При жизни не воспет, посмертно легендарен. глава 7

Глава 7. КРУТОЙ ПОВОРОТ

Этот случай заставил Александра Ивановича крепко подумать о соблюдении правил борьбы за живучесть судна и понять, что море ошибок не прощает. Он решил, что теперь его никто не заставит и не уговорит нарушать правила погрузки и перевозки морских грузов. Как говорят, за одного битого двух небитых дают.
Стремительная карьера молодого моряка не ускользнула от глаз работников военкомата. Саша уже давно достиг призывного возраста. По законам того времени от призыва на воинскую службу не освобождался никто: ни студенты вузов, ни курсанты средних специальных учебных заведений. И армия, и флот остро нуждались в специалистах с высшим и средним специальным образованием. Общий уровень образования был ещё сравнительно невысок.

Страна только собиралась переходить на обязательное неполное среднее образование. А международная обстановка принимала всё более острый характер. К этому времени в Европе образовался очень серьёзный очаг международной напряженности.

Пользуясь недовольством среди трудящихся масс, особенно среди молодёжи, возникшем в результате кризиса, охватившего страны Европы, Азии и Северной Америки, к власти в Германии пришёл лидер Социал-демократической партии Германии Адольф Гитлер, человек без совести и чести, бредивший о мировом господстве. Став канцлером Германии он откровенно пропагандировал превосходство германской расы над всеми остальными, проповедовал ненависть к другим народам, уповая на то, что Германия и её народ унижены условиями Версальского договора.

Гитлеровцы бешеными темпами начали вооружать страну, недвусмысленно намекая, что путь к богатству и процветанию Германии и каждого её солдата лежит на Восток, то есть откровенно заявлял о своих намерениях захватить Европейскую территорию Советского Союза и в первую очередь Украину и Белоруссию. В этих условиях Советский Союз должен был позаботиться об укреплении армии и флота. Рабоче-крестьянский красный флот к тому времени окончил ремонт и модернизацию небольшого количества кораблей, оставшихся в стране после гражданской войны.

Большинство боевых кораблей и вспомогательных судов царской России были уничтожены, либо угнаны в другие страны. Оставшиеся корабли и суда были распределены между Балтийским и Черноморским флотами. К началу тридцатых годов успешно были восстановлена боеспособность Балтийского и Черноморского флотов. Были капитально отремонтированы линкоры «Марат» (бывший «Петропавловск»), «Парижская коммуна» («Севастополь»), крейсера «Аврора» и «Коминтерн» («Память Меркурия». Один за другим вступали в строй эскадренные миноносцы, подводные лодки и другие корабли и суда. Успешно восстанавливались корабли и базы Каспийской и Амурской флотилий.

В результате военной реформы в армии и на флоте было введено единоначалие и успешно решалась задача подготовки кадров командного состава; принята программа военного кораблестроения, принят новый корабельный устав. В соответствии с этой программой в 1927 году в Ленинграде началось строительство подводных лодок типа «Декабрист», которые вошли в строй в 1931 году. В начале 30-х годов прошлого столетия началась серийная постройка средних подводных лодок типа «Щ» (щуки) и «С» и больших подводных лодок типа «Л». В это же время началось строительство малых подводных лодок типа «М». По инициативе Народного комиссара по военно-морским делам М. В. Фрунзе в 1932 году создаётся Тихоокеанский флот, а в 1933 году – Северная флотилия, которая впоследствии стала ядром Северного флота.

Стремительный рост числа надводных кораблей, подводных лодок и вспомогательных судов в составе РККФ потребовал резкого увеличения количества и качества морских командиров, способных решать задачи, стоящие перед различными типами надводных кораблей и подводных лодок.

Помимо ежегодных плановых призывов на действительную службу в РККА и РККФ довольно часто проводились внеплановые призывы по комсомольским и по партийным путёвкам. Такая честь предоставлялась лучшим из лучших представителей молодёжи. При этом партийные и комсомольские активисты, как правило, направлялись в военные училища, а тех, кто уже имел высшее или среднее специальное образование направляли на специальные курсы командного состава армии и флота СКУКС. Вот под такую призывную компанию в ноябре 1933 года и попал Александр Иванович. В числе других моряков-одесситов он прибыл в экипаж Ленинградской военно-морской базы, получил новенькое офицерское обмундирование и звание командира 6 разряда, что соответствовало званию лейтенанта.

Штурманские классы при СККС ВМС РККА, на которые попал Саша Маринеско, были созданы при учебном отряде подводного плавания ВМС РККА. Начальником курсов был назначен Сакеллари Н. А., основатель советской школы штурманов, видный специалист в области теории и практики кораблевождения, капитан 2 ранга Российского Императорского флота, профессор, доктор наук.

Курсанты штурманских классов набирались в основном из числа моряков торгового флота, которые не прошли обязательной для всех граждан мужского пола воинской службы в РККА. Поэтому курсанты находились на казарменном положении. Срок обучения был установлен 1,5 года, который чуть позже был сокращён до 1 года, в который входила практика на подводной лодке в течение 2 месяцев.

Начиная с 1932 года, на штурманских классах стали создаваться специальные группы штурманов–подводников. Вот в такую-то группу попал Александр Маринеско.
Последние обстоятельства: строгая дисциплина, знание материальной части и умение управлять оружием для многих гражданских мореходов становятся проблемой, которую подавляющее число морских офицеров, призванных с торгового флота, не могут преодолеть.

Отправляясь в Ленинград на штурманские классы, Александр Иванович взял с собой и жену, Нину Ильиничну, и дочку Леонору, которая была совсем малышкой. Это обстоятельство ещё более усугубило негативные ощущения от перехода от Одесской вольной жизни к казарменному положению. Даже офицеру, прибывшему к новому месту службы, я бы не рекомендовал сразу брать с собой семью, а моряку, которому предстоит жить в казарме, тем более.

За свои тридцать четыре года службы мне пришлось поменять более двух десятков гарнизонов. Если бы я повсюду таскал за собой семью, то наверняка и моя жизнь и жизнь моей семьи превратились бы в ад. Мне, будучи командиром десантного корабля, только в Одессе пришлось прожить на 16 квартирах. Всякая смена местожительства это не только материальный, но и огромный моральный ущерб для всех членов семьи, тем более, когда муж не может, хотя бы через день, находиться в семье. А если ещё и быт не устроен, то семья каждый день балансирует на лезвии ножа. Может кто-то подумает, что наша семья была слишком требовательна к комфорту или слишком капризна. Совсем наоборот.

Моя жена, Чванова Н.Г., очень общительный, порядочный человек, прекрасная хозяйка и заботливая мать. Просто не везло. Приведу только один пример: по прибытии в Одессу мне очень повезло с квартирой – нашёл прекрасную большую комнату, чуть ли не у ворот Практической гавани на ул. Приморской, в 400 метрах от штаба нашего дивизиона десантных кораблей. Хозяйка двухкомнатной квартиры Надежда, сдавшая нам большую комнату, была тоже чудесной жизнерадостной одесситкой. Она быстро подружилась с моей женой.
– Вам повезло, – улыбаясь, говорила она жене. – Мой сыночек Лёня попал служить на крейсер, вернётся со службы только через 2,5 года. Живите на здоровье!

Прожили два месяца, вдруг Надя получает телеграмму с просьбой срочно прибыть в Балтийск. Сын, будучи в увольнении, попал в автокатастрофу. Ещё через два месяца Надя приехала с сыном, который был комиссован. В самый разгар курортного сезона пришлось искать другую квартиру. Это оказалось началом больших неудобств, связанных с отсутствием собственного жилья.

За годы службы на кораблях и в частях ВМФ мне дважды пришлось быть свидетелем и непосредственным участником событий связанных с попытками сделать из гражданских моряков кадровых офицеров, с их переподготовкой. Первый раз это были офицеры, прошедшие подготовку на Военно-морской кафедре Одесского высшего инженерного мореходного училища, а второй – выпускники ОМУ ММФ. Даже эти ребята, получившие определённые навыки в обращении с секретной документацией, с материальной частью оружия и приученные к дисциплине, очень долго и болезненно вживались в образ офицера ВМФ.

Никакие кары, никакие воспитательные усилия политработников не могли большинство из них заставить остаться в кадрах ВМФ навсегда и даже добросовестно отслужить положенные им один – два года на кораблях ВМФ. Из каждого набора в кадрах оставалось менее 10%.

А что же говорить о современниках Александра Ивановича, которые не имели за спиной даже такого военного опыта?
Не минула сия чаша и его. Когда готовилась к изданию книга А.А.Крона «Капитан дальнего плавания», А. И. Маринеско не раз говорил автору, что военная служба ему не нравится. Чтобы восполнить пробелы в воинском обучении он усиленно изучал на курсах оружие подводных лодок, но с дисциплиной по-прежнему был не в ладах.

 Особенно выводили его из равновесия требования начальников о строгом и точном исполнении воинских уставов, которых было очень много и которые надо было знать назубок и необходимость пребывания в казарме
– Кому это нужно? – возмущался Александр Иванович, когда кто-нибудь из начальников курсов напоминал ему об этом. Особенно остро он «переживал случаи, когда ему доводилось сталкиваться с начальственной грубостью и высокомерием».

Он мог вспыхнуть и надерзить, а если его пытались припугнуть отчислением из слушателей курсов, он мог вспылить и резко ответить:
– Отчисляйте! Отслужу, что положено и вернусь в Одессу.
Всей душой курсанты, набранные из торгового флота, ненавидели и дисциплину, и строевую подготовку. Если требования, касающиеся дисциплины, но не такой жёсткой, большинству были понятны, то строевая подготовка оскорбляла до глубины души:
– Больше всего мы не любили строевые занятия и … всякое передвижение строем, – писал Александр Иванович в одной из своих тетрадок для пометок.

Как военный моряк, отслуживший на кораблях и в частях ВМФ более трёх десятков лет, могу сказать, что и нам строевая подготовка очень не нравилась, и мы её ругали, на чём свет стоит, но как она помогает из расхлябанного рабочего парня или крестьянина сделать настоящего воина, как она дисциплинирует и зачастую для многих категорий военнослужащих заменяет физическую подготовку и делает мужиков стройными и статными. Честно говоря, я с ужасом смотрю на современных молодых людей, которые никогда не служили, да и вряд ли когда будут служить. Одна походка чего стоит! Молодой человек в возрасте до тридцати пяти лет идёт, согнувшись, переваливаясь как утка, с боку на бок, огромный живот как мешок висит почти до колен, и голова тоже устремлена долу. Нет, в нашей молодости такого не было. Не буду вдаваться в философию: нужна армия или нет, нужна ли воинская повинность или нет.

Могу сказать только одно: служба в армии была для нашей молодёжи огромной школой жизни. Кстати хочу напомнить некоторым противникам строевой подготовки: ни один вид спорта, кроме шахмат и им подобных, не обходятся без строевой подготовки.

Гражданские моряки нашего поколения, которым, так или иначе, пришлось хлебнуть воинской дисциплины и строевой подготовки, особенно штурманы и механики, до сих пор негативно относятся и к опыту, и к образу жизни офицеров ВМФ. Недавно я попросил одного капитана дальнего плавания, который прослужил на судах торгового флота в лучшем случае 10-15 лет, дать рецензию на книгу о действиях ВМФ в период локальных войн на Ближнем Востоке, написанную участником этих событий.
– Я эту галиматью читать не собираюсь,– даже не заглянув в текст, нагло заявил он. – Что хорошего может написать «солдафон»? Ведь офицеры ВМФ ничего, кроме ать-два, не знают.

Вот до какого парадоксального вывода может дойти на вид умный, грамотный человек, недавно занимавший должность начальника судоводительской специальности мореходного училища. Ненависть ко всем воинским традициям, к строевой подготовке, к требованиям воинских уставов, не позволили ему подняться выше «ать-два». Ему невдомёк, что эти «солдафоны» управляют гигантскими подводными лодками, совершающими кругосветные плавания под водой, одновременно управляют сверхмощным ракетно-ядерным оружием, водят в моря и океаны огромные надводные корабли, начиненные от киля до клотика суперсовременной техникой и оружием. При этом каждый офицер ВМФ имеет круг обязанностей раз в пять больше, чем офицер торгового флота.

Кроме того, с уверенностью могу сказать, что, несмотря на архисложность корабельного оружия и техники, аварийность на кораблях ВМФ во все времена была гораздо ниже, чем на судах гражданского флота. Хочу ещё заметить, что подавляющее большинство кораблей ВМФ заходят и швартуются без лоцманов и без буксиров и в своих портах, и за границей, в то время, как ни одно гражданское судно, водоизмещением более 7-10 тысяч тонн, не заходит в порт без буксира и лоцмана.

Мнимое превосходство капитанов гражданских судов, которое раздувалось самими гражданскими моряками и прессой заключалось, прежде всего, в том, что они приносили государству прибыль, а военные моряки были на бюджете, а, самое главное, офицеры ВМФ получали зарплату во много раз меньше, чем гражданские, что и создавало у последних, а ещё больше у их невест, ореол значимости и превосходства над военными.

Для справедливости могу добавить, что, например, в США офицер ВМФ получает жалование гораздо выше, чем гражданский моряк такого же ранга и это справедливо. Я совершенно уверен, что любой командир корабля 3 ранга, прослуживший в этой должности хотя бы два года даст фору любому капитану дальнего плавания, просидевшему на ходовом мостике 10-15 лет по любому вопросу, кроме специфических.

Говоря о свободах, имеющихся у моряка торгового плавания, надо остановиться на одной, самой главной. Гражданский моряк, придя в родную базу, фактически уходит из подчинения администрации судна. На судне остаётся сокращённый экипаж, задача которого обеспечить живучесть судна и его охрану. Все остальные члены экипажа живут и действуют, как им хочется. И, вдруг, дипломированный штурман, механик, электрик или начальник рации превращается в обычного курсанта, да ещё переводится на казарменное положение, в то время как жена и дочь находятся на частной квартире.

Когда я начинал службу в рижском Высшем военно-морском училище подводного плавания в нашем взводе из 27 человек не было ни одного женатика, и так продолжалось до четвёртого курса. Только в конце четвёртого курса женились сразу два курсанта: самый молодой – Василий Митрохин и самый «старый», которому уже было 27 лет, Юра Малишевский. Конечно, для нас казарма хоть и была тяжким бременем, но оно ложилось только на наши плечи.

Как бы не была сложна и тяжела воинская служба с её чинопочитанием, строевой подготовкой, жёсткой дисциплиной и потерей многих свобод, имеющихся у гражданского моряка, Саша нашёл в себе силы, чтобы не сорваться, не сдаться, преодолев все трудности, стать настоящим офицером ВМФ. Как отмечает в своей повести А. А. Крон «когда в январе 1937 года, Александр Иванович приехал в Одессу на свадьбу своего друга Николая Ефимовича Озерова, и у родных, и у всех ближайших друзей создалось впечатление, что Саша своё призвание нашёл», но это было потом, а сейчас Александр Иванович с удивлением узнал, как много специфики в работе корабельного штурмана. Оказывается, ему приходится отвечать не только за точность прокладки и надёжную работу навигационных приборов, и руководить деятельностью радиотелеграфистов, радиометристов и сигнальщиков, но и уметь в экстремальных условиях вести боевое маневрирование, чтобы вовремя представить командиру корабля свои предложения, от которых во многом зависит эффективность боевого применения и минного, и торпедного, и артиллерийского оружия.

Некоторые курсанты, прибывшие с торговых судов, категорически не воспринимали новые обязанности и новые требования к их повседневной деятельности. Они часто игнорировали распорядок дня, опаздывали на построения, некоторые из них делали вид, что не понимают сути тактического маневрирования. С ними проводилась индивидуальная работа. Возможно, многие из них и пошли бы по кривой дорожке. Сделать правильный жизненный выбор им очень помогал преподаватель навигации и астрономии Малинин, в прошлом флагманский штурман царского флота. Высокообразованный моряк, толковый преподаватель и тонкий психолог, он терпеливо разъяснял таким курсантам пагубность их устремлений, и если эти доводы оказывались неэффективными, он в вежливой форме сообщал:
– На флоте есть одно, но существенное правило: не знаешь – научим, не хочешь – заставим! Так, что если кто-то рассчитывает, что его отчислят за неуспеваемость, и он вернётся на торговый флот, то он глубоко заблуждается. Этих товарищей отправят рядовыми матросами на малые корабли, без зачтения срока пребывания на классах.

Надо отдать должное, что, несмотря на тоску по Одессе и по былой вольнице, Александр Иванович учился хорошо, хотя военная служба ему по-прежнему не нравилась. Человек любознательный ответственный он прекрасно понимал, что ему, штурману торгового флота, нужно очень многое постигнуть, чтобы стать на один уровень с кадровыми офицерами флота, именно поэтому он очень много внимания уделял изучению устройства и боевого использования главного оружия ПЛ – минно-торпедного оружия. Вот как об этом рассказывал бывший преподаватель СККС С.С. Могилевский:

– Я руководил занятиями на приборе торпедной стрельбы. Александр Иванович «стрелял» отлично, но ему этого было мало. Когда курсанты разошлись, он попросил меня дать ещё одну задачу, другой вариант.

Незаметно пролетели 10 месяцев пребывания на штурманских классах и Маринеско, в числе других курсантов, впервые попал на подводную лодку. Он получил назначение на подводную лодку «Пикша», тактический номер Щ-306, входившую в состав первой бригады подводных лодок Балтийского флота, стоявшую в Кронштадте. История службы подводных лодок в составе ВМФ была совсем короткой, и количество подводных лодок было невелико. Поэтому каждая подводная лодка имела своё «рыбье» название. «Камбала», «Пикша», «Щука» и т.д. С начала тридцатых годов прошлого столетия на вооружение ВМФ начали поступать подводные лодки, которые зарекомендовали себя лучше всех. Наиболее удачным был проект средних подводных лодок, подобных «Щуке». Поэтому она была одной из первых запущена в серийное производство. Вскоре кораблям 2, 3 и 4 ранга личные имена отменили, и они стали получать тактические номера, типа Щ-301, Щ-302 … и т.д. Александр Иванович попал на Щ-306, которой командовал опытный подводник Подгорецкий.

Средняя подводная лодка типа «Щука», Щ-306, представляла собой сигарообразный прочный корпус длиной 58 метров и диаметром около 4,5 м, к которому были приварены три группы цистерн главного балласта, ёмкостью около 200 тонн. К прочному корпусу приваривался лёгкий корпус шириной около 6,2 метра.
Из штурманского вооружения на подводной лодке имелись шумопеленгаторная станция, гирокомпас и два магнитных компаса. Она имела две дизельных установки, позволявших ей пройти около 9000 миль со скоростью 8,8 узла (16 км/час). Главным оружием ПЛ были 4 носовых и 2 кормовых торпедных аппарата с запасом торпед 10 штук и две пушки калибром 45мм и 65 мм. Глубина погружения до 90 м, экипаж 40 человек.

Я не помню, какое воздействие на меня произвело первое посещение подводной лодки в смысле эффективного появления на её борту. С первого дня пребывания в училище подводного плавания мы готовились к этому визиту. Кстати, первой подводной лодкой, которую мы должны были посетить, как раз и была С-13, которой когда-то командовал Александр Иванович. Она была приписана к рижскому ВВМУ ПП (Второму Балтийскому училищу подводного плавания) в качестве учебно-тренировочного судна. Но пока мы собирались посетить его, «по указанию сверху» УТС «С-13» была исключена из списков ВМФ и 17 декабря 1956 года сдана в утиль. Так что с первого дня пребывания в училище каждый из нас готовился к моменту, когда с разрешения вахтенного офицера ПЛ ему будет дозволено лихо соскользнуть по отшлифованным руками подводников поручням трапа, ведущего с ходового мостика ПЛ в центральный отсек, и тут же отскочить вправо или влево от трапа. Каждый из нас не хотел стать посмешищем для опытных подводников, если у него верхом на шее окажется очередной посетитель ПЛ. Да и для спины такой подарок небезразличен. У нас в училище в спортзале были трапы такой же ширины и высоты, как трап ведущий с ходового мостика ПЛ в центральный пост и модели междуотсечных проёмов, такого же диаметра как на подводных лодках, и трубы торпедных аппаратов в натуральную величину.

Наш начальник физической подготовки полковник А.Н.Стародубцев разработал несколько вариантов спортивных игр, связанных с преодолением полосы препятствий, на которой имелись и натуральные кремальеры и комингсы, и торпедные аппараты, сквозь которые надо было проскочить в считанные секунды, и узкие трапы с поручнями.

Когда нам пришлось в первый раз спуститься в чрево подводной лодки, у нас не было ни малейшего сомнения, что мы сделаем всё как надо. Ни один курсант при этом не опозорился, лихо спустившись по трапу и тут же отскочив в сторону, чем немало озадачил бывалых подводников. Хотя, как не готовься, сколько литературы не читай, всё равно первый день пребывания на подводной лодке неповторим, также как и первый выход в море, и первое погружение. Если к тесноте, спёртому воздуху в отсеке, грохоту дизелей, отсутствию элементарных бытовых условий ещё как-то можно привыкнуть, то привыкнуть к тому, чтобы выйти на ходовой мостик, посетить туалет или справить малую нужду в присутствии, да ещё под надзором своих боевых товарищей, нужно разрешение командира отсека, а то самого командира ПЛ, очень трудно. Я никогда не относил себя к очень впечатлительным людям, спокойно выдержал вынужденное погребение на дне морском в продолжение двух с половиной суток, когда лодка потерпела аварию в Баренцевом море, когда я был на третьем курсе училища; спокойно переносил налёты вражеской авиации, будучи неоднократно в «горячих точках» в зрелом возрасте, но своё первое погружение на средней, дизель-электрической подводной лодке помню до сих пор.

Особенно запомнились потрескивания прочного корпуса при увеличении глубины погружения и змеиное шипение водяной струи, просочившейся через какой-то сальник, которая при дальнейшем погружении начала свистеть и на глазах превращаться в пар.
Саше повезло. Почти сразу, по его прибытии на подводную лодку Щ-306, она ушла в длительный поход или «автономку», как любят говорить подводники. Плавание Щ-306 длилось 46 суток. Это довольно приличный срок и для современных подводных лодок, а по тем временам это был предел. Такой поход позволил ему не только компенсировать знания, недополученные в процессе учёбы, но и практически подготовил его к самостоятельному управлению штурманской боевой частью и стал фундаментом служебной лестницы специалиста, подводника.

В личной беседе с журналистом А. А. Кроном Маринеско не раз признавался, что процесс превращения надводника в подводника дался ему тоже нелегко. «Саша был небольшого роста, физически крепкий, он быстро научился перемещаться по лодке, легко освоил штурманское хозяйство…», разбирался даже в работе машин и управлении оружием. В походе, за работой он не скучал, но в обычное время жить без берега он не умел, а подводная лодка могла по нескольку суток стоять на рейде и «тогда настроение Александра Ивановича резко портилось». Именно тогда А. И. Маринеско и начал понемногу выпивать. Именно «понемногу» подчёркивает Крон, ибо до сих пор Саша к спиртным напиткам был абсолютно равнодушен.

Пристрастие к спиртному не случайно. В этом грехе можно обвинить не одного подводника. Дело в том, что длительное пребывание в чересчур жарком отсеке летом и наоборот чересчур холодном – зимой, спёртый воздух, несколько повышенное давление и малоподвижный образ жизни отрицательно влияют на здоровье и в первую очередь на аппетит подводников. Поэтому нормами довольствия для подводников предусмотрена выдача к обеду чарки вина. Некоторые подводники не хотят пользоваться этой льготой и отказываются от чарки в пользу своих товарищей. Излишки вина, оказавшиеся за одним столом, или «бачком», делятся между теми, кто не против вкусить «зелёного змея» и больше нормы. Кроме того, на подводных лодках каждый офицер, мичман и даже некоторые старшины имеют запасы чистого медицинского спирта, который при желании можно использовать для повышения настроения. (А нормы снабжения спиртом по тем временам были очень большие).

 При этом политработники, которые строго следят за соблюдением закона о трезвости на надводных кораблях, фактически лишаются этой точки опоры на подводных лодках:
– Попробуй, докажи, выпил человек лишнюю чарку вина за здоровье непьющего товарища или присовокупил ещё и спиртика из «загашника».
Таким образом, эта особенность довольствия подводников иногда оказывает им «медвежью услугу».
В своей повести «Капитан дальнего плавания» автор патетически восклицает «Тот, кто хоть немного соприкасался с жизнью военного моряка, знает, как спасительна чарка после штормовой вахты, после корпусных работ в легководолазном костюме, после изнурительного напряжения в дальнем походе». А я бы заменил в ней два слова: вместо «как спасительна», написал бы «как губительна», если эта чарка переходит в привычку.

Сразу замечу, что я не святой и от этой чарки не отказываюсь до сих пор, но за двадцать лет пребывания на кораблях ВМФ я позволил себе «принять чарку после вахты» не более пяти раз. Мне приходилось не раз общаться с такого рода жертвами «обеденной чарки». Далеко ходить за примером не надо. Вместе со мной в четвёртом взводе был курсант, фамилию называть не буду, которым я восхищался и с которого я брал пример. Я пришёл в училище со школьной скамьи, а он к моменту поступления в училище уже два года проработал на крупном предприятии слесарем. Это был эрудированный, очень общительный человек. Когда мы ходили в увольнение мы часто могли его видеть в обществе красивых девушек. На нём были элегантные костюмы и туфли. Мы себе этого даже в мыслях не могли позволить. Тем более что ношение гражданского платья очень строго каралось. Но главное, он до конца училища, даже на выпускном вечере, не выпил ни грамма спиртного. Когда на него наседали любители «зелёного змея», он абсолютно спокойно спрашивал;
– А зачем? Мне спиртное не нравится, мне больше нравятся девушки и трезвая жизнь. Если у тебя не хватает ума без водки, пей на здоровье.

После окончания училища меня списали на берег, а он попал служить на подводные лодки.
Прошло четыре года, я вернулся на флот, стал капитаном 2 ранга, и вот через двадцать лет после окончания училища на одной из улиц Калининграда я встречаю своего кумира в форме капитана 3 ранга в изрядном подпитии. Конечно, я был крайне удивлён его состоянием. Я пригласил его к себе в номер гостиницы, который я снимал, будучи в командировке. Мы поужинали в моём номере. Идти в ресторан я побоялся. На другое утро, увидев своего гостя, я пришёл в ужас: передо мной сидел старый алкаш. К сожалению, моё первое впечатление после двадцати лет разлуки оказалось точным.

Конечно, пребывание в автономном плавании очень хорошая школа для любого специалиста, но постоянные тревоги, несение вахт «четыре, через четыре» или «четыре через восемь» очень большая нагрузка на любого человека, а если между этими вахтами ещё и учения, и тренировки на боевых постах, приборки, завтраки, обеды и ужины по расписанию, постоянное кислородное голодание, то времени на собственную подготовку не остаётся. Тем не менее, почти сразу же после возвращения из «автономки», Александр Иванович сдал на допуск к самостоятельному управлению штурманской боевой частью и был допущен к самостоятельному несению ходовой вахты. Это знаменательное событие стало  ещё более приятным, когда штурману 6 разряда было присвоено звание лейтенанта. 22 ноября 1935 года Указом ЦИК и СНК в армии и на флоте были введены офицерские звания.

Первый же поход в подводном положении произвёл на Александра Ивановича неизгладимое впечатление. Только один факт, что штурману подводной лодки, которого он дублировал, необходимо следить не за одним, а сразу за двумя рулями  –  горизонтальными и вертикальными – вызывали особый интерес и повышенное внимание, а что уж говорить о плавании вслепую, когда идти можно только по счислению и часами не иметь возможности уточнить своё место по береговым ориентирам, по радиомаякам или по звёздам, когда даже сама возможность взглянуть на звёзды часто считается непозволительной роскошью.

Сменить вольготную жизнь моряка торгового флота, когда перед тобой уже маячит звание капитана дальнего плавания, на должность лейтенанта военно-морского флота, это всё равно, что поменять трёхкомнатную квартиру в центре большого города на комнату в коммунальной квартире где-нибудь в захолустье.

Советское правительство не раз в периоды всплеска идеи значительного расширения военно-морского флота обращалось к вопросу решения кадровых проблем с командным составом ВМФ за счёт призыва из запаса офицеров торгового флота и каждый раз натыкалось на глухое сопротивление со стороны молодых людей, вдохнувших воздух свободы и исключительного уважения со стороны большинства советских людей к тем, кто побывал «за кордоном». Я не говорю уже о том, что в отличие от всех остальных смертных, моряки торгового флота имели право получать зарплату в иностранной валюте и свободно тратить эту валюту в нашей стране, где многие граждане вообще никогда не видели и не держали этой самой «валюты» в руках.
Я помню, как сразу же, после развала Советского Союза, появилась целая армия аферистов, которая использовала в своих аферах любовь к иностранной валюте.

Например, в период развития инфляции в нашей стране и начала бартерных отношений мне потребовалось купить пару тонн угля, чтобы обогреть небольшой домик в деревне, который достался в наследство. Получив пенсию, я сразу же пошёл в сельсовет, оплатил стоимость угля и поехал на угольный склад, который находился в Березовке. К моему удивлению, на угольном складе вдруг отказались принимать у меня оплаченную квитанцию.
– В чём дело? – с недоумением спросил я кладовщика.
– Дело в том, что у меня уже скопилось несколько квитанций, а погрузчик стоит без дела. Никто из водителей самосвалов уголь за деньги везти не хочет, а валюты ни у кого нет, – объяснил он.
Я сунул в карман оплаченную квитанцию и пошёл к водителям нескольких самосвалов, стоявших за воротами склада. Дело уже шло к закату солнца
– Мужики, мне надо отвезти две тонны угля в Рауховку, – заявил я. – Кто из вас будет ехать в ту сторону?
– В сторону Рауховки едет Яков, – сообщил мне один из водителей и тут же закричал: – Яша тут у тебя клиент нарисовался.
Яша, здоровый, мордатый «водила» приосанился, выставил вперёд приличный животик и левую ногу и пророкотал густым басом: – Ну, дак, и что вы хотите?

 Я объяснил ему ситуацию и попросил подъехать на площадку, где меня ожидал автопогрузчик угольного склада.
– Десять долларов, и деньги вперёд! – нагло заявил тот.

В то время 10 долларов соответствовало 30 гривнам. Именно столько стоила доставка угля от угольного склада до Рауховки. Тут я вспомнил, что у меня в кармане лежат пять красивых декоративных купюр долларов, достоинством по 10 долларов каждая. Я собирался ехать к родственникам в Россию и накупил «долларов», «гетьманов» и консервных банок с одесским воздухом, чтобы потешить их.
– Я тебе предлагаю 30 гривен, вместо 10 долларов. Дело уже к вечеру. Вряд ли кто ещё приедет за углем, а деньги до завтра не успеют обесцениться, – пытался я уговорить водителя. – А если ты не успеешь поймать «клиента», придётся порожнём топать домой.
– Ничё, – сплюнув через губу, заявил водитель. – Сегодня порожнём, завтра порожнём, а потом вы сами, как миленькие, с баксами приходить будете.
– Так-то оно так, только ведь твоей семье уже завтра надо будет что-то кушать, а на рынке пока торгуют на гривны, – продолжал я гнуть свою линию. Вдруг в мою голову пришла озорная мысль и я, вроде бы сломавшись, заявил: – Ладно, будь по-твоему!
 
С этими словами я вытащил из кармана пачку десятидолларовых купюр, развернул их веером и сказал: – Бог с тобой, выбирай любую! Глаза толстяка хищно блеснули, он выхватил среднюю купюру, сложил её вчетверо и сунул в карман.
– Вот так-то лучше! – ухмыльнулся он, садясь в кабину.
Поехали грузиться. Я отдал кладовщику свою квитанцию, загрузил самосвал, и через 15-20 минут мы были уже в Рауховке. Водитель лихо развернулся, въехал задом ко мне во двор и высыпал уголь под самые двери сарая для хранения топлива.
– Вот молодец, – похвалил я его, доставая из кармана деньги. – Держи свои тридцать гривен!
– Какие тридцать гривен? – удивился водитель. – Ведь, ты же уже расплатился.
– А ты достань свою десятку, да посмотри, что там, на обратной стороне! – засмеялся я.
 Водитель достал десятку, развернул и ахнул. На обратной стороне «купюры» красовался календарик на 1997 год.
– Какой же я идиот! – воскликнул он. – Ведь так мой кум недавно продал кабана за 100 фальшивых долларов, а теперь и ты меня мог бы наколоть.

Конечно, при переходе из торгового флота в Военно-морской рушились не только мечты о дальних странах и капитанском мостике в обозримом будущем, но и в значительной мере добавлялись много обязанностей, которые торговому моряку даже не могли и присниться. Например, командир группы должен был не только обучать и контролировать своих подчиненных, но и проводить с ними занятия по строевой и политической подготовке. Кроме того, каждый офицер имел доступ к секретной документации и отвечал за использование секретной литературы его подчиненными. А, самое главное, над всем этим витал дух строгого и точного исполнения приказаний, исключающий возможность противоречия или обсуждения полученного приказания. Но и это не всё. Если же молодой офицер торгового флота становился командиром малого корабля: торпедного катера, малого тральщика, сторожевого корабля или торпедолова, к его обязанностям сразу же добавлялись умение управлять минным, торпедным и артиллерийским оружием и ещё быть ответственным за качество приготовления пищи, меню-раскладку, закладку пищевых продуктов и финансы. Не зря какой-то мудрец сказал: «Призыв на военную службу неизбежно связан с потерей множества прав и приобретением множества дополнительных обязанностей».

Два года подводная лодка «Пикша» была родным домом и местом службы лейтенанта А.И.Маринеско. На ней он окончательно поверил в свои силы и возможности реализовать себя, как военный моряк и подводник. За время стажировки он тщательно изучил все отсеки подводной лодки и особенно центральный (3 отсек) пост, где ему предстояло работать как штурману и в будущем как командиру ПЛ. На отдельной тетради он перечертил все системы погружения и всплытия ПЛ, системы торпедной стрельбы и системы жизнеобеспечения. Особенное внимание он уделил устройству и управлению пушками. Большую помощь молодому лейтенанту оказал командир электромеханической части А.В.Новаков. Вскоре знания, опыт и высокие морские качества А.И.Маринеско были по достоинству оценены командованием дивизиона подводных лодок и в ноябре 1937 года штурман подводной лодки Щ-306 Маринеско Александр Иванович направляется на СККС. Это была очередная ступенька в его морской службе.