За зиму

Кто спрятался за зиму?  Зайчик спрятался за зиму и теперь у него стынут  и  ушки,  и хвостик и даже усики.  Кто спрятался за зиму? Ёжик спрятался за зиму. И стал твердым и неоднозначным.  Кто же ещё спрятался за зиму?  Может   быть,  ветер  спрятался за зиму?  Но нет, наверняка  нет. Ветру ведь там  будет  тесно  и  неинтересно.  Собаки  хотели  уйти  за   зиму.   Но  она  лишь  рассмеялась в ответ.  Ведь  всем  известно,   что собак даже  снег  греет. Тогда кто же еще спрятался за  зиму?
Раскачивая  воображение,  танцуя  на  параллелепипедах  ставя  песочные часы  наоборот и доказав что дважды два пять мы превратились в индейцев  и  стали  чутко принюхиваться к следам  тех  кто торопился  спрятаться  за зиму.  Вот петляющий, задыхающийся  след  торопливый  и  нервный  с дрожью в линиях, лиловыми  подтеками  по краям  и небольшой  впадинкой  в  глубине.  След,  где  где-то  возле  пятки  вспыхивает  и  гаснет  нежный цветок хризантемы. Надежды. Кажется не совсем  сбывшиеся  надежды.  Он  рывками  спешит  за зиму.  Извилистый, полуистлевший  след  с отпечатками  пальцев  похожих на сосульки   изъеденные  ржавчиной солнца. В  углублении  между  щиколоткой  и  мизинцем  застыла  болотная  жижа.  Пахнет  тиной.   И  едва  слышно  пение лягушек. Неутолимая  жажда  жизни  заставляет  след   прижаться  всеми  своими  штрихами, запятыми  и  точками  к  коже  родного  человека. След,   неравномерно  перекатывая   силу  движения  от  пятки  к  пальцам    торопился  за  зиму.  Вишнёвый, терпкий, насмешливый,  совершенный  сам  по себе  как  печать  Соломона. Меняя  каждую  секунду  маски.  Не доверяющий  зеркалам  и  поэтам.  Самый что ни на есть  непоколебимый   и  самый слабый на земле след.  Парящий  в розовой  весенней  пене.  Лёгкий  как  детский  поцелуй.  Вишнёвый  след  округлый и спелый. Бессонный, сияющий  улыбающийся  всеми  чертами  своей стопы. Развернулся в сторону зимы.  У  пахнущих  табаком  клёнов. Остановился старик. В сетке у него дневной  улов. Несколько пустых, пивных бутылок. Старый  пиджак  в  подтёках перхоти  болтается на острых плечах. За  ним  стелиться след. Скомканный,  в крапинках  угольной  пыли  с  невысказанностью слов. След,  наполненный  тихой , молчаливой  болью. Признаться в которой  себе  можно  лишь  глубокой ночью.  Скомканный, истоптанный след. Под   толстым   наростом кожи   угадываются   золотые  жилы.  Шишковатая   щиколотка   как   старое  дерево   возвышается  над  ступенью.  Когда-то  этот   широкий  след  был сильным. Теперь  он  робко  семенит   за  зиму.  След,  вытканный как гобелен. Жилами  стремлений , достижений   и  ещё  много  ий.  Сам был как яма. Глубокая,   основательная, фундаментальная.  След,   ныряя  в  сугробы,  решительно  шёл  за зиму. Тонкий и прозрачный, скомканный  и  выглаженный. Почти   бесцветный и бесплотный,  пряный  и азартный,  грустный,  смешной, робкий  и  наглый. Повсюду след.
В  шепоте  ли  в  одиночестве.  В  опиуме снов.  Протрезвев   и  отталкивая   пьяных  угодниц.  Смотришь  в окно  и  чёрные  зрачки  видят,  как  играет  длинными  пальцами  на  белых  и чёрных клавишах  нежный  дождь. И готов  запахнуть  рубаху на груди,  чтоб сердце  от щемящей, невыносимой  грусти  не  выпрыгнуло  и  не  побежало  прочь.  Вслед   фонарям.   Вздыбленным  лошадкам,   скачущим   по  линиям  туманных  улиц. Где  повсюду   виднеются   следы.  Над глубиной,  которых  никто  не  плачет.