Особые миссии Василия Шпилькина

    Смеркалось. Отряд городовой стражи затягивал ремни железных панцирей-кирас, звеня тяжелыми мушкетами об алебарды, и зажигал факела. Ночной дозор готовился к обычному обходу погружавшегося в сон городка Шлезвига. Ближе к его центру высился родовой замок прусской династии герцогов Шлезвиг-Готторпских, выделившихся из Гольштейнской (Голштинской) линии.
   Ровно  сто восемь лет спустя сын герцога Шлезвигского и герцогини Анны Петровны, дочери Петра Великого, Карл Петр Ульрих Голштинский в 1761 году после смерти императрицы Елизаветы Петровны вступит на русский престол под именем  Петра Третьего. Как говорят на Руси: «Бог троицу любит». Да только тут заковыка вышла. Не успел прусский орленок расправить новообретенные в России имперские крылья, как могучие ловчие его жены Екатерины Второй, братья Орловы, через полгода тихо в прямом смысле свернули ему шею.
   А пока поздним осенним вечером 1653 года укладывался на покой под сенью собора Святого Петра  улегшийся калачиком небольшой лютеранский городок.
   Карета в сопровождении четырех всадников  с горящими факелами грохотала ободами колес по булыжнику узких пустынных улочек. Этот вид транспорта 17 века в сочетании с ужасными дорогами представлял собой нечто среднее между камнедробилкой и бетономешалкой. Задняя ось с большими колесами закреплялась наглухо, а передняя, с колесами поменьше, имела в середине поворотный шкворень. Спереди и сзади возвышались подпорки для толстых кожаных ремней, на которые подвешивался кузов кареты. Рессоры тогда еще не изобрели, поэтому, несмотря на подушки, находиться внутри короба, бешено несущегося по ухабам, было делом не самым приятным.
   У постоялого двора с вывеской “Zollehouse”  экипаж остановился. Спешив-шийся охранник открыл дверцу кареты и опустил раскладные ступеньки.
  - Скажи-ка, хозяин, - с акцентом начал один из вошедших,- где тут у тебя разместился постоялец из Московии?
   Мужчин было трое. В черных шляпах с высокими тульями, закутанные в черные плащи, они выглядели довольно таинственно.
  - Да проводи нас побыстрее к нему, - приказал главный толстому трактир-щику. Сунув ему несколько золотых, он добавил зловеще:
  - И чтоб тихо…
   Взяв подсвечник, почтенный бюргер повел поздних гостей по деревянным ступеням наверх. У дверей комнаты русского постояльца, которого он называл « герр Тимоф» , ему молча вручили кожаный кошелек с монетами и жестом велели убираться, что тот выполнил с невероятной при его тучности прытью.
   Когда в дверь постучали, Тимошка Анкудинов оторвался от письма,  кото-рое  он писал королеве Кристине Шведской, и недовольно проворчал:
  - Ну, кто там еще,  на ночь глядя?
   Дверь, скрипнув, отворилась, и в комнату ворвались трое загадочных нез-накомцев. Тимошка едва успел вскочить со стула, когда в грудь ему уперлось
дуло кремневого пистоля с взведенным курком.
  - Василий Григорьич, Вы? Как же это? – побелевшими губами чуть слышно проговорил Анкудинов, судорожно глотнув вставший в горле комок.
  - Это, как видишь, я, дорогой куманек. Челомкаться, одначе, не будем – некогда. Да веди себя смирно и тихо, коли шкура дорога. Вяжи, ребята, ему руки за спиной покуда, - скомандовал государев дьяк Шпилькин двум крепким казакам, одетым в европейское платье и шляпы, - по дороге в железа оденем…
                ------------------------
   Звякая кандалами на руках и ногах, выходец из Вологды Тимошка Анкудинов трясся в карете на мягком сиденье между двумя  казаками при  пищалях, саблях и пистолетах на пути в далекий стольный град Москву, свидание с которой не предвещало ему ничего хорошего.
   А ведь когда-то, казалось, совсем еще недавно, с десяток лет назад, служил он в московских приказах, да не удержался – похитил казенные денежки…
  - Ну, разве это преступление? – размышлял Тимошка, - корпишь в приказе, бывало, с раннего утра до глубокой ночи, а то и ночевать останешься, засыпая над бумагами, черт их дери! И никакого вознаграждения! А жизнь-то проходит мимо…
  Похищенные деньги нашла дома Тимошкина жена,  испугалась:
   - Откуда столько?  Не бери греха на душу, Тима! Пред Богом мы с тобой оба тогда будем виноваты… Коль не вернешь назад, выдам тебя с головой!
   -Эх, была - не была! – подумал про себя Тимоха, - чем так жить, лучше начать все сызнова.
   И в одну ночь поджег он свой дом вместе со спящей женой, а сам поспешил унести ноги. Да не куда-нибудь, а в Польшу. Туда, он надеялся, царь до него не доберется.
    В Польше речистый грамотей-авантюрист начал выдавать себя за сына низложенного в Смутное время русского царя Василия Шуйского, умершего в польском плену в 1610 году. Мол, родился я, когда отец был на троне, а посему являюсь его законным наследником и, стало быть, русским цесаревичем. А Романовы избраны незаконно! И спасибо полякам, которые дали возможность выжить…
   Надо ли говорить, что всякая русская смута во все времена  была на руку Польше да и другим «просвещенным» европейским странам. Организовать смуту и урвать для себя определенные выгоды: оторвать в неразберихе кусок территории или пограбить «отсталых русских» - какая «культурная» держава от этого откажется?!  Тем более, когда русские изменники сами предлагают услуги!
   Итак, самозванец –Тимошка, не на шутку войдя  в роль цесаревича, начал свои скитания по Западной Европе и даже заехал в Константинополь, представ перед турецким султаном Ибрагимом Первым. Турки вели в то время агрессивную политику на Украине, которая страдала также от гнета польской шляхты. Россия  выступала на стороне коренного украинского населения. Надо заметить, что вскоре, в 1654 году, Украина воссоединится с Россией, чтобы окончательно изгнать и турок, и поляков.
    Пока же там шла отчаянная борьба против захватчиков. Так что изменник Тимошка, готовый поспособствовать врагам, мог сгодиться как полякам, так и туркам.
   «Цесаревича» благосклонно принимали  при дворах европейских монархов и знатных вельмож в Венеции, Вене, Риме, Стокгольме, Ревеле, Брабанте, Лейпциге, Виттенберге и в Голштинии. Его фигурой заинтересовались и папские легаты  вплоть до того, что сделали о нем доклад в Ватикане  на конгрегации пропаганды католической веры.
   Вошедший во вкус Тимошка нарек себя ни много ни мало «наследственным владетелем Северной Украины (Сибири), чем вызвал естественный интерес к своей персоне скандинавских королей. В Швеции распространяли слухи, будто англичане хотят напасть на Архангельск с целью завоевания Русского Севера. Поэтому, стремясь опередить соперников, в Стокгольме образовали компанию для наблюдения за тем, как русские казаки ведут поиски путей к восточным морям. Шведы явно оживились в отношении русских событий.
  - Вот на этом дельце я выловлю золотую рыбку, - смекнул Тимошка.
    И нанес визит в качестве царственной особы королеве Кристине Шведской. Бог ведает, поверила ли она в легитимность Тимошки-«цесаревича» или просто сделала вид? Но почему бы не использовать его фигуру для шантажа русского правящего двора?
                -------------------------               
  …Напротив  самозванца покачивался на каретных подушках посланный из Московского Сибирского приказа дьяк Енисейского острога Василий Григорьевич Шпилькин. В данный момент он исполнял секретную ответственную миссию – поймать и доставить в Москву «вора дела государева» Тимошку Анкудинова. Шпилькин, по иронии судьбы, приходился ему кумом еще до 1643 года, когда начинал службу писцом Приказа Новой Четверти  в Вологде.
  -Вот ведь как судьба играет с людьми – и горе, и смех! А, впрочем, разве не сами мы вольны выбирать себе дорогу? - думал дьяк.
   Пройденные пути его, Шпилькина, были  трудны и опасны. Ох, как много товарищей потерял отважный дипломат и землепроходец в своих северных странствиях!  И вот – служба в качестве главы русского посольства в Шлезвиге Гольштейнском…
   Здесь, во дворце герцогов Готторп- Гольштейнских, жил известный немецкий ученый Адам Олеарий , уже дважды побывавший на Руси и издавший  в Шлезвиге  в 1647 году свои записки о путешествии по Московии.
  Олеарий живо заинтересовался личностью русского дипломата, который приковал к себе внимание и других ученых мужей.
  - Несомненно, это большая удача – встретить здесь, в нашем маленьком городке, человека, недавно прибывшего с Новой Земли, - радовался Олеарий, который в то время размышлял над происхождением жителей Северной Америки и ее отношением к материку Азии. «Многие считали Гренландию островом, - писал в заблуждении немецкий географ, - но, вероятно, что она на восток упирается в Татарию (так он называл Сибирь), а на запад – в Америку». Поэтому Адам решил, что «гренландцы произошли от обитателей Америки и Татарии».
   В 1651 году на северо-востоке России – от Новой Земли до Анадыря и Охотского моря – кипела неустанная работа. Огромный казачий отряд Романа Неплюева и нашего героя Василия Шпилькина отправился на Новую Землю  для поисков серебра, меди, жемчуга и самоцветов. Надо было проверить данные казака-землепроходца Михаила Стадухина о местоположении этой суши и ее отношении к материку.
   Адам Олеарий, хорошо знавший русский язык, с огромным интересом  слушал рассказ  Василия  о суровом полярном острове.
  - Большая часть этой земли даже летом покрыта  ледяным панцирем, - говорил Шпилькин, - а климат очень тяжел, холод несусветный! Трудно вынести его  людям.
  - Есть ли проход с Новой Земли  на  берег? – спросил Адам.
  - Нет,  Новая Земля нигде к матерому берегу не приткнулась, она – остров!
   В этом разговоре о некоторых вещах полярник Шпилькин дипломатично умолчал. Большинство его товарищей – участников похода - вместе с Романом Неплюевым погибли в ледяной пустыне, а московское правительство, обратив взор на полярный остров, уже приняло решение построить там крепость для защиты от посягательств  со стороны иноземцев.
   …Под мерный стук колес несет тряская карета  своих дремлющих пассажиров, некогда связанных узами кумовства, а ныне – непримиримых врагов. Одного – на встречу с неминуемой плахой, другого – на встречу с соратниками-друзьями: Василием Бугром, Михайлой Стадухиным, Василием Скорая Запись и многими другими неугомонными разведчиками неведомых земель.

                В соавторстве с Юрием Литвиненко, 2000г.
                Иллюстрация Ю.и Т. Литвиненко
 


Рецензии