Егоровна

В деревне Малые Липки, откуда я родом, было сорок дворов. Это
сейчас там осталось три жилых дома, а из жителей четыре
семидесятилетние бабки и мой девяностолетний дед Федор Кузьмич.
Сколько бы я его не уговаривал переехать в город, слышу постоянно один и
тот же ответ, « Я здесь родился и здесь помру».
Переселение в город и  село Большие Липки началось в девяностые, когда
произошел развал Союза. Работы не стало, и постепенно все жители
переехали кто куда. Остались в Малых Липках только несколько семей, но
за двадцать лет и их число  сократилось до пяти человек: четырех
семидесятилетних старух и моего девяностолетнего деда. Вот они, мои героини- Кузьминична – Анна Кузьминична Федорова, Петровна – Мария Петровна Селиванова, Варвара Дмитриевна по прозвищу «Шныра», Харитоновна – Лидия Харитоновна Либухова и мой дед Федор Кузьмич Собянин составляют все живое население Малых Липок. Этакая коммуна стариков в три дома.
Оставаясь верным покойной бабушке, он так и не связал свою жизнь ни
с одной из деревенских женщин. Живя бобылем, дед упорно не желает
переезжать ни к одной из женщин, поэтому, объединившись, старушки стали жить парами, по очереди навещая деда и помогая ему по хозяйству в его еще добротном доме.
Я частенько приезжаю к старикам и помогаю им по хозяйству, для этого
приобрел даже старенькую «Газельку», чтобы привозить им продукты.
Жена поначалу ворчала, но постепенно смирилась с моими прихотями.
В свои девяносто мой дед еще довольно крепкий мужчина, держит
небольшую пасеку, этим и живет.
Каждый мой приезд для стариков  праздник. Помимо обмена
новостями, я записываю, что им привезти в следующий раз. Разгрузив
продукты, делаю обход дворов, осматриваю, где и что подремонтировать.
За работой день проходит быстро, а вечером все собираемся в доме деда за
самоваром и пирогами. Тут начинается настоящее «кулинарное шоу», где
наши бабульки хвастаются своими кулинарными шедеврами. Мы с дедом в
качестве главных экспертов снимаем пробу, а затем все вместе
усаживаемся за стол, и тут начинается пир на весь мир. Отменная медовуха
деда развязывает старикам языки и освежает память былых лет.
- А ты помнишь Егоровну, жену Васьки Трепача? – вдруг заливается смехом
Кузьминична.
- Да как же забыть такую. Только у нее в глазах бес сидел, - ухмыляется мой
дед.
- Это что за Егоровна, - настораживаюсь я, начиная вспоминать всех
стариков, проживавших в Малых Липках.
- Да ты навряд ли ее помнишь, она еще в восьмидесятые умерла, ровно через
два года после Василия, - уточняет дед. – Ох, и баламут же был ее муженек.
- Точно, - подхватывает Петровна. – А как любил спорить, хлебом не корми.
- Он и женился-то на Егоровне, проспорив ей спор, - подхватывает Шныра.
- Как это? – предчувствуя интересный рассказ, спрашиваю я.
- Ну да, было дело, - кивает дед. – Это мы после уже узнали, когда его
подпоили хорошенько. Он же на заработки уезжал в город, а вернулся в село уже женатым. Сказать, что красавицей была не могу, чего только ее бородавка под носом стоила…
- Да не бородавка это была, а родинка, - уточняет Кузьминична.
- Ну, да вам, бабам, виднее, - отмахивается от нее дед. – Все равно у нее глаз с
чертовщинкой был.
- Мне кажется, она с бесами дружбу водила, - таинственно
закатив глаза, вставила свое слово до сих пор молчавшая Харитоновна.
- Да ну тебя! – отмахивается от нее Шныра. – Я ж соседкой ее была, ничего такого не замечала.
- Еще бы, все знают, как ты крепко спишь, - смеется Кузьминична, - Пушки
палить будут, и то не проснешься.
- Так я услышу рассказ про эту таинственную Егоровну или нет? – прервав
перепалку старушек, подаю я свой голос.
- Кузьмич, у тебя хорошо рассказывать получается, если что, мы подскажем,
ведь Васька Трепач твоим другом был, - напоминает деду Кузьминична.
- Да каким он мне другом был, никто в деревне с ним толком знаться не
хотел, себе же дороже выходило. С малых лет Васька трепачем был, врал
так, что и сам потом своему вранью верил. А еще хлебом не корми, любил
спорить. По любому поводу спорил. Бывало, проигрывал, но чаще, как ни
странно, выигрывал. Поэтому- то и не любили его мужики. А когда в
подпитии был, так и вовсе от него покою не было, но бабам он нашим
почему-то нравился.
- Да какой там нравился, непутевый был, - отмахнулась Петровна.
- Ой, да ладно, непутевый, сама, будучи  в девках, на него глаз положила, только он тебя в упор не замечал, - съязвила ей Шныра.
- Можно подумать, ты по нему не сохла, - фыркнула Петровна. – Чего тут
таить, красивым по молодости был, только непутевым. Баламут, да и
только.
- Зато с ним всегда весело было, - вздохнув, напомнила Кузьминична.
- А как пел,  заслушаешься, - вздыхает Харитоновна.
- Так мне продолжать или сами рассказывать будете? – напомнил о себе дед.
- Сказывай, – хором ответили женщины.
Васька с детства отличался от нас своей болтовней, за это и получил свое прозвище «Трепач». В армию его не взяли из-за того, что он правую ногу немного приволакивал, в детстве его бык колхозный  помял. Всю войну скотником проработал, а когда  мужики домой возвращаться стали,  упросил председателя в город  на заработки поехать, кроме него еще семеро братьев и сестер было, нужно было поднимать младших. Не прошло и года, как он вернулся обратно в деревню, но только уже не один, а с  женой.  На мой  вкус,  так себе баба, с заду фигуристая вроде, а вот с лица  страшненькая. Васька в деревне красавчиком слыл, все девки без ума от него были, но вот характером дурак  дураком. По любому поводу спорил, все под сомнение брал. А как выпьет, так и вовсе голову сносило, не раз  спор кулаками разрешали.  А тут, словно нашего Василия подменили, болтать он меньше не стал, а спорить прекратил. Мужики и так и этак пытались выяснить почему, а он ни в какую.  Раз только под праздник, перебрав лишку, проговорился, что на Нюрке своей женился, проиграв ей какой-то спор. Условием было, если проиграет, женится на ней.  Баба она  уже давно перезревшая была, да и с лица далеко не красавица, в ее - то  годы уже многие по два, а то  и по три ребенка имели.  Вот и  выходит,  поймала она его на слове. Другой бы сбежал, а Васька характер проявил, женился. Егоровна баба домовитая оказалась,  хозяйство исправно держала, всю его родню на ноги подняла, а вот своих так и не довелось поднять. Характером вроде кроткая, а в глазах  бес сидит.
 - Это из-за того, что у нее глаза разного цвета были, - встряла Кузьминична. – Вот-вот, у нее один глаз зеленый, а другой с желтизной были, - подхватила Петровна.
- А еще у нее зрачок  неправильный был, - напомнила  Кузьминична.
- Точно, не круглый, как у всех, а как бы немного вытекший, - подхватил дед. - Возможно, из-за этого и побаивались ее не только мужики, но и бабы. Сколько помню, так она себе подружку и не завела, так всю жизнь и прожила одна.
- А как он с ней познакомился - то? – прервала деда Кузьминична.
- Так в городе его на постой к ней определили. Родители у нее умерли рано, денег стало не хватать, вот она и сдавала комнату постояльцам. А тут Васька, видимо, выпил и расхвастался, как обычно, на слове она его и подловила.
- Выходит, таким образом, и женила его на себе, -  произнесла Петровна.
- Ну, до тебя Петровна и доходит, как до утки, - засмеялись женщины.
- Всю жизнь в деревне прожила, а сей факт так и не приняла, -  ткнув под бок  соседку, сказала Шныра.
- Так мало ли что про нее говорили в деревне, верить всему, что ли? – обиделась Петровна. – Я вот к ней хорошо относилась. Несчастная она женщина была, прожить с Васькой столько лет, а  деток своих так и не вырастить.. .
- Что правда, то правда, из двоих деток, так ни один  и не выжил, - покачав головой, подхватила Кузьминична.
- А ведь, никто не скажет, чтоб Васька ей изменял. Знать, держала она его крепко, - подхватила Шныра. – А ведь мог после войны роман с любой вдовицей закрутить.
- Знать, секрет какой знала, а может,  колдовство какое на нем испробовала? - настаивала на своем Харитоновна.
- Да какое там колдовство, забыла, как он ее по деревне гонял! А ведь она не жаловалась никому, никто ее заплаканной не видел, всегда на улыбочке.
- Да любила она его, - подытожила Кузьминична.
Все разом замолчали.
- Я бы за это выпил, - в наступившей тишине вдруг сказал дед.
- И то верно, - стараясь разрядить обстановку, подхватил я. - Все вы, бабоньки, по большому счету ведьмы,  за что мы вас всех и любим.

- Ох, Серега, и можешь же ты  женщинам угодить, - заулыбалась Кузьминична. – Повезло тебе Кузьмич с внуком!
- А я так и не поняла, в чем секрет - то этого спора оказался? – не угомонилась Харитоновна.
- Так в том- то и дело, никто его так и не узнал, - хитро посмеиваясь, ответил дед. – Так и остался секрет секретом . Удивительно другое, что как такая хрупкая женщина мужика к рукам прибрать смогла и спорить раз и навсегда отучила, вот в чем загвоздка. Ведь Васька ей  до самой смерти верным оставался, а то, что поколачивал иногда, так дурак был.
- Да ну вас, спорь не спорь, просто любовь у них была, - настаивала на своем Кузьминична. – Не в красоте ее сила была, а в душе, и Васька это понял.
- Правильно Кузьминична, - поддержал ее дед, -  И я об этом не раз думал.
 
Вот такие мои старики, которых я безгранично уважаю и люблю.