Романтичный маршрут

Каждое утро, вот уже третий год, она, одной из первых, закидывала Антошку в детский сад, и рысью неслась на автобусную остановку, чтобы (ещё и с пересадкой) умудриться не опоздать на планёрку в отделении своей почти загородной больнички. И уже почти год, как через три остановки, в тот же автобус входил он и оставался на задней площадке… Только неделю, как они еле заметными кивками стали приветствовать друг друга и более смело пересматриваться: оба были довольно высокого роста и потому, даже в переполненном салоне, могли без особых усилий отыскать друг друга взглядом - поверх многих голов. А сегодня, в пятницу, он, вдруг, стремительно продвинувшись к передней двери, вышел вместе с ней на её остановке и решительно приблизился:
- Мы с вами почти знакомы, верно? Остаётся лишь представиться и, наконец, встретиться не случайно… Хотя случайностей в жизни не бывает. Правда ведь? – Он впервые так близко заглянул ей в глаза.
- Как-то неожиданно… А Вы всегда такой смелый в знакомствах?
- Нет, конечно! Вот так… впервые…- Он засмеялся негромким таким же приятным смехом, каким оказался и тембр его голоса… При этом, его взгляд оторвался от её больших серых глаз и соскальзнул по каштановым локонам её распущенных волос вниз - к груди…
- Я хотел бы сегодня встретиться с Вами на этой остановке… если это возможно…
- Право, не знаю… - Она смутилась, ощущая его интонационный напор. – Ой, мой автобус! Извините: мне нужно ехать.
- Мне - тоже… Так я Вас жду? Договорились? Жду здесь в 18 часов!
- Не знаю. Не уверена… если успею. – Она скрылась за почти захлопывающимися дверьми автобуса.
«Интересный тип…» - несколько раз в течение рабочего дня вспоминалось ей сегодняшнее приглашение на свидание. - А что, может быть и впрямь постараться успеть? Могу я, хотя бы разок - за пять лет своей официальной свободы - побыть по-настоящему свободной? Но, опять-таки не сегодня: сегодня обещала соседу на ночь сделать укол… всё, как всегда…».
Подъезжая к обозначенной остановке, она практически не надеялась увидеть своего романтичного поклонника, так как прибыла с опозданием почти на час. А он ждал! Всё ещё стоял и ждал её! Увидев через окно, воссиял улыбкой, радостно подскочил к двери, подав ей свою руку на выходе. Она кокетливо спрыгнула с последней ступеньки и тоже расплылась в улыбке. Романтик как-то сразу перешёл на «ты» и даже не спросив её согласия, торопливо тормознул такси.
«Вот так, милая, дожилась… На что рассчитывала? Что за тобой будут ухаживать в стиле 18 века? Увы, тебя нагло снимают, как… плохую девочку, даже не осведомившись, хочешь ли ты этого и вообще, чего ты хочешь от этой встречи? Просто берут такси и куда-то везут…»
- Мы едем ко мне, - будто уловив её неутешительные мысли, пояснил своё поведение романтик. Ты ведь не против?
- Я? Ну что ты, конечно не против! – Она тоже попыталась напрямую поддержать его «на ты» - Разве по мне не заметно? – Почувствовала, как кровь горячей оплеухой обожгла почему-то только одну из её щёк.
- Не бойся: дома никого…
- А я никогда ничего и никого не боюсь. Даже себя! – отпарировала будущая гостья. Врала, конечно. Хотя невольной правдой оказалось то, что инстинкт самосохранения совести, вдруг, решил перевести происходящее с ней сейчас - в почти театрализованное представление или, точнее, в некий фарс.
«Играю роль девушки по вызову. И что? Больше интересно или противно? Пока больше интересно. Ладно… не заиграться бы!»
Через каких-то двадцать минут такси остановилось недалеко от подъезда пятиэтажки в соседнем микрорайоне.
- Я - первый… Ты - через пару минут за мной... Соседи ушлые… мало ли, что подумают…
«Ага, соседи подумают… а что подумаю я - не в счёт? Конечно не в счёт! Кто считается с такой… гулящей? Домолчалась… Вот и получай! А может рвануть подальше отсюда, пока не поздно? Только как же тогда эксперимент побыть абсолютно свободной? Свободной… в том числе и от всех условностей, и «воспитанностей»? Нет уж! И так достаточно «опустилась», чтобы теперь просто сдаться… Пойду… я же в роли… а там видно будет».
Она мужественно нырнула в подъезд к озвученному романтиком номеру квартиры.
За дверью её ожидала тишина прихожей и безупречно чистый, уютный зал, даже в уголках которого усматривалась рука добросовестной хозяйки квартиры. По приглашению, не раздумывая, утонула в мягком глубоком кожаном кресле, ощутив при этом гамму всяческой неловкости своего положения. Но она ведь играла, играла свою роль, правда, заметно переигрывая, потому, как больно демонстративно закинула ногу на ногу и даже попросила сигарету...
Романтик, щелчком по пачке, ловко выбил одну сигарету и поднес зажигалку. Пришлось вспомнить, как курила свою первую и единственную сигарету в общаге… тогда - ещё в студенчестве… Естественно, покашляла и в конце поймала неслабое головокружение. Но хозяин, кажется, не заметил её дилетантства: он спешно начал метать на стол мастерски оформленные нарезки холодной закуски. В окончании сервировки водрузил бутылку холодного шампанского, предварительно пожонглировав ею и двумя хрустальными фужерами.
- Прямо, как в ресторане… А из тебя вышел бы классный бармен и официант!
- Так оно и есть. Я – официант… по совместительству. – Хозяин рассмеялся, и в глубине его глаз наблюдательная гостья успела разглядеть целое семейство чертят…
«Молодец я, умница: пошла по рукам… официантов… Без пяти минут кандидат наук!»…
Она спешно начала нести всякую чепуху… И довольно скоро, под градусом второй бутылки шампанского, они уже говорили наперебой, как давние, симпатизирующие друг другу знакомые, только почему-то взаимно избегающие семейную тему…
Темнело очень быстро. Хорошо, что будущий кандидат ещё утром, как чувствовала, попросила маму забрать Антошку из садика. И ещё… нужно было не забыть про укол соседу. Хотя сейчас, впервые в жизни, ей воистину захотелось забыть про все свои «должна» и попробовать все свои «хочу»… Романтик постепенно сокращал расстояние между ними и всё чаще, далеко не попутно, пытался прикоснуться к её рукам, плечам... Наконец нежно приобнял, предупредительно улавливая реакцию гостьи на его ухаживания. Как вдруг, со свойственной ему непредсказуемостью, предложил гостье завязать ей глаза, чтобы якобы обрадовать неким сюрпризом, который, как он уверен, она оценит в отличии… (фраза осталась недоговорённой).
«А, была ни была! Решила ведь, что буду играть до последнего: на маньяка или насильника не похож, а всё остальное… на работе насмотрелась… давно стала не из пугливых… Да и только после родов перестала бегать на тренировки по дзюдо… отобьюсь в случае чего! Не надо думать о плохом…» Гостья покорно позволила завязать ей глаза чем-то вроде мужского шёлкового шарфа, по крайней мере мелькнул тёмный цвет и почувствовался запах недешёвой туалетной воды... До слуха доносилось странное постукивание чем-то деревянным о пол. И ещё - какие-то захлопывания словно ящичка… Затем воцарилась тишина… Сидеть, даже минуту, в тишине и искусственной темноте - наедине с незнакомым мужчиной, оказалось процедурой довольно неприятной. И, естественное желание сорвать повязку с глаз, явно доминировало над всем прочим... Только: за секунду до её решительного жеста, комната, вдруг, совершенно неожиданно, озвучилась мощным потоком струнных звуков, и ведь ничего иного, как её любимой - виолончели! Гостья невольно вздрогнула и развязала шарф. В метре от стола действительно возникла виолончель, и её сегодняшний бармен-официант, только теперь в концертном фраке и даже с бабочкой на шее, виртуозно извлекал проворным смычком из старинного по виду инструмента - божественную мелодию!.. Звуки быстро наполняли комнату, скручиваясь и распрямляясь где-то под самым потолком; затем, бархатными низами, будто бы пытались раздвинуть стены, чтобы дать свободу пронзительным верхам… вьюном окутывали тело, холодком мурашек носились по спине, перехватывали дыхание… Но как же был прекрасен сам он – музыкант - в полёте своих собственных переживаний музыки! Казалось, что он вот-вот оторвавшись взглядом от гостьи, улетит, вместе со своей чарующей музыкой куда-то в бесконечность… И она физически пугалась этой потери… И успокаивалась, когда он опять выныривал в действительность, к ней - одними своими тонкими, чувствительными пальцами, бережно зажимающими струны в безошибочных местах, а смычок, извиваясь на струнах, вынимал из металла все земные и неземные вибрации… Постепенно она становилась рабой этого чувственного великолепия… Слёзы восторга лились самопроизвольно, без какой-либо опаски быть замеченными… лились и скатывались по краям нисходящей с лица улыбки. Наверно именно так внедряется в душу человеческое счастье! И любовь приходит, наверно, именно на такой силе эмоционального вдоха! Сколько по времени продолжалось это музыкальное колдовство, отследить было немыслимо. Она очнулась оттого, что сегодняшний властелин её сердца попросил гостью принести из спальной комнаты подсвечник со свечами потому, как за окном уже давно и основательно стемнело, и в комнате тоже… На ватных ногах, гостья последовала его просьбе. Тогда, как сам чаровник отлучился в кухню за десертом... Голова кружилась от переполняющего всё её существо волнительного трепета. Но… второй шаг через порог спальной неожиданно изменил сценарий всего происходящего с ней… На первом шаге, она увидела, что в центре комнаты находится огромная софа, покрытая красным шёлковым покрывалом. Рядом с софой стояла детская кроватка с куклой и мягкой игрушкой внутри. Знакомый детский запах наполнял комнату... до последнего кубического миллиметра. В груди резко защемило и накатило… толи аналогией с комнатой сына, толи обидой, толи стыдом: на стене напротив, на фотографии в рамочке – счастливо улыбались он и она - его жена. А между ними восседала на крепких, надёжных папиных руках их где-то двухгодовалая девчушка с бантиком, тем самым, что сейчас змейкой разлёгся на детской подушке, скорее всего ненароком оставленный в спешке их отъезда. Мама на фото доверчиво прижималась к плечу своего мужа-защитника и смотрела прямо в объектив несколько растерянным или испуганным, как привиделось гостье взглядом… И гостья сделал второй шаг, уже к фотографии:
«Не бойся… Я не оскверню твоё ложе, не уведу твоего мужчину. Что ты! Тот, кто испытал подобное, вряд ли пожелает другому… Ты права, я слишком вошла в роль. Пора выходить… Прости меня, глупую… И всё-таки полюби в нём именно музыканта потому, что он живёт своей музыкой и ещё потому, что он очень-очень талантлив. А деньги… их всегда не хватает и не будет хватать: так устроен мир…
Когда гостья принесла свечи, хозяин уже выходил из кухни, неся огромную вазу с фруктами. Зажёг свечи и вновь заиграл, теперь уже по убедительной просьбе самой гостьи. Сыграл практически весь свой репертуар, который пользовал несколько лет назад, работая, как оказалось, в симфоническом оркестре в филармонии.
Ах, как он играл, играл… давая ей возможность любоваться его разгорячённым лицом: тонко выточенным профилем… его нервно сжимающимися - в такт мелодии - чувственными губами, тем, как отражали пламя свечей его и без того горящие глаза… А она старалась, очень старалась запомнить всю эту его и их совместную неповторимость… запомнить на всю свою, хотелось бы думать, долгую жизнь!
Увы, сценарий теперь диктовался свыше: работающий вхолостую душ… дрожащие от волнения руки, застёгивающие босоножки и затем еле справляющиеся с тугим замком, щелчок замка, придержанная дверь подъезда…
На улице было по ночному свежо и дух сам по себе облегчённо перевёлся… Она неспешно шла в совершенно противоположную от остановки сторону, уверенная в том, что он уже спохватился её, недолго пролежав на красном шёлке софы - в ожидании… И теперь, наверно, выскочил за ней вдогонку, и конечно же по логике – в сторону ближайшей остановки. А она пешком шла в свой микрорайон и разговаривала с ним, уверенная, что он сейчас слышит её телепатически, или, что вне сомнения, слышит своим музыкальным сердцем, как и она - до сих пор слышит воспроизведённые им мелодии…
«Прости меня, милый! Ты сам говорил, что случайностей в жизни не бывает… Не бывает, как и не всегда бывают счастливыми концы у сказок. Но наш конец – счастливый. Просто ты это поймёшь не сразу, не сейчас… Позже… когда на моём сегодняшнем месте, в вашем кресле будет сидеть она, твоя жена, и на пике такого же праздника, неожиданно поймёт, почувствует, как она всё-таки любит твою виолончель… потому, что больше всего на свете любит тебя… А иначе и быть не может, если это… настоящее…»
Недавняя гостья ускорила шаг в такт продолжающей звучать не только в ней самой, но, как ей слышалось – и во всех-всех микрорайонах их города - виолончели. Её шаги теперь казались ей необыкновенно лёгкими, почти летящими. Хотелось кружиться, и она не отказала себе быть свободной в этом кружении! Кружилась на ходу, замечая, как в такт звучащей в ней уже её мелодии, вместе с ней кружилось множество горящих огоньков - окон многоэтажек, именно тех окон, в которых людей ожидало то их единственное, самое настоящее… именуемое счастьем! В вихре этого восторженного кружения она видела и свои окна, где её тоже ждали - её самые любимые родные: сын и мама. И даже увидела промелькнувшее окно всё ещё ожидающего её помощи - соседа…
А в понедельник утром ей позвонил заведующий отделением, сообщив новость, что её, как перспективного специалиста, ещё до защиты, переводят кардиологом в центральную городскую больницу, находящуюся уже совсем по другому автобусному, а значит и жизненному маршруту…


* * *

картинка из Интернета