Бездна. Глава 9-2. Каменные стены

     Я шёл вниз по склону, во весь голос благодаря коз, что проторили отличные тропинки. Я комментировал всё, что видел вокруг: как красивы цветы, как лазурна в лагуне вода, каким ликованием наполняют душу многоголосые птичьи хоры… Я говорил намеренно громко, чтобы хоть немного придать себе решимость и воинственность перед таким ответственным делом, как переселение.

     — Шимпанзяка! Мне плевать, что ты наплетёшь про меня своим родичам. Скоро мы будем жить в соседях. Тогда посмотрим!

     Я громко запел по долинам и по взгорьям. Появился боевой запал, я прибавил шаг; что это вдруг запел революционные песни? Но смутная тревожность вносила раздор. Что делать? Пройти сто метров, и ещё сто, чтобы удостовериться в безопасности пути… или вернуться за девочками… Может, зря затеял переселения? Ничего особенного не произошло, и жизнь — малина! Червяка понять можно: в любой иерархии естественно стремление к верхам. У него большая семья, он о детях думает, вот и выделывается. У обезьян своя иерархия. Ты что, Шимпа, подумал, я пришёл занимать твоё место? Очень нужно!

     Я пел теперь калинку, мне было весело. Я понимал необоснованность тревоги, но некая животная настороженность требовала как бы невзначай направить взгляд туда, где только что была обезьяна.

     Я прошелся скорым шагом до места, откуда был ясно виден прямой безопасный путь. Пробежался ещё сотню метров под горку и повернул назад. Всё чисто, всё прекрасно!

     Мимо дерева с обезьяной я проходил с опаской, но сам себя застыдил:

     — Так люди тебя запугали, что боишься обычных обезьян.

     На обезьяньи крики я теперь не обращал внимания.

     — Да-да, ты самая обычная шимпанзюлина! И ничего-то мне сделать не можешь!

     Я смотрел под ноги, чтобы не запнуться невзначай за камень или корень, а сам думал: сказать девчонкам о цели нашей прогулки или пока не говорить?

     К костру я вернулся как раз вовремя. Настолько вовремя, чтобы услышать потрясающую фразу, произнесённую Оленёнком:

     — Представляете, третий месяц живём вместе. Я так счастлива! Мне кажется, что лучше человека трудно найти. Такой милый, добрый и простой, но какая глубина… Он так моего папу напоминает.

     Сказано было, естественно, на местном языке… Слово “глубина” туземцы понимают как глубины океана… Имеют ли они понятие о глубинах человеческой души? Как Бабочка восприняла Оленькины слова?

     Порхающая Бабочка хотела что-то сказать в ответ, но под ногой хрустнула сухая веточка, и девочка замолчала. Оленька сразу вскочила и побежала навстречу. Светланка и Бабочка тоже подбежали ко мне. Девочки окружили меня и так ласково заключили в тройные объятия, что я чуть не заплакал от умиления.



     После обеда девочки без ропота приняли моё решение идти дальше. Порхающая Бабочка оказалась весьма выносливой. Она даже помогала Оленьке подниматься по особо крутым тропкам. Мне же досталась почётная обязанность нести на руках Светланку.

     Мы быстро миновали самую высокую часть каменой гряды и после непродолжительного, но приятного отдыха с видом на красивейшею бухту стали быстро спускаться туда, где будем счастливо жить до скончания века.

     Мы прошли достаточно большое расстояние вдоль берега, когда увидели главную цель нашего похода. С живописной скалы, разбиваясь о каменные уступы, низвергался поток. Неширокий, зато какая мощь красоты! И место удобное… Я уже оценивал местность хозяйским взглядом: жилище разумно поставить в этой роще за скалой. Достаточно высоко — никакая волна-цунами не дотянет, пресная вода рядом, обзор неплохой, но со стороны океана и даже с берега домик будет скрыт. Есть место для огорода… Главное, вид на бухту потрясающий!

     Наконец, я решился сказать девочкам:

     — Смотрите, какая красота! Превосходное место! Я бы всё бросил, да поселился здесь, в чудном уголке… Глупости, конечно, но только посмотрите, какая мощь природы! Рай для художников и романтиков!

     — Ура, мы будем жить на берегу бухты Счастья! — Светланка обхватила меня милыми ручками. — Только потом вернёмся… Одни, что ли, будем жить, как отшельники?

     Начало есть. Отступать не буду.

     — Здесь будет наша дача. Мы зимой будем жить на берегу бухты Радости, а летом — на берегу бухты Счастья!

     Теперь я смотрел на Оленёнка. Я боялся её отказа. Но Оленька будет рада: не она ли так настойчиво звала меня в дальний путь?!

     — Нет, ну я серьёзно говорю, что-то меня достал этот червяк-следопыт.

     Оленька молчала. Я постарался быстро переменить тему разговора. Главное, начало есть.

     Мы пошли дальше, точнее, я решил осмотреть ближайшие окрестности, надо же удостовериться, что место для “дачи” удобное.

     — Дом, — совершенно спокойно сказал я.

     Каменный дом показался как-то очевидно, словно бы я знал, что он находится именно здесь. Я не удивился, потому что место действительно было самым подходящим для деревни. Подивился лишь тому, что дом из камня.

     Я не испытывал страха, не ждал получить негаданную стрелу под лопатку. Потому что было совершенно очевидно: дом нежилой. Стены крепкие, но деревянная крыша почти полностью провалилась.

     — Может, это лишь бывшая резиденция вождя и шамана? — спросил я, лишь бы что-то говорить.

     Пройдя метров сто, мы увидели ещё несколько строений, и ещё… Каменные крепкие дома, остатки деревянных построек, выложенные камнем дорожки…

     — Вождю с шаманом не нужно столько домов…

     — Получается, здесь жили другие люди?

     — Здесь раньше могли жить бало-боло…

     — Но никто не говорил о развалинах… Это запрещено? Или у людей начисто отбили память о прошлом.

     — Даже дети знают легенды о каменных домах, — Порхающая Бабочка говорила как о чём-то совершенно очевидном. — Раньше все бало-боло жили в домах твёрдых, как скалы, как большой дом Бало-мото и Бало-гуру. Эти дома могли выстоять против сильных-сильных бурь. Каменные дома покинули, когда была страшная-страшная болезнь. Построили новые дома, Бало-гуру вылечил болезнь. Все стали счастливы. Из всех бало-боло каменные дома видела только Серая Сова, она самая старая женщина из всех бало-боло на земле. Бало-боло знают — это правда. Но никто не трогал эти дома, как не могут потрогать луну и солнце.

     Порхающая Бабочка водила ладонью по серым шершавым стенам и улыбалась.

     — Порхающая Бабочка, разве ты не боишься страшной-страшной болезни?

     — Никакая болезнь не бывает дольше жизни. Так говорил Бало-гуру. Он даже предлагал вернуться в каменную деревню. Так говорил мой отец. Но все бало-боло любят нашу деревню и не хотят уходить.

     Все дома имели совершенно нежилой вид.

     — Смотрите! Здесь кто-то ел! — Бабочка показала на рыбьи кости и кожуру фруктов — явные остатки чьей-то трапезы.

     Несомненно, кто-то пировал здесь не иначе, как сегодня утром. Можно бы подумать на обезьян или иных неведомых животных, но в ближайшем доме витал вполне жилой дух.

     — Как вы думаете, тот бало-боло, который живёт где-то на острове… Дальний Берег… Может, он живёт здесь? — несмотря на заверения Бабочки, я опасался встречи с бунтовщиком. — Или здесь обитают другие люди?

     — На земле нет вообще никаких других людей, кроме бало-боло. Здесь живёт Тот-кто-не-захотел-стать-морским-человеком, — и Порхающая Бабочка стала звать: — Дальний Берег! Дальний Берег! Это я, Порхающая Бабочка. Со мною хорошие сана-боло! Не бойся их!

     Издалека послышался тихий зов. Порхающая Бабочка побежала вверх по склону. Она всё время кричала:

     — Дальний Берег! Дальний Берег! Это я, Порхающая Бабочка. Эти сана-боло очень хорошие и добрые!