери. – Как она насчет анекдотов?

Изобретатель хотел что-то ответить мне, но, видимо, смутившись, что у его Галатеи обнаружено столько недостатков, решил промолчать.

– Ну, знаете ли, – потерял терпение я, – без порции свежих анекдотов я вашу Галатею не возьму. Или вы думаете, что их заменит это… ну, как его… про сущее и несущее? Сделайте ей анекдоты – и точка! И не забудьте запрограммировать, чтобы в самых пикантных местах она слегка краснела. Это ведь можно сделать?

– Можно, – прошелестел изобретатель, – всё можно…

И, чтобы окончательно указать изобретателю верный путь к новым успехам, на прощанье я бодро подвел итог:

– Если вы учтете все мои замечания, вот тогда у вас действительно, пожалуй, получится предел совершенства!

В глазах изобретателя застыла непонятная тоска.

Рассказ опубликован в газете «Молодость Сибири» (Новосибирск) 12 августа 1980 г.