Концепция дружбы

      Жил-был один класс… И было в нем 43 человека, и в этом количестве затерялось аж, два Юры.

Оба маленького роста. Но один пухленький, а второй худой.  И отличались  они  не только  своей комплекцией, но и характерами. Похожи были только очками в пластмассовой оправе, которую носили с младших классов.

Тот, что кругленький, был добрый, но хулиган. Плохо учился. Бедокурил. А тот, что маленькиий и щуплый, учился получше, но отличался недобрым нравом.
 
И первый  Юра называл второго крысёнышем. Но второй Юра и впрямь чем-то походил на маленького млекопитающего  зверька. У него выпирало вперёд  два передних зуба, что придавало его лицу просто неповторимое сходство с крысой. Когда он прикрывал рот, то верхняя губа натягивалась на два резца, кончик удлинённого  прыщавого носа слегка подёргивался,   что не давало возможности забывать о его прозвище.

А еще, из-за стекол постоянно с любопытством  выглядывали,  как из норки,  два бегающих карих глаза, почти как пуговицы на его школьном пиджаке. В общем, сходство с маленьким серым  зверьком   было несомненное.

       Тот, что дал ему это прозвище, напоминал больше не Карлсона, а сказочного Колобка. И он так смешно  почти перекатывался на своих пухлых кругленьких ножках, что не было возможности без улыбки, но без насмешек смотреть ему вслед. Хотя, при этом, как не редко  бывает,  обладал удивительной пластичностью.

          А меня зовут Миша. Я в классном журнале стоял почти в самом конце многочисленного списка. Потому что фамилия моя начиналась почти на самую последнюю букву алфавита.

 Я не дружил с Юрами, у меня были другие друзья. Но со вторым Юрой мы  ходили в один теннисный клуб. А с первым во втором классе участвовали в одном ансамбле самодеятельности.

В украинских костюмах, в шароварах и расшитых рубахах, обхватив девочек  в красных сапожках и с веночками на головах за спину,  отплясывали на школьной сцене народный танец.
 
А ученики нашего класса громко аплодировали снизу, из огромного  актового зала.
И второй  Юра тоже был в их числе.

Но потом, однажды прозвенел последний звонок, и в том же зале нам всем вручили аттестаты зрелости. Что означало, что уже взрослые и созрели для большой жизни. И дороги наши разошлись. Каждый пошёл своим путём.

Второй  Юра отправился в армию, а потом поступил учиться на программиста. А первый, тоже послужив Отечеству, стал работать сапожником. Ну, а я окончил военное училище.

Но не зря же кто-то придумал выражение, что все дороги ведут в Рим. Так и наши пути однажды не привели в одно и то же место, но  пересеклись.


                ***

       Класс всё же был огромный, а когда после окончания все разбежались кто, куда, Юра-программист  одним из первых освоил компьютер, тогда ещё внешним видом мало напоминающим современные лэп-топы. Ну, а следом разные программы, соц сети, не только поисковые системы.

А потом присоединились мы, все остальные ученики нашего большого класса. И так как не просто находились  кто, где, а жизнь раскидала нас по разным континентам и за моря и океаны, то смогли вновь встретиться.

Но не все покинули родные края, кто-то так и остался в родном городе. Вот и я со вторым Юрой задержался в родных пенатах. А первый  пересёк границу и жил теперь в Лондоне.

Все трое мы были очень разными, и жизнь сложилась у нас по-разному, не только работа и учёба. Первый  Юра успел жениться два раза. У него был сын, Но он  с ним не общался. А, когда со второй женой  уехал в Англию, то по своей специальности ему не пришлось там поработать. Он какое-то время изображал указатель-стрелку на пересечении двух улиц, указывая людям путь к  ресторану Макдональдс.

Но потом с ним случилось несчастье. Ему перерезали горло от уха до уха, но спасли от неминуемой смерти. Ибо был у него рак щитовидки. Правда,  больше он не стоял, как полицейский на перекрёстке, но  без жезла,  а с поднятой рукой, а сидел дома в двухкомнатной квартире  с выходом в небольшой садик. Ему выдали пособие по инвалидности. А его молодая жена ухаживала за ним, потому что после операции не поднималась та рука, которой он указывал направление к общепиту. Но мало-помалу всё восстановилось, но теперь дома  у него был целый аптечный ларёк и принимал  он даже наркотические таблетки от болей, которые у него теперь имелись. Но при этом неплохо управлялся с вождением автомобиля и по два раза в году посещал южные  модные курорты. А жена его теперь исполняла роль медсестры не только у себя на работе, но и дома. Вот так и жил теперь первый Юра с любимой  и собакой, взятой из приюта.

         А тем временем, его  тёзка никуда не уехал, его волновали его привычки. Он тоже после армии женился. Долго обхаживал соседскую девушку с верхнего этажа, потом сделал ей предложение,   и она переехала ниже. Когда у них родился сын, квартиру супружеской паре пришлось сменить, хоть и вырос Юра в ней  с рождения.

Но здесь  он  обзавелся новыми привычками, ставшими прежними. Главное приобретение и забота состояла в том, чтобы выбранный им парикмахер не сменил место работы, и ходить в один и тот же магазин, делать покупки у одного и того же продавца. В общем, вся его жизнь завязана была на чем-то одном, и неизменном. Даже в офис он ездил годами на одну и ту же улицу и в тоже здание. Единственное,  что он всё же решался менять, это различные новомодные гаджиты, особенно, мобильные телефоны. Вот так жил второй   Юра.

          Ну, а я,  Миша с фамилией,  начинающейся с почти последней буквы алфавита, через какое-то время двинул вслед за уехавшим советским союзом, туда, где всё и начиналось и состоялось, в Россию. Но произошло это гораздо позже.


                ***

          Все  трое мы встретились, как было тогда заведено в «одноклассниках», Там был почти весь наш класс. И вот мы здоровались, улыбались,  удивлялись, узнавая друг друга. Ведь прошло немало лет после последнего звонка. Это был тот самый Рим, куда и привели нас наши разошедшиеся много лет назад пути. И,  в  общем-то,  порою напоминало это  арену гладиаторов. Мы же давно выросли, стали другими и не только снаружи, но и внутри. Мы сильно отличались друг от друга.

      Юра первый  из маленького круглого Колобка вытянулся,  если не в каланчу, то ввысь точно и очень сильно. Но сохранил всю свою шевелюру, слегка поседевшую, и  даже не поредевшую.

И,  разумеется, постройнел, похудел.

          А второй   Юра, так и остался в том своём образе маленького зверька, только совсем облезшего, ибо на голове у него волосы виднелись только где-то на затылке. Всё остальное, учитывая его постоянство привычек,  осталось на месте. И очки, и мелькающие тёмные глазки за ними, и даже нос, всё так же покрытый прыщами. Правда, теперь для солидности или для большего веса он носил спортивный костюм. Но короткие шорты из плащёвки не скрывали худобы его ног, покрытых в отличие   от головы густыми светлыми волосами.

      В общем, вскоре  я, Миша и два Юры сменили сферу общения и стали разговаривать по скайпу.

Только я говорил сначала с одним, а потом с другим, ибо Юра первый   по – прежнему,  называл второго крысёнышем, так и не  сумев забыть детские школьные обиды.


                ***

       Юра —   бывший сапожник всё предлагал мне свои услуги, уже зная о моих намерениях переехать в скором времени. Предлагал купить в Европе машину, чтобы я мог заработать, перегнав её в Россию и продать там. Но и у меня просил переслать ему побольше блоков сигарет, так как у него в Лондоне они стоили очень дорого. Там вообще, всё было недёшево, и общественный транспорт, правда он на нём не ездил, у него на повестке на тот момент была покупка нового «мерседеса», он предпочитал только эту марку автомобилей.  И продукты, за которыми ему приходилось кататься на другой конец города, ибо жил он почти в центре. А гулять он не любил. Что смотреть в этом загаженном мегаполисе. Его друзья как-то пригласили в зоопарк, на что он прямо ответил, а что я там не видел, вышел за порог, и тут тебе  и зоопарк,  имея в виду многонациональность Великобритании. Да и ездил он то в Париж, то в Египет. Правда, ещё хотел в Австралию слетать, но наш одноклассник, который там теперь жил, не предложил ему для осмотра острова свою машину. И потом, как сообщил мне первый Юра, у того дом, кажется, не свой, а не выплаченный до сих пор.

      Вот так мы с ним и беседовали периодически. Делать ему особо было нечего. А поговорить хотелось. Всё рассказывал, как ему досталось по здоровью, как мучился, да и сейчас должен чуть ли не марихуану употреблять, уж больно замучили его эти боли. Как делает ликёр из самогона, делился рецептами, после очередной своей поездки за пределы своей теперь страны, рассказывая, какое вино в Италии дешёвое, дешевле, чем простая вода. В общем, темы разговора  были незамысловатые.


                ***

       Со вторым Юрой было всё иначе. Он не предлагал свою помощь в перевозке автомобилей и не делился кулинарными рецептами. Это была даже где-то тонкая интеллектуальная натура.

У него в жизни были  совсем другие интересы, но такие же постоянные,  как и беспокойство за своего парикмахера.
 
Увлекался он  музыкой и даже сам делал какие-то оранжеровки, его интересовала жизнь звёзд,  астрологических тел космического пространства,   и с ним можно было поговорить на темы литературы, Юра любил Фаулза, читал эзотерические книги…

А ещё считал себя великим психологом, потому думал, что знает и видит людей насквозь, и даже может остановить их  взглядом. Но не мог сам остановиться в своих измышлениях о том, каким должен быть человек, чему соответствовать, какой звезде и в какой параллельной реальности существовать.

Вот, и меня рассматривал почти под лупу. Ему казалось, как обычно, что видит  и меня насквозь. И потому считал просто своей обязанностью наставить  на путь истинный.

Почему-то ему казалось, что я несу негатив в массы и то же притягиваю. Мне не удавалось его переубедить. Его уверенность в своей правоте превосходила все человеческие возможности или математической доказательной базы. Мы же не были друзьями в школе, он только аплодировал вместе со всеми выступлениям ребят на сцене.

       В общем, наши отношения с Юрой первым  очень напоминали часы - маятник, завод которого не останавливался  ни при каких обстоятельствах. Периодически мне очень хотелось закончить все эти все же препирательства, но что-то всегда останавливало. Наверное, где- то  подспудно я догадывался, что мы не понимаем друг друга.

 
                ***

           Уже давно произошла рокировка, я переместился туда,  куда и собирался, Юры оставались на своих местах.

     Но жизнь не стояла на месте.
 
Правда,  встречались мы,  как и прежде по отдельности, но всё в том же скайповом пространстве, это оставалось неизменным. И находились теперь друг от друга почти на одинаково удалённом расстоянии. Второй  Юра на нашей родине, первый  Юра - бывший сапожник и сегодняшний инвалид в Лондоне, а я Миша – военный в России.

        Разумеется, то место, куда я  прибыл,  не было центром вселенной и затерялось в огромных российских просторах. И поселился я не в квартире, предоставленной мне моим государством.

Мне приходилось выкладывать почти половину моего не очень большого  месячного заработка военнослужащего  за проживание - постой. И у меня не было своего садика, как у Юры первого, где он не только выгуливал свою собаку, но и выращивал цветы и овощи. Позже я узнал, что это было его, если не основным занятием, то что-то вроде хобби.

И он по-прежнему названивал мне, каждый раз интересуясь, ну, как я там.
Правда,  не догадывался я тогда, что как помнил он свои детские обиды на Юру второго, так и затаил недовольство, что  я не перегнал машину и не выслал ему блоки просимых  сигарет.

Я не сильно много распространялся о своём том и сегодняшнем житье – бытье.  Мне казалось такое абсолютно лишним, я помнил, что только и танцевал с ним в одном ансамбле  песни и пляски.

         Однажды, набрав меня и в очередной раз,  задав свой ставший уже коронным вопрос,  а на что я живу. А так как это стало просто традицией, мне каждый раз хотелось ему сказать, что стою у храма и прошу подаяния, этим и живу,  сильно удивился,  что не всё так у меня плохо, как ему казалось, и даже  в перегоне тачки не было необходимости. В тот раз он  очень быстро распрощался, попросив меня не нервничать:

              —  Ну, хорошо, так хорошо… Я ж,  не знал.

      А следом, я,  желая поздравить  его с нашим общим днём рождением, нарвался на сброс моего вызова. И вообще, не стал больше он отвечать на мои попытки поговорить о чем-нибудь.

      Если честно, мне показалось такое несколько странным, но,  видимо и я теперь стал для него крысёнышем.

Правда, ещё написал ему в чат, что он же тоже был в моём положении, когда заехал на чужую иностранную территорию, но не было бы счастья, да несчастье помогло и он теперь король Лондона…

На что  узнал, что я  не просто  серый зубастый зверёк со школьной скамьи, а вообще просто сука и что Бог меня накажет.

         Вот так и закончились наши не совсем приятельские отношения с Юрой первым или бывшим сапожником, а теперь инвалидом. А я ведь,   даже ни разу не делал попытки с ним распрощаться, как на примере его тёзки. В общем, видимо теперь у него зоопарк не только за окном,  а даже в том далёком детстве, когда с успехом дал кличку Юре второму.

               
                ***

             А тем временем Юра программист, с которым я не успел и танец какой народный сплясать, продолжал меня поучать. Но так как меня и впрямь не интересовал процесс варения самогона, а всё же интеллектуальные беседы привлекали больше, то я продолжал с ним общаться.

Но от системы маятника наши беседы всё больше переходили в нравственные корриды.

      Постепенно я так много узнавал о себе, о чем не то, чтобы не догадывался, но и в страшном сне не мог увидеть. Не только о негативе,  несущем мною в массы. Но и о своём искарёженном мировоззрении, не знаю,  или  мировосприятии. Юре всё казалось, что живу я не по тем понятиям,  которые он считал основными и правильными.

И он всё нёс какую-то ахинею на мой счёт, всё больше напоминающую зимнюю пургу на распутье.

А я, дурак, ещё пытался противостоять этому напору непогоды, и на каждый его новый аргумент, что ещё  у меня не так, кидался как бык на тореодора, размахивающего тряпкой красного цвета перед моим носом.
 
         Однажды я узнал,  видимо,  это был последний его довод, почему со мной всё не так,  что тролли разбили зеркало,  а осколки попали в моё нутро и застряли в моём сердце.  Это и  являлось причиной моего неправильного или, его словами, искаженного видения.

Разумеется, я тоже сорвался на этом этапе, и даже не в чат, а на электронную почту откатал письмо, где и высказался по полной, в конце добавив, что,  так как он никогда не оставлял ни одной моей фразы без ответа, то вот, дорога пуста, странники кинулись в рассыпную, что означает,  ответа пусть   больше не  ждёт.

     И мы замолчали.

Нет, никакой обиды никто не затаил, прозвищ не надавал. Мы просто взяли оба тайм-аут.

        Но,  как-то поговорив с другом, к которому не захотел ехать Юра – инвалид в Австралию, я задумался, а почему у меня с ним никогда не было никаких конфронтаций. Но  я же не просто так не хотел расстаться навсегда с Юрой вторым. Вот и сейчас, что – то сдерживало меня от желания ещё что-нибудь влепить ему словесно вдогонку. Потому что он меня уже просил не пить ему больше кровь. И я тогда уже ответил, что мне давно надо было с ним распрощаться, когда он мне про тролля с зеркалом сказал, а то и гораздо  раньше.

В общем, подумав пару дней, оценив всё произошедшее,  всё же написал ему. Звонить на скайп или на мобильный  телефон не стал.

Но, видно всё же во мне что-то ещё сидело и вышло как-то не очень. Потому  то,  отписал я со всем присущим мне сарказмом, припомнив подетально всё, в чём он меня обвинял.

       « Юра, как же я так, совсем позабыл тебе сказать... тебе вообще, по большому счету какое было дело до меня,  до моих приоритетов и  моей жизни..?
У каждого своя жизнь, и он проживает ее по своему усмотрению…  В голову не пришла такая простая мысль..?

Мне может,  нравится,  как ты выражался, нести негатив в массы  и притягивать к себе то же самое.

Я млею от того,  что обхожу сидящую до утра длиннющую очередь, открываю ногой двери  и получаю то, что мне надо.

И мне страшно нравится крыть матом дебилов - чиновников и не только, таких много…

Мне нет дела,  что ты по-другому действуешь, у тебя до кучи идентификационный номер имеется, и на минуточку в другой стране проживаешь.

И тебе нет дела, что меня волнуют проблемы мирового и не только характера.

Сиди и переживай за своего парикмахера,  правда,  не совсем понимаю, чего так нервничать,  по ходу и стричь уже нечего…  читай лекции и проповеди,  как жить и что делать своим детям и внукам.

Ты, уж, извини.  Юра, но каждый человек индивидуальность и действует в соответствии со своей натурой,  а не лезет в одну отару овец…  его там забьют бараны копытами и рогами.

Я просто счастлив за тех,  кто умнее меня и удачливее…  И рад за себя, что такой дурак и неумеха, но какой есть… тем более,  зачем таким умным что-то пытаться доказать глупцам,  они точно не поймут  даже намека на их тупость.

Это к тому, что проще и легче надо бы смотреть на людей,  даже не похожих на тебя, а еще лучше оставить их в покое, наедине с самими собой, с такими, какие они есть… негативными, с искаженным видением… в сердца которых попали осколки не пойми чего,  зачем им портить и отравлять их существование, они в восторге от того, что с ними происходит.

А еще,  если не понятно, просто получил огромное удовольствие,  будучи психически нездоровым, что попил  тебе еще крови.  Представляешь?

Учись,  Юра... ой,  нет…  не надо, тебе такая легкость просто не доступна... подумай…  а вдруг…  а, если нет,  а,  если да... а вдруг умрем  и не узнаем, почему было так, а не иначе,  зачем ты получил это письмо.... вопросы.. вопросы... и ни одного ответа…

Так и уйдем туда, откуда пришли,  неучами,  так зачем кого-то при жизни, и уже состоявшегося, еще  учить чему-то...»

      Вот, такое сочинение я ему написал, хорошо помня и, что я  и псих, и дурак, и просто не так живу, как он себе это представляет.

Моё послание оказалось сродни атомной водородной бомбе, сброшенной  не просто на какой-нибудь населённый пункт и уничтожившей всё живое. А случившийся апокалепсис в наших отношениях, заставил нас не восстанавливать всё заново,  опустевшую местность засаживать новыми растениями и заселять новым живыми существами. Мы просто возродились, будто на старом пепелище, но не выжженном до конца, а  с остатками всё же хоть горсти земли.

Обоюдная интуиция, не отпускавшая нас до этого друг от друга, сыграла с нами хорошую не шутку, а превратилась в здравый смысл. Странно, что я не с ним, а с Юрой первым стоял в паре во время танца и держал за спину девочек в национальных костюмах. Мы были всё же ближе по духу.

И это неожиданное понимание друг друга полностью свидетельствовало об этом.
В общем,  мы принесли друг другу извинения, я – за парикмахера.  И сам,  между прочим,  не мог похвастаться густой шевелюрой.  За то, что видел в нём тореодора.

А Юра, даже назвал себя сволочью, вспомнив своего любимого  Дэвина Линча, приписав, «Совы не то чем кажутся”, короче, покаялся в том,  в чём был не прав.

         Жаль мы не могли пожать друг другу руки через скайп, но зато мы созвонились и даже по телефону, и почему-то оказалось, что хорошо не только у него, но и у меня. И как-то конфронтация в отношениях не просто отошла на задний план, а даже не светилась на горизонте нашей дружбы. Потому что теперь мы стали из просто  бывших одноклассников друзьями.

Мы были в полном восторге друг от друга, от того, что происходит с нами и вокруг. И теперь нас волновали общие проблемы и даже мирового порядка.

     Вот,  как иногда бывает в жизни у людей. Было два Юры и один Миша, три ученика одного большого класса. А стало два друга, Юра, и не надо было больше обозначать его номером, и его товарищ, фамилия которого начиналась с последней буквы алфавита, но он не был последним человеком в этом мире, как и его теперешний друг.