оранжерея

и опять, и снова енти слова.
фрагменты пазлов, причом разных,
смешалиси сибе в одну кучку. бири сибе
любые, делай шо хошь с ими, оне - нереальны.

память связывала
представления, создавала
логики восприятия,  имена были
не нужны, события перемешивались.

чо на уме - то и на языке,
как у пьяного, и чо за молодежь
нынче пошла, хачу, мол, так, и
усе по-моему будить, вишь как.

так и закончилось единообразие идеологических вывертов.
наступила эпоха вкушения плодов полезных и разнообразных,
пачиму жи стадо пережевываеть енту жвачку, в зубах навязшую?
пачиму колокольчики, перекликаясь, зовуть следовать за бредом?

слабо, кншно,
хто он, а хто ты,
он - с другой планеты,
ты - с соседней кучи навозной.

наносущности, некогда бывшие людьми,
в своих фантазиях становились челиками,
которые возвращались в подходясчее общество людей
и растворялись в нем, мимикрировав под обстоятельства.

не удивляло челика и то,
шо давно умершие люди жили
на экране и передавали свой
заряд оптимизма еще живым.

вишь, забрали сибе национальные
богатства, деруть сибе, как липку,
мозги пудрять про енту справедливость,
в обчем, гуляй ты, вася, на кривой кобыле.

истории-то, вроде, разные, а суть
одна - всяк сверчок знай свой шесток
и, уж, коли взялся за гуж, то, уж, и не
говори, шо не дюж, стопудово как-тось, кактус.