Капитан Юпитер

   Медленно, осторожно Коля открыл входную дверь, будто боясь кого-то потревожить или выдать свое присутствие. Мальчик втянул голову в плечи и, стараясь произвести как можно меньше звуков, вошел в квартиру. Коля уже готов был обрадоваться своему на редкость бесшумному проникновению в жилище, как вдруг дверь предательски взвизгнула, нарушив умиротворенную тишину, царившую в квартире. Коля обреченно выдохнул и поставил на пол рюкзак. В самой дальней от входной двери комнате раздался скрип пружин дряхлого дивана, сопровождающийся старческим кряхтением. Затем послышалось шарканье тапочек о старый паркет, и из комнаты вышла Бабушка. Точнее сказать, сначала из комнаты показались огромные и бесформенные бабушкины грудь и живот, и лишь потом их обладательница. Медленно, словно дирижабль, Бабушка проплыла по коридору, пока не остановилась, грозно нависнув над совершенно поникшим внуком. Коле показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Бабушка нарушила тишину тем, что схватила его рюкзак, со всей силой, которая была в ее руках, больше напоминавших по форме бочонки, швырнула его в гостиную и прогремела:
- Ты что, вконец себе весь ум отшиб, а? Сколько раз мне тебе, идиоту такому, повторять, чтобы ты и пискнуть не смел, когда из школы приходишь? Тварь, паразит! Бабушка с утра до ночи носится вокруг тебя, секунды себе на отдых не дает, а ты, свиненок неблагодарный, последних минут дневного сна меня лишаешь! Барчук нахальный! Эгоист! Тварь! Паразит! – извергая на внука свой гнев, Бабушка сотрясалась всем своим гигантским, бесформенным телом. Глаза ее, большие и пепельно-серые, казалось, готовы были выпрыгнуть из глазниц от негодования.
    Прорычав последнее “паразит” и брызнув на зажмурившегося мальчика слюной, бабушка медленно, переставляя бегемотные ноги, развернулась и зашаркала в сторону кухни, тихо произнеся:
- Иди обедать.
   Обреченно вздохнув, Коля разулся и направился в ванную. По коридору он шел как можно медленней, будто оттягивая тот момент, когда ему снова придется предстать перед Бабушкой.  С грязно-желтых  стен на Колю безразлично взирало множество старых фотографий совершенно незнакомых ему людей. Также на стене висели бессчетного количества ордена, защищенные от любопытных рук стеклом. Были ли это бабушкины ордена, и за что она их получила, Коля не знал, а любые попытки это выяснить заканчивались в лучшем случае Бабушкиным молчанием. Поэтому Коля считал, что ордена все-таки Бабушкины, просто она была слишком скромна, чтобы хвастаться своими заслугами. Или же не считала нужным посвящать Колю в свое прошлое.  Коле очень хотелось верить в первое. Свою Бабушку Коля уважал. Пожалуй, лучше чем “уважение”, отношение Коли к Бабушке описать проблематично. Был еще страх, и, вне всяких сомнений, непоколебимая вера в правоту Бабушкиных решений. Возможно, была и любовь. В это Коле хотелось верить даже больше, чем в героические подвиги своей Бабушки.
   Бессмысленно перемещая кусок хозяйственного мыла из руки в руку, Коля угрюмо размышлял о том, как рассказать бабушке про “двойку” по трудам. Раздумья мальчика прервал Бабушкин скрежещущий голос:
- Борщ стынет! А ну, шагом марш за стол!
   Коля робко вошел в крохотную кухню, в которой еле помещались стол, дребезжащий холодильник (еще более древний, чем Бабушка), плита, духовка, раковина, кухонные шкафчики и Бабушка с внуком. Маленький телевизор, взирая на кухню с холодильника, громко, с помехами, транслировал какую-то передачу:
- А теперь наша участница выберет, с кем же из женихов она отправится на курорт…
- Срамота-то какая, - сказала Бабушка, сделав громче звук телевизора. Обернувшись и окинув презрительным взглядом Колю, она молча указала пальцем на стул, взяла с плиты здоровенную кастрюлю и половником налила внуку внушительную порцию борща.
- На, ешь.
Пока Коля покорно ел свой обед, Бабушка зашаркала в спальню. Затем Коля услышал звук вращающегося телефонного диска и с горечью понял, что сейчас Бабушка будет разговаривать с Антониной Николаевной, единственным человеком, с которым Бабушка поддерживала более-менее постоянное общение. Говорили они не часто, но уж если Бабушка звонила Антонине Николаевне, остановить их беседу ничему на этой Земле было не под силу.
-Алле, Тоня? Да, это я, здравствуй, здравствуй, - привычно начала Бабушка диалог. Говорила она громко, словно стараясь докричаться до собеседника. Коле даже казалось, что делала она это специально, чтобы он слышал.
- Как поживаешь? Как здоровье, бедро не беспокоит? Да? Да ты что… А Катька твоя-то как? От дрянь, и не говори. И что, небось, хахаль новый? Да ты что. Дрянь, и все тут. А я говорила, же, Тонь, говорила… Эх, а Мишка ваш там как? Неужели? Первое место на олимпиаде по русскому языку? И на чемпионате по бегу? Куда, говоришь, поедут на соревнования? В Польшу? Умница ваш Мишка, что уж тут. А я говорила же, Тонь, говорила. Далеко он у вас пойдет… Да мой-то что. Вон, вчера “двойку” по физкультуре принес. Он, хряк такой, даже по канату лазать не может. И контрольную по математике плохо написал. Елена Геннадьевна говорит, на уроках ворон считает, в тетрадке рисует. Вот что мне с ним делать. Наказание, Тонь, сплошное наказание…
   Вдоволь наговорившись, Бабушка вернулась на кухню. Настроение ее после беседы стало еще мрачнее. Увидев в тарелке Коли недоеденный борщ, Бабушка разъяренно воскликнула:
- Ты что тут три часа сидишь – штаны просиживаешь и не ешь ни хрена? Я для кого у плиты горбачусь, спрашивается?
   Коля, сцепив что есть силы руки в замок и смотря куда-то под стол, почти что прошептал:
- Просто, Бабушка, меня в школе постоянно дразнят из-за того, что я толстый, и…
- И что, теперь голодать будешь? Вот тварь, вот паразит! Да ты знаешь, как люди в блокадном Ленинграде на каждый крошечный кусочек хлеба молились? А ты, эгоист чертов, есть отказываешься? – от злобы Бабушка перешла на хриплый визг, - еще раз такое услышу в своем доме, отправишься на балкон голодать. Недельку посидишь, да так от голода взвоешь. Неблагодарная ты тварь!
   Неожиданно замолчав, Бабушка швырнула кусок черного хлеба внуку под нос:
- И с хлебом ешь, с хлебом.
   Вжавший голову в плечи Коля принялся с удвоенным усердием уплетать борщ. Бабушка грузно опустилась на табуретку напротив внука. Огромная, в запятнанном ситцевом халате в голубой цветочек, с жидкими серыми волосами, с обрюзгшим лицом и темно-фиолетовыми губами, вечно искривленными в недовольной гримасе, с ее желтыми ногтями и зубами, с ее постоянным неприятным запахом изо рта, Бабушка будто бы слилась с этой древней квартирой, с этими бледно-коричневыми пятнами на желтых стенах, с этими пепельными потолками, с этим скрипучим паркетом, коричневатой и потрескавшейся плиткой в ванной, с этими ржавыми кранами, раковиной, с этим густым, застоявшимся воздухом, с этой душной атмосферой в квартире.
   Съев дочиста весь борщ, Коля медленно отодвинул от себя тарелку, пробормотал что-то похожее на “спасибо” и спешно удалился в свою комнату. Он старался не смотреть на Бабушку, но знал, каким взглядом она его провожает. Взглядом, сопровождавшим Колю всю его сознательную жизнь. Этот взгляд говорил: “Как же ты меня разочаровываешь”.
  Закрыв дверь, Коля немного приободрился. Его комната была единственным на этом свете местом, где мальчик мог почувствовать себя хоть сколько-нибудь раскрепощенно. В углу же комнаты стояло главное окно в мир Колиной свободы – старый компьютер, подаренный Бабушкой Коле несколько лет назад. На памяти Коли, это было самое неожиданное событие в его жизни. Но, конечно, “окном” был не сам компьютер, а интернет, который Коля считал главным даром судьбы. Коля включил компьютер, тот приятно загудел, на пыльном пузатом мониторе появилась приветствующая пользователя заставка, и Коля, наконец, погрузился в мир своих тайных увлечений. Игровые форумы, сайты фанатов фантастики, комиксов, аниме – все это Коля просматривал с невероятным благоговением и восхищением. Какая-то часть его понимала, что все это неправильно, что Бабушка точно не одобрит, если узнает, на какие сайты заходит ее внук. Но соблазн был слишком велик, а все это было настолько притягательным. Коля и не знал, что заходит на самые безобидные ресурсы в интернете, но и форума поклонников машин марки BMW было достаточно, чтобы пробудить в нем угрызения совести. Что особенно приводило Колю в восторг, так это возможность общаться, оставаясь неизвестным для собеседника. Писал Коля на сайтах, правда, редко, но все же чаще, чем он высказывал свое мнение в реальной жизни. А у уж если кто-то на форуме соглашался с мнением Коли, то мальчик мог неделю ходить окрыленный, перечитывая десятки раз на дню то сообщение. Но главным Колиным сокровищем был сайт с уроками по рисованию комиксов. Это была его тайная страсть, его отдушина. Коля мог, не замечая ни голода, ни жажды, ни усталости рисовать комиксы часами. В старом Колином рюкзаке, с которым он ходил первые четыре года школы, мальчик бережно хранил свои комиксы, несколько раз в неделю проверяя их состояние и иногда перечитывая. Сейчас Коля рисовал комикс под названием “Капитан Юпитер”. Достав из ящика для учебников тетрадь, он, внимательно следуя интернет-советам, с упоением погрузился в мир своего воображения. Усердно вырисовывая каждую деталь, Коля не заметил, как в комнату вошла Бабушка. Будто выждав, когда Коля наконец расслабится и полностью отдастся теплым волнам фантазии, Бабушка неожиданно ловко подскочила к Колиному столу, коршуном вырвав у него тетрадь и разрушив тем самым хрупкий покой, царивший в комнате:
- Так и знала, так и знала! Опять ты, пакостник, за свое! Я тебе для чего тетрадки покупаю, чтобы ты их на свои рисульки уродливые переводил? Думаешь, Бабушка деньги с дерева срывает, а? Да ты знаешь, сколько стоит мне тебя, тварь такую неблагодарную, в школу собрать? Где ты теперь будешь математику решать? Вот поэтому ты такой тупой, что не уроки делаешь, а бумагу портишь! – с этими словами Бабушка ударила внука тетрадкой по голове, а затем резко открыла ящик для учебников и гневно вышвырнула все из него на пол. Коля сидел, жмурясь изо всех сил. Внутри него все похолодело от страха. Бабушка такое устраивала далеко не впервые, но каждый раз Коля испытывал какой-то первобытный ужас при виде Бабушкиной ярости.
- Вот, тварь неблагодарная, - Бабушка начала топтаться на учебниках и тетрадках, - раз тебе плевать на то, где писать, плевать на то, откуда Бабушка деньги берет, так зачем тебе вообще все эти книжки? Малюй, где хочешь, все равно путного из тебя ничего не выйдет. Ни олимпиаду по русскому не выиграешь, ни в Польшу поедешь. Закончишь, как мамка твоя, в ближайшем вытрезвителе. Делай, паразит, что хочешь.
  Грузно переступая через разбросанные учебники и тетрадки, Бабушка направилась к выходу. Закрывая за собой дверь, она спокойно сказала:
- Через два часа у тебя бассейн, не забудь. Сумку я тебе уже собрала.
***
Коля задумчиво пнул баскетбольный мяч и стал наблюдать, как тот медленно катится по песчаному полю. Мальчик любил такие теплые весенние вечера, когда под шелест листьев тополей можно бродить по дворам безликих пятиэтажек. Небо было густо-фиолетового цвета, легкий ветерок ласково трепал взъерошенные волосы на голове Коли. Скоро наступит лето, и таких вечеров будет намного больше. Эта мысль приятным теплом разливалась по Колиному телу.
-  Как думаешь, что будет, если твоя Бабушка узнает, что ты столько занятий по плаванию прогулял? – спросил Колю Дима.
- Не знаю. Расстроится, наверно, - сказал Коля как можно более непринужденно. На самом деле, от одной только этой мысли у него скручивало все внутренности от страха.
- Еще как расстроится, - Дима присвистнул. Щуплый Колин приятель также наблюдал за неспешным перекатыванием мяча.
- Тебе лучше ей обо всем рассказать. Все равно тренер скоро ей позвонит, представляешь, что тогда будет? – рассудительно произнесла Катя. Она сидела на качелях, ее тонкие загорелые ноги в сиреневых шлепанцах болтались в воздухе. Коля ничего не ответил. Меньше всего в этой жизни ему хотелось бы расстраивать Бабушку. Но как только Коля вспоминал о своем первом (и единственном) занятии в бассейне, он весь покрывался мурашками, а во рту пересыхало. Чувство стеснения перед другими мальчиками, крики тренера, неумелые попытки держаться на воде, всеобщий радостный визг и хохот, когда Коля в панике начинал нелепо барахтаться – все эти воспоминания сливались в единое ощущение цепенящего ужаса перед посещением занятий по плаванию. Рассказать же Бабушке у Коли не хватало храбрости. Он помнил, как после того занятия бабушка непривычно воодушевленно стала интересоваться, как все прошло. Коля тогда осторожно сказал, что хорошо. Такой счастливой он Бабушку давно не видел. Она, словно помолодев, стала расхаживать по гостиной, приговаривая:
- Здоровенький будет, стройненький…
Так Коля и попался в замкнутый круг лжи, разорвать который можно было либо возобновив занятия, либо расстроив Бабушку. Оба варианта были настолько ужасны, что Коля решил отдаться в руки судьбе и будь что будет.   
- Давайте мяч в кольцо покидаем? – предложил Дима.
- Что-то настроения нет, - ответил Коля. Конечно, он хотел покидать мяч в корзину, если бы не одно обстоятельство. Недалеко от них, на лавочке у подъезда, расположилась шумная компания из нескольких ребят и девчонок. Коля их знал, ибо он  учился с ними в одной школе. Высокие, спортивные, агрессивные и наглые, они вызывали у Коли смешанное чувство страха и зависти. Он был уверен, что такие ребята не барахтаются беспомощно в воде, не повисают мешком на спортивном канате. Такие ребята не боятся идти по школьным коридорам мимо старшеклассников, у таких ребят нет строгих бабушек, заставляющих их быть дома уже к девяти вечера. И, наконец, такие ребята непременно умели бросать мяч в кольцо. А вот Коля не умел. Он знал, что сидящие на скамейке только и ждут того, чтобы посмотреть на его неуклюжие попытки попасть мячом в баскетбольное кольцо и вдоволь посмеяться.
- Я тоже, если честно, не очень хочу в баскетбол играть. Давайте лучше просто друг другу мяч покидаем? – сказав это, Катя улыбнулась Коле, спрыгнула с качелей и побежала за мячом. Катя была на редкость доброй и понимающей девочкой. Коля смотрел вслед легко бегущей Кате с благодарностью и трепетным восхищением. В свете заходящего солнца, в этом изящном тонком платьице, с волосами, заплетенными в две задорные детские косички Катя казалась Коле еще прекраснее. Каждый раз, когда она была рядом, Коля чувствовал, что мир вокруг будто светлеет, а сам он становится выше, сильнее, увереннее, что он готов на настоящий подвиг, лишь бы она ему улыбнулась. Катя вернулась с мячом, и ребята начали играть. Во время игры Коля слишком сильно бросил мяч, попав прямо Диме в лицо. Тот по-девчоночьи взвизгнул, его очки с толстыми линзами отлетели в песок. Со стороны скамейки у подъезда послышался басовитый гогот и улюлюканье. Коля и Катя тут же подбежали к другу, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, а затем Коля принялся, заикаясь, извиняться, попутно обшаривая игровую площадку в поисках очков. Через десять минут приятели сидели на перегородке песочницы, непринужденно болтая. Дима вертел в руках слегка погнутые очки и иногда печально вздыхал, представляя, что на это скажет мама. Коля сидел между друзьями. Катя с воодушевлением рассказывала о последней книжке, которую она прочитала. Затем девочка произнесла, погладив по-матерински голову Коли:
- Как хорошо, что мы нашли друг друга, правда?
Коле показалось, что его слегка ударило током. Он застыл, словно боясь потревожить это мгновение. Дима, между тем, сказал:
- У меня есть идея. Можно поехать на велосипедах до озера, и там покататься по парку. Я знаю очень красивое место, сейчас там точно никого не будет. Ну как?
- Здорово! Конечно, поехали, я так давно не было у озера, там сейчас, наверно, так прохладно, так хорошо! – Катя радостно запрыгала и захлопала в ладоши. Она еще больше стала похожа на прелестную пятилетнюю девочку.
Коля не на шутку воодушевился. Поехать с друзьями на озеро, в такую прекрасную погоду. Там никого не будет, никто не потревожит их дружескую идиллию. И, быть может, (у Коли дрогнуло сердце) он расскажет Кате о тех странных и прекрасных чувствах, которые он к ней испытывает. Скажет, какая она красивая в этом платьице, как ему нравится ее улыбка, как он ценит ее ласковое отношение… Но затем Коля посмотрел на часы на экране старого мобильного и потух, словно опущенная в воду спичка. Было почти восемь вечера, а это значило, что пора возвращаться домой. Все Бабушкины правила следовало неукоснительно исполнять. Но нарушение одного требования несло за собой самые тяжкие последствия.  Домой нужно было попасть к девяти вечера. Железно. Ровно в девять, когда телевизор в гостиной торжественно гремел заставку вечерних новостей, Бабушка запирала дверь. И никакие уговоры, никакие мольбы не могли повлиять на то, что с девяти часов вечера и до шести утра входная дверь была заперта. Коля панически боялся нарушить это правило. Еще свежи были его воспоминания об одном случае. Один раз Коля, загулявшись с Димой на заброшенной стройке, опоздал буквально на пять минут. Но как бы Коля не стучал в дверь, как бы он не просил бабушку открыть, из квартиры не доносилось ни звука. Кончилось все тем, что соседка по лестничной площадке, молодая женщина, обнаружила хнычущего и вздрагивающего Колю и отвела его к себе ночевать. Когда же Коля на следующее утро с видом приговоренного к смерти вернулся в свою квартиру, Бабушка встретила его несколькими крепкими затрещинами и гневной тирадой о том, что нужно правила соблюдать, а не пользоваться добротой чужих людей. Поэтому сейчас, сделав невероятное усилие над собой, Коля глухо сказал:
- Сейчас слишком поздно, Бабушка будет злиться. Простите, я с вами в следующий раз поеду.
- Жаль, конечно. Ничего, в следующий раз обязательно туда все втроем съездим. Пока, Коль! – и Дима с Катей быстро зашагали навстречу беззаботному дружескому веселью. А Коля  угрюмо побрел домой. С каждым шагом в нем нарастали обида и возмущение. Но, подойдя к двери квартиры, единственным Колиным чувством было ощущение того, что сейчас ему не поздоровиться. Коля оказался прав. Зайдя в освещаемую лишь последними лучами солнца квартиру, Коля робко позвал:
- Бабушка, я дома.
Никто не ответил. Разувшись, Коля зашел в гостиную и включил свет. На диване неподвижно сидела Бабушка.
- Бабушка, я после бассейна погулял немного, прости, что задержался…
- Пятьсот рублей, - Бабушка повернула голову в сторону внука. Глаза ее, обычно по-рыбьи серые, горели черным пламенем, - я потратила пятьсот рублей на то, чтобы ты, жирный боров, мог ходить в бассейн. А ты не ходишь. Мне тренер звонил, - бабушка встала и медленно, шаркая по ковру, пошла в сторону внука, с каждым шагом будто увеличиваясь в размерах, - скажи мне на милость, гадина ты мерзкая, за что ты меня так ненавидишь? За что ты заставляешь меня так мучиться все эти годы? Чего ты все кровью моей никак не напьешься? Паразит, тварь, паразит!
   Таращась на Бабушку, Коля начал пятиться назад. Он хотел что-то пролепетать в свое оправдание, но язык отказывался его слушаться, и мальчик глупо открывал и закрывал рот, как рыба. Коля отступал, пока его затылок с силой не врезался в твердую поверхность. Затем Коля услышал звук, словно что-то скатилось по стене, а потом – звук разбитого стекла. Воцарилась могильная тишина. Стоя в осколках стекла и валяющихся орденах, Коля осознал случившееся за долю секунды. В нем словно потух последний огонек воли к борьбе. Бабушка переменилась в лице: оно словно все обмякло, как намокшая вата. Бабушка протянула к Колиной толстой шее руки-бочонки и практически вцепилась в нее своими длинными желтыми ногтями.
- Тварь, паразит! – взвыла Бабушка, тряся внука, как тряпичную куклу.
- П-прости, Бабушка, - только и мог просипеть Коля.
***
Бабушка сидела в гостиной. Она была похожа на медузу, выброшенную на берег: немного похудевшая, будто прозрачная. Волосы ее еще сильнее побелели.  Телевизор тихо что-то бубнил. На коленях у Бабушки лежал тот самый недорисованный комикс. Бабушка внимательно его изучала. Со страниц тетрадки в клетку на Бабушку смотрели довольно хорошо прорисованные герои настоящей космической эпопеи. Отважный Капитан межгалактического пиратского корабля под названием “Юпитер” бесстрашно боролся с космическими спрутами, захватывал инопланетные суда, спасал прекрасную Принцессу Венеры из лап похитителей. Заканчивался комикс на том, что высокий, мускулистый Капитан держал на руках хрупкую Принцессу. Она, кокетливо улыбаясь, говорила: “Я не сомневалась в вас, мой Капитан”. А помощник Капитана, ученый-конструктор Брик, восхищенно произносил: “Пусть кто-то попробует усомниться в нашем Капитане!” Капитан лишь добродушно ухмылялся.
- Вот тварь, паразит, переводит тетрадки, и все тут. Ну и кто из него получится, спрашивается. Ох, наказание, что и говорить, - Бабушка разгладила несколько раз тетрадь, затем встала и бережно положила ее в шкаф. Который раз за день она брала тетрадь, Бабушка не помнила. Потом она пошла на кухню и начала готовить. Сварив непомерных размеров кастрюлю борща (что с каждым разом давалось ей со все большим трудом), Бабушка, охая и кряхтя, прошла в гостиную. Постояв в дверном проеме, словно что-то вспоминая, Бабушка начала медленно ходить по гостиной, описывая по комнате круг за кругом. Она в этот момент напоминала огромную планету, движущуюся по орбите. Только в центре комнаты не хватало звезды, вокруг которой эта планета бы двигалась.
- Столько стекла, столько стекла убирать за ним, как слоненок в посудной лавке, - лепетала про себя Бабушка.
Затем Бабушка подошла к телефону и набрала привычный номер:
- Алле, Тоня? Да, это я, здравствуй, здравствуй. Как поживаешь? Как здоровье, бедро не беспокоит? Да? Эх, а Мишка ваш там как? Неужели? В олимпийском резерве? Я и не сомневалась, далеко пойдет. Удачи ему, конечно. А мой-то, мой, Тонь, такое устроил… Наказание, сплошное наказание…
   Бабушка положила трубку. Антонина Николаевна, услышав короткие гудки, также положила трубку, затянулась тонкой дамской сигаретой и выпустила изо рта облачко мерзко-фруктового дыма.
- Опять твоя звонила? – Елена Сергеевна, подруга Антонины Николаевны, отхлебнула чай.
Антонина Николаевна поджала тонкие ярко накрашенные губы и кивнула.
- И который раз за день звонит?
- Третий.
- Поди ты. Совсем старуха из ума выжила.
- И не говори, - Антонина Николаевна села напротив подруги, вздохнула и запустила костлявые пальцы в свою седеющую шевелюру, - бедная женщина, уже второй месяц в себя прийти не может. Коля-то уже давно в земле сырой, а она все звонит и рассказывает про него, будто жив он. А я слушаю и аж в руках холодеет. Славный мальчик, как вспомню его, так слезы наворачиваются.
- А что с ним случилось-то? – Елена Сергеевна придвинулась к столу, заинтересованно смотря на собеседницу.
- Ехал на велосипеде он, домой торопился. Бабушка его строго всегда велела к вечеру быть дома, вот он так спешил, так спешил, что грузовик не заметил. Славный мальчик, такой славный…
- Ну так нельзя продолжать. Она вконец обезумеет. Ты с ней поговорить пробовала?
- По телефону на такую тему не поговоришь. Пришла я к ней как-то раз после смены, вечер это был. Хотела спокойно дать ей понять, что Коли больше нет. Или же убедиться, что она совсем в неадекватном состоянии и к врачам обратиться. Так у нее заперто. Я стала звонить, дверной звонок слышу, а потом тишина. Я стучать, звать начала. Не вышла. На следующий день с утра ей по телефону позвонила, чтобы узнать, почему она вчера не вышла, может, дома ее не было. Так она сказала, что в девять вечера всегда специально дверь запирает и идет спать. Говорит, назло Коле. Я и спрашиваю, что это значит. А она говорит, что Коля как-то раз опоздал домой к назначенному времени, и наутро специально не появился. Вот и она, по ее словам, на принцип пошла. Говорит, пока не объявится вовремя, будет запирать дверь. Я как услышала, так у меня трубка из руки выпала. Вот теперь и не знаю, что с ней делать. А она все звонит и звонит. Все жалуется и жалуется…
- И ждет до девяти вечера. А потом запирает дверь и идет спать?
Облачко дыма и кивок. Задребезжавший телефон заставил Елену Сергеевну подпрыгнуть. Антонина Николаевна с каменным лицом сняла трубку, вдохнула и произнесла:
- Алло.
- Алле, Тоня? Да, это я, здравствуй, здравствуй. Как поживаешь? Как здоровье, бедро не беспокоит? Да? Эх, а Мишка ваш там как? Неужели? В олимпийском резерве? Я и не сомневалась, далеко пойдет. Уже спрашивала? Не припоминаю. Удачи ему, конечно. А мой-то, мой, Тонь, такое устроил… Наказание, сплошное наказание…