Однажды в уголовном розыске... - 4

               
                СЮЖЕТ ДЛЯ АГАТЫ КРИСТИ
                / повесть /

 
    Угонщиков было двое.
 Тот, что постарше, лет четырнадцати, по прозвищу "Бацилла", - веснушчатый и и белобрысый, - сидел, развалясь, на , и лениво цедил слова сквозь зубы. Старшего оперуполномоченного УР по делам несовершеннолетних, Соломатина Павла Михайловича, который вёл опрос, его поведение бесило с самого начала, и он уже из последних сил сдерживался, чтобы не огреть его чем-нибудь тяжёлым. Наконец, так ничего толком и не добившись от этой "белокурой бестии", он грозно пообещал  "Бацилле", что тот ещё пожалеет, что вообще на свет родился, и отправил его в "предбанник". Так у них в отделе, по-свойски, называлось место в дежурной части, огороженное деревянным барьером и забранное решёткой, для "предварительно задержанных", - то есть, проще говоря, для тех, кого доставил с улицы наряд патрульно-постовой службы, но с кем ещё не разбирались; или не разобрались до конца, перед тем, как направить его в камеру, или вообще увезти в следственный изолятор. Избавившись на время от этого несносного "Бациллы", Соломатин, злобно сопя, принялся за второго угонщика - двенадцатилетнего оболтуса, носившего вполне подходящую для него кличку "Пиявка". Тот, как и его неразлучный приятель, уже не раз побывал в их отделе с начала года, каждый раз подкидывая оперативникам очередную "работёнку". После их славных подвигов сыщикам, а вкупе с ними инспекторам по делам несовершеннолетних, приходилось устанавливать потерпевших и свидетелей, опрашивать их, собирать всевозможные справки, строчить кучу разных бумаг, и т.д. - одним словом, "наслаждаться жизнью во всём её блеске", как в таких случаях говорил начальник отдела подполковник Никишин. Но, когда дело доходило до ареста, прокуратура стояла на своём - избрать другие меры, исключающие взятие под стражу, потому как "они ещё дети, а дети - это наше будущее!" И оба несовершеннолетних негодяя, чувствуя свою безнаказанность, распоясывались всё больше и больше.
   Последним их "подвигом" был угон мотоцикла от кинотеатра "Янтарь"; но, к счастью, подвиг длился недолго - через двадцать минут оба любителя чужой техники были задержаны. Севидов, он же - "Бацилла", белобрысый и наглый, был уже законченный, - ему хоть кол на голове теши; но второй - Новиков, он же - "Пиявка", маленький и щуплый, ещё вселял надежду. Поэтому, в беседе с ним Соломатин менял тактику - не ругался, не стучал по столу кулаком, и не грозил всеми карами небесными, как Севидову, а пытался говорить более-менее благожелательным тоном, - хотя это и давалось ему ох как нелегко! Начальник уголовного розыска Буров, выведя перед этим Соломатина в коридор, вполголоса посоветовал ему "покрутить" Новикова по другим нераскрытым преступлениям, особенно по кражам из машин, которых за полгода скопилось на территории отдела ни много, ни мало, а девятнадцать! И Соломатин именно этим усиленно и занимался, когда их "светскую беседу" с Новиковым прервал телефонный звонок. Споткнувшись на полуслове, старший оперуполномоченный снял трубку.

                *   *   *

     - Пал Михалыч, это я! - игриво сказала трубка голосом участкового Пети Мальцева, с которым он в своё время, будучи опером, трудился на одной "земле". - Как ты там, правишь бал?
   - Правлю, правлю! - нетерпеливо ответил Соломатин. - Ты чего - по делу, или так? А то у меня тут допрос с пристрастием...
   - По делу, конечно, по делу! И по очень даже хорошему...
   - Ну-ну, давай, выкладывай!
   - А то ты сам не знаешь?! - хохотнула трубка. - Забыл, что ли, какой сегодня день?
   - Ну, среда...
   - А число какое?
   - Ну, шестое мая...
   - Точно! А что мы сегодня на вечер намечали, помнишь?.. Небольшой сабантуйчик на свежем воздухе! По случаю присвоения мне очередного, так сказать, специального звания...
   - А-а-а... - Соломатин просветлел лицом. - Помню, Петенька! Ну, конечно, помню... Как же, как же...
   Хотя, на самом деле, он, разумеется, не помнил ни о дне, ни о звании, ни о Петеньке Мальцеве - всю неделю голова была занята другими мыслями и делами. Но у Мальцева, который на службе чувствовал себя как птичка на ветке, - только что не чирикал! - других забот, кроме как о предстоящем "сабантуйчике", видно, не было никаких.
   - Ну, так ты учти - мы тебя ждём! - шелестело в трубке. - Соберёмся небольшой мужской компанией, - все наши, - и в лес, на шашлычок! Я уже затарился... Так что ты смотри, чтоб был как штык! Встречаемся у моего опорного пункта. Ты сегодня просто работаешь, или дежуришь?
   - Просто работаю, до шести... - со вздохом отвечал старший оперуполномоченный. Чего-чего, а поговорить Петя любил!
   - Годится! - раздался его довольный смешок. - Значит, уйди сегодня чуток пораньше, где-то без десяти, без пятнадцати... В шесть мы тебя ждём, о'кэй?
   - О'кэй, о'кэй! - покорно согласился Соломатин. - Если, конечно, за это время чего-нибудь не слу...
   Но в трубке уже бились короткие гудки.

                *   *   *
   
   Старший оперуполномоченный взглянул на часы. До встречи с шашлыками оставалось не так уж много - где-то около двух часов. Он повёл опрос Новикова в ускоренном темпе. Новиков пыхтел, краснел, но кое-что из него всё же удалось выудить. Настроение Соломатина поднималось как на дрожжах. Но ту дверь открылась и вошёл Буров, а с ним Колька Хватов, от оперов дежуривший сегодня сутки по отделу.
   - Закончил с ним? - спросил Буров, кивнув на "Пиявку".
   - Уже заканчиваю! - отвечал Соломатин, старательно выводя последние буквы на бланке объяснения.
   Буров взял объяснение и быстро пробежал его глазами.
   - И это всё? - повернулся он к Новикову. - Валера, голубь, да за вами с "Бациллой" - ещё куча разных подвигов, а ты ту наговорил - как кот наплакал...
   - Всё, что знаю, то и сказал! - пробурчал "голубь", и отвернулся к окну.
   - Ну-ну-ну, прямо так и всё! - погрозил пальцем Буров. - Ты меня за кого держишь? Или мы с тобой первый день знакомы?
   - Не первый! - продолжая глядеть в , снова буркнул "Пиявка", и тяжело, как столетний дед, вздохнул.
   - Правильно, и думаю, - что не последний... А поэтому - как сказал в своё время незабвенный Василий Иванович Чапаев - "На всё, что вы тут говорили - наплевать и забыть!" Пойдём-ка мы с тобой ко мне в кабинет, и там потолкуем как следует...
   - О чем - "потолкуем"? - отводя взгляд от окна, хмуро поинтересовался "Пиявка".
   - О чём? О жизни, о любви... Мало ли о чём... Найдём тему! А Соломатин сейчас другим делом займётся... Давай, Коль, просвети его!
   Начальник розыска кивнул дежурному сыщику, а сам вместе с Новиковым, держа его "под локоток", удалился из кабинета.

                *   *   *

   Хватов не спеша порылся во внутреннем кармане пиджака, и бросил на стол свёрнутый трубкой лист бумаги.
   - Это что? - Соломатин скосил глаза на стол.
   - Подарок из Африки! - бодро сказал Колька.
   - Подарки такие не бывают! - вздохнул старший оперуполномоченный. - Это больше похоже на какую-то бяку, которую ты мне норовишь подсунуть...
   - Уже подсунул! - утешил его Хватов. - А дело тут такое... Где-то минут сорок назад, из дежурки ко мне подсылают одну девицу. Вся зарёванная, красная... "Что, - спрашиваю, - случилось?" А она - так, мол, и так: сегодня у неё на работе получка была. Ну, получила деньги, поехала домой... По дороге, пока ехала, - и в метро, и в автобусе, - всё было нормально. А когда вылезла из автобуса, и уже подходила к дому, на неё двое парней напали. На углу, у самого дома, представляешь?! Внезапно из кустов выскочили... Вырвали сумку, а в ней - кошелёк с деньгами. Кошелёк вынули, сумку выбросили, и - ходу! Она покрутилась-покрутилась, народу вокруг полно - а что толку? Никому ничего не надо, лишь бы их самих не трогали! Пришла домой, ревёт... А мать со старшей сестрой, вместо того, чтоб её пожалеть, за эти деньги украденные с неё самой чуть живьём шкуру не содрали! "Врёшь, раззява, - говорят, - сама, небось, потеряла!" Она - снова в рёв, и к нам, - в отдел потопала! Вот, заявление принесла...
   И Хватов пододвинул к Соломатину бумажную трубку.

                *   *   *

   - Ты погоди, погоди! - сказал тот, отпихивая локтем бумажку. - Всё это очень интересно, ну а я-то здесь при чём?
   - Хэ, "при чём"! - передразнил Колька. - Место происшествия - пятый проезд Подбельского - это ж твоя бывшая "земля"...
   - Вот именно, что - "бывшая"! Теперь, как ты знаешь, у меня своей "земли" нет. У меня теперь вся "земля", общая... Всего отдела! - многозначительно сказал Кувалдин, потрясая в воздухе пальцем. - За весь отдел теперь пашу, понял?! А ты мне какую-то писульку хочешь подсунуть, которой сам не хочешь заниматься, сачок!
   - Ты, во-первых, базар свой фильтруй, насчёт "сачка"! - обиделся Хватов. - Во-вторых, ты тут сидишь, пальцем в носу ковыряешь, а меня в Метрогородке опергруппа из УВД дожидается - там кража квартирная на целый миллион, и мне ехать туда уже пора давным-давно... А в-третьих, заявление это тебе отдать мне лично Буров поручил, понял, умник?! Тем более, оно по твоей линии - по малолеткам...
   - По малолеткам? - хмыкнул старший оперуполномоченный. - С чего это ты взял?
   - А-а-а... - Хватов, сменив обиженный тон на обычный, потеребил свой казацкий чуб, и присел на край стула. - Тебе фамилия Слюсаревой, заявительницы,  что-нибудь говорит?
   - Слюсарева, Слюсарева... - Соломатин наморщил лоб, делая вид, что вспоминает.
   - Ну, ты что, ни разу не слышал про эту семейку? - недоумённо спросил Хватов. - Да её, наверное, вся наша "контора" знает! Мать, две дочери, все шизанутые, на учёте в психдиспансере кто-то из них состоит... Кажется, мамаша! С мужем разведена, он в своё время в ЛТП два раза лечился, от алкоголизма, а потом из Москвы всё равно был выселен, в Загорск... Неужто не знаешь?
   Соломатин отрицательно покачал головой, и украдкой взглянул на часы. Чёртов Колька! Тоже, нашёл время появиться с этим чёртовым заявлением!..
  - Я ведь на этой должности и года ещё не работаю, многих не знаю... - уклончиво заметил он. - Дай Бог, судимых упомнить... Видно, раньше не сталкивался!
   - Ну что, - и про Мишку их не знаешь? Младший сын, Слюсарев Мишка, у нас в детской комнате на учёте состоит... Раздолбай, наподобие "Пиявки" с "Бациллой"!
  Соломатин упрямо помотал головой.
   - Не, я не в курсе...

                *   *   *


   - Ну-у-у, мил человек!.. - вскакивая со стула, и затем снова садясь, но уже по-казацки, верхом, осуждающе воскликнул Колька. - Значит, мышей не ловишь! Почаще надо на территории бывать, а не штаны в кабинете просиживать... Блин, наберут же всяких пеньков в розыск!
   - Сам ты пенёк! - не остался в долгу старший оперуполномоченный. - И вообще, - слушай, чего тебе надо, я не понял? - уже по-настоящему вспылив, он тоже, как и Хватов минуту назад, вскочил со стула. - Ты дежуришь, ты и разбирайся! Хочешь - штампуй заявление, хочешь - нет, дело хозяйское...
   - Мне Буров велел к тебе зайти! - с нажимом на слово "тебе", упрямо заявил Колька. - Зайти и сказать, чтоб ты дальше Слюсаревой занимался! Вот я и...
   - Но ты дежурный опер, или нет?
   - Я! - согласился Хватов. - Но Буров велел тебе...
   - Мне некогда! Я ухожу скоро... У меня дела! Займись-ка ты этим делом сам! - начал отбрыкиваться Соломатин. Запах шашлыка уже щекотал ему ноздри.
   - Ничего не знаю! У тебя ещё целый час до конца работы! - отрезал Колька.
   - Не час, а... - отвернув рукав пиджака, старший оперуполномоченный кинул взгляд на часы. - ... а сорок три минуты!
   Ну и тянется же время, когда не надо!
   Но Хватов упёрся, как батарея Раевского:
   - Так и давай, трудись пока эти сорок три минуты! А я еду на квартирную кражу, и этим заявлением заниматься не буду!
   - Будешь, куда ты денешься! - заорал окончательно выведенный из себя Соломатин. - Тоже мне, нашёлся гусь! Сейчас пойду к Бурову, разъясню ему всё, и будешь трубить как миленький...
   - Ну иди-иди, разъясни...
   - Ну и пойду!
   - Ну и иди!
   - Ну и пойду!
   Соломатин громыхнул стулом, встал, и с треском хлопнув дверью, вышел из кабинета.
   Хватов, поменяв на стуле позу, сел поудобнее, достал из кармана мятую пачку сигарет, закурил и, положив ногу на ногу, в ожидании Соломатина стал пускать к потолку клубы дыма.

                *   *   *

   Старший оперуполномоченный вернулся уже через несколько минут, злобно сопя сквозь зубы, красный и взъерошенный. По его виду было ясно, что разговор с Буровым оказался не из приятных.
   - Ну что, как успехи? - ангельским голосом осведомился Хватов.
   - Иди ты!..- прорычал Соломатин, отшвыривая стул ногой. - Где твоя Слюсарева?
   - У меня в кабинете сидит, дожидается...
   - Давай её сюда, только по-быстрому! У меня времени в обрез!
   Колька встал, пожал плечами, хмыкнул, и неспешно удалился. Соломатин сидел и барабанил пальцами по столу. Шашлыки явно отодвигались куда-то в неясную, туманную перспективу. На старшего оперуполномоченного тяжёлой, мутной волной нахлынула зелёная тоска.
   - Разрешите представить - Слюсарева Татьяна Ивановна, собственной персоной! - откуда-то издалека, из-за этой зелёной тоски, донёсся голос Хватова. Он стоял у двери, и подталкивал в кабинет худенькую, веснушчатую, рыжеволосую девчонку лет восемнадцати, одетую в серый, явно не по росту плащ, и держащую в руках большую жёлтую хозяйственную сумку.
   Соломатин исподлобья взглянул на вошедших.
   - Садись! - буркнул он, кивнув на стул. Девчонка, робея, примостилась на краешке стула. Хватов, кашлянув, скосил глаза, и одновременно мотнул головой на выход.
   - Пал Михалыч, выдь на минутку!
   Соломатин, хмуро глядя в мировое пространство, вышел вслед за ним в коридор.

                *   *   *
   - Ну, чего тебе? - уставив взгляд в давно не мытый уборщицей пол, сердито спросил он.
   - Слушай, Паш,  - жарко зашептал ему на ухо Хватов, - я уже с ней потолковал маленько... Крутит она что-то, - ох, крутит! Недоговаривает... А скорей всего, вообще врёт! Это я своей чуйкой чую, а она меня ещё никогда не подводила! Ты, это... Ты братана её, Мишку, зацепи! Как бы это - не его работа... А нападение, ограбление, парни эти - всё так, фуфло, для отвода глаз! Дёрни Мишку сюда, устрой им "очняк"! Расколятся оба - вот увидишь!..
   - Не учи отца... - и баста! - сквозь зубы ответил Соломатин. - Всё у тебя? Ну, тогда иди, куда шёл!
   - И... это... - снова зашептал Хватов, оглядевшись по сторонам, и подозрительно покосившись на какого-то толстого мужика в мятой шляпе, стоявшего у окна, и читавшего газету. - Начальник наш, Ежихин, велел ситуацию замять, как обычно... Ну, сам понимаешь... Чтоб заявления никакого не было! Чтоб ничего не регистрировать в дежурке... Понял, да? Понял?
   - Ага! - злобно сказал старший оперуполномоченный. - Ежихину волю дай, так он ничего регистрировать не даст, даже убийства! А сидеть за него кто будет, - я, что ли?!
   Обычно, в таких заковыристых случаях, как этот, Соломатин шёл, и непременно советовался с Буровым, как со старым, опытным сыщиком. Но сейчас он только что имел с ним, и с некстати оказавшимся в его кабинете начальником отдела Ежихиным разговор на "повышенных тонах", и советоваться было не с кем. Поэтому приходилось принимать решение самому.
   Он тяжело вздохнул, буркнул Хватову - "Ладно, гуляй, Вася, жуй опилки!", резко повернулся на каблуках, и зашагал к своему кабинету.
  Хватов, глядя ему в спину, снова, как и давеча, в кабинете, хмыкнул, пожал плечами, хотел ещё что-то сказать, но раздумал; опять подозрительно покосился на мужика в шляпе и, также как Соломатин, резко повернувшись на каблуках, молча пошёл по коридору.

                *   *   *

   - Ну, подруга, давай выкладывай, что там у тебя стряслось! - мрачно велел старший оперуполномоченный, вернувшись к себе в кабинет. - Но только покороче... У меня времени нет слушать твои россказни! И запомни - за дачу ложных показаний в уголовном кодексе особая статья имеется! Так что, если будешь врать и вводить следствие в заблуждение...
   - А я... вовсе и не... - Девчонка захлюпала носом, и затем неожиданно ударилась в рёв.
   Этого ещё не хватало! Соломатин тут же пожалел, что так круто начал и, поскольку рёв мог затянуться надолго, решил переменить тактику. Он встал, набрал из графина полстакана воды, и протянул Слюсаревой.
   - Ну, ты это... ты, кончай давай! Не разводи сырости! На вот, водички попей, и успокойся!
   Но, вместо того, чтобы успокоиться, девчонка зарыдала ещё сильней, Пришлось Соломатину насильно дать ей в руки стакан, заставить отпить пару глотков, а потом собственноручно утереть слёзы с её веснушчатых щёк.
   - Ну вот, совсем другое дело! - пробурчал старший оперуполномоченный, пряча в карман свой порядочно вымокший носовой платок. - Теперь успокоилась? Слава Богу! А то ещё подумают, что я тебя здесь бью... Такая взрослая девушка, а плачешь, как первоклассница! Ну, что у тебя случилось, расскажи толком...
   - Ог... грабили меня! - всхлипнула Слюсарева.
   - Так. Ограбили, говоришь? Кто, где, когда?
   - Да сегодня, около дома... Двое каких-то, я их не знаю! Все деньги спё-о-о-о-рли...               
   Девчонка опять наморщила нос, намереваясь зареветь. Но Соломатин был начеку! Он тут же подсунул ей стакан с водой; а пока Татьяна, давясь, глотала воду, он сел, достал чистый бланк объяснения, вынул из кармана предмет своей особой гордости - шариковую ручку с запаянным в пластмассу разноцветным переливающимся "дождём", постучал ею по столу, и строго взглянул на потерпевшую.

                *   *   *

   - Ты, вот что - ты давай по порядку... Что за деньги, где они у тебя лежали? Откуда ты ехала с ними, во сколько? Кто с тобой ещё был?..
   - Никого не было! - тут же встрепенулась девчонка. - Я одна ехала!
   - Откуда, куда?
   - С работы ехала, домой.
   - Во сколько у тебя работа закончилась?
   - В полшестого...       
     При этих её словах старший оперуполномоченный непроизвольно отвернул рукав и бросил взгляд на часы. Было как раз почти полшестого,- и он ясно понимал, что у опорного пункта его вовремя уже никто не дождётся!
   - Во сколько, говоришь? - вздохнув, рассеянным голосом спросил он.
   - В полшестого! Нас в день получки всегда немного пораньше отпускают... Мужики сразу в магазин бегут - какая уж тут работа!
   Соломатин понимающе кивнул.
   - С работы сразу домой поехала?
   - Нет, я сначала по магазинам ходила, а потом уже - домой...
   - На чём домой добиралась?
   - На метро, а потом, от Преображенки, на автобусе восемьдесят шестого маршрута. Слезла на своей остановке, и домой пошла потихоньку.
   - Как шла, каким маршр...- тьфу ты! - по какой дороге?
   - Мимо триста шестьдесят пятой школы. Я так всегда домой хожу...
   Соломатин, строчивший ручкой по бумаге, перестал писать, ткнул ручкой как копьём, и сурово сведя брови, произнёс:
   - Ну, а когда ты заметила, что эти двое за тобой идут?
   - Уже у первого корпуса, когда заворачивала за угол...
   - Откуда они появились - сзади, спереди, сбоку?
   - Сзади, кажется... - неуверенно пробормотала заявительница.
   -"Кажется"... Если кажется - перекрестись! - пробурчал старший оперуполномоченный. - Что, оба сзади появились?
   - Н...нет, один сзади - вроде бы...
   - Что значит - "вроде бы"?
   - Ну, не помню я!
   - Ну, хорошо, а второй?
   - Да не знаю я... - захныкала Слюсарева. - Он откуда-то выскочил, так неожиданно, - я даже и крикнуть не успела! Вырвал сумку - и бежать, с деньга-а-ами... 
   Она снова наморщила нос, готовясь удариться в рёв.

                *   *   *
   
   - А про какие ты там кусты рассказывала? - Соломатин наклонился над столом, поднял её подбородок и заглянул в глаза. - В каких кустах он прятался? Где ты, к чёртовой матери, кусты увидела, если у первого корпуса голый пустырь, и вокруг гаражи?!
   - Ну, может, ошиблась я, может, он из-за гаражей выскочил... - продолжала канючить девчонка.
   - Приметы их помнишь?
   - Ка...какие приметы?
   - Ну, возраст, рост, во что одеты?
   - Парни, молодые, больше ничего не помню... - промямлила Слюсарева.
   - Та-а-ак... - Соломатин откинулся на спинку стула.
   Ситуация ему явно не нравилась. Здесь быстро не управишься! Он украдкой взглянул на часы. Стрелка неумолимо вела к желанной встрече с шашлыками. Соломатин зажмурился, и явно представил их - аппетитные, сочные, на шампуре, с луком и соусом. Да с пивком, да под водочку... Эх! Он открыл глаза и свирепо взглянул на сидящую перед ним рыжую бестию.
   - Откуда ты только на мою голову свалилась! - жалобно простонал он. - Ни раньше, ни позже! Принесла тебя нелёгкая...
   - Да я ведь... - всхлипнула девчонка. - Я бы и не пришла, да сестра старшая, Тамарка, дома лютует! Побила меня...Орёт, как резаная: "Врёшь, стерва, ты эти деньги сама потеряла!" И - тряпкой меня по морде! А я не вру-у-у... Я правду говорю! Я ничего не теряла, украли у меня-а-а...
   Всхлипывание перешло в неистовый рёв.
 - Да замолчи ты, ради Бога! - заорал, вскакивая, Соломатин. - Без тебя тошно!
   Девчонка испуганно замолчала, лишь изредка всхлипывая и шмыгая носом.

                *   *   *

   Поносившись взад-вперёд по кабинету, как тигр по цирковой арене, Соломатин плюхнулся на стул и, пододвинув к себе бланк объяснения, стал быстро записывать.
 - Ну, и сколько же тебе отвалили в получку, Татьяна, если не секрет? Миллион, что ли? - спросил он, наконец, поднимая голову.
   - Да, "миллион"! - жалобно сказал Слюсарева. - Девятнадцать тысяч всего...
   - Какими купюрами?
   - Одна бумажка - пять тысяч, остальные - по тысяче, и мелочью ещё...
   Соломатин начал было записывать, но тут же бросил ручку на стол.
   - Не хочется мне бумагу зря марать, бланк портить! Потому как врёшь ты всё!..
   - К...как -"вру"? Ничего я не вру!
   - Нет, врёшь! Сотрудникам нашим сказал, что хорошо одного запомнила - а мне говоришь, что никого не помнишь... Это,во-первых. Во-вторых: ты заявила, что из кустов кто-то на тебя напал, - а никаких кустов там и близко нет! В-третьих, говоришь, - сумку отобрали, а это что у тебя в руках? Та сумка, или не та?
   - Та... - пропищала "рыжая бестия". - Так ведь они сначала её отобрали, а потом - вынули кошелёк, а сумку-то на дорогу и бросили. Ну, я её и подобрала...
   - Всё равно врёшь! - упорствовал Соломатин. - Правильно сестра твоя говорит - сама где-то деньги потеряла, а теперь грабителей каких-то придумываешь...
   - Да ничего я не придумываю! - заголосила Слюсарева. - Укра-а-али... Не верите вы мне... Ой, что же мне делать?!
   Всхлипывания и причитания грозили снова перейти в нескончаемый рёв. У Соломатина на душе было муторно. "Чёрт бы с ним, - думал он, - опросить бы её по-быстрому, записать, всё, как есть, принять заяву, материал - в дежурку, и - под штамп, а самому закатиться побыстрее отсюда. Ребята, наверное, уже ждут!"

                *   *   *

   Но Соломатин ещё ясно помнил разговор в кабинете у Бурова полчаса назад, когда новый начальник отдела капитан Ежихин, красный как рак, в присутствии угрюмо молчавшего Бурова, кричал на него, Соломатина, как на мальчишку-школьника, обзывал "мудаком", стучал кулаком по столу, и говорил, что "заявление это мне не нужно - и так нахватали за второй квартал "висяков" - выше крыши! Или прячь под ж..., или придумывай, как на отказной натянуть! Штамповать его как "висячку" я тебе не дам!" И не скажешь, что до прихода к ним Ежихин занимал должность замполита в соседнем, 65 отделении, но не сработался с коллективом и, как у нас это обычно делается, вместо понижения в должности получил повышение и, - неведомо какими путями, но явно не без помощи "волосатой лапы"! -  взял бразды правления в свои руки теперь уже здесь. Это с его-то "умением" работать с людьми!.. Кончилось тем, что потерявший терпение Соломатин плюнул, и вышел из кабинета, хлопнув дверью. Ну да, - начальство распорядилось, а он теперь должен вовсю напрягать мозговые извилины, чтобы выйти из этого положения! "Чего бы проще, - думал он, - ну, случилось преступление, ну, принял заявление по нему, заштамповал, как положено, в книге учёта происшествий, - и работай! Раскроешь - хорошо, не раскроешь - ну, что ж теперь делать? Не все же преступления раскрываются!.. Так нет же - начальство все нервы истреплет, пока заявление разрешит зарегистрировать! "Почему допустил?" "Почему поспешил"? "Показатели портишь"!.. Как уже всё это надоело!
   Соломатин вздохнул, и в очередной раз взглянул на часы. Стрелка показывала без трёх минут шесть. Пора срываться, иначе не успеть! Уж кто-кто, а он прекрасно знает милицейские нравы и обычаи в том, что касается выпивки и закуски. "Кто не успел - тот опоздал!" Всё выпьют, съедят, и глазом не моргнут! Вот, если какая-то работа тяжёлая, или дежурство, - этим поделятся, это оставят тебе с удовольствием!..

                *   *   *

   - Вот что, подруга! - подчёркнуто устало потянувшись, сказал он Слюсаревой, и встал. - Сейчас мне очень некогда. Я должен срочно уезжать... по делам службы... Иди-ка ты лучше домой, а завтра с утра приходи - тогда и займёмся твоим делом!
   - Домой я не могу... - всхлипнула Слюсарева. - Сестра не пустит...
   - Ничего, найдём на твою сестру управу! - обнадёжил Соломатин. - Ты и её завтра с собой приводи, я с ней сам потолкую...
   В это время дверь приоткрылась, и в неё просунулась голова в белом платке.
   - Можно? - поинтересовалась голова.
   - Ко мне? Занят я! - заорал Соломатин.
   - Я к Татьяне, в общем-то... - заявила голова в платке. - Вон она, на стуле сидит...
   - Закройте дверь! - рявкнул старший оперуполномоченный.
   Дверь моментально захлопнулась.
   - Кто это? - покосился он на Слюсареву.
   - Тамарка, сестра моя... - пробурчала та. - Это она меня сюда направила... Сама бы я сроду к вам не пошла!
   - Тамарка? Хм... - пробормотал Соломатин. -Имя "Тамара" навевало на него сладкие воспоминания. Была в его жизни одна особа с таким именем, была... Впрочем, и Татьяна тоже была! На ней он даже чуть было не женился, но вовремя одумался, и затем счастливо сочетался браком со своей нынешней женой. Хотя, чего уж там, к женскому полу, как и раньше, по-прежнему оставался неравнодушным...
   - Тамарка, говоришь? - задумчиво повторил он. - А ну, позови её сюда по-быстрому!
   Слюсарева засеменила к двери. Прошло несколько минут, в течение которых до слуха Соломатина доносился взволнованный шёпот и приглушённые голоса сестёр, которые, видимо, о чём-то ожесточённо спорили. Наконец, обе появились на пороге, представ пред ясны очи старшего оперуполномоченного.

                *   *   *
   
   - Ну, красавицы, выяснили отношения? - мрачно спросил он.
   - Выяснили! - поджав губы, ответила старшая, Тамара.
   - Ну, и что решили?
   - Давайте, я заявление назад заберу! - решительно сказала Татьяна.
   "А, созрела, наконец! - мысленно возликовал Соломатин. - То-то же!"
   И он протянул Слюсаревой-младшей её злополучное заявление.
   - Стоп, погоди! - Рука старшего оперуполномоченного вдруг замерла над столом. - А что мне начальству сказать, если спросят, почему ты заявление назад забрала?
   - Ну... - замялась Татьяна, - скажите, что деньги нашлись... Или, что я их сама потеряла...
   - Так - "нашлись", или - "потеряла"?
   - Ну, не знаю как, вам виднее...
   - Нет, так дело не пойдёт! - покачал головой старший оперуполномоченный. - Ты уж определись сама... А то - мало ли что... Мне говоришь одно, а завтра передумаешь, и будешь говорить другое - опять, что украли...
   - Не, не буду! - испуганно покосившись на сестру, ответила Татьяна.
   - Ну, смотри... - погрозил пальцем Соломатин. - Значит, так начальству и доложу - потеряла, мол, сама...
   - Да, так и доложите! - подтвердила старшая сестра. - А мы пойдём.
   И она подтолкнула локтем Татьяну, с несчастным видом стоящую у стола:
   - Пошли, что ли...

                *   *   *

   - Ну, слава тебе, Господи! - выдохнул старший оперуполномоченный, едва за сёстрами закрылась дверь, и стал торопливо набирать номер телефона на опорный пункт, дабы предупредить Петю Мальцева, что задерживается по непредвиденным обстоятельствам, но непременно будет в течение ближайших двадцати минут. Трубку на опорном никто не брал, и в ухе Кувалдина лишь отдавались длинные монотонные гудки. "Не дождались, ушли!" - злясь и на Мальцева, и на Слюсареву, и на всех на свете, думал Соломатин. - "Где теперь их искать?" Хотя, в глубине души он всё же надеялся, что Мальцев с компанией стоят и ждут его на улице. Поэтому, не теряя больше времени, он вихрем слетел вниз по лестнице, прошмыгнул в дежурку, и еле-еле успел втиснуть в окошко оружейной комнаты свой пистолет, и две обоймы с патронами. Получив от дежурного, вместе с недовольным ворчанием, свою карточку-заместитель, Старший оперуполномоченный вздохнул так, словно у него с плеч свалился целый оружейный склад. Теперь он был свободен, как птица!
   На ходу застёгивая куртку, он вышел на крыльцо, и первое, что увидел - это сидящую у входа в отделение Татьяну Слюсареву. Она сгорбилась на лавочке и, уткнув в ладони лицо, горько рыдала.
   - Та-а-ак... - протянул Соломатин, спустившись с крыльца по ступенькам, и походя к ней. - Действие второе провинциальной трагедии...
   Он опустился перед девчонкой на корточки и потряс её за плечо.
   - Э, мадам! И чего ты опять ревёшь?
   Слюсарева подняла на него свои красные, опухшие от слёз глаза, и в ответ только судорожно всхлипнула.
   - Ну ладно, ладно... - Старший оперуполномоченный, поколебавшись мгновение, сел рядом с ней на лавочку и обнял за плечи. - Чего опять ревёшь-то, спрашиваю, а?
   Татьяна шмыгнула носом, но продолжала молчать.

                *   *   *

   - А где же Тамарка? - продолжал допытываться Соломатин.
   - До... домой пошла! - сквозь рыдания донеслось до него.
   Старший оперуполномоченный хотел было как следует потрясти девчонку за плечи, и заорать на неё, чтобы прекратила, наконец, истерику, но опять же, в который раз за этот вечер, передумал, придвинулся к ней поближе и погладил по плечу. Не ожидавшая такого участия Татьяна удивлённо подняла голову, и мгновенно перестала реветь. После чего на лавочке произошёл следующий диалог:
   - А ты чего ж не пошла вместе с ней?
   - Н... не хочу!
   - "Не хочу", или "не могу"?
   - Не хочу!
   - Чего не хочешь? Домой не хочешь?
   - Видеть её не хочу!
   - Кого?
   - Тамарку, кого же ещё!
   - Во как! А почему?
   - Потому что... Потому что она во всём виновата!
   - То есть? В чём это - "во всём"?
   - Это она меня врать вас заставила, про ограбление...
   - А! - вскинулся Соломатин. - Значит, всё-таки не было никакого ограбления? Так я и думал... Ну, а заявление как же?
   - Я его не писала, это Тамарка сама... А мне велела просто отнести - и всё!
   - А ты-то чем думала, когда шла сюда с этим заявлением? Могла бы и не нести...
   - Да, "могла бы"! - передразнила Слюсарева. - А она грозит мне...
   - Чем же это она тебе грозит?
   - Что в психушку опять упрячет, вот чем!

                *   *   *

   Тут старший оперуполномоченный вспомнил, что ему рассказывал Хватов:
   - А-а-а, погоди, погоди... Так это ты на учёте в ПНД состоишь?
   - Я! - горестно кивнула Татьяна.
   - И давно?
   - Года три уже...
   - А диагноз какой, знаешь?
   - Знаю! - снова кивнула девчонка. - Ши... шизофрения... Меня они с матерью два раза в психушку клали, каждый раз по нескольку месяцев лежала... А там одни дебилы, я их боюсь... И санитары бьют всё время! И есть нечего... И уколы такие болючие... Я туда больше ни за что не хочу!
   - Значит, - почесав голову, озабоченно пробормотал Соломатин, - Тамарка велела сказать в милиции, что тебя ограбили, сама написала заявление от твоего имени, и велела отнести к нам... А иначе, если ты этого не сделаешь, обещала упрятать тебя в психдом. Так, что ли?
   - Так! - всхлипывая, подтвердила Татьяна.
   - Интерес-с-сно! - протянул старший оперуполномоченный. - А почему она так велела сделать, не знаешь?
   - Знаю!
   - Ну скажи, если знаешь?
   Но Татьяна промолчала и отвернулась в сторону.
   Соломатин взглянул на часы и досадливо крякнул. Уже половина седьмого... Однако!
   - Ну, не хочешь говорить - как хочешь!
   Он поднялся с лавочки, и демонстративно-медленно потянулся.
   - Дело, конечно, твоё... Я ведь просто помочь хотел!
   И сделал несколько шагов по направлению к воротам, ведущим из двора отделения на улицу.
   - Ладно, я скажу... - донеслось у него за спиной.
 
                *   *   *

   Соломатин ещё раз взглянул на часы, секунду подумал, потом махнул рукой и вернулся на скамейку. Профессиональное любопытство всё же пересилило в его душе. Тем более, рассудил он, на опорном пункте наверняка кто-то есть: сторожа, техник-смотритель, или слесарь, - и они смогут подсказать, куда уехал Мальцев с ребятами. "Шашлыки не уйдут!" - решил про себя старший оперуполномоченный, и снова присел рядом с девчонкой.
   - Ну давай, валяй, рассказывай, что - правда, а что -нет...
   - Деньги я получила - это правда!.. - вздохнула Татьяна. - Только ещё, кроме своих, и подругину зарплату... Медведева Ира у нас работает, тоже уборщицей. Она сейчас на больничном, сама приехать за деньгами не смогла, - ну, и попросила меня за неё получить...
   - И ты получила?
   - Да.
   - Сколько?
   - Много! - Слюсарева горестно покачала головой. - Почти двадцать тысяч...
   - Так, ну-ну...- услышав про "много", и скрывая невольную усмешку, пробормотал старший оперуполномоченный.
   - Ира попросила меня, - продолжала грустным тоном повествовать девчонка,-
 как я получу её деньги, привезти их к ней домой вечером... А я что-то устала очень, и решила к ней сегодня не заезжать, думала - отвезу на другой день... После работы быстро прошлась по магазинам, купила кой-чего из продуктов, и поехала домой...
   - Сколько потратила на покупки?
   - Ну, рублей семьсот-восемьсот...
   - А Ирины деньги не тратила?
   - Нет, ну что вы! - испуганно воскликнула Слюсарева. - Разве ж можно?.. Это ж чужие деньги...

                *   *   *

  Соломатин снова усмехнулся, и потеребил себя за мочку уха:
   - Ну, хорошо, поехала ты домой... По дороге всё было нормально?
   - Но... нормально... - всхлипнула Татьяна.
   - Никто на тебя нигде не нападал?
   - Нет!
   - Так... - Соломатин потеребил уже другое ухо. - Значит, домой ты пришла, и все деньги были с тобой?
   - Да, со мной! - подтвердила девчонка.
   - А где, кстати, они у тебя лежали?
   - В кошельке, в коричневом, в котором я всегда зарплату ношу...
   - А кошелёк где лежал? У тебя в кармане?
   - Нет, в сумке, в хозяйственной...
   - Вот в этой? - Соломатин кивнул на жёлтую сумку, которая покоилась у Слюсаревой на коленях.
   - Угу...
   - Сестра эти деньги видела?
   - Нет, я ей кошелёк не показывала... Просто сказала, что получила зарплату, и всё...
   - А сколько получила, сказала?
   - Сказала.
   - И что чужие деньги у тебя в кошельке лежат, тоже сказала?
   - Нет, не сказала...
   Старший оперуполномоченный, перестав терзать свои уши, начал теперь скрести второй день зараставший небритой щетиной подбородок. Этим он сам себе отдалённо напоминал роденовского "Мыслителя".

                *   *   *

   - Хорошо, - ткнув указательным пальцем вверх, раздумчиво проговорил он, - а ещё кто-то из ваших домашних про деньги знал? Ну, мать там, или брат...
   - Матери дома не было... - медленно стала вспоминать Слюсарева, - она раньше восьми вечера с работы не возвращается... А вот Мишка, брат младший, - сначала был, но потом куда-то умотал вскорости...
   - Значит, дома остались только вы с сестрой?
   - Нет, она тоже ушла...
   - Куда?
   - Не знаю, она не сказала! - повела плечами Татьяна. - Ей по телефону позвонили, она собралась, и ушла...
   - Так, ладно! - вздохнул старший оперуполномоченный. - Ну, а ты чем в это время занималась?
   - На кухне была, картошку чистила на ужин...
   - А потом что было?
   - Когда - "потом"
   - Ну, когда сестра вернулась? Что потом случилось?
   - Потом я полезла в сумку, чтобы деньги достать, и отдать Тамарке - чтоб она заплатила за квартиру-газ-свет-воду, А КОШЕЛЬКА-ТО НА МЕСТЕ И НЕТ!
   - То есть?
   - Ну, нет  кошелька. и всё! Исчез...
   При этом печальном воспоминании губы Слюсаревой снова предательски задрожали.
   - Ай-яй-яй! - делая круглые глаза, всплеснул руками Соломатин. - И куда ж он делся?
   - Понятия не имею! - недоумённо подняла плечи девчонка.
   - Ты сама не могла его куда-нибудь засунуть, чтоб другие не нашли?
   - Я всё везде осмотрела - нигде нет...
   - Так, ну и что?
   - Ну, я сказала Тамарке... когда она вернулась... что кошелёк, мол, пропал... Тут она как начала орать! И тряпкой меня, тряпкой... Как будто это я виновата! А я тут ни при чём...
   - А кто же тогда - "при чём"? - вкрадчивым голосом осведомился старший оперуполномоченный.
   - Тамарка говорит - это наверняка Мишкина работа! Что он спёр... Он и раньше из дома деньги тянул, и ему за это от нас попадало!..
   - А вы Мишку-то самого спрашивали?
   - Так его до сих пор дома нет...
   - А где же он?
   - Откуда я знаю?! - тяжело вздохнула Татьяна. - Болтается где-то с дружками...

                *   *   *

   - Значит, ты считаешь - это Мишка виноват? - покосился на неё старший оперуполномоченный.
   - Сестра так говорит...
   - "Сестра говорит"! Мало ли что она говорит... А сама-то ты как думаешь?
   - Ну, я не знаю... - протянула Слюсарева.
   Соломатин от возмущения так и подскочил:
   - А кто же знает?! Пушкин?! Ты же мне двадцать минут назад сказала, что во всём Тамарка виновата...
   - В чём - "во всём"? - глянув исподлобья, зло спросила девчонка.
   - Ну, я не знаю, в чём... - - несколько смешался Соломатин. - Ты сама так сказала...
   - Она виновата, что меня обзывала, тряпкой била, а потом придумала, чтобы я пошла в милицию, и соврала вам про грабителей!
   - А почему она это придумала, как считаешь? - тут же насел старший оперуполномоченный.
   - Ну, как же... - унылым голосом произнесла Слюсарева. - Ведь деньги не только мои пропали, но и чужие - Иры Медведевой... А чем мы ей будем отдавать? Сидим без копейки! Тамарка и говорит:" Это Мишкина работа, больше некому кошелёк взять! Но он брат всё же, на него не заявишь... Напишем заявление от твоего имени, что тебя ограбили неизвестные! Ты это заявление отнесёшь в милицию, там по нему дело заведут... И если Медведева начнёт выступать, ты ей скажешь, что было ограбление, и милиция деньги пропавшие ищет - и твои, и её... А в милиции это подтвердят!"
   - Ишь ты какая!..- почесав голову, пробурчал Соломатин. - А что ж тогда она вдруг сама пришла, и велела тебе заявление обратно забрать?
   - Я ей сказал, - глядя сквозь него куда-то вдаль, глухо проговорила Татьяна, - что вы мне не верите, заявление брать не хотите, а вместо этого обещали привлечь к ответственности за дачу ложных показаний... Ну, она и испугалась, видно! "Забирай, - говорит, - заявление обратно! Мишка домой придёт, сами с ним разберёмся!" Ну, я и забрала... А на улицу вышли - я ей всё и выдала, что про неё думаю! "Взяла бы, - говорю, - да сама в милицию пошла, раз ты такая умная!"
   - Ну, а она чего?
   - А она ударила меня по щеке, порвала заявление, развернулась и ушла, злая-презлая... Сказала, чтоб я домой не появлялась, пока денег не найду! А где же я их найду-то?..
   И Слюсарева снова горько зарыдала, уткнувшись головой в плечо старшего оперуполномоченного.
   Тот посидел, подумал, посмотрел на часы, затем сплюнул, и сказал со вздохом:
   - Эх, да чего там! Чёрт с ними, с шашлыками этими... Поднимайся, идём к вам домой! Чую, сюжет здесь закручивается - похлеще, чем у Агаты Кристи!..

                *   *   *

   Мишка Слюсарев - тринадцатилетний оболтус, такой же рыжий и веснушчатый, как и его сёстры, был уже дома. Когда Соломатин вместе с Татьяной переступили порог квартиры, Мишка в это время занимался важным делом - лежал на продавленном диване в своей комнате, и плевался через трубочку косточками от компота, норовя попасть в глаз Арнольду Шварценеггеру, грозно взиравшему на него со стены. При виде входящих сестры и старшего оперуполномоченного он, прервав своё утончённое занятие, сел, спустив ноги на пол, и уставился на вошедших.
   - А, явился - не запылился! - приветствовала его Татьяна. - давно приканал-то, деятель?
   - О том тёмна ночка знает... - осторожно отвечал Мишка, кося взглядом на незнакомого человека, в котором он, впрочем, тут же безошибочно распознал "ментозавра".
   - А Тамарка где? - окидывая его комнату внимательным взглядом, поинтересовалась сестра.
   - Это ты её саму спроси! - с достоинством ответил Мишка. - Я пришёл, дома никого не было...
   - А пришёл-то давно?
   - Давно... Слушай, я жрать хочу! - Мишка потёр себя по тощему животу.
   - Нечего у нас жрать! - раздражённо сказала Татьяна. - деньги пропали, теперь не не что жратву купить! Ходи голодный!
   - Я жрать хочу! - упрямо повторил Мишка. - А в холодильнике курица лежит...
   - Да? - подбоченясь, сердито спросила сестра. - А ты заслужил того, чтобы пожрать? Ты где весь день был?
   - Как где - в интернате... Воспитательница подтвердит...
   - А вечером куда ходил?
   - Кто - я?
   - Нет -я!
   - А где ты была?
   - А то ты не знаешь - где... В милиции! Кошелёк с деньгами пропавшими искала...
   - Ну и что, нашла?
   - Нет, не нашла!
   - И не найдёшь! - почёсываясь, заверил Мишка.
   - Это почему же ?
   - А потому, что не там, где надо ищешь!
   - Ты меня-то не учи, где надо искать, а где не надо! - гневно возопила Татьяна. - Тоже мне, умник нашёлся... Я не найду, так милиция найдёт! Для этого я милицию и привела... Вот - Павел Михайлович, самый старший сыщик, он тебе быстро мозги-то вправит!
   - Тише, Татьяна, тише! - подал, наконец, голос Соломатин. - Ты успокойся давай... А ещё лучше - поди-ка на кухню, и приготовь, действительно, парню что-нибудь поесть... А мы тут пока с ним вдвоём поговорим, по-мужски...
   С этими словами старший оперуполномоченный выпроводил девчонку из комнаты, и закрыл за ней дверь. Затем взял стул и уселся на него верхом, как на коня.

                *   *   *

   - Значит, - "не там ищешь", говоришь? - усмехнулся он, искоса глядя на маленького пройдоху. - А где ж надо-то искать, - а, Миш?
   - А я чего, я ничего... - заёрзал тот на диване.
   - Да ладно уж... Раз сказал "А", надо сказать и "Б". Скажи "Б", Миш!
   - А я ни "бэ", ни "мэ"... Ни кукареку! - пожал плечами тот.
   - Ну-ну...
   Поскольку шашлыки уже давно исчезли за туманным горизонтом, и спешить уже не было смысла, старший оперуполномоченный применил свой излюбленный метод, который можно было бы охарактеризовать в двух словах - "медленно поспешай"...
   - Тяжело тебе с ними! - переменил он неожиданно тему.
   - С кем? - настороженно спросил Слюсарев-младший.
   - Ну, с сёстрами твоими... Да ещё мать, небось, даёт жару! Трудно одному мужчине в женском коллективе... Достаётся здорово?
   - Не то слово! - вздохнул рыжий страдалец. - Забили, как мамонта!
   "Тебя, пожалуй, забьёшь!" - подумал про себя Соломатин, но вслух сказал сочувственно:
   - Да, я тебя понимаю... Сам среди баб рос... А где же батя-то твой?
   - Бати здесь нет... - нехотя ответил Мишка.
   - А где ж он? Помер, что ли?
   - Да нет, не помер... Просто не живёт здесь, и всё!
   - А где же он живёт?
   - В Загорске... В Сергиевом Посаде, по-нынешнему...
   - И давно там живёт?
   - Давно. Лет семь уже. Как они с матерью разошлись, так он туда и переехал - у него там от покойников-родителей квартира осталась...
   - А из-за чего они разошлись с матерью-то, если не секрет? - осторожно спросил Кувалдин, хотя сам прекрасно знал, из-за чего.
   - Да так... - Мишка засопел и отвернулся к стене.
.  - Ну, не хочешь говорить - и не надо... - терпеливо-ангельским голосом сказал старший оперуполномоченный.
   
                *   *   *

   - Пил батя сильно... - помолчав, нехотя ответил мальчишка. - Из дома всё уносил, и пропивал...А мать его била за это...
   - Мать его била? - не поверил Соломатин. - Может, наоборот?
   - Не! - помотал головой Мишка. - Она - его... И в ЛТП его несколько раз отправляла, и в тюрягу грозилась упрятать! А он всё равно пил...
   - Да, досталось вам, видно! - посочувствовал старший оперуполномоченный. - А мать-то не пила?
   - Мать - изредка, в основном - с дядей Володей...
   - С каким - дядей Володей?
   - С отчимом моим... Она, как с отцом развелась, второй раз замуж вышла - за дядю Володю.
   - Так он вместе с вами живёт, дядя Володя этот?
   - С на-а-ами... - протянул Мишка . - Куда ж он денется...
   - А где он сейчас?
   - На работе, где ж ещё... Они вместе с матерью на фабрике "Большевичка" работают. Она - швеей-мотористкой, а он - шофёром. Скоро явятся - и начнётся...
   - Чего - "начнётся"? Чего "начнётся"-то, Миш?
   - Воспитывать начнут, по очереди... То она, то он... Надоело!
   И Мишка протяжно, уныло вздохнул.
   - Слушай, а он - того... - Соломатин вместе со стулом поближе придвинулся к дивану. - Он тебя, часом, не лупит?
   - Всяко бывало... - мрачно ответил мальчишка.
   - Что, и крепко доставалось?
   - Да не в этом дело! - отмахнулся Слюсарев-младший. - Доставалось - это одно... Он просто много на себя берёт!
   - Что значит - "много"?
   - Да как подопьёт с матерью, так и лезет с нравоучениями... И то ты сделал не так, и это... А если вдруг непочтительно ответил - сразу по шее лупит! И ещё после этого требует, чтобы я его отцом называл! А какой он мне отец? У меня отец уже есть - в Загорске... Хоть плохой, зато свой!
   - Хм-хм... - смешался Соломатин. - Ну, а мать куда же смотрит?
   - А мать его боится, и не перечит... Она всегда на его стороне... Надоело, сил нет! - уныло вздохнул подросток, а затем решительно добавил. - Убегу я от них...

                *   *   *

   - Куда же это? - вставая со стула, и опускаясь на диван рядом с Мишкой, поинтересовался старший оперуполномоченный.
   - К отцу, в Загорск! В Сергиев Посад, то есть... Не могу я здесь больше жить! Тошно мне...
   В голосе мальчишки слышалась неподдельная тоска.
   - А у отца, что ли, лучше будет? - попытался увещевать его Соломатин. - Сам же говоришь, он пьёт...
   - Пьёт! - поник головой Мишка. Но тут же взгляд его просветлел. - А вообще-то он добрый... Нас никогда не обижал. Конфеты даже приносил, халву... Ява раза с ним в Сокольниках был, на карусели... Добрый он, только слабохарактерный... Когда мать его выгнала, он всё нас с сёстрами к себе жить звал, да мать не пустила...
   - А ты бы к нему поехал?
   - Поехал бы! - решительно тряхнул головой Мишка. - Прямо хоть сегодня... Я ведь у него и раньше был, четыре раза. Правда, ни мать, ни сёстры не знают... Я одни ездил, втихаря! Из школы-интерната сбегу, бывало, с занятий, - и к нему! Я бы и чаще ездил,да больно далеко...
   - А денег-то надо сколько, чтобы туда-сюда раскатывать! - тонко ввернул старший оперуполномоченный.
   - Да я-то, в основном, "зайцем" езжу... - пояснил Мишка.
   - А если в Загорск... то есть, - тьфу! - в Сергиев Посад уедешь, как же ты будешь на учёбу к себе в школу-интернат каждый день мотаться? Всю дорогу - "зайцем"? Контролёры заметут...
   - Не заметут! - самодовольно усмехнулся пацан. - Я от них всегда ноги сделаю!
   - Ну, а жить-то на что у отца собираешься? - не сдавался старший оперуполномоченный. - Отец хоть там работает?
   - Работает. Плотником...               
   - Получает, небось, мало? Как же вы вдвоём на одну его мизерную зарплату жить-то будете?
   - Ничего, - уверил Мишка, - я тоже работать пойду, как только восемь классов окончу! А потом, - он понизил голос, - у меня на первое время тоже кое-какие имеются...

                *   *   *

      Ага, вот оно!
   Истина, ходившая путаными тропинками, наконец-таки изволила показать их кустов свой блистательный лик. Ещё пару усилий, и...
   - Иди ты! - с трудом сдерживая довольную улыбку, "недоверчиво" махнул рукой Соломатин. - И много накопил?
   - Да есть кое-что... - уклончиво ответил Мишка.
   - А откуда деньжата? Банк, что ли, ограбил?
   - Экономил...
   - А не боишься-то дома свои сокровища держать, а, граф Монте-Кристо? - заговорщецки понизив голос, и оглядываясь на дверь, поинтересовался старший оперуполномоченный. - Вдруг мать, или сёстры найдут?
   - А я дома ничего и не держу - не такой дурак! - важно произнёс мальчишка.
 - Всё у меня находится в надёжном месте...
   - Танькин кошелёк тоже там? - небрежно, как бы между прочим, спросил Соломатин.
   - Ка...какой кошелёк? - растерялся Мишка.
   - Ну, как - "какой"? Тот самый, который в её сумке лежал, в хозяйственной...
   - Не знаю я ни про какой кошелёк! - Тон мальчишки сразу изменился.
   - Ну, как это - не знаешь... Знаешь ты всё прекрасно! - покачал головой старший оперуполномоченный. - Татьяна при тебе сегодня пришла, принесла с работы зарплату - свою и чужую... Деньги у неё в кошельке лежали, - а кошелёк возьми, да и исчезни! Вот незадача... А дома, кроме тебя, её и Тамары, сестры вашей старшей, больше никого и не было!..
   - Вот с неё и спрашивайте! - буркнул мальчишка. - А я здесь ни при чём...
   - Ой ли? - засомневался Соломатин. - Совсем-совсем ни при чём? Никаким боком?
   - Н-н-ну... - замялся Мишка. - Кошелёк я не брал, зуб даю!
   - А деньги?
     Слюсарев- младший молчал, потупившись.

                *   *   *

      Старший оперуполномоченный вздохнул.
   - Чего молчишь? Давай уж по-честному, раз уж у нас с тобой такой душевный разговор завязался... Брал деньги, или нет?
   - Брал... - вяло кивнул подросток.
   - И много?
   - Не, всего десятку... Я помногу никогда не беру... Когда - десять рублей, когда - пять, а когда - и вообще рубль... Коплю, чтоб к отцу в Сергиев Посад уехать...
   - Хорошо, допустим, - взял ты из кошелька десятку... А Татьяна в это время где была?
   - На кухне, картошку чистила... Я в сумку залез, вынул из кошелька десятку, - ей-богу, не вру, чтоб я сгорел!.. Потом положил кошелёк на место, оделся, и ушёл.
   - Куда?
   - Деньги прятать! Я ж говорю - у меня место есть укромное...
   - Та-а-а-а-к... - протянул задумчиво старший оперуполномоченный. Потом озабоченно потёр переносицу, и хитро скосил глаза на мальчишку.
   - Ну, ладно, а чем подтвердишь, что это всё - правда, и что кроме десяти рублей, ты ничего больше не брал?
   - Хотите, пойдём, я покажу моё место, и что там лежит? - подумав, неожиданно предложил Мишка.
   - Гм...гм... - Соломатин взглянул на него с удивлением. - А далеко?
   - Да не, не очень! Две минуты ходьбы...
   - Ну, если две минуты... - согласился, вставая, старший оперуполномоченный.

                *   *   *

   Конечно,"двумя минутами" не обошлось.
  Мишка, выйдя из подъезда, свернул за угол, и быстрым шагом направился между ближайшими домами к зданию школы, высившейся на пригорке. Соломатин еле поспевал за ним. Миновав школу, мальчишка свернул направо, дошёл до ряда строящихся гаражей, и исчез за кирпичной стеной крайнего гаража. Старший оперуполномоченный, кряхтя и чертыхаясь, последовал по его стопам. Оказавшись внутри гаража, он увидел, что Мишка сидит в углу, и раскидывает в стороны кирпичи и строительный мусор. Показалась длинная заржавленная труба, лежащая у самой стены.
  - Здесь! - коротко сказал пацан, кивнув на трубу.
  - Хорошо, что не за Хинганским хребтом... - отдуваясь, пробормотал Соломатин.
  Слюсарев, между тем, полез рукой в трубу, покопался там, и извлёк на свет божий небольшой свёрток, завёрнутый в газету. В газете лежало старое, обтрёпанное портмоне. Вынув из него всё своё богатство - шестьсот семь рублей - Мишка протянул их Соломатину.
  - Вот... Больше ничего нет. Сами убедитесь...
  - Ладно, ладно, верю! - отмахнулся старший оперуполномоченный. - Прячь обратно свои сокровища!
   Мишка снова запрятал свёрток в трубу.
   - Слушай, а как же теперь ты эти деньги здесь будешь хранить? - улыбнулся Соломатин. - Я ж теперь знаю, где они лежат... А вдруг - украду?!
   - Не беспокойтесь, я их перепрячу! - хмыкнул пацан. - Соображаю, не маленький...

                *   *   *

   - Ну, а коли ты такой сообразительный, - сказал старший оперуполномоченный, когда они вылезли из гаража, отряхнулись, и двинулись обратно к Мишкиному дому, - то скажи, куда же всё-таки Татьянин кошелёк с деньгами девался? У него ног нет, он сам уйти не мог!.. Ты его не брал, Татьяна клянётся, что не знает, где он... Тогда кто же его взял?
   - Тамаркина работа, больше некому! - солидным голосом заявил Мишка.
   - То есть, ты хочешь сказать... - Соломатин остановился как вкопанный - ... Ты хочешь сказать, что это Тамарка взяла деньги?
   Мальчишка хмуро кивнул.
   - Она, - или тот, с кем она была...
   - А... а с кем она была?
   - С кем я её видел.
   - А с кем ты её видел, Миш? С кем видел-то?..
   - С Пашей "Матросом" я её видел!
   - С каким Пашей "Матросом"?
   - Ну, хахаль Тамаркин... Станкевич Паша, в соседнем доме живёт... Алкаш, нигде не работает... С Серёгой Жирдяем, судимым, вместе тусуются... Да знаете вы его! Его в милиции у вас все знают... Он в этой... в тельняшке ходит, поэтому его все и зовут - Паша "Матрос"!
   Пашу Станкевича старший оперуполномоченный знал как облупленного, но рассказывать об этом Мишке не собирался.

                *   *   *

     Некоторое время они шли молча.
   - Ну, и что там Паша этот учудил? - как можно более равнодушным тоном поинтересовался он у подростка.
   - Не знаю... - пожал плечами Мишка.
   - Как - "не знаю"? - Ты же сам только что сказал...
   - А чего такого я сказал? - Слюсарев недоумённо поднял брови и остановился. - А чего такого я сказал?.. Сказал, что видел Пашку "Матроса", как они с Тамаркой стояли у соседнего подъезда и разговаривали...
   - Когда это было?
   - Когда?.. Ну, тогда, когда я из дома выходил, десятку в трубу прятать...
   - Погоди-погоди... - жестом остановил его Соломатин. - Татьяна говорила, что когда ты ушёл, то Тамарка и она были дома...
   - Нет, Танька путает! - с досадой топнул ногой Мишка. - Тамарке позвонили по телефону... Паша "Матрос", наверно, и звонил. Она ушла, а я взял десятку из кошелька и - следом за ней... Тогда-то я их, голубков, и видел у соседнего подъезда!
   - То есть... ты хочешь сказать... - уперев ему в грудь палец, медленно и раздумчиво проговорил старший оперуполномоченный, - что, поговорив с Пашей, она опять вернулась домой?
   Мишка пожал плечами.
   - Ну,наверное... 
   - Так-так-так, погоди! - Старший оперуполномоченный стоял и, размышляя, отчаянно теребил себе ухо. - Выходит, Тамарка вернулась, пробыла дома какое-то время, и потом снова ушла.               
   - Выходит, что так...
   - И тогда её уход Татьяна и видела. А первый раз, как она уходила, Татьяна, получается, не видела?
   - Да нет, как не видела, - видела! - упрямо не согласился Мишка.
   - А сама она это отрицает...
   - Ой, да что вы её слушаете! - досадливо махнул рукой подросток. - Это ей, по всему, Тамарка так говорить велела, вот она вам и городит огород!..
   - А ну, пошли, ещё раз её спросим - но уже как следует! - решительно Соломатин, и прибавил шагу. А рядом, стараясь от него не отстать, возбуждённо размахивая руками, и радостно предвкушая дальнейшее развитие событий, подскакивал на ходу Мишка.

                *    *    *

   - Ну что, гений сыска, - на следующий день ехидно спросил Хватов, увидев Соломатина, - раскрыл кражу века?
   - Ты это о чём? - холодно осведомился старший оперуполномоченный, словно действительно не понимая, о чём идёт речь.
   - Ну, я про Слюсареву эту... Про грабёж денег...
   - Какой там грабёж! - небрежно махнул рукой Соломатин. - Не было никакого грабежа!
   - А что же было?
   - А было то, что Тамарка, сестра её, сама эти деньги и украла, и отдала своему ухажёру - Паше Станкевичу... Ну, Паша "Матрос", знаешь ты его!
   - А, Паша! - закивал головой Хватов. - Как же, как же... И что - она, выходит, сестру подставила, а сама - в кусты? Как же это так? Ведь родные сёстры всё-таки...
   - Тут ничего не поделаешь! - развёл руками Соломатин. - "Чуйство" у неё к Паше! Из-за этого "чуйства" всё и закрутилось... Паша накануне вдрызг проигрался в карты двоим из своей компании - Кольке "Каюму", и Сашке "Вобле". И они с него, прямо с ножом у горла, стали требовать деньги - иначе, говорят, "на счётчик поставим!" Ну, Паша обхезался с перепугу, стал думать, где деньги искать, чтоб с долгом рассчитаться... Позвонил Тамарке, начал у неё деньги клянчить. А та ничего другого не придумала, как спереть у сестры кошелёк с её деньгами, и с деньгами её подруги, а в краже сначала брата обвинила, Мишку, -а потом, когда номер не прошёл, то посоветовала Татьяне пойти в милицию и наплести с три короба, что её неизвестные ограбили...
   - Ах она, волчица позорная! - вскипел Хватов. - Так это она Таньку надоумила! Чуяло моё сердце, что туфта всё это, а не ограбление, чуяло... Старого битого волка не проведёшь... Закурить есть?
   - Свои надо иметь! - заметил Соломатин, но затем снизошёл, и вытащил из кармана мятую пачку "Явы".

                *   *   *

   - Ну, а дальше что было? - закуривая, и пуская к потолку клубы дыма, благосклонно поинтересовался Хватов и, как бы по забывчивости, стал засовывать пачку себе в карман.
   - Э! Э! Э! - Старший оперуполномоченный был начеку, и тут же отобрал у него свои сигареты. - За тобой - глаз да глаз! А что дальше было - слушай... Вынесла Тамарка Слюсарева Паше этому деньги, ушла с ним гулять, а когда вечером домой вернулась, то давай Татьяне мозги компостировать - ничего, мол, про деньги не знаю; сама, мол, посеяла кошелёк, - иди, ищи где хочешь! Ну, та, конечно, в рёв, ничего не понимает... Из дому убежала! Потом, когда вернулась, Тамарка и насоветовала ей в милицию идти, с историей про ограбление... Пришлось мне в это дело по-серьёзному вмешиваться, наводить там у них порядок...
   - Навёл?
   - Навёл... - Соломатин довольно расправил грудь. - Мне Мишка, брат их младший - шустрый парень такой! - и подсказал насчёт Паши "Матроса"... Видел он, как Тамарка с ним что-то у подъезда обсуждала. Ну, я дома у них дождался, пока она от Паши вернётся, вызвал машину, забрал её в отделение, и начал там "колоть"! Она сначала - ни в какую; знать, мол, ничего не знаю! Ну, да мы ещё не такие задачки решали... Короче, "расколол" я её всё же, рассказала она про кошелёк с деньгами! Танька её чуть не убила за это, да и мать с отчимом пришли с работы, добавили... Я взял её с собой, пошли к Паше домой - а он там с друзьями своими сидит, водку трескает на Татьянины деньги. Вернее, на то, что от них осталось...
   - Кстати, о водке! - всколыхнулся вдруг Хватов. - У тебя, случаем, где-нибудь не припрятано в кабинете? А то вчера с ребятами "дали газу" после смены, голова раскалывается...
   И с самым сокрушённым видом обеими руками сжал себе виски.
   - Пьянству -бой! - решительно заявил Соломатин. - Ты дослушивать будешь?
   - Валяй! - вздохнул Хватов, но уже безо всякого энтузиазма.

                *   *   *

   - Ну вот... - продолжал старший оперуполномоченный. - Стал я уже Пашу "колоть"... Оказалось, всю основную сумму он уже успел спулить Кольке"Каюму" и Сашке "Вобле"... И придраться вроде бы не к чему - лично он этих денег не воровал, Тамарка их ему сама принесла, на блюдечке с голубой каёмочкой. Короче, вернулись несолоно хлебавши... Как Слюсаревы после этого выпутываться будут из долгов, я не знаю... В общем, Содом и Гоморра!
   - Ну, это уже не твоя забота! - равнодушно заметил Хватов. - Ты дело раскрыл - молодец. Хотя, я поначалу сильно в этом сомневался... Думал - как это, без моей помощи?..
   - Головой работать надо уметь, а не только языком! - снисходительно отвечал старший оперуполномоченный.
   - Толик, да кто ж сомневался в твоих талантах! - ухмыльнулся Хватов. Он хлопнул Соломатина по плечу и, уже отойдя несколько шагов по коридору, вдруг оглянулся:
   - А, да, вспомнил... Вчера тебя тут Петя Мальцев искал! Он приехал в контору, на чьей-то машине. Смотрю, поддатый уже... "Где, - говорит, - Соломатин? Никак его не найду! Пригласил его на шашлык, а он куда-то пропал"... Так и уехал без тебя. Расстроился... "Жалко, - говорит, - не нашёл Пашку... Я б ему всё высказал, что о нём, петухе гамбургском, думаю!"
   - Ничего, Пашка сам его нашёл! - самодовольно изрёк Соломатин.
   - Ну-у-у?!! И что, поел шашлычка?
   - Поел.
   - Вкусный?
   - Зашибись! - ответил старший оперуполномоченный, прищёлкнул языком, и мечтательно закатил глаза...

                Конец