Досуг поэта

Смешны их злобы годованья
и утверждения о смерти, от которых
глаза двояко лыбятся от страсти
быть некогда хоть кем влюбленным.

И речь черна их сложнотою,
под стать им уличать чужую власть,
а вдруг уйдя, их терпкостью обмолвят слова,
тем ранят нюх их и обожгут их обаяние труда.

Вот! Вечер их спасен!
Сублимацией ремесло их гладко, зажженный ритм,
и фиолетом лучезарных моряков
усмехнуться их уста, и прослезятся старости обиды.

Будут бережно светить светила дней моих былых,
тропой рубцов и нежных препинаний воскликнет небо голубое,
и пеленанием цветов займется нежная хрусталь задора.

Вновь Лазурный Зал обвит холодным непокойством:
дурные запахи свежеют на крестах,
и с солью встречают близящийся закат,
чтоб богозаконие вершить свободно
в темнотных днях чертогов,

Чтоб не видали кровь распятий молодые,
а старцы вновь фанатично службу зрели
дурманящим догматом целины.

Ведь нет другого в беспрестанно близящем пути,
в конце всего я вижу лишь чумную пустоту и только.