Глава 7

В ее комнате совсем не было света. Темнота уже давно стала для нее вечной спутницей и лучшей подругой. Стоило только кому-то из слуг зайти к ней со свечой в руках, она разрывалась от злости и бросалась на них, как на заклятых врагов. Однажды она не рассчитала силы и сильно придавила к стене девушку, которая принесла ей еды. Все ребра девушки оказались поломаны, и ни один лекарь не смог уже спасти ее жизнь. После этого несчастного случая слуги стали приходить гораздо реже. Иногда она – Сильверра – несколько суток лежала во тьме совсем одна, не чувствуя ничего кроме боли и ненависти. Как же мечтала она сжечь своих врагов заживо, как ярко представляла она в своей голове их крик и ужас, но не могла сделать ничего.
От долгого всепоглощающего одиночества разум ее мутнел, перед глазами маячили обрывки воспоминаний, которых, казалось, никогда не было. Ей часто мерещился зимний лес и жуткий холод, пронизывающий ее насквозь. Она закрывала глаза и видела перед собой снег, посеребренный луной, слышала протяжный вой каких-то животных и чувствовала, как немеют ее ноги. «Но ведь я не могу чувствовать холода, - говорила она себе – Это воспоминание из моей прошлой  жизни». Иной раз в голове ее звучал радостный смех какого-то мальчика, постепенно переходящий в неистовый плач. Тогда Сильвер смеялась и плакала вместе с этим мальчиком. Она могла плакать всю ночь, до тех пор, пока не забудется сном, а проснувшись, она находила подле себя поднос с едой, который слуги осмелились принести, пока она спала. С тоской смотрела она каждый раз на этот поднос и желала никогда больше не притрагиваться к нему, чтобы умереть от голода. Но вот проклятье! Голодная смерть была невозможна для таких, как она. Хоть сотни лет могла пролежать она без крови, превратиться в иссохшую старуху, но не умереть.
Иногда она все же покидала свою комнату. Покачиваясь на слабых ногах, она медленно шла в южную башню, поднималась по винтовой лестнице и останавливалась напротив маленькой красной двери. Некоторое время она молча стояла, будто вспоминая, зачем пришла, затем маленькая красная дверь со скрипом отворялась, и Сильвер беззвучно проскальзывала в пыльную комнату, в которой хранились все ее сокровища. Хотя многие и принимали ее сокровища за чистый хлам, для Сильверры все вещи в комнате были бесценны. Здесь были старые разбитые зеркала, поломанные стулья, ржавые мечи и прочее. На каждый из этих предметов вампирша смотрела с любовью и бережно, как ребенка, перекладывала с места на место. И вот, наконец, она прикасалась к самому ценному сокровищу – большому черному яйцу, из которого должен был вылупиться дракон. Ждала она его появления уже восемь лет, каждый раз разочаровывалась, когда видела яйцо, но продолжала надеяться. Наверно, эта надежда на что-то лучшее, была единственной причиной ее существования. Сильвер уже много раз пыталась наложить на себя руки, но каждый раз перед ней всплывали образы ее Сестер, которые умоляли ее этого не делать и просили отомстить за их смерть. И каждый раз она с более мощным приступом отчаяния падала ниц, рыдала и изо всех сил желала заполучить живого дракона, пламя которого покарает весь запад. И вот так Сильвер – последняя из Крылатых Сестер, королева Восточного Королевства – существовала уже восемь лет, отказавшись от права на трон и передав правление в руки своему последнему и единственному другу Людевиту…

Сквозь сон Сильвер услышала, как открылась дверь в ее комнату. Она, разумеется, подумала, что это слуги, и осталась лежать без движения. Но гость подошел к ее постели с ярко зажженной свечой в руке и потряс ее за плечо.
- Что такое? – сонно пробормотала вампирша и натянула на себя одеяло. В ответ раздался голос Людевита.
- Пора вставать, красавица. Сегодня у нас очень важный вечер. Помнишь? Я говорил тебе несколько дней назад.
Для Сильверры не существовало дней. Вся жизнь ее была сплошным темным днем, и вампирша даже не знала, в каком времени суток находится.
- Что-то важное? – спросила она, прикрывая глаза от света – Напомни мне.
- Сегодня у нас пир в честь наших уже прибывших гостей. Илиас, предводитель лесовиков, приехал в наш замок для подписания мирного договора…
- Ах, припоминаю. Но причем тут я? Ты сам справишься.
- Я, конечно, справлюсь. Но на пиру твое присутствие необходимо. Илиас хочет представить тебе своих сыновей, а также настаивает на том, чтобы ты взяла к себе его дочь.
Сильвер медленно села и скинула ноги на пол.
- Зачем мне его дочь? – равнодушно спросила она, устремив на Людевита свои потухшие глаза и грустно  улыбнувшись – Мне съесть ее?
- Рад, что у тебя появилось чувство юмора. Но не думаю, что ты захочешь съесть этого ангелочка. Она вправду очень мила, прекрасно танцует и еще прекраснее поет.
- В моем замке полно таких, - бросила Сильвер и встала с постели – Все прекрасно танцуют и еще прекраснее поют. Зови моих слуг, мне нужно одеться.
- И поесть, - добавил Людевит – Только посмотри на себя. Тобою, как призраком, детей можно пугать. Бледная, иссохшая…
- Я польщена.
- Послушай меня, Сильвер. Этот мирный договор – наш шанс. Новые союзники, новые земли, новые возможности. Раскрой глаза, наконец, посмотри на наш мир. Хватит упиваться горем!
Сильверра ничего ему не ответила. Она сама позвала слуг и когда те с удивленными лицами явились к ней, начала собираться с их помощью, не обращая внимания на Людевита. Тот стоял с опущенной головой, понимая, что такие разговоры заводить совершенно бессмысленно, много раз он уже пытался пробудить в Сильвер хоть капельку радости и света, все бессмысленно.
- Спускайся в зал к восьми часам, - сказал он – Твое место за столом рядом со мной. На всякий случай возьми вот эти часы.
Людевит положил серебряные часы на тумбочку подле кровати и вышел вон. Сильвер даже взглядом его не проводила. Она плавно опустилась в ванну, которую только что набрали ее слуги, и закрыла глаза, не думая ни о чем, кроме своей боли. Все происходящее казалось ей совершенно бессмысленным, и она безразлично восприняла даже новость о мирном договоре. Она молча терпела прикосновения слуг, которые старались придать ей более живой облик, она будто делала этому миру одолжение, бесцельно доживая свой век.
Маленькая белокурая служанка боязливо подошла к Сильвер с расческой в руках и замялась, не зная, можно ли вообще прикасаться к волосам вампирши.
- Да, расчеши мне волосы, - сказала Сильвер с легкой улыбкой – Не бойся. Я не укушу тебя.
Служанка осторожно начала водить расческой по длинным и черным как смоль волосам вампирши, с испугом поглядывая на остальных слуг и наивно полагая, что они в неприятном случае спасут ее.
«Очевидно, новенькая, - подумала Сильвер – И вздохнуть лишний раз боится. Эх, бедная малышка, как же меня раздражает этот отвратительный запах твоего страха! Знала бы ты, как сильно я хочу разорвать твою нежную шейку и напиться  свежей горячей кровушки! Ах, я слышу, как бешено колотится твое сердечко, как ты нервно и громко дышишь. Посреди нашего мертвого замка твое дыхание и сердцебиение я где угодно услышу. Я где угодно тебя найду…»
Она глубоко и устало вздохнула.
«И дочь Илиаса будет меня бояться! Обязательно она будет бояться. Зачем она мне? Что же я смогу сделать с человеком, который боится меня? Только напугать…»

Ровно в восемь часов вечера Сильвер покинула свою комнату и, сопровождаемая кучкой слуг, отправилась в зал. Все, кто встречался ей по дороге, почтительно кланялись и даже не скрывали удивления на своих лицах. Они крайне редко видели свою королеву и не могли спокойно принять мысль о том, что она шагает по замку в своем лучшем наряде, да еще и пытается улыбаться. Сильвер же не заметила ни одного промелькнувшего мимо лица, ни на один поклон не обратила внимания. Улыбка ее была самой настоящей фальшью и была противна ей, как и все происходящее.
Спустившись по лестнице, Сильвер уже заслышала звуки музыки и веселья, царящие в тронном зале, и ощутила легкое чувство ностальгии. Когда-то ее сестры устраивали такие пышные балы и приемы, такая дивная музыка лилась по замку; мертвецы веселились как настоящие живые люди, никто из них и не помнил о своем вечном проклятии. Все пели, танцевали и восхищались своими королевами, их безграничной добротой, красотой и благородством. Сейчас такого уже не будет.
Большие деревянные двери отворились, и Сильверра вошла в зал, наполненный незнакомыми ей людьми. Преобладание зеленых цветов в их одеждах говорило о принадлежности их к расе лесовиков – жизнерадостного народа, живущего в пограничных лесах и ненавидящих цивилизованные города. Как Людевит добился союза с подобным народом, Сильвер не понимала, да и не особо хотела понимать. Гордо она прошла через залу и села на высокий стул рядом с Людевитом. Тот улыбнулся и ласково пожал ей руку:
- Ты прекрасна, достойна звания королевы. Я рад, что ты надела это зеленое платье, лесовики это оценят.
- Не думай, что я ради них старалась, - отвечала Сильвер – Это платье мне Мерис подарила.
Король не решился больше что-либо сказать. Он смирился с тем, что в голове вампирши не может быть ничего, кроме воспоминаний и мыслей о Сестрах. А танцы между тем продолжались, музыка заиграла громче, и слуги поднесли кувшины со свежей кровью только что убитого животного. Людевит без церемоний разлил содержимое кувшина по бокалам, как вино. Один бокал взял в руку, второй протянул Сильвер. Та нехотя взяла его и подняла брови в ожидании тоста.
- За тебя, - как-то грустно произнес Людевит и осушил половину бокала.
- А где же Илиас? – спросила Сильвер и пригубила немного крови. Она сразу же почувствовала, как теплая жидкость скатилась в ее давно пустующий желудок, и ощутила прилив силы и энергии.
- Сидит напротив, вон там. Смотри…
Вампирша устремила свой взгляд в ту сторону, куда указывал Людевит, и принялась пристально рассматривать Илиаса. Он показался ей самым обычным мужчиной, уже совсем немолодым, сухим, но с прямой осанкой и гордо поднятой головой. Одет он был просто, но красиво – костюм, сочетающий в себе все цвета от древесного до зеленого, и больше ничего лишнего. Илиас заметил, что вампирша смотрит на него, и слегка склонил голову в знак приветствия. Сильвер хотела сделать то же самое, но заметила в его взгляде некое презрение и поспешно отвернулась.
- А его сыновья где? – спросила она Людевита.
- Рядом с ним сидят, - отвечал тот и наливал себе еще крови из кувшина – Они близнецы, кстати.
- Я заметила, - произнесла Сильвер, разглядывая двух молодых людей, похожих друг на друга как две капли воды. Они были очень похожи на своего отца, статные, высокие, с живыми юными глазами. Когда один из них заметил на себе взгляд вампирши, он улыбнулся самой искренней улыбкой и поклонился, готовый, казалось, в любой момент броситься к ее ногам. Сильвер улыбнулась ему в ответ и перевела взгляд на Людевита.
- А где же его прелестная дочь? – снова спросила она.
- Ее здесь нет, - непринужденно отвечал король – Скорее всего, она готовиться к своему выступлению – она скоро будет петь нам. Ты услышишь ее ангельский голос…
- Жду с нетерпением…
Сильвер сказала это язвительным тоном, но после поняла, что действительно хочет послушать пение лесной девочки. Натянув на себя улыбку, она продолжила разглядывать Илиаса и его сыновей. Музыка и танцы еще сколько-то продолжались, а затем Людевит поднялся со своего места и произнес приветственную речь лесовикам. Последовали теплые слова и клятвы как от Илиаса, так и от Людевита, подписание мирного договора и крики «ура, ура!». Сильверра наблюдала за всем этим с безучастным видом, хотя внутри нее начинал вспыхивать невольный интерес ко всему происходящему. Когда Илиас официально представил ей своих сыновей – Дикки и Гуфаса – она почувствовала необъяснимую досаду от того, что он не представил ей свою дочь. Вампирша с удивлением заметила, что допила уже третий бокал крови, а белокурая служанка исподтишка подливает ей еще и еще.
- Нет! – резко сказала она – Налей лучше вина.
- Да, госпожа…
Перед Сильвер тут же появился кувшин с вином, и она начала отчаянно вливать в себя хмель. Она никак не могла найти объяснение этому поступку, да и не очень хотела. Прикончив один бокал вина, и ощутив приятное головокружение, она встала со своего места и подошла к Илиасу.
-  Где же ваша дочь, любезный господин? – спросила она, испытав на себе удивленный взгляд Людевита – Я очень хочу увидеть ее, и еще больше хочу услышать.
- Для вас любой каприз! – торжественно ответил Илиас и подал какой-то знак сыновьям. Дикки и Гуфас поспешно выбежали из зала.
- Кстати, - заговорил Илиас, и Сильвер уже поняла, о чем – Я хотел поговорить с вами о моей дочери…
- Ох, - перебила его вампирша – Прошу меня извинить, но я не нуждаюсь в певчих птичках. Я уверена, что мне хватит одного раза, чтобы насладиться пением вашей дочери.
Илиас остолбенел от подобной дерзости, наскоро поклонился и отошел в сторону. Казалось, он прямо сейчас готов разорвать мирный договор, он никак не мог ожидать от Сильверры такого грубого отказа, он ведь был уверен, что обязательно пристроит свою ангельскую дочь к королевскому двору. А вот явилась она, и все взгляды разом устремились к двери.
 Юная девушка смущенно стояла у входа в зал и переминалась с ноги на ногу. На ней было коротенькое темно-зеленое платьице, каштановые волосы были убраны в пучок, и одна тоненькая кудрявая прядь самым милым образом свисала на ее милое, еще детское личико. Карие глаза ее с любопытством смотрели по сторонам и не знали на ком или на чем остановиться. На мгновенье они пересеклись с взглядом вампирши, но тут же отпрянули куда-то в сторону.
«Да, она будет бояться меня, - подумала Сильвер – И зачем она мне?»
Внезапно перед ней появился Герэ и Гордан – молодые оборотни, которые охраняли сокровища вампирши. Лица их были не на шутку взволнованы.
- Что с вами? – поинтересовалась Сильвер – Что случилось?
Герэ начал быстро лепетать:
- Сильвер ( он мог называть ее так), это ужасно, я ничего не мог сделать, и Гордан тоже… Не злитесь на нас, мы все исправим! Мы обязательно вернем его!
- Что? Что такое? – встревожилась вампирша.
- Пропало драконье яйцо!
- Что!? Как!?
- Мы с Горданом были на страже, как положено, но тут появился это мальчишка! Он проскользнул в дверь так быстро, что мы ничего не успели предпринять! А потом он исчез вместе с драконьим яйцом! Сильвер, прости нас! Сейчас еще не поздно найти этого парня! Он выпрыгнул в окно, но вряд ли он мог далеко убежать! Мы можем еще поймать его! ТЫ можешь поймать его, у тебя есть крылья…
И в этот момент, когда Сильвер готова была разорвать первого встречного, девушка в коротеньком платьице начала петь. Замерли все, кто был в зале. В голосе этой смущенной девушки было нечто особенное, нечто такое, что заставляло всех без исключения улыбаться и забывать о проблемах и обо всем происходящем вокруг. Девушка пела под сопровождение одной лишь арфы какую-то грустную протяжную мелодию, артистично покачиваясь в такт своей мелодии. Глаза ее были закрыты, и когда она брала высокие ноты, она жмурилась, протягивала тоненькие ручки вперед. Сильвер, глядя на это, будто чувствовала, как бьется ее мертвое сердце. Закрыв глаза, она увидела Мерис – златоволосую, улыбающуюся, со своим верным мечом в руке; затем увидела Лириан – с рыжими как огонь волосами, с вечно смеющимися глазами и с прекрасным изящным луком в руках; затем увидела Анну – со светлыми развевающимися волосами и с двумя кинжалами… Это были ее любимые сестры. И вдруг Сильвер поняла, что эта юная девушка в зеленом платьице воплощает в себе всех ее Сестер вместе. Слушая ее сладкое пение, она чувствовала радость от того, что все еще живет, вспоминала самые яркие и счастливые моменты своей жизни и ощущала на своих щеках горячие слезы радости.
«Что это со мной? Что же я чувствую? Я не могу найти слов, чтобы объяснить это чувство! Ах, это счастье…»
Не дослушав песню до конца, Сильвер подбежала к Илиасу и радостно спросила:
- Любезный господин! Как зовут вашу дочь?
- Ее зовут Древесина…
- Странное, но чудесное имя! Я беру вашу дочь к себе! Я хочу слышать ее пение каждый день!
И в этот момент Сильвер забыла и боль, и горечь, и жажду мести. Она забыла все самые ужасные чувства и погрузилась в необъяснимое состояние спокойствия и, возможно, счастья. Как только Древесина закончила свою песню, она подошла к ней и, не заметив в глазах лесной девочки ни намека на страх, крепко обняла ее. Что-то в этой девочке цепляло. Может, это была наивная простота, может, загадочное выражение глаз, в которых минуту назад царил испуг, а сейчас – умиротворение. Сильвер казалось, что именно эти глаза способны ее выслушать, понять и помочь справиться с горем.
- Здравствуйте, моя госпожа, - произнесла Древесина и улыбнулась.
С этого момента вся жизнь Сильвер изменилась…