20. Писать по-новому

Для меня новая эпоха, а может быть, даже новая эра в нашей жизни,
началась с того, что я поняла: с официальных трибун и в официальных
источниках люди начали говорить правду и называть вещи своими
именами: черное - так черное, а белое - так белое, а не наоборот, как
раньше.

Долгие годы в журналистике существовал целый свод негласных
правил, о чем ни под каким предлогом нельзя писать. Как известно, в
СССР не было секса, проституции, наркомании, коррупции,
коммунистов-карьеристов, коновалов-врачей, учителей-идиотов и
много чего еще. Мы живем хорошо, у нас все есть, и спасибо
родной партии за это - к этому выводу в итоге сводилась общая
схема большинства журналистских статей.

Правда объявлялась клеветой, а ложь выдавалась за правду, и это
считалось нормой. Недаром в качестве анекдотической присказки
к каждому слову правды неисправимые юмористы неизменно
добавляли: "Пусть клевещут!". За правду легко вылетали с любых
высот, причем, исключений не было ни для кого.

Незыблемо бдела и цензура: каждое печатное издание
прочитывалось в строгом спецотделе под названием "обллит" и
только после визы начальника разрешалось к печати. Иной раз
за ее подписью приходилось бегать не по разу - с каждой новой
правкой обллита требовался для визы новый, исправленный
оттиск.

Когда же на центральном телевидении появился "Взгляд"
(Любимов, Листьев, Политковский и др.) - первая передача, где
журналисты заговорили нормальным человеческим языком о
главных проблемах нашей общей жизни, многие испытали
самый настоящий шок: от экрана невозможно было оторваться,
ибо произошло то редкое, что нормальный человек ждет от
публицистического телевидения, - оно мощно будило мысль,
заставляло думать (увы, сегодня, таких передач снова раз-два и
обчелся).

Центральные газеты с первыми, вначале робкими, а затем все
более смелыми статьями о нашей стране, ее руководителях, о
культуре и искусстве буквально проглатывались - с жадностью и
упоением. А когда журналисты окончательно вкусили свободу
слова, лавина правды хлынула из всех средств массовой
информации, причем, в таком количестве, что оказалось сложным
ее переварить.

Теперь и нам, провинциальным журналистам, стало очевидно:
писать по-прежнему нельзя, надо менять и язык, и стиль общения
с читателем, надо искать новые темы, создавать новые,
независимые издания, выходить из-под ненавистного партийного
контроля, отмежевываться от редакторов старого типа.

Прежние газеты "Кировская правда" и "Комсомольские племя",
сохранившие курс на партийную идеологию, давно уже перестали
устраивать многих, особенно молодых и мыслящих читателей. Однако
далеко не все  были и готовы, и способны к тому, чтобы что-то поменять
в своей жизни. Кто-то продолжать жить, как раньше, держась за свое место, но
кто посмелее и помоложе, решил рискнуть.

Одним из первых сориентировался и быстро развернулся журналист
Александр Зорин. Он работал на областном радио, мы с ним
сотрудничали по рекламе новых фильмов. Как-то,
столкнувшись со мной на улице, он поделился: "Хочу открыть
независимую газету".

Этой газетой в 1990 году стал "Выбор", возвестивший о себе
очень ярко. Зорин, надо отдать ему должное, сумел собрать
самых талантливых из числа тех, кого раньше называли
диссидентами, отщепенцами, инакомыслящими,
возмутителями общественного спокойствия и не раз тягали в
КГБ.

Но это были люди с опытом: кое-кто публиковался в ряде официальных
изданий, многие активно занимались подпольным самиздатом. Так
друзья Николай Голиков и Михаил Коковихин во второй половине 80-х
издавали журнал "Авангард", где печатали (печатали в буквальном
смысле - на машинке) поэтов-верлибровцев. Тираж в пять-десять
экземпляров в среде интеллигенции расходился в момент и передавался
из рук в руки - "почитать на денек".

Эти ребята смело взялись за новые темы, избегали общепринятой
канцелярщины и штампов советской поры. Читать "Выбор" было
безумно интересно: там были не только репортажи, но стихи,
проза, карикатуры, юмористические рассказы, историко-краеведческие
иссследования (например, подборка материалов Павла Шабалина
"Губернаторы на Вятке").

Еще одним независимым изданием в перестраивающейся вятской прессе
стал "Вятский наблюдатель". Его основал выпускник философского
факультета Уральского университета Сергей Бачинин, в годы
советской власти дисквалифицированный как преподаватель
философии пединститута - якобы за непрофессионализм, а на
самом деле - за свободомыслие и независимость.

У него тоже был немалый опыт в самиздате, причем, он начинал раньше
других. Многим памятен скверик на углу улиц Коммуны и
Володарского, где весной и летом 1988 года в выходные дни собиралась
продвинутая вятская молодежь, чтобы прочесть свежий номер
самиздатовской газеты "Трибуна". Нередко толпу разгоняла конная
милиция, а Бачинина или того же Коковихина забирали в КГБ.

В первые свои годы "Наблюдатель" клеймил тех, кто из махровых
консерваторов и уголовников переквалифицировался в демократов и
махнул на руководящие посты, кто, пока власти в суматохе не
разобрались с законами о собственности, успел хапнуть практически
халявный кусок недвижимости и сегодня благоденствует.

"Наблюдателю" и его редактору не раз угрожали, на Бачинина и его
сотрудников нападали и избивали, фабриковали фальшивые
обвинения и проч. Газета шла нарасхват, многие с нетерпением ждали
очередного номера...

Сегодня "Наблюдатель" (уже без Бачинина) пытается сохранить былую
остроту, хотя стал ориентирован на более широкую читательскую
аудиторию, которой интересна посадка, поливка, окучивание
растений, ловля рыбы и сбор грибов. И я люблю собирать
грибы, но читать предпочитаю про другое и это "другое" всегда
ищу в этой газете с нетерпением и надеждой.


Собственно в начале 90-х газеты начали расти как грибы после дождя: всем хотелось перемен, свободы, независимости, самостоятельности или хотя бы их видимости.

Почти синхронно появились вначале «Вятский край» во главе с Василием Смирновым, потом «Вести», - издание, которое возглавил молодой танантливый журналист Юрий Пуля, вскоре перебравшийся в Москву. Но в отличие от того же «Выбора» или раннего «Вятского наблюдателя» «Вести» ориентировались исключительно на хорошие, позитивные новости, упорно избегая негативной информации.

Дольше других сопротивлялась новым темам и новому языку
"Кировская правда", с которой, кстати, я сотрудничала очень долго -
по части информации (работаешь ведь с людьми, а с завотделом
информации Володей Шишкиным всегда работалось легко и без
проблем). На моей памяти главный редактор Николай Петрович
Мясников ни под каким предлогом не пропускал рекламу
на американские - даже самые безобидные - фильмы, а слово
"эротический" вычеркивал собственноручно.

Сегодня из печатных средств массовой информации сложно выделить лидера. Дело в том, что большая часть материалов являются рекламными и заказными,
хорошо оплачиваются, а поэтому именно им дается «зеленый свет». Критический же материал стало
сложно опубликовать где-либо. Вначале редактор выясняет мнение владельца издания, а потом уже решает вопрос о публикации.

То есть политика издания определяется не позицией редактора или автора статьи, а вкусами и пристрастиями "владельцев заводов, газет, пароходов" или количеством заплаченных за ту или иную статью денег. Один мой знакомый как-то признался: «За деньги я хоть голую жопу на первую страницу помещу».Увы, такова журналистская политика в наше время: кто платит, тот и диктует: и политику, и темы, и даже стиль и язык.

Для журналистов закончилось упоение свободой, которое было в первые перестроечные годы, в начале 90-х.Начала поднимать голову цензура. Исчезло вольнодумство, игривый слог, нецензурные словечки. Газеты снова стали походить друг на друга.