Мужики нынче не те

Мужики нынче пошли не те. Я как бы и раньше об этом знала, а сейчас, сидя за столиком в уютном итальянском ресторанчике, еще больше убедилась — измельчал мужик. Нас пятеро. Мы дружим уже двадцать лет, с тех пор, как в сентябре далеко затертого года впервые встретились-познакомились-списали контрольные-поехали домой-бухать за компанию из нашего столичного вуза по своим окраинам и замкадышным селам. С тех пор мы общаемся с кем-то чаще, с кем-то реже, но, в целом, всегда друг у друга на виду.
— Ох, измельчали мужики, — вздыхает Вероника. Она не самая красивая из нас, но зато самая бойкая и шебутная. Роковая женщина. Генеральный директор какой-то широко-известной в узких кругах аудиторской компании. — Васька меня задрал со своей женой. То ухожу, то прихожу. То неделями не звонит, то в туалет без него не сходишь. Совещание, планерка, переговоры — плевать! Истерики и сцены ревности на весь этаж устраивает. Вернись — я все прощу! И как только я вроде как сдамся, паду в его объятия, так он, сучок, обратно к жене валит! Ну не гандон?
— Гандон, — киваем мы сочувственно. С Васькой она уже три года. Нафига ей женатый Васька, когда есть неженатый Аслан, который с нашей Вероники пылинки сдувает, нам не понятно?
— Эх, — снова протяжно вздыхает Вероника и кокетливо стреляет глазками. — А уж какой он в постели, мммм…
— А Аслан? Вроде бы тебе его джигитовка тоже нравилась? — Аслан — это ее бывший однокурсник по другому институту. Есть у нас подозрение, что первая любовь и первый мужчина, но Вероника не признается.
— Аслан… — Вероника как-то разом потухла, губы обиженно изогнулись, тщательно выщипанные бровки печально преломились. — Аслан меня в Крым звал. Я отпуск на работе взяла… Договорились… Купальник новый купила… Мусю соседке на две недели сдала. А он не приехал. Ну не гандон?
— Гандон, — киваем мы сочувственно такой невезухе подруги.
— А как объяснил-то? — спрашиваю, хотя уже знаю, что никак. Маринка ее уже утешала неделю назад по этому поводу, когда они пошли в бар и набухались так, что потеряли Веронику. Сплетни они такие…
— А никак. Он так и не позвонил. У меня его деньги на квартиру лежат. Я сама ему вчера позвонила и сказала, что уезжаю отдыхать в Бразилию.
— Где много-много диких обезьян?! — хохочем мы.
— А то! — Вероника снова кокетливо стрельнула глазками и эротично присосалась к трубочке коктейля. — И одну из них зовут Василий.
— Так их, девочки! — подпрыгнула Ленка, мстительно махнув кулачком. Вот кто в свои тридцать восемь продал душу дьяволу за вечную молодость. На фоне нас, располневших, она все такая же мило-тощенькая девочка без возраста, как и двадцать лет назад. — А я тут со своим собралась ехать в Италию. Ну, вы знаете, как я отношусь к Италии. — Ленка очень хотела выйти замуж в Риме, поэтому берегла эту страну от своих вояжей пуще девственности в пятнадцать лет. — Так этот придурок мне все мозги вынул — то отель ему не нравится, то машину я выбрала плохую, то маршрут отстойный составила, то в Ватикан отказалась идти и смотреть на его Рафаэлло!
— Ты ж вроде бы все согласовала, — удивленно пододвигается к ней Светка. Мы-то уже тоже все знаем, что она всё согласовала, и считаем, что эта поездка будет их с Сашкой медовым месяцем. Они, правда, встречались всего три месяца, но он уже был удостоен привилегии быть нам представленным.
— Нет, девочки… Я решила. Я отказалась. Рим — это вечность! А тут… Вот представьте… Мы вчера с ним потрахались. Он полез за пультом, который под кровать упал. Свесился так… Жопой кверху. А я смотрю… У него жопа такая огромная, рыхлая, вся в целюлите, а между ляжками яйца как волосатая виноградная гроздь свисает и дырка темная и тоже волосатая. И как я представила, что ЭТО с виноградными яйцами и волосатой дыркой имеет меня в лучшем отеле на улице Национале в пяти минутах ходьбы от Колизея, так мне противно стало, девочки… Я сказала, что он оскорбил меня своей жопой, и ушла от него. Навсегда!
Мы притихли. Ленка обычно принимала быстрые решения и рубила сразу и с плеча… Но уходить от человека только потому, что его жопа в позе рака смотрится неэстетично, как-то слишком…
— Гандон, — на всякий случай подытожила Светка.
— Да! Я-то слежу за жопой — диета, зал, все дела, и в такие компрометирующие позы не встаю! Как я теперь буду жить с этими знаниями, что у него такая отвратительная жопа, когда он меня трахает? — Ленка патетично заломила ручки и закатила глаза.
Мы дружно промолчали. Видимо, не только я считаю, что несколько глупо бросать мужика из-за неудачного ракурса. Ленка обвела нас взглядом и выложила на тортик последнюю «вишенку»:
— А еще у него член маленький. Не член, а просто какое-то недоразумение. Карандаш в пенале!
Да, это аргумент!
— Гандоооон, — немедленно закивали мы. — Такую поездку испортил. — Про проблемы с членами мы все регулярно друг другу жалуемся. Маринкин хахаль, как набухается в хлам, так и всё — прыгает вокруг него Маринка по часу, а толку ноль. Мой на работе так накувыркается, что хоть я ему стриптиз на люстре устраивай — пожрать, на боковую и хры-хры-хры через минуту. А я, как дура, тихо сама с собою… Бесит! Светкин хорош, но шустрый. Раз-раз и готово. Ну и правильно! Чего долго стараться? Раз-раз и новый житель! Профессионал! И только у Вероники ее Васек, даром, что деревенский, ух, как зажигает! Молодец, мужик! Мы все ей немножко завидуем.
— Ох, девочки, мне бы ваши проблемы… Бразилия, Крым, Рим, а мой считает, что лучший отдых — это деревня, — очень тихо молвила Светка. Она безнадежно замужем уже миллион лет, нарожала кучку детишек, и где-то я ее Валерку очень понимала — для того, чтобы вывести в Рим всё благочестивое семейство, ему надо продать квартиру, машину, почку, дом в той самой деревне и взять кредит в банке.
— Так вроде тебе, как многодетной, может, какие льготы от собеса полагаются? Вроде бы в газетах писали? — вкрадчиво спросила Марина. Она коммерческий директор, занимается закупками и всегда знает, что, где, почем и чтобы дешево, сердито и с максимальными скидками.
— Да кто этим будет заниматься? — тупит взор Светка. — Валерка всегда на работе, я с детьми по дому кручусь.
— Так сама и займись! — воодушевленно распахиваю глаза. — У тебя сколько лет Лере? Семнадцать? Вот пусть она с мелкими посидит, а ты в собес сбегаешь.
— Ты что! — отмахивается Света. — У Леры институт, поступление, репетиторы. Я Валерку лучше пошлю.
— Он же работает, — переглядываемся с девочками.
— Отпросится. Что я все сама да сама? Пусть тоже примет участие в жизни детей.
— Так работа же… — Вижу, как глаза Вероники и Марины профессионально сужаются — небось, подчиненные дни в календаре зачеркивают, когда к боссам можно подходить с подобными просьбами, а когда лучше взять смысловую паузу.
— Пусть почувствует, каково это с детьми сидеть, — мстительно цедит Светка. — А то думает, что сбежал в офис и молодец? А я вокруг этих спиногрызов туда-сюда весь день, как белка!
— Все они гандоны, — беззаботно щебечет Ленка, видимо, понимая, что сейчас тут случится революционная ситуация, ибо низы с верхами явно не придут к консенсусу относительно того, кто должен сидеть со «спиногрызами». — А твой как? — поворачивается к Маринке.
Маринка густо краснеет. «Ее» никак.
— Нормально, — бормочет она, явно спрыгивая с темы. Две недели назад Маринка в очередной раз была изгнана из постели в четыре утра за то, что не успела вовремя проснуться и сделать барину минет. Спасибо, что морду не набил и одеться дал, а то бегать в сентябре голой по улице в четыре утра то еще приключение. Между нами, ее Стасик тот еще пидopacик. Между прочим, так и не позвонил с тех пор ни разу, гандон, а Маринка слезы каждый день льет. Чего за него Маринка цепляется — вообще не понятно. Красивая, умная, боевая девка, не нюня какая-нибудь, не соплежуйка, а вот жеж угораздило. Вероника смотрит на меня, и я понимаю, что она в курсе этого «нормально». Видимо, не только мне посчастливилось вытирать подругины сопли в четыре утра в понедельник, черт возьми! Сто раз уже говорила — брось, брось, брось каку. Нет! Вцепилась. Ух, увидела бы я этого пидopacика живьем, точно бы сделала из него пидopacика мертвого.
— А твой? — Вероника подпирает подбородок кулаком и смотрит на меня с улыбкой.
— А мой? — напрягаюсь, понимая, что и рассказать-то особо нечего. — Мой… — Перебираю в уме все наши перебранки. — Не знаю, я его давно не видела. Соскучилась, — улыбаюсь. — Приедет на следующей неделе, будет медовый месяц.
— Ох, как ты ему разрешаешь по командировкам мотаться? — осуждающе качает головой Светка.
— Я бы давно выгнала! — припечатывает Ленка.
— Еще заразу привезет, — фыркает Маринка.
— Я бы любовника завела, — подмигивает Вероника.
Многозначительно вздыхаю. Как его выгнать, если его дома нет?
Вечер плавно подошел к концу. Мы ждем счет, уткнувшись в телефоны.
— Нет! Нет! Нет! — капризно говорит Ленка владельцу виноградной грозди. — Приедешь и заберешь меня! Мои какие проблемы? Я через пятнадцать минут освобожусь. И надо будет девочек развести по домам. Марина без машины.
— Не надо! — неожиданно просияла Маринка, едва ли не целуя экран. Написал-таки, гандон. — Я к Стасику. Сейчас такси вызову.
— Валерочка, радость моя, встретишь меня около метро? — щебечет Светка. — Я скоро выезжаю. Как детки? Спят? Да ты моя умница…
— Как ты уже у меня?! Почему не предупредил?! — подскакивает Вероника. — Еду! Бегу! Жди меня! Девки, рассчитайтесь за меня, я завтра деньги отдам. Мой приехал! — Вероника рвет к выходу так, словно у нее дома пожар.
— Кто? — переглядываемся мы, и все дружно поворачиваемся к Марине — она ближе всех к ней сидела. Марина пожимает плечами:
— Завтра узнаю подробности и всё расскажу, — шепчет заговорщицки.
Мы довольно улыбаемся.
Официант принес счет. Первая цапаю его со стола и начинаю внимательно изучать. Не хочу, чтобы кто-то видел мое уныние — даже позвонить некому.
Телефон, словно почувствовав, подмигнул мне смс: «Завтра буду, вылетаем. Люблю». Радостно хвастаюсь девочкам смской. Теперь и я как все. И пусть мужики нынче не те, все равно люблю, жду и скучаю. Возвращайся, любимый.



25 — 26 июля 2014
Москва