Моё детство - 1 часть

Когда я вспоминаю своё детство, я вспоминаю дом номер 180 на проспекте Мира, нашу комнату в коммунальной квартире и наш двор, как мне казалось тогда - огромный. В нашей коммунальной квартире жило четыре семьи. Все четыре семьи были неполными, как сейчас говорят, то есть женщины воспитывали своих детей без мужей. Мужей не было по разным причинам, но у двоих женщин их не было по причине того, что они рано стали вдовами. Одна женщина - это моя мама, а вторая женщина - тётя Тамара. У моей мамы нас, детей, было двое - я и мой старший брат Миша, а у тёти Тамары одна дочка - Леночка. У двух других соседок дети были уже взрослыми и жили отдельно от своих мам. Так что наша коммунальная квартира напоминала "женское царство" или почти "женское царство", так как мужчина, всё-таки, был - мой брат. Правда, не совсем ещё мужчина, юноша, но всё-таки, один одинёшенек среди женщин. Но, надо сказать, что нам, всем обитателям той коммунальной квартиры, повезло, что у нас больше не было мужчин. Сравнивая те же коммунальные квартиры этажами выше и этажами ниже, да и во всём подъезде нашего дома..., да что говорить, в других подъездах тоже - наша квартира была самой чистой, самой ухоженной и не было никаких пьяных драк, ругани и пьяных сборищ. Что не скажешь про другие квартиры.

Дом номер 180 на проспекте Мира принадлежал тогда Моссовету и был построен для своих сотрудников. Но, когда ломали соседние бараки, Моссовет обязали отдать первые три подъезда для жителей этих бараков. Что вскоре и произошло. Шикарные квартиры с огромными коридорами, в которых можно кататься на велосипеде, со встроенными шкафами по всему периметру этих коридоров,  с очень большими кухнями и вместительными антресолями наверху, с ванными комнатами, где можно было и умываться и танцевать, высоко поднимая ноги и не бояться, что что-нибудь заденешь или опрокинешь, с туалетными комнатами, где унитаз смотрелся маленькой игрушкой где-то вглубине этой комнаты, настолько эта комната была большой, были отданы простым жителям под коммунальные квартиры. Мало того, когда переселяли, руководство ЖЕКа ещё хотела одну комнату отдавать и двум и трём семьям, дескать ничего, с них и этого хватит. Некоторым не удалось отстоять свои права и пришлось вселяться в эти комнаты несколькими семьями. А некоторым повезло, в том числе и моей бабушке и моей маме. Но, чтобы всё было по закону, пришлось обойти много инстанций и собрать не мало бумаг, чтобы справедливость, всё-таки восторжествовала.

Первые три подъезда были - коммунальные квартиры. А остальные пять подъездов принадлежали состоятельным людям, как мы их тогда называли. В этих подъездах были консьержки, ковровые дорожки, лифты с диванчиками, зеркала, на каждом этаже стояли кадки с цветами и, как правило, с цветущими розами. Не знаю, как и кто за ними ухаживал, но почему-то в памяти остались вечно цветущие розы.  Среди состоятельных людей были и знаменитые конструкторы, артисты, писатели и космонавты. Нас, детей простых родителей, в эти подъезды не пускали... или почти не пускали, так как мы, всё-равно, каким-то чудом проскальзывали в эти подъезды, пока консьержка была занята или спала крепким сном.

Дети, есть дети. Тогда не играло никакой роли, что мы дети родителей разного достатка. Никто и никогда никого не оскорблял и не подчёркивал свою значимость. Огромный двор с аллеями, асфальтированными дорожками, лавочками причудливой формы, клумбами, беседками, спортивным стадионом, деревьями, которые обрамляли весь периметр нашего двора и делали его сказочным, таинственным, а ещё деревья, оставшиеся от жителей прошлых строений и не тронутых строителями, они, как величественные стражи, возвышались чуть ли не до пятого этажа нашего восьмиэтажного дома - объединял всех, независимо от достатка, статуса и возраста. Мы, девочки и мальчики, шумной и пёстрой толпой бегали по двору целыми днями и всегда находили себе занятие. Взрослые, сидя на лавочках, замечаний нам не делали, так как мы не хулиганили и игры у нас были благородные. Одной из игр у нас была - "Тимур и его команда". Помимо других игр, эта была самой любимой. Нам очень нравилось помогать взрослым, бабушкам, дедушкам, защищать слабых и спасать кого-нибудь от плохих и злых людей. Наш дворник, дядя Петя, в белом фартуке, именно такого я его запомнила, всегда отзывался на любую нашу просьбу. Грабли, лопаты, носилки, лейки всегда нам выдавал, если мы собирались почистить наш двор, облагородить и привести в порядок клумбы и зелёные насаждения. А зимой, чтобы почистить дорожки, посыпать их песком или ломом отколоть лёд со ступенек наших подъездов, чтобы люди могли смело подниматься и спускаться с этих ступенек и не бояться, что упадут. Но... это зимой. А я, почему-то вспоминая своё детство, всегда вспоминаю лето. И именно, тёплые и солнечные дни. Даже запахи помню и чувствую - запахи цветов, растущих на клумбах, цветущих яблонь, посаженных в обязательном порядке в середине нашего двора, в то время это было почти повсеместно и, как это не странно, запах чистого воздуха. Запах освежающий, волнующий и заставляющий дышать полной грудью.

Дядя Петя каждый день поливал наш двор из длиннющего шланга. А мы, дети, выстраивались в очередь, чтобы подержать этот шланг и насладиться поливом. Ох, не просто было удержать этот шланг в руках. Напор был сильный и, если держать его не крепко, то он, обязательно, выскочит из рук и тогда... У меня такое было два раза. Но дядя Петя всегда был рядом и всегда помогал и подсказывал.

Да, любимой игрой была - "Тимур и его команда". У нас даже был свой Тимур - Андрей, мальчик старше нас всех на два года. А было мне тогда десять лет, как и всем остальным в нашей команде. У нас были свои секретные книжки - пропуска, где были и печать и звание и подпись самого Андрея, как командира. У нас был и особый знак отличия на груди. Значок, вырезанный из картона в виде звезды, покрашенный красной гуашью и булавкой прикреплённый к одежде. Значок был более большей формы, чем настоящий значок Октябрёнка, чтобы его все видели. Так оно и было. Взрослые, глядя на нас улыбались и говорили, что мы "Молодцы".

Как-то раз, в нашей команде появился новенький. Звали его Серёжей. Он вместе с родителями получили квартиру в нашем доме в пятом подъезде. С появлением этого Серёжи у нас появилось новое увлечение - рогатки. Причём рогатки мы не мастерили, нам это было незачем. Резинка крепилась на два пальца - большой и указательный левой руки, если ты правша и, соответственно, на два пальца - большой и указательный правой руки, если ты левша. Резинка была особенная, не та, конечно, которую вдевают в корсет трусов. Эту резинку нам приносил Серёжа, а её у него было в избытке, как мы понимали. Пульки делали из медной проволоки. Нарезали её небольшими отрезками, потом сгибали пополам и вот, пульки готовы. Надо отдать должное Серёже, что он нас не учил стрелять по живым мишеням. Стреляли мы, как в тире,в мишень, нарисованную на ватмане и прикреплённую к забору. У нас были даже соревнования по меткости стрельбы из таких вот рогаток. С тех пор, как Серёжа появился в нашей команде, резинка с пульками была у каждого из нас в кармане и уже заняла там самое почётное место.

Напротив нашего дома, через проспект Мира, находился самый настоящий парк. Тоже очень большой и очень зелёный. Каких только деревьев там не было, а также растений и кустарников. Когда начинался учебный год и нас просили собрать гербарий, мы всегда ходили именно туда. Учителя удивлялись, что такие растения и такие деревья растут у нас в городе и не где-нибудь, а в самом центре. Да, парк был уникальным. Сейчас от него почти ничего не осталось. А тогда... Это был оазис в центре Москвы. Попадая в этот парк, кажется, что ты уже не в городе, а где-то за городом - тихо, красиво, уютно. В центре этого парка был дом-интернат за высоким каменным забором. Мы часто со своего двора убегали в тот парк и в дырочку забора наблюдали за детьми этого интерната. Если честно, я не помню несчастных лиц тех детей, наоборот, весёлые, счастливые лица, все чистые, ухоженные и воспитатели, которые за ними смотрели называли каждого ласково по-имени и в голосе чувствовались доброта и тепло.

Один раз мы слишком долго заигрались в этом парке. У нас было соревнование по стрельбе. Уже вечерело, как мы услышали женский крик о помощи. Мы, сломя голову, кинулись в ту сторону, откуда услышали этот крик. Хотя мы и были маленькими, но мы поняли, что нехороший дядя хочет обидеть девушку. Дядя, видимо, чем-то её ударил, девушка лежала на земле, а сам уже снимал свои штаны. Дело было в кустах и мы, конечно, не всё видели, но и этого было достаточно. Наш командир скомандовал - "Достать оружие". Мы быстро достали свои резинки и надели готовые петли на пальцы. Андрей скомандовал дальше - "Приготовиться". Мы вставили свои пульки в резинку и натянули её. Андрей продолжал - "Цель...", тут он запнулся. "Вообще, не надо вам объяснять" - сказал он смущённо. Мы, все, как один, поняли, что цель - это голая попа этого плохого дяденьки. А дальше прозвучало короткое - "Пли". Нас было на тот момент пять человек и все пять пулек полетели в эту цель. Не знаю, может быть кто-то и промахнулся. Но то, что пульки достигли своей цели, мы узнали буквально через секунду после нашего выстрела. Такого рёва, визга и мата мы ещё никогда не слышали. Мы стояли, как "в ступоре". Дядя, увидев нас и, придерживая спадающие штаны, бросился к нам. Мы вовремя опомнились и побежали. А дядя гнался за нами, ревя и ругаясь так, что все прохожие стали обращать на него внимание. В своём состоянии он совсем потерял бдительность и ему, видимо, уже было всё-равно, что его все видят в таком виде, со спущенными штанами и слышат его брань. Конечно, люди не прошли безразлично мимо, как это наблюдается сейчас, а быстро его скрутили и решили отвести в милицию. Мы, будучи в безопасности, осмелели и, перебивая друг друга, объяснили, что произошло. Также мы и указали место, где лежала девушка без сознания. Вскоре прибыла скорая помощь, девушку увезли. А плохого дядю отвели в милицию. Мы, как свидетели, тоже пошли в милицию. Там нас выслушали, было видно, что они еле сдерживали свой смех. Всё запротоколировали, как следует. А после того, как нас всех похвалили, нас ещё и отругали за эти рогатки. Мы все добровольно сдали своё оружие и обещали, что больше не будем этим заниматься. А старший милиционер дал нам направление в Дом Пионеров, где существовал кружок по стрельбе из малокалиберной винтовки. В этом кружке мы занимались вплоть до десятого класса. Ездили на соревнования и занимали первые места.