Чувствительная кость. 2014

Анонс.
Сила женской любви может оживлять в нашем мире и вполне неординарные предметы.

Хотя можно ли после этого называть этих существ предметами?

Немного необычная история любви, которую в вашей жизни вы, врядли, встретите и переживёте наяву...

Рассказ занял первое место на конкурсе фантастики " ДРУГАЯ ЛЮБОВЬ 2014".



Чувствительная кость. (2014)



Я - скелет человека. По крайней мере, они так меня называют. Они говорят, что я будущее человечества. Я не слышал их, но то, что заставляет двигать мои костяшки, чувствует это, поэтому я живой, хоть и состою только из ста шести десяти пяти костей. У меня нет ничего кроме костей и чего-то такого, что приводит их в движение. Они называют это душой. Мне страшно, потому что они говорят, что я страшный и живой скелет. Мне страшно, потому что я не могу увидеть себя. А она, женщина, которую они называют санитаркой часто трогает мои кости, и я понимаю, что она имеет тоже, что-то за мешком с мясом и кожей.
Она разговаривает со мной, я понимаю ее, хотя я не понимаю ее, у меня нет мозгов и ушей, но я понимаю ее. Я раскрываю челюсти: вверх, вниз, вверх, вниз. Я не умею разговаривать. Моя пустая грудная клетка не издает и звука.

У меня нет желудка, поэтому мне не надо есть и пить, чтобы поддерживать жизнь. Я удивляюсь, как что-то поддерживает жизнь в моих костях. Санитарка Наташа говорит, что это чудо. Она говорит что-то о душе, о боге, я могу только кивать головой или мотать ею из стороны в сторону, что означает или "да",  или" нет".
Я не знаю, плохо это или хорошо, я даже не знаю, где я нахожусь. Она говорит, что я в дурдоме. Мне такому красивому там самое место. Я верю ей, я не знаю, что такое дурдом. Наверное очень хорошее место, где меня держат. Я вижу только тьму. Я ничего не вижу. Я не знаю, как это видеть. Наверное - это очень хорошо. На много лучше, чем видеть темноту. Но я могу чувствовать. Но не своими костяшками, а чем-то, что двигает их.

Наташа говорит, что это фантастика. Она называет меня Скилли, мой высокий, нежный скелетик. А я не знаю, какой я: высокий или нет, но Наташа говорит, что высокий. А как это быть высоким и нежным. Она любит ласкать мои костяшки. Иногда она называет меня Снежок. А кто такой снежок и почему я снежок? Я хочу ее спросить об этом, но не могу, потому что не знаю, чем и как можно спрашивать, но я чувствую, что Наташа говорит где-то на уровне того, чем я киваю и мотаю. Значит она говорит челюстями, но почему я не могу говорить челюстями, говорить - это издавать какие-то звуки из челюсти. А я не умею, меня никто не учит.

Я наклоняю череп, но не многу плакать, а Наташа может плакать, она когда-то это делала. Она была вся такой не сухой. Мои косточки чувствовали холодок, когда она вытирала что-то холодное из дырок над челюстью и касалась меня. Она была печаль, я чувствовал, что "печаль" это когда, что-то холодное льется из дыр над челюстью и из того, чем она ласкает меня. Оказывается чем-то мягким и приятным.
Еще, я умею ходить по дурдому. Я чувствую, что иду по темноте. Не знаю, как долго, но я научился видеть во тьме какие-то огоньки в районе моей грудной клетки. Но эти огоньки совсем не одинаковые. И один огонек светится в грудной клетке Наташи. Почему я так понял?

Потому что она всегда двигалась со мной по дурдому и держала за мою конечность грудной клетки. Она была всегда рядом. Я не знаю. Возможно, она красивая, но я видел только свет из ее грудной клетки. Он плясал во тьме. Он был всегда со мной близко. Не знаю, свечусь ли я так, как она. Я не знаю, походу, я и есть тот самый огонек в грудной клетке.

Наташа много говорит о душе, и о боге. Может быть, я вижу души во тьме? Но почему они бродят во тьме? Может быть ничего кроме тьмы нет. А Наташа говорит, что когда две души рядом всегда - это любовь. А я и не знал. Я это чувствую любовь. Но что мне толку от этого. Но мне хорошо с ее душой. Вот что такое любовь. Пусть любовь она делает всегда со мной. Мне хорошо, когда ее душа рядом с моей душой.

Но кроме ее огонька, я вижу движения других огоньков. Они все двигаются хаотично, в разброс. Я не могу уследить за ними. Они все летают по-отдельности в разные стороны тьмы. Значит у них нет любовь. Они летают без любовь. А любовь - это приятно и мягко. Пусть Наташа всегда летает вместе со мной и у нас будет любовь. Мне нравится, когда между нами любовь, хоть я не знаю, что такое любовь, но она - приятна.

Наташа рядом. Я чувствую это, когда в дурдоме перестают летать души, и я остаюсь с душой Наташи наедине, то она делает мне хорошо и приятно. Она обхватывает меня своими конечностями, и я вижу, как ее душа приближается ко мне. Тогда она светится еще ярче. Я не знаю, почему она так светится. Но, я начал замечать, что чем чаще Наташа приближала свою душу ко мне, тем чаще я видел непонятное для меня. Ее огонек растворялся во мне и я больше не видел ее душу на расстоянии. Я начал замечать, что я сам начал светиться! Я начал светиться, когда ее душа соединилась с моей душой. Я видел один большой светящийся эллипс. Он озарял всю тьму вокруг нас, мне было хорошо и приятно, хотя больше ничего кроме тьмы, я не видел. Вокруг наших душ была пустота. Мне было приятно, не знаю, как ей, но она делала со мной это постоянно, я чувствовал, что ей нравилось это делать.

Шло время, я, по-прежнему, видел тьму и души, бродящие во тьме. По сути, я сам двигался во тьме, в неизвестности, что, в конце концов, почувствовал, что дурдом это огромная чернота и больше ничего вокруг не существует вообще, абсолютно. Весь мир, про который иногда рассказывала Наташа, это одна сплошная чернота. Больше ничего нет. Вообще ничего нет, только непонятно для чего бродячие души во тьме. Что они забыли в этом Дурдоме, что они ищут во тьме, может любовь. Но тогда почему они летают в разнобой и не соединяются? Я не знал. Что еще кроме любви можно искать во тьме.

Шло время, Наташа продолжала делать любовь со мной. Это было много раз. Пока в один прекрасный момент, я почувствовал, что Наташиной души нет рядом. Я не знал что мне делать, где в этой тьме я найду мою Наташу. Мне стало плохо. Наташи больше не было со мной.

Я испугался и заметался из стороны в сторону, но среди множества душ во тьме, не было моей Наташи. Ее душа исчезла. Я не смог отыскать ее в Дурдоме. Где бы я не летал, меня окружали одинокие огни, которые так же, как и я, метались во тьме Дурдома, но все было бесполезно. Наташи не было. Мне стало грустно. Если бы Наташа научила плакать, я бы заплакал, но плакать я не умел. Я был печаль. Я остался без родной души. Больше ни одна душа со мной не соединялась. И иногда, когда другие души прятались во тьме за невидимыми стенами, я оставался во тьме один. Ко мне приходила печаль. Я был один. Я скучал по Наташе, но она не приходила ко мне.

Мне было одиноко, среди бесцельно блуждающих душ. Я наблюдал за ними, я мог видеть только их. И со временем, я начал замечать, что души тускнеют. Они уже не горят, как прежде, и перемещаются они медленней, чем раньше. Потом, я замечал, что душ с каждым разом становилось меньше. Один раз, я увидел, как одна душа ярко вспыхнула и взлетела в высоту и скрылась во тьме Дурдома. Я не понял, что это означало, как оказалось, что души могут перемещаться не только вперед, назад, вправо, влево, но и взлетать вверх. Но пугало не это. Меня пугало то, что чернота не бесконечна, и есть еще какой-то мир за пределами Дурдома. Неужели и я улечу так же, как они, а что со мной будет дальше?
Я не знал. Я совсем ничего не знал о мире, который меня окружает, мне не чем было думать. Я никогда не выходил за пределы дурдома, я не мог знать, что находится за той чернотой, я знал только то, что мир этот, в который я попал, он погружен во тьму и когда проходит время, эта душа, этот сияющий огонек, затухающий со временем, рано или поздно взлетает ввысь.

Ко мне пришла грусть. Я чувствовал одиночество. Я боялся, что Наташа тоже взлетела ввысь, оставив меня одного, без любви.

Но спустя какое-то время Наташа вернулась вновь. Я был испуган, когда ее душа подлетела ко мне. Я был рад. Я не мог ее спросить, куда она пропадала, я был только живой горсткой костей, но у меня была душа. Я очень гордился этим. А еще, я был счастлив, что вернулась Наташа.

Она, снова, начинала говорить со мной и ласкать меня. Я видел ее душу, но огонек ее души больше не горел с такой мощью, с которой горел раньше. Я понял, что ее что-то беспокоило. У неё были глаза, а у меня их не было. У меня не было рта, чтобы спросить ее о том, что я видел.

Наташа сидела рядом со мной и говорила о душе, о боге, о том, что рано или поздно души улетают в Царство Небесное, где там рай. Она говорила про этот рай, и я улыбался. Я не знаю почему, но я чувствовал, что она говорила. Ее душа изливала мне все это. Она говорила, что где-то там высоко, за пределами черноты, есть свет, есть хорошо, есть любовь. Но она никогда мне не говорила о Дурдоме и почему в нем всегда темно. Она старалась не говорить мне об этом. Она говорила, что когда душа лишается оболочки, то она летит в рай, где нет тьмы.
Я с упоением слушал ее. Она продолжала гладить меня. Мне казалось, что она говорит сама с собой. Она думает, что я не слушаю ее, а я чувствовал вибрацию ее души. Мне нравилось, как она говорит.

Она очень много говорила, а я слушал ее. Ей нравилось быть со мной рядом. Все говорили что я страшный, но для нее я был красив. Некоторые души облетали меня стороной. Они боялись моей внешности, они не понимали, какой я был внутри. Но я не был своей внешностью, я не видел себя. Я не понимал, как они могли оценивать меня, если в Дурдоме всегда царила кромешная тьма и летали только души. Я не понимал.

Наташа была рядом со мной, но она не светилась, так как прежде, что-то в ней произошло, что она тоже теряла свой блеск. А может она больше не любила меня. Чернота мира что-то сделала с ней.

В то время, когда она молчала, я чувствовал ее тревогу. Она чего-то боялась. Ее что-то пугало. И вот случилось так, что я потерял ее второй раз.
Я ждал долго, я не умею спать. Время тянулось, казалось целую вечность. Наташи не было. Она исчезла. В ее последнем монологе, я чувствовал страх. Этот страх передавался мне. Я испугался, что теперь без Наташи буду вечно один скитаться во тьме, и ничего мне не будет приносить счастья, когда рядом со мной нет моей Наташи.

Я почувствовал себя забытым. В черноте, которую я видел постоянно перед глазами не было видно любимого огонечка. Я потерял Наташу. Она больше не приходила ко мне. Я боялся, что она покинула меня навсегда.
Ох, если бы я знал, куда мне идти, как вообще Наташа может видеть в темноте. Страхи терзали меня. Куда бы я не двигался, мимо меня проскальзывали заблудшие души, если бы только я умел видеть, тогда бы я нашел Наташу, но, вместо этого, я глупо бродил во тьме, не в силах найти хоть что-то, что помогло мне снова стать счастливым.

Время шло, Наташа так и не появлялась, мне было плохо. В этом мире невозможно жить чувствовал я, это какая-то ошибка. Наташа много говорила о Царстве небесном, о боге, но где мне отыскать это царство света и любви.

Я остался один во тьме, среди блуждающих душ, которые даже не замечали меня. Они пролетали мимо, как будто меня здесь и не было. А может они просто не замечали меня в темноте.

В этом мире темнота никогда не рассеивалась, я чувствовал, что она имеет формы, но чувство такое, что ты находишься в живой, непонятной субстанции. Я могу ходить по темноте, я могу трогать ее, но понять ее, я не могу. Я бедный, несчастный, живой скелет.

Шло время. Я бродил во тьме, как другие. Я все верил в то, что Наташа вернется. Она не бросит меня одного в черноте, ну должен же быть какой-то выход от сюда. Я чувствовал, что она говорила, что если разрушить оболочку, то душа взлетит ввысь, туда, там где свет, хорошо, любовь. А раз оно так, то я хочу разрушить наши оболочки, чтобы соединившись в едино, мы взлетели в Царство небесное. В мир, за пределами тьмы. И я знаю теперь, как это сделать. И когда Наташа снова появится рядом со мной, и мы будем делать любовь, я обниму ее крепко-крепко, а она упадет на меня. Вот тогда наши грудные клетки будут разбиты, и мы воссоединимся и, яркой вспышкою взлетим ввысь, сквозь тьму, в мир света, радости и гармонии, оставив мир тьмы позади. Я чувствую, что она не бросит меня одного во тьме, но Наташа не приходила.

Но я, все равно, буду ждать мою любовь, мою родную душу, а если она не появится, то мне вечно придется скитаться во тьме, так как я просто кость, простая, ни кому не нужная, чувствительная кость.

Моя душа вечна, как этот черный мир. Я жду тебя Наташа, где же ты?

Я смотрел во тьму, но тьма молчала, как молчало все в этом странном мире одиноких огней.


***
- Эй, Андрей Анатольевич, - это говорил следователь Виктор Малинин. Он обращался к патологоанатому. - вы заметили чего-то странного в поведении пострадавшей в ДТП, Наталье Сокол.

- Господин, следователь, не могли бы вы поподробней объяснить некоторые нюансы происшествия. - спросил патологоанатом.

- Что вы хотите знать, доктор?

- Как ее сбила машина?

- Понимаете, док, пострадавшая шла на работу, она работает в местном дурдоме, и угонщик на машине сбил ее. Все утверждали, что за рулем автомобиля сидел скелет с глазами. Это очень странное происшествие. Настоящий, живой скелет. Он вырвал глаза у работника дурдома и угнал автомобиль врача.

-Да, очень странный случай, господин, следователь. При прибытии на место происшествия, мы обнаружили полуживую женщину и груду разбитых костей. Глаза санитара валялись в полу метре, действительно, зрелище не для слабонервных. - сказал патологоанатом.

- У женщины была пробита грудная клетка. - сказал следователь. - Случайные свидетели ДТП утверждали, что женщина несла какой -то бред.

- Что она говорила, следователь? - допытывался доктор.

- Я же говорю, бред какой-то.

- Какой? - допытывался доктор.

- Мой Скилли, Мой нежный и ласковый скелет... как я тебя люблю...

- Действительно странно. - заметил доктор.

- Что вы имеете в виду, странно?

- Я думаю, что это будет не существенно для следствия, но эта женщина, Наталья Сокол, она была не много странной. Она работала в нашей больнице медсестрой и была помешана на боге. Она была не много странной, поэтому с ней почти никто не общался в последнее время. Потом, мы начали замечать, что она разговаривает сама с собой. Все признаки на шизофрению, понимаете, вот, мы уволили ее и направили лечиться в стационар, где она в последствии, стала санитаркой. Но что самое странное, так это то, что она два года назад украла скелет человека из музея по анатомии. Это были настоящие кости, которые русские экспедиторы-археологи нашли на горном хребте Гималаев. Так как этот скелет никакой ценности для науки не представлял, его поставили в качестве экспоната. Но потом поняли, что кости разрушаются, скелет выкинули на помойку, где госпожа Сокол, его и подобрала.

- Это, конечно, интересно, док, но какое отношение скелет имеет к происшествию?

- Подождите, не торопитесь с выводами. - сказал доктор. - Я не говорил вам, что наша бывшая работница занималась магией? И из-за такого хобби, ей трудно было подыскать себе пару. Другим словом, как мне передали мои коллеги из дурдома, она влюбилась в скелет и это может звучать странно, но ей как-то удалось оживить его.

- Это вздор, доктор, вы в своем уме? Как можно оживить кости? - разозлился следователь.

- Я не знаю, я просто не знаю. - пожал плечами доктор. - Мистика какая-то. - пробурчал он.

- Вот, дерьмо. - сказал следователь. - Но очевидцы утверждают, что за рулем сидел скелет!

- Получается ей удалось его как-то оживить? - ответил доктор.

- Да, странное дело.- сказал следователь.

Он еще раз взглянул на обезображенный труп женщины. Она больше не была живой, что-то покинуло ее бренное тело, оставив на Земле бесполезную плоть.
Следователь вышел из морга, он был озадачен. Прохладный ветер лета, ударил в лицо. Дома его ждали жена и дети, которые всегда раздражали его. Он их ненавидел в душе, хотя показывал обратное. Но в этот раз, он зашел в оранжерею и купил букет цветов. Потом он вышел на мостовую и побрел домой, в вечно пустых и уставших глазах блеснула искорка, что-то защемило внутри. Он вспомнил пробитые ребра и кости вокруг трупа. На мгновение, ему показалось, что он сам похож на живой, ходячий труп. В груди что-то защемило. Он не понял почему. Он просто брел по улице. Где-то вдалеке догорал закат, скоро на город опустится тьма...