Ромка мой Ромка

Проснулся ночью  из-за грозы .Встал с кровати, подошел к открытому окну, чтобы прикрыть его .
Яркая изломанная  молния.  Раскатистый гром.
Потом яркая-яркая , ослепившая меня  , вспышка !
Такая яркая, что  в глазах все потемнело.

А грома все нет и  нет  … 

Темнота  рассеивается медленно ,  как туман .

Я бегу по Реке  .  Бегу легко ,  без всякого напряжения , огромными , по человеческим  меркам  ,  прыжками.
Река -  она не широкая . Три  моих прыжка от берега до берега , не больше .
Я бегу быстрыми ,  размеренными шагами -  прыжками .
 Река с каждым шагом - прыжком стремительно уносится  назад  . Так
стремительно ,  что не понять  - навстречу она мне течет или  я бегу вниз  по течению.

Я не чувствую  сопротивления воздуха  ,  я бегу без усилий  ,  согнув руки в локтях , почти не глядя вперед и по сторонам .

Я не чувствую  ногами дно - ноги  до него не достают , чуть касаясь
 поверхности воды.

На перекатах  , где  галька чуть прикрыта  водой  -  я  не чувствую  гальку ногами .

Я такой легкий  или ноги не успевают  коснуться дна Реки  ,  потому что я
 очень быстро бегу?

 Река  делает резкий поворот .  Я   по  инерции  делаю шаг вперед  ,  налетаю
 на береговой  утес   , упираюсь в  него грудью .и замираю на месте , держась одной рукой за неприметный выступ  утеса.
И я вижу , что бежал по течению...
 Берега реки  -  сплошная  вереница    резко вверх уходящих   из
воды  утесов  ,  покрытых   снизу  слоем  льда.

Но холодом от них не веет .  И лед - он какой - то непривычный  ,  матово  - белый  и гладкий , как  фторопласт или нафталин .

Да - это нафталин , но резкого неприятного запаха от него нет .

Нет вообще никаких запахов .

И ничего не слышно .

Ни звуков воды , струящейся мимо  , ни дыхания моего .

И нет солнца , даже намека нет на него .

Но на  Реке – светло . Свет идет оттуда  , куда бежит Река .
 
Какая -то неодолимая сила влечет меня вперед , ноги отрываются от воды
  и вот я уже повис  параллельно поверхности  Реки  , чудом удерживаясь за выступ.
Мимо меня , не касаясь поверхности Реки ногами  , проплывает  какая-то женщина . Голова ее неестественно запрокинута назад и я понимаю  , что  у нее свернута шея .
За ней с унылым видом  , прижав руки к груди , ковыляет какой-то старик. 

Я понимаю   ,  что вырваться из русла этой  Реки  нельзя ,  как  нельзя  повернуть назад . И  разжимаю пальцы  , отпуская  выступ утеса …

Утесы береговые справа и слева  становятся выше и выше и  наконец
 заканчиваются  , когда  вершины последних исчезают в  немыслимой  вышине .

Впереди – бескрайняя  песчаная  пенная отмель , где  Река , пузырясь ,  без  следа  исчезает в песке .
А на отмели этой – люди . До самого горизонта  , куда не глянь . И все с надеждой и ожиданием смотрят вверх . 
Вот и женщина со свернутой шеей.  Ей тяжело  , неудобно - но она с мольбой и надеждою , как и все , смотрит вверх .

А сверху  на всех этих  людей,   кружась,  опускаются  снежные хлопья .
Опускаясь   все  ниже  и  ниже , они превращаются в белоснежные балахоны  с такого же цвета  огромными  капюшонами .
И каждый спустившийся вниз  балахон накрывает кого - то с надеждой глядящего вверх , окутывая  все тело  его .
Капюшон накрывает  голову избранного балахоном человека  сверху ,  тот  парит какое-то время зависнув на месте белоснежным силуэтом , а потом  устремляется ввысь …
Ни один балахон не упал мимо цели .
Но те, кто долго ждет свой балахон  ,  начинают потихоньку проваливаться  в пузырящийся песок отмели ..
Их мало  , но есть и такие , кого  балахон не успевает   накрыть .
 И  они  , не дождавшись своего балахона , проваливаются в шипящий песок с головой , исчезая в нем без следа .
Балахоны все одного и того же размера .
Вон маленький мальчик , годика три –белобрысый как внуки мои, похожий на младшего , Ромку .
 И  его накрывает таким же большим  ,  как  и всех ,   балахоном …
Вот и мой балахон .  Непонятно  как  ,  но я узнаю его в вышине .
И с пронзительною безнадежностью понимаю, что уже никогда не увижу я Ромку.
Балахон  накрывает меня .  Он невесом , но давит , гнетет он меня.
Такая тоска!
 Душа  моя  рвется на части . И в отчаянье  сбросив капюшон  с головы  я рву балахон на груди. Материя   врезается в руку . Тонкая струйка крови из пальца  мелким бисером рассыпается  по балахону .
И тает под каждою капелькой крови  ослепительно белая  материя , сползает  с меня  балахон и  остатки  его уходит в шипящий песок .
И я ухожу вместе с ним  ,  камнем  падаю   вниз  , сквозь песок .
Глаза , рот ,  нос и уши забивает шипящим песком .
Я  больно ударяюсь  обо  что - то  твердое .
И  слышу грохот своего  падения .
 Или это гром грохочет ?
С мучительным стоном  , хрипя забитыми песком  бронхами ,  я делаю глубокий вдох .
Я лежу на полу , под рукою разбитый  цветочный горшок . Из пальца сочится кровь . 
Успеваю  встать на ноги.
Щелчок выключателя, глаза режет свет электрической лампочки .
На пороге в белых балахонах    жена и дочь   .  Они с  испуганно смотрят на меня .
Виновато покашливая  объясняю , что из-за порыва ветра створкой окна смахнуло с подоконника горшок с цветком  , что утром все  приберем  .  А пока нужно спать .
Они уходят .  В   белых, в мелкий  цветочек  ,    ночных рубашках своих.
И гроза уходит      и  затихает  где - то  вдали .
  Я не сплю до утра  .
Детская ручонка шлепает по двери моего кабинета  и Ромка сонным еще голоском зовет меня:
-Дедя, дедя!