Тайна озера камышей. Часть 1. Глава 23

Всеволод блуждал по городу, по каким-то улочкам, переулкам, аркам... Чужие дворы мелькали у него перед глазами, с тесно сгрудившимися детскими площадками. И везде он казался самому себе лишним, никчемным, ненужным.
Портреты Ольги, написанные Тузовым, поразили его новым взглядом на эту взбалмошную зеленоглазую "тигрицу" с постоянно меняющимся настроением. С каждой картины она смотрела на него по-разному, и всякий раз, как будто, заново прощалась. В углу ее глаз застыла навечно непреодолимая тоска, которую он так и не сумел определить ни в жизни, встречаясь с Ольгой, ни на полотне, когда писал с нее портрет. Видимо, она умела это прятать за искусственным весельем, придуманным ею. Выходит, Сева ее просто не знал, не разгадал ее до "донышка". Зачем же она притворялась счастливой и сильной, не нуждающейся в чьей-либо поддержке.
Голова его "гудела", ноги ослабевали и подкашивались. Кто-то коснулся его плеча, слегка задев при ходьбе. Всеволод оглянулся на удаляющуюся от него фигуру в темном плаще. К своему удивлению, он узнал в нем Георгия.
- Послушай, Тузов, - окликнул его Сева.
Тот обернулся, нисколько не удивившись их встрече. Значит, по воле судьбы так было задумано. Они медленно сблизились, глядя друг другу в глаза, такие разные и такие одинокие... Не зная, что сказать, оба не спешили разойтись. Пауза тянулась. Собираясь с мыслями, Гоша выпалил наболевшую фразу:
- Она бросила меня...
- Ты ее видел? - тут же последовал вопрос.
- Да, сегодня... в баре, - сказал Георгий, поднимая воротник плаща, - дождь пошел...
- Этот дождь у меня давно не просыхает, - грустно поведал Сева.
Он еще хотел сказать, что повинен в том, что с ней сейчас происходит. Ему необходимо было кому-нибудь высказаться, но неведомая сила не позволяла ему проронить, хоть, полслова. Всеволод сумел только произнести:
- Как она?..
- С ней что-то не понятное происходит. Не знаю, как тебе донести. Я сам ничего не понимаю, - странно, как-то, сообщил Георгий, не зная, продолжать свой рассказ или умолчать об этом.
- Ты что-то заметил и не хочешь мне открыться, - с нетерпением заключил Сева и отвернулся от него.
- Она вырвала при мне целую прядь волос, не моргнув при этом...
Всеволод снова поднял глаза на Тузова.
- Как это? - не понял он, подробно изучая его лицо в ожидании ответа.
- Иди, сам посмотри, если не веришь. Чертовщина какая-то. Она в баре "Васек", знаешь где? - участливо спросил Гоша, поглядывая на него и отмечая для себя:"Нет, он вовсе не соперник мне. Не рвется к ней, не ревнует, не лезет в драку за нее. Как-то странно себя ведет, выспрашивает о ней скудно. Другой бы сам убедился, побежал к ней на встречу. Мутный он какой-то..."
- Зачем... Я все выяснил, - промолвил Всеволод, с облегчением выдохнув.
- Ну, тогда... - только и сказал Георгий, протягивая коллеге руку.
Сева ответил рукопожатием. Прощаясь с Тузовым, он подумал, что никогда ему, даже, в голову не могло придти, что так просто расстанется с соперником, ведь, Гоша был уверен в этом, не иначе, так читалось в его глазах. Какая, все же, жизнь - непредсказуемая штука! И друзьями не были, и врагами не стали...
Сева совсем не хотел думать об Ольге, тем более, встречаться с ней. Она получила, что заслужила. Он думал так без раскаяния, без сожаления. У него, вообще, ничего не было больше к ней.
Вдохнув побольше воздуху в грудь, Всеволод уверенной походкой шел по знакомым улицам. Скоро он добрался до подъезда своего дома. Войдя в квартиру, душноватую, художник раскрыл настежь окно. Ему стало свободно и легко. Он вспомнил о рисунках, набросанных им на берегу озера, и его сразу потянуло на дачу Козырева продолжать писать картины.
Вызвав такси,Сева поехал к нему. Впереди его ждало радостное сближение с природой. Он прикрыл глаза. Усталость, овладевшая им, в психологическом варианте, постепенно отходила назад. Всеволод мечтательно устремился вперед, в новую жизнь. Со старой жизнью покончено. Он чувствовал в себе приближающееся обновление. В нем стала пробуждаться уверенность в себе, желание много работать и создавать полотна о природной красоте своего края, о могуществе Родины и безмерной любви к ней. "Вот над чем я должен был работать. Столько времени потерял на создание портретов и чьих! Этой распутной девки! Красивая стерва...Как и, впрочем, все, кто вертятся возле художников. Но теперь - все, все..." - повторял Сева, утверждаясь в этом.
Ни на одну он не будет смотреть и ни с одной больше не заведет роман.

Такси подъехало к двухэтажному особняку Козырева, когда наступили сумерки. Всеволод прошел через двор к дому и позвонил. Дверь открыл хозяин усадьбы.
- Привет, Борис, впустишь?.. - первым заговорил Сева, входя в просторный коридор.
- Привет. Блудный сын явился, - пошутил земельный бизнесмен.
Из гостиной вышли сестры.
- Добрый вечер, Сева, - сказала Лариса, замечая в нем какие-то перемены, и сразу удалилась в зал.
Анфиса кивнула художнику на его такое же приветствие и быстро последовала за ней, держа в руках вязальные спицы.
Борис возвратился в кабинет работать. Всеволод поднялся на второй этаж, сразу к себе в комнату. Он сел возле стола, на котором лежали многочисленные эскизы, и стал рассматривать их один за другим, отбирая самые удачные. Сева уже точно знал, что создаст целую галерею пейзажей.
Взглянув через оконное стекло на небо, он убедился, что завтра, возможно, будет не дождливая погода, позволяющая рисовать маслом. С утра он и пойдет, может быть, на то же место. Там будет видно, где окажется более привлекательное местечко, чтобы с душой и в полную силу охватить в красках свой замысел для новой картины.
В комнате его было темно. Сева лежал на постели и смотрел в окно. Тени от деревьев падали на стены и пол в причудливой форме. Глаза его слипались, и через некоторое время он заснул.
В гостиной еще горел свет. Сестры вязали себе свитеры. Они тихонько разговаривали, рассуждая, какой лучше узор выбрать для основного рисунка. Книга по вязанию лежала тут же. Выбрав орнамент, они принялись его вывязывать, каждая - свой. О чем-то девушки думали, временами поглядывая друг на друга, и, наконец, заговорили.
- У него, как будто, все наладилось, - сказала Лариса, накидывая петлю.
- Странный он... может, из-за записки, которую мы взяли... а, вдруг, он ее искал? Завтра, как выскажется. Снова затаит злобу за мое любопытство, - мрачно заговорила Анфиса.
- Давай ему вернем, подбросим под кровать. Меньше шума будет, а то он какой-то нервный стал. Завтра, когда выйдет из дома, положим письмо обратно, - решительно ответила Лара сестре, откладывая вязание.




продолжение следует...