Глава 6. Фрисайд

Тяжелые ворота распахнулись с противным металлическим лязгом и скрипом. Алу сделала пару шагов вперед и замерла, ошарашенная открывшийся картиной.

Ряды разрушенных домов с выбитыми стеклами, исписанными стенами и заколоченными дверями уныло тянулись вдоль улицы к ограждению из нагроможденных друг на друга автомобилей. Разбитая разваленная дорога, пересекаемая ржавыми трамвайными путями, сквозь которые виднелась пожухлая истоптанная трава. Люди, одетые в грязные свисающие лохмотья, ходили взад-вперед по улицам или сидели около стен. Кое-где виднелись лежащие тела. За углом в огромном ржавом мусорном баке копался грязный человек неопределенного возраста. Впереди виднелась фигура очень худого большеголового мальчишки, бегущего через улицу и кричащего удирающей от него здоровенной крысе, что в этот раз-то уж точно она станет его обедом.

Чуть поодаль от ворот виднелся еще один набриолиненный красавец, привалившийся к стене, и рядом бородатый мордоворот в шипованной броне. Около громилы, нервно оглядываясь по сторонам, переминался с ноги на ногу молодой человек в черном вечернем костюме и белоснежной рубашке. Он то и дело обмахивался шляпой и интересовался у шипованного его «расценками».

- Кто это? – прошептала Алу снайперу, удивленно косясь на парня в шляпе.

- Игрок. – коротко ответил Бун, напряженным взглядом провожая гремящего отходами в баке скваттера и настороженно оглядываясь по сторонам.

- Погоди… Я ничего не понимаю, – Алу встревоженно оглядывалась по сторонам, переводя взгляд с заманчиво блещущей впереди башни на близлежащие дома и наоборот, - Это же Стрип, так?

- Нет. – Бун покачал головой и, сдернув с плеча винтовку, сделал несколько шагов вперед. – Это Фрисайд, район нищеты, грязи и бродяг. Он окружает Стрип с севера и востока.

- А Стрип…

- Стрип впереди. Он, конечно, выглядит совсем не так, как здешние улицы… Скажем так, это одно из самых шикарных мест, которое осталось в Америке.

Алу кинула на снайпера заинтересованный взгляд:

- А какое еще шикарное место ты знаешь?

Бун тяжело вздохнул, чувствуя как рой тяжелых воспоминаний вновь ложится каменной печатью на грудь.

- Дом. – кратко ответил он. Алу опустила глаза.

- Давай-ка здесь свернем… - Бун потянул Алу влево, к высоким деревянным воротам старого мормонского Форта, чудом сохранившийся двести лет назад в бомбежке. Алу послушно последовала за ним, провожая взглядом тощего мальчишку, все гоняющегося за своей крысой.

Площадь внутри Форта представляла собой небольшой палаточный городок. Внутри все так же сновали взад-вперед люди. В бедняцких лохмотьях или в шикарной одежде, простые гражданские и врачи в белых халатах, представители человеческой расы и гули: всех их здесь объединяло одно – понуро-опустошенный взгляд. Трое сидели перед небольшим возвышением около входа с автоматами наперевес и вяло курили. Чуть поодаль кого-то выворачивало на землю. Мужчина лет тридцати-пяти сорока, в очках и с рассеянными жестами нагнулся к наркоману, пытаясь уволочь его в сторону. Пахло лекарствами, сырой древесиной, рвотой, смертью и отчаянием.

Алу тихонько сжала ладонь Буна и выглянула из-за его плеча.

- К-кто все эти люди? – вновь понизив голос до шепота, спросила она.

- Последователи Апокалипсиса, - так же тихо ответил ей Бун. – Они же и основатели этого Форта. А все остальные – зависимые, и просто те, кого, пережевав, выплюнул Стрип.

Он выхватил у нее руку и своим обычным размеренным шагом решительно направился к молодой женщине с ирокезом на голове, совсем девушке, в белом халате, выходящей из одной из палаток.

- Извините, - начал он, осторожно тронув молодую женщину за локоть, - Джули Фаркас, я не ошибаюсь?

Девушка подняла на него какой-то рассеянный, словно бы отрешенный взгляд. Она была симпатична, можно даже сказать, красива. Ровная чистая кожа, большие голубые глаза и легкая, но будто бы отдающая теплом улыбка. Но внимательный взгляд моментально выхватывал глубокие тени под глазами девушки, сероватость на лице и какую-то безнадежную усталость во взгляде.

- Если вы хотите сдать лекарства, то оставьте их во дворе вместе с остальными. – тихим голосом произнесла она, похоже, уже заученную фразу. – Да, я Джули Фаркас. Могу я вам как-то помочь?

Бун слегка улыбнулся ей в ответ и выдвинул вперед продолжающую глазеть по сторонам Алу:

- Док, обработайте, пожалуйста, раны этой девушки. А у меня, похоже, вывих в плече.

- У девушки всего лишь пара царапин, так что, думаю, их достаточно будет обработать перекисью или спиртом. – произнесла молодая докторша, кинув беглый взгляд на лицо Алу. – Пожалуйста, пройдите к доктору Аркейду. Он во второй палатке. А вами давайте я займусь сама.

- Иди, Алу. – тихо произнес Бун, кивая ей на неподалеку расположенную палатку, - я тебя найду.

Сказано это было каким-то особенным – решающим, и в то же время мягким – тоном. Алу, то и дело оборачиваясь на него, медленно побрела в указанном направлении, пытаясь справиться со вновь накатившими болезненными и «толкающимися» ощущениями дежа-вю.

Где она могла уже слышать этот голос, этот тон? Солдатская твердость и одновременно человеческая мягкость… Девушка встряхнула головой и решительно шагнула к уже виденному ею у ворот Форта сутулому человеку в очках. Бун, на миг сморщившись от резкой боли в плече, когда Джули вправила ему вывих, кинул долгий взгляд на палатку Аркейда.

- Плечо не стоит тревожить, по возможности хотя бы пару дней, - спокойный нежный голос Фаркас вновь вернул его к делам насущным.

- Спасибо, док. – пробормотал он, протягивая ей двадцать крышек, стандартная цена за малое врачебное вмешательство.

Молодая женщина еще раз улыбнулась и, с ответной благодарностью приняв оплату, быстрым шагом направилась к одной из палаток с ранеными. Бун же, сцепив зубы и стараясь не производить никаких движений правым плечом, зашагал навсречу выскочившей наружу Алу.

- Крейг, почему..? – начала было она дрожащим голосом, но снайпер, быстро схватив ее за руку, молча потащил на выход.

- Крейг! – Алу, упираясь, дергала рукой, пытаясь вывернуться. Бун все так же молча вытолкнул ее на улицы Фрисайда, которые медленно накрывали тревожные сумерки, и обернулся к ней.

- Добро пожаловать в реальный мир, курьер. – рявкнул он, отпуская ее. – Фрисайд – оплот нищеты, алкоголиков, тунеядцев и наркозависимых со всего Нью-Вегаса! А Стрип – это сердце Нью-Вегаса, любимое детище и творение тамошнего главного воротилы мистера Хауса. На улицах Фрисайда кругом беднота, трупы и блевотина – на улицах Стрипа ходят сытые игроки, военные НКР в отпуске и шикарные женщины. Мечта каждого здешнего скваттера – попасть на Стрип и, поставив на кон все свои жалкие остатки крышек, сыграть в рулетку или блэк-джек. Пока у тебя есть наличные – крышки, довоенные бумажки, доллары НКР или динарий Легиона – ты остаешься в этом шикарном сверкающем довоенном городе казино и разврата. Когда крышки заканчиваются – секьюритоны вышвыривают тебя обратно во Фрисайд. Все, я больше не хочу слышать никаких вопросов! Пошли, совсем скоро стемнеет, а мне неохота нарываться на здешних головорезов.

Он вновь решительно ухватил онемевшую Алу за руку и потащил к соседней улице. Девушка на этот раз не стала возражать и отбиваться, а лишь тихонько спросила:

- Куда мы идем?

- В «Атомный ковбой» - лаконично ответил Бун, огибая ржавый остов автомобиля и толкая незаметную с первого взгляда обшарпанную дверь.

Внутри оказалось на удивление чисто. В огромном помещении царила полутьма. Стены и пол были отделаны деревом, деревянной была и лестница, ведущая на второй этаж.

Почти что около входа, справа, виднелась небольшая барная стойка. Слева же располагалась невысокая сцена с висящей посреди нее мигающей лампочкой на голом проводе. Перед сценой стояла три-четыре журнальных столика с драными довоенными креслами. В соседнем помещении первого этажа угадывались очертания игральных столов и фигуры людей за ними. С потолка свисала пара медленно вращающихся вентиляторов, от которых, в принципе, не было особого толку. Похоже, хозяева данного заведения, обустраивая помещения, следовали известному поведению «все в дом, все в дом».

Бун, быстро осмотревшись, пошел по направлению к барной стойке, за которой стояли мужчина и женщина одинакового возраста с поразительно похожими лицами. Алу во все глаза смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого и ища сходства. Она довольно много слышала о них. Близнецы Гаррет, владельцы местного дешевого казино-отеля «Атомный ковбой», они славились своей жесткостью и неотступностью в стремлении держать свой семейный бизнес на плаву.

- Можно, пожалуйста, комнату? – бросил Бун, вытаскивая из кармана их последние крышки. Увидев такое небрежное распоряжение их общими деньгами, Алу едва не завопила от возмущения, но понимала, что снайпер прав. Ночевать на Фрисайде приравнивалось к ночевкам на Пустоши, только еще опасней. Если вовремя заметить и предугадать нападение животных было не так уж и трудно, то предугадать нападение человека было намного и намного труднее.
А особенно если человек еще и голоден, беден и страдает от зависимости.

- Пожалуйста, – женщина в чистом деловом костюме протянула им облезлый крохотный ключик. – Она ваша на ночь.

- Спасибо, - ответил Бун, забирая ключ и увлекая Алу прямиком на второй этаж, где располагались номера.

Обстановка комнаты «ковбоя» оказалась значительно лучше, чем в «Бизон Стиве» или в мотеле Новака. Чисто выметенный деревянный пол, гардероб, двуспальная кровать, прикроватная тумбочка и даже почти целое зеркало на стене. Алу, бегло осмотрев номер, вздохнула, бросила вещмешок на пол, и устало опустилась на край кровати.

- Уютненько, - вяло прокомментировала она, вспомнив насмешливые слова Буна о номере в «Бизоне». Только на этот раз они прозвучали без и нотки юмора.

Снайпер широким шагом молча дважды пересек помещение, а затем, посмотрев на девушку, приблизился и присел на корточки перед ней.

- Ну, Алу, ты чего? – нарочито бодрым тоном спросил он, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Сейчас мы спустимся вниз, в кои-то веки нормально поужинаем и выспимся. А завтра прямиком на Стрип, и от твоего Бенни не останется даже мокрого места!

Девушка, пряча глаза, еще ниже опустила голову и замотала головой.

- Не знаю, Бун… Почему-то у меня чувство, что все зря. Что приходить сюда было ошибкой, и что вообще сама идея поиска моей посылки – глупость.

- Почему это ты так думаешь? – спросил Бун, поднимаясь на ноги и глядя теперь уже на нее сверху вниз. Теплые нотки в его неизменно ровном голосе пропали и сменились на повседневно спокойные. Возиться, словно с малым дитем, с этой, по сути, совершенно чужой девчонкой, ему было неохота.

- Не знаю. – помолчав, ответила Алу и тоже поднялась на ноги. – Ладно, пошли вниз.

Ужин проходил в давящем молчании. Алу молча уплетала свою порцию клейких желтых макарон с жесткой отбивной из брамина. Бун тоже не был расположен к беседе. Изредка до них долетал людской гомон и чей-нибудь радостный вскрик, когда ставка оказывалась удачной. В темном углу около сцены гуль в засаленном довоенном бежевом костюме пытался травить анекдоты паре скучающих слегка поддатых торговцев, но они едва обращали внимание на его хриплоголосую болтовню. Близнецы Гаррет все так же сидели по ту сторону барной стойки, протирая стаканы или перебирая счета, время от времени перекидываясь неслышными отсюда фразами.

Когда трапеза была окончена, Бун равнодушным голосом поинтересовался у подавленной напарницы, хочет ли она еще посидеть в холле, поглазеть на игроков или желает отправиться спать. Тон снайпера еще лишь еще больше наводил тоску, и, вытерев губы тыльной стороной ладони, девушка поднялась из-за стола и объявила, что отправляется наверх. Бун, тоже не имеющий особого желания оставаться внизу, последовал ее примеру.

Но едва она вошла в номер, на девушку вновь навалились тяжелые мысли. Улегшись на кровать, она попыталась систематизировать полученную за последние несколько недель информацию.

Итак, пустошь Мохаве. Выжженная двести лет назад атомными боеголовками пустыня, превратившаяся впоследствии в какое-то подобие постапокалиптического вестерна. Заселенная множеством группировок, отстаивающая каждая свои интересы, и с единственным источником электроэнергии на всю округу – дамбой Гувера на реке Колорадо.

Группировка номер один, НКР. Сборище солдат и бюрократов, помешанных на довоенной писанине, документизации, политике и идеях о демократии и независимости. Держат (по крайней мере, на данный момент) в своих руках дамбу Гувера, а так же значительную часть территории Мохаве с севера. Четыре года назад сумели выбить Легион с Дамбы.

Легион. Что она знает о них? Огромная армия рабов, сплав нескольких покоренных здешних племен. Их иерархия построена на идеях о древнеримской империи, которая, если верить болтовне Аркейда и учебникам истории (если таковые еще сохранились) существовала несколько тысячелетий назад. Всех представителей мужского пола отправляют в солдаты. Жесткие тренировки, промывка мозгов о поклонении тамошнему главарю, называющего себя Цезарем, обязательное обучение истории и латыни, строгая муштра и суровые наказания за малейшие ошибки. Прилюдное избиение хлыстом, распятие на кресте, просто убийство – все на вооружении у легионеров. А ошибками считается очень многое. Недостаточно почтительное упоминание о Цезаре, развратное поведение, потребление алкоголя или наркотиков, уклонение от тренировок. Всех представителей женского пола, независимо от телосложения, навыков и рода службы до попадания в Легион – в рабство. Интересно, что при таких строгих идеалах среди легионеров распространено многоженство и семьи.

Номер три, Великие Ханы. А кто они? Когда-то сильная и известная община, а ныне, после бойни в Биттер-Спрингс, куча просто хороших стрелков, промышляющих, в основном, рейдами и наркоторговлей. Цивилизованы, в отличии от других рейдерских группировок, не бросаются на каждого встречного, только если не «на охоте». Говорят, достаточно умны и изворотливы, среди них довольно много способных как химиков и докторов, так и разведчиков и бойцов.

Последователи Апокалипсиса. Четыре. Ну уж эти-то и вовсе выглядят дурачками на фоне остальных. Горстка докторов, непонятно как отстоявшие в условиях Фрисайда аж целый Форт, и открывшие там бесплатную лечебницу для зависимых, калечных и нищих. Все лекарства и еду покупают за свой счет, лечение и охрана Форта происходит, что называется, на голом энтузиазме. Одухотворены общей идеей. Чокнутые, в общем. Но очень добрые.

Некие «Короли», которых они с Буном видели, проходя по Фрисайду. Красавчики с напомаженными головами и в черных кожанках. Шатаются по Фрисайду, промышляя наемной охраной и патрулированием улиц. Располагаются в бывшем танцевальном коллежде, косят под Элвиса Пресли. С ними все понятно, едем дальше.

Черти, группировки которых разбросаны по всему Мохаве. Закоренелые торчки и психи. По рассказам Буна – отъявленные отморозки, хуже легионеров, опустившиеся до уровня животных. Промышляют исключительно грабежами. Жертвы таких редко возвращаются живыми… если вообще возвращаются. Все деньги, еду и даже оружие готовы променять на дозу. Держатся небольшими стайками по пять-шесть человек, живут, в основном, в развалинах, но, по слухам, имеют собственную берлогу в одном из открытых убежищ.

Ну и, наконец, обитатели Стрипа. Все, что Алу успела о них узнать от Буна и обитателей Мохаве, это то, что на Стрипе заправляют три, так называемые, Семьи. Председатели, Омерта и «Белая перчатка». Центральным ядром, вокруг которого вращаются эти три семьи, оплот и сердце Стрипа, это некий таинственный мистер Хаус. По слухам, он уже несколько десятилетий не покидает своего роскошного небоскреба, бывшее казино «Лаки 38», как, в принципе, и никто туда не входит. И именно он контролирует, если верить Честеру в Гудспрингсе, всех секьюритонов в округе…

Алу вздрогнула, вспомнив слова Честера. «Всеми секьюритонами управляет мистер Хаус. Всеми, даже Виктором. Ну, а когда тобою интересуется мистер Хаус, это же хорошо, верно?».

Зачем она мистеру Хаусу? Она обычная женщина. Курьер «Мохавского экспресса», коих много в ее округе. Была, по крайней мере. А теперь…

Алу перевела взгляд с потолка на курившего на площадке перед номером Буна. Его ссутуленная, опирающаяся на перила второго этажа, фигура была хорошо видна с ее позиции. Девушка внезапно поймала себя на мысли, что в последнее время доверяет ему настолько, что начинает подчиняться.

«Он всего лишь напарник. Человек, из-за которого я лично подвела к смерти незнакомую старуху из чужого городка. И он идет со мной лишь потому, что ему больше некуда податься. Потому что теперь у него нет цели в жизни», - напомнила себе Алу, спуская ноги с кровати, - «он просто человек с тяжелым, но неизвестным мне прошлым. Или же и вовсе человек без прошлого… как и я теперь».

Она вздохнула и подошла к потемневшему от времени зеркалу, висящему около градероба. Снова и снова с недоверием всматривалась в свое отражение, и даже раз за разом трогала и проводила по щекам ладонями. Это и вправду она? Вот эта девушка, которая стоит напротив нее? И эти темные волосы принадлежат ей? И эти глаза, непонятливо хлопающие, тоже принадлежат ей?

Она не могла привыкнуть к новой себе даже теперь. Чужое имя, будто бы чужая внешность. Чужая жизнь. Она знает, что до того, как глава Председателей так любезно с ней попрощался в Гудспрингсе, у нее была совсем, ну совсем другая жизнь. Она это чувствует. Но какая – другая?..

Девушка вздрогнула, заметив в отражении позади себя вошедшего Буна. Она обернулась к нему. Без своих вечных темных очков образ снайпера первого разведбата выглядел каким-то… незаконченным что ли. Глаза Буна, с усталым не меньше, чем у нее взглядом, но с неизменным льдом внутри встретились с ней.

- Мне снова лечь на полу? – тем же равнодушным тоном, который он говорил с ней весь вечер, поинтересовался он.

Алу глянула на него исподлобья.

- Если хочешь, можешь лечь со мной, - хмуро ответила она, словно делая ему одолжение.

И тут же опустила голову, надеясь, что снайпер не заметит, как покраснели ее щеки. Однако, Бун среагировал на редкость спокойно, можно даже сказать – пофигистски. Коротко кивнув, он прошел к кровати и, разувшись, лег на свою половину, затем повернулся на бок и закрыл глаза.

Ну, совсем не так, как полагалось бы романтичному напарнику. Алу вздохнула и тоже направилась к постели. А чего она ожидала? Что влюбленный в свою покойницу вдовец немедленно начнет ее совращать?

«Ну, ты скажешь тоже!» - мысленно укорила Алу свою рациональную половину, присаживаясь на край кровати так, словно под матрацем лежала, по меньшей мере, коробка динамита.

«Да у тебя все на лице написано, милочка», - огрызается та. Девушка осторожно легла и выпрямилась. Руки по бокам, взгляд в потолок.

«Еще руки как покойница сложи», - ехидно подсказывает все тот же внутренний голос. Алу отмахивается от него и, следуя примеру Буна, тоже ложиться на бок.

Спиной к нему.

Минуты медленно текли в полутемном помещении. Комнаты для постояльцев были расположены над помещением казино. Грубоватый мужской говор и временами раздающиеся радостные восклицания и людской гул то и дело доносились снизу.

- Знаешь, когда я пришел на Фрисайд в первый раз, он тоже оставил у меня тягостное впечатление, - неожиданно раздался голос Буна за спиной у Алу.

Едва не свалившись с кровати от неожиданности, она зашевелилась на своей половине, пытаясь изобразить сонную незаинтересованность.

- А? Ты о чем?

- Нищета, агрессивные наркоманы и попрошайки, и все это под воротами Стрипа, самого роскошного и богатого города в Неваде, - словно не слыша ее, продолжал Бун, - в первый день мне казалось – ну как же так, должна же быть справедливость!..

Алу повернулась на другой бок, лицом к нему.

- А что было потом? – заинтересовалась она, пытаясь рассмотреть выражение его глаз, однако Бун держал глаза полуприкрытыми.

- А потом я попал непосредственно на Стрип, надрался в хлам и проиграл в казино, - Крейг поднял на нее едва уловимо блестевшие в полутьме глаза и улыбнулся. Но его улыбка буквально через миг сошла на нет.

- И я ведь такой не один. Солдаты НКР десятками проводят на Стрипе свои отпуска. Что мы видим каждый день? Смерть, кровь, невозможно вечно сделать что-либо из-за проклятой бюрократии, которую так активно вводит нам президент Кимбол. Ну и черти с легионерами на закуску. А когда ты оказываешься на Стрипе, ты оказываешься опьянен тамошними огнями ночного города, города, сохранившего в себе свою довоенную роскошь. А знаешь, как назывался Стрип до Великой Войны? Лас-Вегас, и он тоже был знаменит именно своими казино и отелями.

Он замолчал на секунду, а затем продолжил, глядя куда-то мимо Алу, в пустоту.

- В одном из таких отпусков я и встретил Карлу. Она… она была прекрасна. Словно сошла с довоенных плакатов! Светловолосая, голубоглазая, белокожая! Ее, казалось, не затронула ни радиация, ни опасная и зачастую бедная жизнь в пустыне, ни даже сама Великая Война. До сих пор не понимаю, что она сумела во мне найти. Даже Мэнни говорил про нее, пока они еще не поругались, мол, таких сегодня не делают.

Алу молча смотрела в полутьме на лицо снайпера, мысленно обводя каждую его черту, насколько позволяло ей освещение.

- Расскажи мне еще о себе, - неожиданно попросила она. Ответ снайпера неожиданно задел ее.

- Нет. – коротко ответил Бун, словно вернувшись из своих воспоминаний в реальность, - ты и так знаешь обо мне более, чем достаточно.

- Я хочу знать еще. – упрямо настаивала Алу.

- Нет. – так же ровно, как и всегда вновь ответил снайпер, - Давай лучше ты. Расскажи о себе.

Девушка тяжело вздохнула.

- Мне нечего рассказывать о себе, Крейг. Я ничего о себе не знаю. Даже настоящего имени.

Сдается мне, это и есть твое настоящее имя, пронеслось в голове у Буна, но он промолчал и задал следующий вопрос:

- Почему ты так увлечена поиском этого своего Бенни? Ну вот, предположим найдешь ты его, увидишь. И что сделаешь?

Казалось бы, вполне простой и уместный вопрос неожиданно поверг девушку в ступор.

- Не знаю, - она задумчиво глянула в кое-как заколоченное окно, сквозь которое в их номер проникала ночная прохлада, - Я как-то об этом не задумывалась. Может, просто без разговоров двину ему по морде. А может, спрошу зачем он это сделал, отниму свою фишку и… и… все равно потом двину ему по морде!

Бун вдруг тихонько рассмеялся. Впервые за все время их знакомства.

- Понятно все с тобой. Ладно, давай уже спать. Доброй ночи.

Он устроился поудобнее и закрыл глаза. Алу тихонько пододвинулась ближе. Молотьбу ее сердца услышали, наверное, даже Гарреты.

- Доброй ночи. – шепотом откликнулась она, тоже закрывая глаза.

И оставшуюся ночь они продолжали лежать лицом друг к другу.