Шорох

И шёл я дорогою праха,
Мне в платье впивался репей,
И бог, сотворённый из страха,
Шептал мне:
— Иди и убей!

- Я… хотел бы исповедаться.

У окраины Рекстера, близ роботроного бивака, стояла заброшенная церковь. Талис не раз видел её из окон своей квартиры, слишком светлую, она была, словно белая дряхлая женщина и временами позвякивала колоколами, как мелочью в кармане, редко и тихо – конструктор уже сработался.

Стоящая здесь, в Зоне Отчуждения, она казалась величественной с этими облезлыми стенами, но жалкой по сравнению с храмами в Центре, и оттого была живой, лишённая пышной шелухи – Талис порой думал, что церковь эта невероятно красива в своей ущербности.

Сейчас, сидя на маленьком шатком табурете внутри исповедальной будки, он начал сомневаться. Талис помнил, как жгли костры и взрывали людей в честь Бога, как над миром начала заниматься власть христианства, как будущее, о котором рассказывали старые книги и фильмы, просто не случилось, помнил гул пламени и вспышки, точно взорвалась сверхновая. Церковь порушила старую и возвела новую, свою, систему. И теперь люди исповедаются роботам, а прощения ищут у Иисуса, смотрящего на них с электронных баннеров на улицах.

Талис тяжело вздохнул. Будка была тесной, в ней пахло мелом, а на зубах скрипела пыль. Он уже успел пожалеть о том, что пришёл сюда, но что-то тёмное и саднящее внутри, что-то, что раньше не позволяло ему зайти в храм, теперь не давало уйти.

- Сегодня я опять иду убивать - Талис сглотнул. Он не знал с чего надо начинать, в голове было пусто, тишина съедала все мысли. – Если я умру… - голос затих, надорвался; мужчина нахмурился и со вздохом упал лицом в ладони, под веками защипало.  – Просто хочу, чтобы хоть кто-нибудь знал! – под потолком зазвенело тихое эхо.

Зал был полон шорохов. Свист ветра сквозь разбитое окно и скрип половиц под ногами, шелест листовок на полу и рёв машин за покосившимися стенами. Иногда Талис слышал, как вверху скрежещет механизм, заставляющий колокола двигаться.

- Сколько себя помню, всегда хотел защищать этот город. Поступил в военное училище, а когда окончил, вступил в подразделение «Лайн». И почти сразу нас с ребятами выбросили на передовую. Тогда на западе от Центра нашли базу повстанцев, те почти полтора месяца держали оборону и мы попали в самый разгар. Семь ребят из пятнадцати полегли в первый же день. Ещё двое дезертировали, - Талис нервно обтёр подбородок. – Оставшихся, как пушечное мясо выкинули штурмовать базу. Помню, шум крови и пульс бешеный в ушах, а в голове лишь одна мысль: «Не сдохнуть, не сдохнуть»!.. Штаб брали с тылу, стреляли без разбору; было распоряжение убивать всех, пленных не брать. Чёрт!.. – мужчина пальцами помял влажные глаза. – Там был пацан. Мелкий совсем, я бы его не заметил даже, но он псину к себе прижимал, а та скулила, подбитая была. Я… он ведь… ещё ребёнок. Ноет, сидит и на меня смотрит. Думал, не смогу, рука не поднимется. Сообщил командующему, но приказ не изменили. И тогда я подумал, а правильно ли то, что мы делаем. Пусть даже во имя Бога. Моя вера пошатнулась… - тихий вздох. - Я смотрел ему в глаза, когда нажимал на курок.

Талис замолчал. В зале всё так же раздавались шорохи. Он потёр лицо – ладони заколола щетина. Легче не стало, всё тоже «что-то» под сердцем продолжало выедать его, но он вдруг почувствовал, как непреодолимый страх перед смертью улетучивается. Страх исчез.

Скрипнула дверца – Талис вышел из будки. Тугой свет сквозь выцветший витраж ударил в глаза. Ради интереса мужчина заглянул за соседнюю дверь. Там, сломанный и пыльный, согнувшись, сидел робот-падре. Он не работал уже давно, рясу его проела моль, и Талис порадовался, что его так никто не услышал, пусть даже и бездушный робот.

Над головой затрепетали своды, взвился звон колоколов.

Талис поднял голову и улыбнулся. Сделал шаг к двери и широким жестом распахнул её.

Я приветствую тебя, Смерть!

***

В будке сидел одинокий робот. И никто не видел, как время от времени у виска мигала яркая лампочка и как еле-еле приподнималась его грудь.

- Расскажи мне…

© Mr. F.F. 25.07.2014
L. B. S.