Дефект

Может быть, прежде чем обвинять мир в своих злоключениях, стоит заглянуть в свою душу и спросить: нет ли во мне ошибки, врождённого дефекта? И многое станет ясно.

Проще не значит хуже. Милые мои авторы, прошу вас, пишите проще. Никому не нужны дворцы слов и словосочетаний. Вы не должны казаться умнее, чем ваш зритель или читатель, они этого не любят.
 
Лиля как-то раз сказала, что гениальные и одновременно лёгкие для восприятия книги уже написаны, века два-три назад. Теперь что-то одно. Пока они спорили, я молчала и думала об этом. Да. В лучшем случае что-то одно.
Однажды меня пригласили на поэтический вечер.

- Катюш, пойдём. Билеты пропадают. Тебе понравится. Молодые поэты, свежая кровь. Есть кого послушать.

Я согласилась, зная, впрочем, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет и не может выйти. Приглушённый свет в зале, входим, щёки светятся красным – эх и мороз! – и усаживаемся на свои места. Игорь заказывает мне чай с лимоном и печенье, а на сцене ведущий что-то объясняет. Не хочу здесь находиться.
Он потом долго извинялся, что вытащил меня из дома. Проводил до самого подъезда. Наверное, я вела себя грубо. Стоило попытаться сделать вид, что меня хоть что-то заинтересовало, но они были до того скучны, что я, нащупав номерок в правом кармане, направилась в гардероб. Мы ушли после первого тура и успели на трамвай. В тёмном стекле неба мёрзли редкие крупные звёзды, трамвай отапливался плохо и по-стариковски плёлся по улицам, жалобно ахал на поворотах, гремел железными костями.

Этих молодых поэтов можно разделить на несколько категорий. Одних бы я назвала «Вызывающие». Упиваясь мыслью «я не такой, как другие», захлёбываясь цепочкой несочетаемых друг с другом существительных, получают оргазм, находясь на сцене, и требуют восхищения собственной персоной. Нарциссы. Нарочито развязны, наглы, переваренный Маяковский, лишённый мощности литературного таланта. Экстравагантность, подобная яблочному соку, разбавленному водой в пропорции 1:2.

Вторую категорию я окрестила «Традиционалисты». То ли хитрость, то ли неосознанное чутьё ведёт их по верной дорожке. Есть в нашем обществе некоторые «приличные вечные темы», обращение к которым чуть ли не задача национальной безопасности. Хочешь быть успешным – прочти стихотворение о любви к матери или о патриотизме. А ещё лучше про войну. Великую Отечественную. Любят её, ох как любят. Одного только не пойму – вы все это понимаете, эти приличия, или есть фанатики, действительно упивающиеся подобными трухлявыми идеями? Осторожней, работать только в перчатках. Эти темы изъедены термитами, и любое неловкое движение может привести к тому, что всё рассыплется у вас в руках.

Если вы заговорите об этом на публике, вас ждёт распятие.

Одно дело – любить, например, свою страну и другое – писать об этом. Не так?
Самый здоровый аргумент, с которым я не смогу не согласиться, - свобода творчества и право касаться любой темы, в том числе и… Ладно. Если вам в самом деле, в самом деле интересно.… Такая тёплая, уютная гарантия – вашу работу примут более благосклонно, ведь тема очень важная. Есть такие. Насквозь вижу. Вообще-то я разбираюсь в людях плохо, но здесь всё очевидно, как пирог.

Первый выступающий всем порядком надоел. Кажется, он раза три-четыре транслировал одни и те же мысли (не свои), но молодец – хороший аккуратный сборник всего, что было высказано когда-либо жившими авторами об ужасах войны и слезах матерей. Качественно систематизированный материал, так умеют только ботаники.

Был там ещё один паренёк, тощий, как куриная косточка. Читал о детской больнице. Якобы основано на реальных событиях.

Дефектная. Не могу прочувствовать, хотя зал кокетливо прикладывал платок к уголкам глаз. Игорь сидел, задумчиво глядя вдаль.

Третья категория – «любовники». Их много, и среди них временами попадаются достойные ребята. Скажем, «избегающие», те, кто пишет о любви и избегает её вообще. Описывают трещинку в асфальте, томик анатомии, забытый студентом-медиком на лавке в парке им. В.Г. Белинского, рёв пьяного хулигана этажом ниже – и всё-таки умудряются сказать о любви, так, что любой лесной пень почует. Никаких тюльпанов, и «никогда», и «тоска».
 
Сюда же относятся «бабочки-капустницы». Преимущественно подростки-девочки (закономерный этап развития), хотя попадались, к моему ужасу, и парни, и дамы бальзаковского возраста и бог знает кто. Вот кто рифмует «любовь-морковь».  Нулевая техника, оправдываемая «Я пишу так, как чувствую, самое главное – это выражение моих эмоций, а форма – дело десятое». Как бы помягче, граждане… Небогаты эмоции. Надеюсь, что в действительности чувства ваши всё же более упорядочены и стройны, нежели очередной пакетик отходов, пардон, стихов.

Кто ещё? Было два или три лыцаря с красивыми правильными стихами. Не в своё время родились. В эпоху романтизма или классицизма на руках бы носили.
Четвёртая категория «Поэтические Поэты». «Глаголом жечь сердца…» Какая солидарность: кланяется-раскланивается, улыбается сдержанно, разве что на лбу нет надписи «Что вы, я не поэт». Я не поэт, я просто пишу стихи, потому что чувствую, что должен. Поэты были до меня, великий Пушкин, великий Лермонтов. Для меня стихи – просто возможность высказать себя, но я не смею называть себя Поэтом. Ой, и ещё одна мысль. Поэзия нужна. Как она нужна нашему обществу, как нужна, очень-очень нужна! В конвульсиях бьётся, бедолага, доказывая, и уже соглашаешься, только успокойся, голубчик, да-да, абсолютно верно. Пойдём пить чай.

Как будто боятся взять на себя ответственность. Трусы.

Пятая категория…

- Кать, хватит уже классифицировать всё и вся, - сказала сестра, сидя на моей кровати, скрестив ноги по-турецки. Какая-то игрушка на смартфоне: сидит, двигает фишки, они выстраиваются в линию (не менее трёх одного цвета) и сгорают. Бонусы.

- Намёк понят.

- Слушай. Это совсем не значит, что мне неинтересно, что с тобой происходит. Просто ты не о том совсем говоришь. Какая разница – поэты, не поэты. Лучше про Игорька расскажи.

- А что с ним?

- Вот я у тебя и спрашиваю.

- Мы рано поехали домой, я уже говорила, и он меня проводил.

- И?

Лиля смотрит на меня тигриными глазами.

- Что?

- Да ну тебя, - она демонстративно отворачивается и молчит.

Конечно, я всё понимаю. Она тоже всё понимает, но делает вид, что неумна. Её тревожит моё безразличие ко всему.

Какие патологические процессы происходят в душе влюблённого? Я не очень-то верила в то, что человек может разом забыть обо всём и с головой уйти под воду, заткнув уши, закрыв глаза, «никому ничего не скажу». Что ж, я свидетель подобной перемены.

Замечаешь, что стала ограниченной и неинтересной? Тебе теперь и поговорить со мной не о чем, воздух словно наполнен противоречиями, и каждое сказанное слово вызывает во мне раздражение, несогласие, протест. Я знаю, что говорю глупо и нескладно. Поверь, я так же противна и себе. Как можно правильнее, а на деле новый абсурд.

Всё для тебя исчезло в мгновение ока; теперь всё вращается вокруг одного нового солнца; мой образ преследует тебя всюду, где бы ты ни находился и что бы ни делал. Считается, что человек должен принадлежать миру и реализовывать себя в разных сферах, не позволяя ни одной из них преобладать. В случае краха одного элемента системы это позволит ему практически безболезненно перейти в другой отсек, пока затягиваются царапины; как всё умно и складно. Я знаю, что ничем хорошим это не кончится. Тебе нужно было бы любить меня издалека, потому что недостижимость желаемого – самый вечный двигатель.
А мне скучно. Мне не нравится, что принято смотреть с укором и приписывать чувство вины тому, кто не отвечает на чужое чувство. Стерпится-слюбится, слюбится-стерпится, лево-право, право-лево. Современные детишки не знают Фунтика.

Мне часто говорили: представь себя на моём месте, подумай, как чувствует себя этот человек. Но откуда мне знать, если я не чувствую себя? Меня спасло рацио, благодаря этому я кое-как вписываюсь в это сообщество. В определённых участках мозга накапливалась и сохранялась информация о стандартных ситуациях, к каждой приклеивался ярлык с заголовком эмоции, которую испытывает обыкновенный индивид, и список стандартных фраз, которые следует говорить, если хочешь сохранить добрый нейтралитет (кое-кто считает это приятельством). Если я действовала не по плану и импровизировала, то заканчивалось это провалом. Всегда.

Я никогда ничего не испытывала, кроме, пожалуй, едкой настроенности на критику, как сегодня в разговоре с Лилей. Случается, что раскладывать по полочкам качества и свойства, располагать их на разных чашах весов и указывать на недостатки, промахи, неточности – моё единственное стремление. Должно быть, это и называется «нравится». Это не злоба, не ненависть, не желание унизить. Это хобби.

Один раз летним днём, изнывая от скуки, я зашла в театральное училище и подала документы. Творческий конкурс, творческий конкурс. Как эти дети боялись. Я прошла с первого раза. Узнав об этом, мама на несколько минут потеряла дар речи, а папа захлебнулся чаем (они хотели, чтобы я продолжила семейную традицию и стала доктором). Я не возражала.

В школе на меня смотрели с недоумением: обязательные математика и русский язык, химия, биология, литература. Пришлось сдавать в резервный день.
А ведь это было пленительно и интересно – стать на миг другим человеком, испытывать предписанные заранее чувства. Глаза, увеличивающиеся от горя, натяжение мышц в улыбке, trembling в ногах перед сладостной потерей контроля.

Не скажу, что медицина мне несимпатична. Здесь куда более приятно, чем в лабиринте эмоций. Моя сильная сторона - разум – подобно косточке в благоприятной почве. Здесь трудно и любопытно. Ты взламываешь секрет и поднимаешься ещё на одну ступеньку, и вещи наконец-то сходятся, картина проясняется, а замысел предстаёт в своей полноте.

Я читаю книги для того, чтобы выжить в мире людей. Учитель говорил, что они могут помочь. Кажется, доля истины в этом была. Более половины того, что мне известно, я получила из книг. Моё детство было не радужным. Когда я делала ошибки, на меня смотрели разочарованно, но ничего не объясняли. Для них всё так естественно, само собой подразумевается, но откуда, откуда, чёрт возьми, они берут это? Не понимаю. Дефектная, дефектная. В заводских настройках произошёл сбой. При изготовлении забыли какой-то очень важный компонент. Кто-то рождается физическим инвалидом, но они вливаются в социум. Может быть, я тоже инвалид?

Я ничего не понимала и думала, что виноватый где-то снаружи. Какой-то злой гений, сбой, стойкое смещение, и нужно показывать на него пальцем, кричать, обнажать. Разоблачение никогда не вносило ясности, пока я не поняла, что причина не всегда кроется вне системы. Ошибка в самой системе. Больной ощущает, что мёд на вкус горький.

Мне больше нравится, когда произведение написано ясным языком. Двойная трудность, если надо разгадать эмоциональный узел и раскодировать слова. Может быть, только для меня, но я не раз читала критиков, которые настаивают на простоте и краткости. Может ли такое быть, что кто-то испытывает нечто подобное? Есть ли кто-то, как я, холодный и безэмоциональный? Было бы интересно узнать.