Берегиня гл. 4

4.

Мама была поздним ребёнком. Разница с братом у них была огромная – четырнадцать лет. Родилась мама за год до Великой отечественной войны. Была очень похожа на мать – черноглазая, черноволосая, с мраморно-белой кожей и нежным румянцем. Любила её бабушка  какой-то иступлённой любовью, будто вину искупала. Оттого ли, что была моя мама такой поздней, или было еще что-то, чего я не знаю?

Вот странно, я всю жизнь страдала от того, что никто не воспринимал меня как русскую, но никогда у меня не возникало вопроса – почему?!
Я находила этому миллион объяснений, вплоть до татаро-монгольского ига, и никогда не подвергла сомнению бабушкину верность деду.
Много лет спустя, все пазлы картинки, сами собой соединились в единое целое, но подтверждения спросить было уже не у кого. Все, кто мог хоть что-то знать, умерли.

Когда-то, ещё ребёнком, я слышала, как бабушка, ругаясь  с одной вредной тёткой, сказала: «Пусть моя Машка выб..док, да зато не б..дь, как твои!». Через много лет, когда уже и бабушки не было в живых, эта тётка, видимо решив «отомстить» бабушке, подзовёт меня и многозначительно скажет: «Знаешь, хочу тебе кое-что рассказать… Ведь твою маму бабушка родила…», - запнётся, будто испугавшись, и продолжит, - «…очень поздно, ей было уже сорок».

Но, тут кто-то из детей отвлёк меня, я ушла, очень удивлённая – вот Америку открыла, будто я не знаю, что мама поздний ребёнок!
Тогда я не придала значения ни разговору, ни тому, что эта женщина испугалась своего желания рассказать мне что-то. Не поняла я тогда и то, что была в её словах какая-то недосказанность. Не до того мне было.

Червячок сомнения зашевелился во мне снова, когда моя дочь родилась абсолютной «азиаткой». Даже случай произошел смешной. В роддоме медсестрой работала моя соседка тётя Марина. Когда она пришла на смену, я попросила её принести мне дочку из детской палаты - покормить. Детская была на одном этаже с моей палатой и я услышала следующий диалог:
- Гульнара, а где тут русская девочка лежит? Что-то не найду, одни чёрненькие.
На что Гульнара, детская медсестра, смеясь, ответила:
- А вот самая чёрненькая – это ваша русская!
И действительно, родилась моя дочурка смуглая-пресмуглая, с узкими «татарскими» глазами. Но, и тут я нашла объяснение всему – смуглая в меня, а глаза узкие…Ну, так у мужа глаза тоже не слишком большие.
Муж,  разглядывая дочурку, принесённую из роддома, спросил: «- А чего она так на татарку похожа?»
Я обиделась и ответила: «- На себя в зеркало посмотри!».

Но и с возрастом дочь не становилась светлее. Глаза, правда, стали большими, но форма так и осталась миндалевидной, азиатской.
Как же много в мире неслучайных «случайностей». Поневоле начинаешь задумываться. А, может, всё происходит не случайно. Просто, у всего свой срок. Бывает же такое – ищешь, ищешь что-то, а оно будто сквозь землю провалилось! Плюнешь, перестанешь искать. А через какое-то время смотришь – вот оно лежит, там, где и должно лежать.

Так что ещё один «пазл» картики «нашелся» тоже, совершенно случайно.
Мы собирались на юбилей к хорошему знакомому. Голову ломали, что подарить. И тут я увидела очень красивый мужской крест. А от его жены, по секрету, знала, что она купила цепочку. Звоню мужу, говорю: «Слушай, здесь крест такой красивый, может его купить? Хотя, кресты, вроде не принято дарить?». На что он мне отвечает: «Ты что, с ума сошла, он мусульманин!»
Как мусульманин?! Петров – мусульманин?! Выяснилось потом, что мать у него была казашка, и вырос он в семье деда-казаха. И долго носил фамилию деда -  Мамбетов.

«Мамбетов, Мамбетов, где-то я слышала эту фамилию». Долго я ломала голову. Потом вспомнила – слышала я её от бабушки. Ну, конечно! Помню, с каким-то особенным чувством она рассказывала о том, как носила носовые платки одному своему сопливому однокласснику. Был он киргиз, и фамилия у него была именно Мамбетов! Много лет спустя, работая агрономом в Голодностепском (ныне Джизакском) районе, она сопровождала какое-то начальство, объезжавшее колхозы. Среди них был очень представительный мужчина, который, увидев её, стал приветливо улыбаться. На её недоумённый взгляд он сказал: «Когда-то платочки носовые мне носила, а теперь признавать не хочешь?»
Сколько раз я слышала этот рассказ от бабушки! Видимо, этот человек много для неё значил.

И, уже совсем недавно, разыскивая деда в базе данных погибших в Великую Отечественную войну, нашла его в другой базе данных – репрессированных в 1938 году. Значит в 1939 году его уже не было в живых? А мама родилась в 1940 году.
Так что, сложив все факты, получаю вполне вероятную возможность: четвертушка киргизской крови в моей, и без того «не арийской», есть. И, значит, мама моя, незаконнорожденная.