Люди моего двора. Платье с секретом

     Наш сосед, Фёдор Иванович Щербинский, родом был из Украины.  На Север  он приехал один, без семьи. Его жену, Оксану, расстреляли немцы в 1941г.,  "за связь с партизанами", -  односельчане оговорили, позавидовали красоте её да удачливости.   
   Как выяснилось позже, партизан в округе   не было в то время, не успели ещё люди в отряды собраться. Были одиночные вылазки местных патриотов против оккупантов, но молодая женщина не имела никакого отношения  к этим подвигам.
    
    Сыночка Оксаны и Фёдора спас сосед, Панас Матвеич. Из окна увидел: идут к Оксане в избу два немца. Почувствовал неладное, выбежал на улицу, схватил маленького Андрейку и утащил к себе, на задворки, в  огород.  Там, между поленницами дров, была вырыта большая глубокая яма, наполненная яблоками.  Панас Матвеич бросил на яблоки старый матрац, уложил на него  Андрейку и наказал ему спать.  Сверху доски положил, да кучу навоза перекидал на доски.  Управившись с делами, вернулся на улицу. Оксану вели под конвоем.  Поравнявшись с Панасом,  женщина с мольбою в глазах посмотрела на него, он понял, что о сыночке волнуется, и закивал в ответ головой.  Вечером немцы перевернули вверх дном всю деревню, искали Андрейку. Обшарили  дома, сожгли несколько сараев, но мальчика не нашли. Когда Оксану привели на «показательный» расстрел, она сказала:
    - Спасибо вам, мои дорогие, берегите поросль, пусть вырастут крепкие деревья, придут наши мужья домой, спасибо скажут.
Всем было понятно, что Оксана благодарила людей, за то, что сыночка её сберегли от немцев, и просила приютить его до прихода Феди с фронта. 
      
    Когда Андрейку отправляли в детский дом, Панас Матвеич  строго наказывал  двухлетнему мальчонке, чтобы фамилию и имя своё не забывал.
   - Чтобы ни случилось, как бы тебя ни называли, помни: ты-  Андрейка Фёдорович Щербинский.
 Андрейка старательно повторял за Панасом Матвеичем  фамилию и отчество.

    После войны Фёдор все детские дома обшарил - Андрейку не нашёл. Бумагу получил, что детский дом, в котором находился его сын, был эвакуирован в 1944г.  Поезд с детьми подвергся налёту  фашистских  самолётов. Вагон, в котором ехал Андрей Фёдорович Щербинский, 1939 г.р. попал под бомбёжку.
      
   Но Фёдор Иванович  не успокаивался, продолжал искать сына. И нашёл. Сыну тогда уже 17 исполнилось, когда пришло Фёдору заказное письмо с известием, что нашёлся его сынок.  Не запомнил ребёнок или от ужасов войны забыл своё имя. Звали теперь Андрейку  Казимиром Фёдоровичем Щербинским. Усыновили его добрые люди с такой же фамилией. С  Федей Казимир - одно лицо, как две капли воды. И  родинки на животе одинаково расположены.  А под левой лопаткой должна быть Оксанина родинка, большая, овальная. Федя очень волновался, ждал удобного момента, чтобы под лопатку Казимиру заглянуть.  Не сомневался, что сынок - его, да сердце так просило, вспоминая  свою первую, самую желанную.
      
  Казимир сам спросил, чья родинка у него на спине? Может быть, мамина? Снял рубашку и повернулся спиной к отцу. Ноги подкосились у Феди - Оксанина родинка, её спина.  Казимир вспоминал мамины вещи: голубое платье в белый горошек, жёлтое с чёрными цветами, шляпки, бусы, сумочку, но лица не помнил и на фотографии узнал только себя,  догадался, что рядом - мама. Кто ещё может быть рядом с годовалым ребёнком? Конечно, мама. Жил Казимир в новой семье  в Киеве. Там и встретились. Фёдор  тогда себе Нину в жёны выбрал, а как сын нашёлся – сомнения одолевать стали, как сын посмотрит на его новую женитьбу, не осудит ли отца?
       Не осудил. Казимир крепко врос в семью однофамильцев за эти годы. Новых  родителей называл мамой и папой, Фёдора – отцом. Не обижался Фёдор,  благодарен был добрым людям, что сыночка приютили и вырастили, а на сердце тоску носил до конца дней своих. Говорил Казимир на чисто русском языке, не так, как Фёдор. "Да и нехай", - думал он про сына, - может свет повидает, учёным станет, люди-то, по всему видимо, культурные в семье. 
      
   Из первого же отпуска Фёдор Иванович вернулся с женой, красавицей Ниной. Нина носила косу вокруг головы и блузки с вышитыми цветами на рукавах. Скромная, приветливая женщина сразу полюбилась всем жильцам нашего двора. 
Нина и Федя занимали одну комнату в двухкомнатной квартире.  Казимир приезжал к родному отцу на летние каникулы. Фёдор всю зиму откладывал деньги с зарплаты на билет сыну. Да и жена, когда на чём-нибудь сэкономит, бросит в копилку, сыночка-то одевать надо.   Нина  шила  красивые  модные вещи. Все молодые девушки нашего двора заказывали ей наряды. От отца Казимир всегда уезжал с обновками, сшитыми новой женой отца.
    
     В соседней комнате этой двухкомнатной квартиры жила Евдокия Васильевна с  внучкой Лорой.  Родители девочки погибли  в апреле 1945 г., за месяц до победы.  Малышке тогда всего-то годик исполнился.  Всю войну Лорин папа  работал  хирургом в военно-полевом госпитале, а мама – медсестрой.  Бабушка, Евдокия Васильевна,  ради внучки купила у цыган корову холмогорской породы.  Отдала  всё более-менее ценное, что было в доме. Жители  нашего двора  покупали  у неё молоко, вкусное, жирное. Каждый год корова Жданка приносила бычка. Как ни уговаривала её Евдокия Васильевна принести тёлочку, ничего не выходило,  как будто Жданка понимала, что семье мясо необходимо, а молочко она и сама даст.   
   
     К первому приезду Казимира, Фёдор Иванович смастерил моторную лодку. Воскресенье  он с сыном проводил на рыбалке. Когда Фёдор был занят, Казимир брал на рыбалку Лорку. Лорка была настоящим лоцманом. В  13 лет, она хорошо плавала,  ловко управлялась с вёслами и  с рыбацкими снастями. А главное – Лорка знала все  входы и выходы из  проток,  видела мели. Как эта девчонка определяла, где глубоко, а где  мелко, Казимир так и не понял. Домой всегда возвращались с рыбой.  Евдокия Васильевна варила уху или жарила рыбу с укропом и луком на большой сковороде. Ужинали все вместе. Ели рыбу, запивали молоком. В небольшой коммунальной кухне стоял круглый, обеденный стол. Всё смешалось в этой кухне, где – чьё, не имело большого значения.
      
     Для Лорки Нина шила бесплатно и за материал денег не брала.
Да и Евдокия Васильевна в долгу не оставалась – то носки Фёдору и Нине свяжет, то коврик из остатков Нининого шитья сплетёт.
    
   Летом, после работы или в воскресенья, дядя Федя выносил во двор небольшой круглый столик, сделанный другим нашим соседом, столяром,  Иваном Яковлевичем Некрасовым, и ставил на него ручную швейную машинку.  То было настоящее колдовство. В моду входил новый фасон платья, назывался «солнце».  Ловко сняв мерки с Лорки  сантиметровой лентой, Нина вырезала из розового ситца  с белыми цветочками два полукруга и сметала их вместе. Получилась красивая широкая юбочка.  Затем, так же ловко и быстро появился верх платья и пристрочился  к юбочке-солнцу.     Лорка- непоседа ёрзала на скамейке рядом с Ниной, в ожидании примерки. 
   
      Во дворе, у стайки, Фёдор Иванович соорудил душ. Кто желал помыться вечерком, после работы, приходили туда.  Вода в большую ёмкость, лежащую на 4 вкопанных в землю столбах, шла по летнему водопроводу из речки.  Нагреваться вода от солнца в ёмкости не успевала,- детишки бегали под душ с самого утра,  спасаясь от жары, и к вечеру вода в душе была такой же температуры, как и в речке. Поэтому, дядя Федя повесил на дверь душа замок, а ключ от замка повесил сбоку. Все знали, где ключ, но никто  не смел им воспользоваться без разрешения Фёдора Ивановича.
 
   Заметив Лоркино ёрзанье, Нина что-то шепнула Фёдору и он объявил:
    - Сегодня душ работает сначала для детей, потом -  для взрослых. 
Лоркина бабушка схватила внучку за руку и быстрее всех остальных, желающих освежиться после жаркого дня, потащила внучку в душ.  Каждый раз, когда Лорка выходила из душа все, присутствующие во дворе, с восхищением смотрели на её длинные, раскошные,  волнистые, светло-русые волосы. Лоркина бабушка ловко укладывала их в большой пучок на затылке.
     Нина поставила Лорку на стул и стала намётывать длину платья.  Яркий розовый цвет ситца отражался на её коже, подчеркивая  беспризорную Лоркину загорелость.  От белого воротничка  лицо сияло какой-то внутренней душевной красотой. Тяжёлые, мокрые волосы тянули голову назад, придавая Лорке горделивый вид.  13-летний гадкий утёнок на несколько минут превращался в белого лебедя.
      
     Время шло, менялось. Во дворе стали появляться мальчики - Юры, девочки – Валентины.  Дети  мечтали стать космонавтами, врачами, учёными.  Количество семей в нашем дворе  уменьшилось. Теперь в каждой квартире жила одна семья. И только в квартире Фёдора Ивановича и Евдокии Васильевны всё оставалось по-прежнему.
   
      Нина шила всё меньше и меньше, а потом и вовсе не стало слышно машинку.  С головы исчезла коса, появилась коротенькая стрижка. Платья свои она сначала ушивала по бокам, а потом стала подпоясываться ремешками. 
      
      Однажды  открыла Нина свой чемодан и достала два отреза. Два этих отреза она привезла с собой из Украины, когда выходила замуж за Фёдора, мечтала сшить жениху и себе красивые одежды, да как-то Фёдор стеснялся таких изысканных нарядов, говорил, что не к нашему они двору.   Так и пролежали  в чемодане пять лет. А теперь этим отрезам время пришло. Один отрез - на костюм Казимиру. Взрослый уже парень, институт заканчивает, надумает жениться -  костюм готов.  Второй- ослепительно-белый гипюр – Лорке на платье, на вырост. Бабушка замахала руками, такую дороговизну! Зачем такое девчонке, она ведь ещё растёт. Нина обняла бабушку и тихо сказала:
- Это  платье будет с секретом.  И последнее, которое я сошью.
- Уезжаете?!- всплеснула она руками.
- Феденька остаётся, это меня позвали в дальний путь.
- А надолго ли? –
- Навсегда.
- А Феденька-то позже приедет?
- Позже, пусть ещё здесь поживёт.
   
    За три дня Нина сшила Казимиру костюм, торопилась, будто боялась не успеть. Фёдор Иванович плакал, глядя на взрослого сына в костюме, наверное, жалел, что Оксана не видит.
   
       С Лоркиным платьем Нина возилась дольше, поперечные складочки по подолу намётывала, наглаживала, примеряла на Лорку по нескольку раз, - секрет в складочки прятала. И такая вышла красота! Сосед, Виталий Степанович, местный фотограф, пришёл к бабушке за молоком,  да так и обомлел, глядя на Лорку и Казимира. Таких стильных людей не было в нашем дворе. Казимиру Нина уже давно купила белую шляпу и бабочку на рубашку, а Лорке подарила свой венок из атласных лент, с распущенными голубыми лентами. Вот так выглядели в мечтах Нины она и Федя на свадьбе.  Виталий Степанович позвал всех на крыльцо и сфотографировал жильцов этой квартиры.
      
      Через полгода Нина стала ходить, опираясь на палочку, а потом и вовсе слегла. Фёдор Иванович на руках выносил её во двор, усаживал на скамеечку. Евдокия Васильевна приносила ей парного молочка, подходили соседи, поговорить, посочувствовать, пожелать скорейшего выздоровления. 
    
       Осенью Нина умерла.  Лорке она завещала швейную машинку. Впридачу  к платью Нина  дала моток белой атласной ленты и объяснила, как можно с помощью ленты менять фасон платья и обновлять его вид, «если будет повод», сказала Нина и загадочно улыбнулась.
      
      Фёдор Иванович долго горевал по жене, стал пить, а пьяным – плакать и проклинать «эту чёртову жизнь».
    
  Когда Лорка училась в 9 классе, умерла её бабушка, Евдокия Васильевна. Фёдор перестал пить и оформил над Лоркой опекунство.

    Жданка стала приносить тёлочек, видимо знала, что становится старой и может оставить семью без молока.
   
     Казимир работал в Киеве инженером-строителем, с нетерпением ждал отпуск, чтобы повидаться с отцом и Лоркой.
   
      Лорка росла, через год она распустила на платье две складочки. К  окончанию средней школы Лорка  ещё подросла и к выпускному вечеру на платье не было ни одной складочки.
     «Вымахала – пожарная каланча»,- писал Фёдор Иванович Казимиру.
      
       По совету Фёдора, Лора поехала учиться в Киев.   Она давно решила, что будет учиться заочно, чтобы не оставлять одного Фёдора Ивановича. После второго курса по нашему двору прошёл слух, что Лорка с сессии возвращается с женихом, а Фёдор Иванович готовится к свадьбе сына. Многие в нашем дворе догадывались, как соединить эти две новости.
      
   Столы накрывали во дворе. Вдруг Федя объявил:
-Душ работает! Первой в душ идёт невеста!  – Лорка  в коротеньком халатике пулей пролетела через двор в душ. Выйдя оттуда, она распустила свои длинные волнистые волосы и стала сушить их на солнце.
   
    Федя крикнул: вторым в душ идёт жених! Все бросили свои дела и повернулись в сторону душа. Рассмотреть лицо жениха не успели, только большую родинку овальной формы на спине жениха и увидели. Как жених вышел из душа, тоже никто не заметил, все были заняты. Лора загадочно улыбалась.
   
    И вот наступил долгожданный момент.  На крыльцо вышел Казимир, высокий, стройный, красивый, словно помолодевший Федя, в белом костюме и в белой шляпе.  За ним шла Лорка, Лариса Александровна, в белоснежном гипюровом платье, без единой складочки, с гордо поднятой головой, а на голове, вместо фаты, бережно несла венок с распущенными голубыми  лентами.
     После свадьбы молодые уехали на Крайний Север.
     Фёдор Иванович жил долго.  Спустя 5 лет после смерти Нины, Фёдор выписал себе с Украины Броню.  У них родилась дочка Галя.
   
    Моя  семья переехала в новую, большую трёхкомнатную квартиру, в другой район.
   
     Через 15 лет новые дома изменили мой старый двор до неузнаваемости.  По  двору бегала девочка, лет десяти, в голубом платьице, с застроченными по подолу платья складочками.  Большой пучок густых, русых,  волнистых  волос оттягивал голову назад. Я подозвала её к себе и сказала:
  - Я знаю, как тебя зовут. Зовут тебя Нина. А платье твоё с секретом.
Девочка, с гордо приподнятой головой  ответила:
- Зовут меня Нина, угадали. А платье - без секрета. Это у мамы было платье с секретом.  А вот мой брат, Федя, Фёдор Казимирович,- сказала она и показала на малыша в песочнице.
Я улыбнулась и прижала Нину к себе.  Прикрыв на секунду глаза, я увидела всех людей моего двора,  живыми и здоровыми.
    И в самом деле, зачем платье с секретом, если есть и мама, и папа. И нет войны.