История седьмая. Лекарство от жалости

Несмотря на всю свою прагматичность, расчетливость и холодность, Людвиг Шервигонский имел и еще кое-какие недостатки, кроме чрезмерного употребления алкоголя. К примеру, некоторая рассеянность. Она проявлялась в сущих мелочах: забыл, куда поставил предмет, не заметил, как пролил вино, задумавшись о чем-то. Однако это не становилось такой уж большой проблемой – рядом с лекарем всегда были его верный дворецкий и мальчишка-помощник Нэмт. Они же считали рассеянность господина следствием пагубного воздействия крепких напитков, но сказать ему об этом не решались.
Один раз Нэмт все же осмелился высказаться, когда они с лекарем выходили из лаборатории в подвальных помещениях:

- Хозяин, Вы дверь забыли закрыть. Так глядишь, и сопрут что, люди-то деревенские вороватые. Вот и конюх недавно руки свои на ваше добро наложил.

- Так закрой ее, вот ключ, - ответил Людвиг, будто не обращая внимания на мальчика. – А тот толстяк получил по заслугам. Сомневаюсь, что кто-то еще осмелится на подобные поступки. А если и так – в лаборатории и останется.

Нэмт пожал плечами и запер дверь на массивный замок. С ростом доходов от анатомических представлений росло и количество прислуги. А это становилось опасным.

***

  Людвиг Шервигонский отстраненно подумал, что на этот раз ему попался крайне удобный экземпляр для препарирования. На теле девушки не было увечий, а вот на душе… По сравнению с предыдущими трупами, эта служанка была настолько хороша, что лекаря уже и не особо заботила пропажа некоторых его снадобий и порошков из лаборатории. В конце концов, все это он может купить, денег у него в достатке даже после уплаты некоторых налогов (как легальных, так и нелегальных). А вот такие «чистые» тела – большая редкость в его деле. Вообще, этот момент хозяина Долгого леса радовал, а он давно не чувствовал такого удовлетворения. Лишь Нэмт видел, как блестят его глаза - так, как в первую ночь поднятия из мертвых. Не сказать, что мальчишку это тоже радовало, но ему казалось, что его хозяин будто ожил. Людвиг был Нэмту чуть ли не отцом (по ощущениям самого ассистента лекаря), и, конечно же, мальчик ждал от него определенного внимания, искренне веря, что Людвиг его и проявляет, доверяя лабораторию, собственные покои и т.д.
Нэмт был счастлив, когда хозяин доволен.

И мальчишка с ярко-голубыми глазами с воодушевлением принялся представлять публике новое тело. Теперь в программу входила еще и история смерти, рассказываемая с уклоном в издевку, как это делают придворные шуты. И это нравилось публике, подогревало интерес и позволяло скоротать время, пока хозяин замка Долгого леса препарирует. Простым вскрытием уже никого нельзя было удивить.

***

 Девушка, приподнимая подол простого и в некоторых местах грязноватого платья, бежала домой. Она пару раз чуть не споткнулась о какие-то камни, но темп не сбавила. Хрустящий свежий хлеб так и грозил выпасть из корзины, то и дело подпрыгивая в ней из-за тряски. Реджинманд - или как она его ласково называла Ренд - очень обрадуется, давно у них не было такой роскоши к скудному овощном супу. В Подневольных поселениях люди были в большинстве своем бедны, однако до нищеты доходило редко - замок за хорошую работу платил вполне прилично.

  Работая уборщицей, Кая нередко захаживала и на кухню, где главная повариха иногда завертывала милой девушке что-нибудь съестное. Такое проявление доброты обусловливалось тем, что девушка была крайне общительна и всегда находила минутку, чтобы помочь, несмотря на то, что и у самой дел было невпроворот. Она ведь в основном убирала лабораторию самого Людвига Шервигонского. Такую работу остальная прислуга считала смелостью и всячески хвалила Каю, охая и ахая по поводу ее «нелегкой судьбы», а на самом деле радуясь, что работают не на ее месте. Все хоть и знали о экспериментах на трупах людей - ну, не на живых же), но все равно побаивались заходить в лабораторию. Вся медицинская помощь в Подневольных поселениях заканчивалась, как любили говорить столичные лекари, «на подорожнике»: все лечилось с помощью различных травок, которые пили, прикладывали и даже засовывали. Так что новейшие веяния в медицине, да и в образовании, в поселениях такого типа не то что бы презирались, но уж не брались во внимание точно. А анатомию люди не понимали и знать не хотели, потому и боялись. Мало ли – надругаешься над телом со скальпелем, дух не успокоится и начнет мстить. Людей хоронить надо.

Сама Кая поначалу так же, как и все, побаивалась подвалов замка Долгого леса, но быстро привыкла. Платили очень даже хорошо, она могла бы купить себе маленький домик, а не снимать комнатенку. Но все сбережения она отдавала Ренду… ему нужнее. Он просто болен… это пройдет, он скоро опомнится. Кая не любила рассуждать на эту тему, отмахивалась от давно лезущих в голову неприятных мыслей. Она методично отбрасывала все сомнения одной лишь фразой: «Я его люблю, и он меня, а больше ничего и не нужно». Возможно, она просто знала, что прекрасно сможет все расставить по полочкам, если хорошенько подумать, но… Ее учили, что девушке интеллект не нужен, она должна готовить, стирать, убирать и ублажать, а потом рожать детей. Ведь жить в неведении лучше, чем осознавать жестокую реальность… Ведь так?..

Кая на секунду остановилась на против двери, глубоко вздохнула и толкнула ее. Она, широко улыбаясь, выставила вперед руки с корзиной и воскликнула:

- Милый! Я дома!

Однако же ответной реакции не последовало. Девушка замешкалась и оглядела комнату. Ренд лежал на кровати, смотря в потолок. Он был высокий длинноволосый парень, худощавый. Тусклые светлые пряди разметались по подушке, кожа была бледная, под глазами синяки. Со стороны могло показаться, что он из знатного рода – он преподносил себя людям так, будто он достопочтенный господин, правда, на поверку являлся обычным сыном швеи, коих были сотни - просто смазливый больно выдался.

Кая поставила корзину с хлебом на стул и осторожно присела рядом с любимым. Она погладила его по волосам и заглянула в глаза.

- Ну, что случилось? Может, у тебя что-то болит? Тебе плохо?

Реджинманд бросил колкий взгляд на девушку и едко произнес:

- А сама как думаешь?

- Может быть, тебе покушать разогреть? Я вкусного свежего хлебушка принесла, белого…

- Мне не нужен твой суп! – неожиданно закричал парень, садясь на кровати. - На кой черт мне вообще сдалась ты? Ничего не умеешь, готовишь отвратно, аж блевать тянет. Вообще пользы нет. Хоть бы позаботилась обо мне, так нет, с утра до ночи замок этот убираешь. Небось, все тебя там уже попробовали, а? Я тебя уже не устраиваю? Хлебушек она мне принесла. Я для тебя вообще пустое место?! Работаешь у господина Долгого леса, а приносишь домой гроши.

Это Ренд просто злился, так часто бывало, когда настроения у него не было. Он сам не знал, что говорит, это все «лекарства» на него так действуют. Именно так Кая и утешала себя каждый раз. Ничего страшного, она знала, как его порадовать, она ведь его любит, она должна радовать его.

- Тише, милый, а то соседи нагрянут. Не волнуйся, у меня для тебя хорошие новости! Вот… сейчас, подожди.

Кая вскочила с кровати и подбежала к корзинке. Оттуда она достала красивый кошелек с застежкой – подарок отца. Девушка вернулась обратно к Ренду и вложила ему в руку.

- Мне сегодня вдвое больше заплатили, я согласилась помыть стол для препарирований, где недавно проходил очередной показ. Знаешь, мне было так страшно, там столько крови – ужас! И на полу тоже. А еще я нашла целых пять золотых вирднеров, они тоже были все испачканы. Но я все отмыла, что, пропадать, что ли…

Парень ее не слушал. Он смотрел на блестящие золотые монеты. Его лицо вмиг изменилось - от презрительного и усталого до воодушевленного и крайне радостного. Он сжал кошелек в ладони и счастливо взглянул на «возлюбленную».

- Ты самая лучшая на свете! – воскликнул он и резко поднялся с постели. – Ты моя красавица, хозяюшка! – говоря все это, он смотрел ей в глаза с искренней любовью, чуть ли не обожанием. – Ты меня так выручила. Подожди немного, мне надо кое-куда сходить… а ты пока приготовь суп, ты же так вкусно готовишь его. Вернусь, и будем есть вместе!

Парень быстро затянул волосы в низкий хвост и, чмокнув Каю в щеку, выбежал из комнатки, хлопнув дверью. А сама Кая… Девушка хотела его остановить, хотя бы сказать, что лучше не надо… не стоит туда ходить. Но ведь это она дала ему кошелек, полный вирдов, она с самого начала знала, как его успокоить… нет!
Она не знала, ничего она не знала, не знает и знать не хочет!!!
Сейчас надо готовить суп, прибраться немного, хлеб полотенцем накрыть и на стол выложить… А вот Реджинманд придет, увидит ее суп, вкусно поест и, возможно, разделит с ней ложе…

 Все так и произошло. Он явился домой в крайне приподнятом настроении. Лишь чуть расширенные зрачки выдавали его истинное состояние. Он с самого порога осыпал Каю комплиментами, послушно сел за стол и съел аж две плошки супа и большой кусок хлеба, запив все это стаканом воды. А потом… а потом девушка чувствовала себя самой счастливой на свете в объятиях Ренда. Все так и должно быть, это и есть счастливая семья, которую она всегда себе представляла. Именно так.

…

  В подвальных помещениях замка Долгого леса было всегда холодно и сыро. Мышей здесь не водилось, но вместо них вальяжно расхаживали жирные крысы, которые запросто могли подраться с средних размеров кошкой. Все были очень удивлены появлению этих ненасытных монстров вместо маленьких, не приносящих особого вреда мышек. И куда только враз пропали мелкие грызуны? Что больше всего интересовало местную прислугу, так это то, почему эти крысы будто не замечают хозяина и его приближенных, но на остальных могут и броситься. Злобные твари хотят не человеческую еду, а самого человека. Один раз служанку уже кусали – ей отгрызли целый кусок плоти от ноги. Через неделю она умерла от заражения крови. Больше под замок никто не спускался, а некоторые открыто говорили, что эти крысы – порождения зла, творящегося в подвалах. Парочка догадливых брякнула, мол, это все началось с появлением тумана. Естественно, их даже не слушали.

  Кая тоже боялась, до дрожи в коленях боялась. Но делала свою работу, потому что была обязана. Огромных крыс девушка отгоняла веником, и те с мерзким то ли писком, то ли шипением уползали обратно в свои вонючие норы, поблескивая черными бусинками глаз. Как ни странно, за ней никто не следил, только Нэмт иногда проходил мимо, заглядывая в лабораторию на секунду и, удостоверившись, что все нормально, шел дальше по своим делам. В самой лаборатории, на удивление девушки, всегда было чисто: крови или частей тел в банках там не было, как она себе представляла, все инструменты тщательно были вымыты. Но всё же был беспорядок. Какие-то склянки, трубки, непонятные стекла и приборы были разбросаны по всему помещению, и их нужно было расставлять по своим местам: на полку, в шкаф, в ящик. Перепутай Кая местами что-либо - дворецкий немедленно уволил бы ее без лишних разговоров. Но девушка превосходно справлялась со своей работой. Как-то раз она заглянула в ящик с неизвестными ей порошками, странными ингредиентами для лекарств, травами и прочими атрибутами Людвига Шервигонского, но в этот же момент, как назло, проходил мимо мальчишка-ассистент, и по его взгляду служанка поняла, что этого лучше не делать. Не стоит копаться в делах лекаря, ее дело - полы мыть, подметать да прибираться немного.

Прошло две счастливых недели - Кая работала в замке Долгого леса, приходила домой, а ее встречал ласковыми объятиями Ренд. Готовила, стирала, убирала, ублажала. Казалось бы, что еще нужно? Но девушке все чаще лезли в голову непотребные мысли о хрупкости ее идиллии, какой-то игре в... покорную жену. Чушь! Наслушалась от других молоденьких служанок всяких мыслей ненужных, вот и мается. Девушка весело распахнула дверцу комнаты и широко улыбнулась.

- Здравствуй, дорогая, - прозвучал голос за спиной, и руки обняли ее, прижимая к себе. - Ну... и что же ты принесла сегодня? - как-то неестественно дрожал голос ее любимого.

- Да, понимаешь, сегодня вот немного меньше заплатили, там, видимо, какие-то закупки продовольствия идут, и всем слугам урезали немного плату. Но да ничего, все же хорошо? Нам вполне хватает...

Она говорила очень воодушевленно, как и всегда. Вот только Ренд почему-то молчал, не двигаясь и будто не дыша. Он развернул девушку к себе лицом и с расстановкой произнес:

- Этого не хватит, ты же прекрасно знаешь. Цены поднимают...

- Но Ренд! Нам достаточно и того, что дают. Я тружусь усердно, и это ценят, так что...

- Значит, не достаточно усердно! - рассердился парень, больно сжимая плечи Каи.

- Но у меня правда больше нет, но скоро все возместят!

- Да мне плевать, - заорал Ренд ей в лицо. - Ты что совсем дура? Ты хоть знаешь, сколько стоит один грамм перетертого мифиликса*?

И она не выдержала, схватила его за руки и со слезами на глазах взмолилась:

- Милый, ну хватит! Зачем тебе это все? Эти твои порошки портят и здоровье и красоту! У тебя же есть я, какая-никакая комнатка, я тебе всегда готовлю...

Звук хлесткой пощечины, казалось, эхом раздался в небольшом помещении. Да, Каю с детства учили во всем потакать мужчине, но одно ей запомнилось совершенно точно: ударил один раз, ударит и второй. Девушка смотрела в свое отражение в зеркале, висевшем на стене. Слезы моментально высохли. Она смотрела себе в глаза, и неожиданно слабый проблеск разума взял верх над годами выстраиваемой маской идеальной женщины. Это ведь сейчас не она - Кая другая, Кая сильная и уверенная, она не позволит вытирать о себя ноги, как о половик перед порогом их комнатушки... ее комнатушки, это она платит за проживание. Девушка выпрямилась и, молча развернувшись, уверенно вышла вон из дома. Все, это край, пусть сам платит за свои наркотики, порошки или что там он принимает. Она начнет все сначала, ее никто не смеет бить.
Щека горела - удар был сильным, но это придавало еще больше сил. Она никому и никогда больше не позволит...

- Кая, стой! Подожди! - она услышала жалкий голос Ренда, но продолжала идти вперед, не желая оборачиваться... но что-то опять начало грызть ее сердце, впиваясь колючим сомнением в душу...

- Кая! - парень обогнал девушку, попытался взять за руки, но она оттолкнула его. - Стой, послушай!

Она все же остановилась, холодно смотря на него. Ренд какое-то время просто смотрел ей в глаза, а потом медленно опустился на колени. Его взгляд был таким... таким... Девушка сглотнула, не в силах оттолкнуть его во второй раз и гордо уйти. Тем временем Ренд обнял ее ноги, поднял голову.

- Прости меня, любимая, прости. Только не уходи.

- Оставь свои игры кому-нибудь другому...

- Ты не понимаешь! - в его голосе была такая, как ей показалось, боль, что она не выдержала и осталась. - Я... это все те порошки. Во мне тогда говорил цветок мифиликса! Я... я не могу, я разрываюсь на части, дорогая. Я болен! Меня давно уже подсадили на все это, я не хотел, но теперь... Теперь я нуждаюсь в дополнительной дозе. Ты знаешь, какого это, когда тебя будто выворачивает изнутри, ломает кости? А я знаю, дорогая. Я полностью погряз в этом, но... у меня еще есть мой собственный лучик света! Это ты, любимая. Ты единственная не отворачиваешься от меня, ты всегда меня поддерживаешь. Я не вынесу этой муки без тебя. Лучше умереть, чем терпеть такое в одиночестве. Прошу, не покидай, ты последняя моя надежда, только ты!

И девушка тоже опустилась на колени, обнимая его и гладя по голове, успокаивающе шепча что-то ободряющее. Зачем она это делает, зачем?! Но ведь делает. Ему так плохо, а она все это время ничего не замечала, ведомая лишь своими эгоистичными желаниями. Он не хотел, у него само так получилось. Кая снова ссутулилась, отбрасывая все размышления и погружаясь вновь в свои "искусственные" мысли.

- Но у нас не хватит тебе на лечение...

- Ничего, я знаю, что делать.

***

 Руки жутко дрожали. Кае казалось, что вот сейчас зайдет Нэмт и настанет конец и ей, и Ренду. Парень описал ей зеленовато-серебристый порошок, пахнущий чем-то вроде мяты. Девушка глубоко вздохнула и выдвинула узкую полку обшарпанного ящика, где хранились все лекарственные травы. Она второпях достала маленький льняной мешочек и прямо рукой зачерпнула нужный порошок, высыпала. За дверью послышались шаги. Кая в ужасе застыла, но потом бросилась к заранее взятой корзине и положила краденное под белую салфетку. Черт, а если мальчишка поднимет ее? Руки мятой пахнут! Девушка остервенело начала тереть руки о платье - на них оставалось еще немного мифиликса. Ей казалось, что все непременно провалится, Нэмт зайдет и сразу же увидит ее испачканное платье и почувствует запах! О нет!
Дверь в лабораторию Людвига абсолютно не скрипела, он заставлял Нэмта смазывать ее каждый месяц, так как ненавидел это противное скрежетание. Поэтому Кая даже не услышала, как мальчишка приоткрыл дверь. Его светловолосая макушка просунулась в проем.

- Че закрываешься-то? Хозяин не любит духоту, - и он распахнул дверь. - Все нормально?

- Д... да-да, конечно! Вот сейчас только полки протерла...

- О, ну отлично... - тут взгляд паренька упал на выдвинутый ящик полки, сердце Каи сжалось. - А... почему все травы на свету? Они так быстро свойства теряют и... Так, но зачем ты вообще открывала этот отдел?

- Я... так на столе стояла одна из коробочек с каким-то порошком, вот я и положила обратно, а закрыть не успела еще.

Это был конец, определенно конец. Этот мальчишка не глуп, а ее неуверенный голос и заикание уж точно не придают правдоподобности её лжи.

- Вот ведь! - Нэмт неожиданно понимающе взглянул на служанку и обмолвился. - Вечно он все забывает, вот оставит как-нибудь что-то важное и забудет. И все. Э-эх, ну, ты молодец, что на место положила, - и помощник продолжил свой путь, оставив Каю дальше прибираться.

Девушка с облегчением оперлась о стол и закрыла глаза. Все получилось, удача оказалась на ее стороне.

...

 Она крала перетертый мифиликс два раза в неделю. За все это время страх практически ушел, оставив место расчету и сноровке. Ренд был как никогда добр с ней, каждый день встречал, обнимал, говорил ласковые слова, даже готовил иногда что-то. Он клялся в вечной любви, страстно шептал ей ночами. И, казалось бы, все шло как нельзя лучше. И Кая должна была бы чувствовать себя счастливой, но... Она все больше понимала, что счастливой себя не чувствует, а в душе все нарастает тяжесть. Девушка ходила будто в тумане, думая обо всем на свете, но мысли ее были пусты и бестолковы. Все было как обычно, но вот она нет. Что же такое происходит? Кая начала понимать, что улыбается любимому вымученно, а слушает - вскользь. Не по-настоящему.

  И пришел тот самый день, когда все кражи вскрылись. А может, об этом было известно изначально, но хозяин замка чего-то ждал.
Ее схватили, когда она выходила из лаборатории с очередным мешочком мифиликса. Двое стражников потащили ее во двор замка. Она взошла на сооруженный, видимо, специально для нее помост, по обе стороны стояли грозные мужчины с мечами наготове. Вся прислуга пришла посмотреть на предстоящую казнь. Интересно, ей будут рубить голову или виселицу еще просто не поставили? Она не плакала, нет. Ей было страшно, до жути страшно, но что-то терзало её помимо этого. Отчаяние душило изнутри. Она не смотрела в глаза собравшихся на "представление". Не было смысла. Какая уже разница, ее волновал лишь один взгляд. Родной и любимый. Кая не слушала зачитываемого Нэмтом обвинения, комментариев лично пришедшего лекаря. Она дёрнулась, будто пытаясь освободиться от неясного противного ощущения. Но не получалось, она даже не понимала, что происходило с ней самой.

- ...Ренджиманд, как известно, состоящий в связи с обвиняемой тоже находится здесь. У Вас есть что сказать в защиту или обвинение?

Кая очнулась и оторвалась от рассматривания досок помоста. Он пришел! Ее любимый пришел! Он сейчас все скажет, и Людвиг ее помилует. Ведь она столько сделал для Ренда, он же ее любит. Говорил, что любит. Надежда вспыхнула в сердце.

Парень был одет нарядно, в лучшие свои вещи. Он запрыгнул на помост и повернулся лицом к толпе.

- Уважаемые собравшиеся, - он театрально чуть поклонился, - здесь и сейчас, на этих досках, стоит прекрасная девушка Кая, которую я очень люблю. Поверьте, она самое прекрасное создание на этой планете, она никому не причинила зла и не смогла бы. Вы ведь знаете, как усердно она работает, да даже получше вас всех! Она, как известно, убиралась в лаборатории нашего, здоровья и процветания ему, хозяина Людвиг Шервигонского, владельца замка Долгого леса, что дал нам всем надежду на светлое будущее, дал работу. И это в то время, пока вы трусливо отказывались от такой работы, ссылаясь на каких-то крыс, которых она отгоняла одним веником, - с каждым словом возлюбленного Кая оживала, смотрела только на него - глазами, полными обожания. - Я долго уже знаю Каю, она добрейший человек, из хорошей семьи, - Ренд сделал паузу и его лицо изменилось с воодушевленного на скорбное. - Но, видимо, родители не смогли или не дали ей должного воспитания, не рассказали того, о чем говорят нам все остальные в детстве. И даже такое светлое существо, как моя девушка, сошло с пути истины, погрязнув в непристойных делах. Даже она, ангел, оступилась. И она посмела обокрасть нашего кормильца ради какого-то порошка! Совершить такой мерзкий и низкий поступок... Я не понимаю, наверное, это и моя вина - ведь я упустил момент превращения добра в зло. Я в слепой любви к ней не замечал ее истинных поступков. Я повинен и в этом. - Тут он обернулся к самой Кае и с сожалением произнес: - Прости, но ты переступила грань, милая. Я... Я не могу любить тебя, как бы ни хотел, нет, я должен запретить себе это порочное чувство! Прощай и знай, ты была для меня всем и в итоге... такой удар...

Ренджиманд, картинно всхлипнув, отвернулся и спустился с помоста по лестнице, встав в первом ряду.

 Ей не было больно. Первые секунды она даже не понимала, что происходит. Как любимый человек мог... Зеркальный заслон треснул и рассыпался на миллионы кусочков. Вот она. Она настоящая, такая, какая есть на самом деле. Умная, непоколебимая, гордая. Но слишком поздно она откинула полог напускного счастья. Все это время она жила не своей жизнью, это был кто-то другой, жалкий и немощный, задавленный пустыми словами и мыслями. И это была не любовь. Никакая не любовь. Она же все давно поняла, но почему же продолжала играть в эту игру с печальным концом? Жалость. Чёртова жалость погубила Каю, поставила на колени перед смертью. И от осознания всего этого: прожитой впустую жизни, желания жить по-настоящему, но невозможности этого, сожаления, злости и ненависти к себе - ее буквально разрывало, распирало, как от продолжительной болезни. Да. Жалость - болезнь, от которой она должна избавиться, иначе просто сойдет с ума. Жалость - женский порок. Жалость - неизлечимый недуг. Но выход есть.

- Пей залпом, как горькое лекарство в детстве, - прозвучал голос Людвига Шервигонского над ухом Каи.

Он протягивал ей хрустальную рюмку с голубоватым содержимым. Она усмехнулась и бережно приняла ее.

- Мое здоровье! - произнесла она и осушила рюмку одним глотком.

Отдала ее обратно лекарю, закрыла глаза и тут же упала.

- Ох... - Ренд хотел сказать на публику что-то еще, но его перебил властный голос хозяина замка.

- Отрубите ему голову.

***

 Волк долго сидел на месте, сверля взглядом всех присутствующих. Он сначала пытался широко открыть пасть, отчего кровь заливала шерсть на груди и стол, а зрители приходили в восторг от этого. Но вот он неожиданно сорвался с места и ринулся в пустое окно, как и практически все чудовища до него.

Притон на окраине Подневольных поселений под утро выглядел так, будто его осаждала гвардия Вирднера. Тел было не узнать. Сверху они были посыпаны блестящим серебристым порошком, впитывающимся в мясо, добавляя запаху зловонность. Все стены были исцарапаны корявыми изображениями красивейшего цветка мифиликса.
Дом решили сжечь. Кострище полыхал до самого неба, возвещая все окрестности о кровавом возмездии.

***

 Людвиг Шервигонский не мог налюбоваться своей картой. Причудливо двигающиеся изображения на ней завораживали его, затягивали в пропасть раздумий. И что больше всего нравилось лекарю - лишь он видел все эти изменения на карте, лишь ему был открыт, как казалось, скрытый смысл, которого остальные не замечали, утверждая, что это самая обычная карта. А карта-то умна... карта знала, где будет следующая жертва, и показывала все Людвигу.
В эту ночь хозяин замка Долгого леса не выпил ни капли спиртного. Он все смотрел и смотрел на свою карту, иногда очерчивая линии указательным пальцем.
 

Примечания:

*Мифиликс - редкое и очень дорогое растение, растущее только на Волчьем холме (смотреть карту). Цветет круглый год яркими салатово-серебристыми цветами. Порошок из лепестков его цветка способен вызывать кратковременные галлюцинации, эйфорию. Как побочное действие - сильное привыкание и поражение нервной системы, вызывающее судороги и фантомные боли.
Также используется в качестве ингредиента в мумифицирующем растворе.