Богатырь

БОГАТЫРЬ

             Медицина – это  противостояние  врача  и  болезни:
                чью  сторону  занимает  пациент, тот  и  победит.
                Гиппократ
       К шести вечера стало совсем невмоготу. Молоко, яростно прихлынувшее к грудям, вздуло их до лакированного блеска, как дорогие воздушные шары, и Мария испытывала уже не только чувство психологического дискомфорта, но и стремительно развивающиеся зародыши физической боли.
       Она вызвала медсестру.
       - Почему мне не несут на кормление моего ребёнка?! - гневно спросила Мария, и высвободила из-под халата сразу обе груди. - Вы видите, что у меня тут делается?! Я хочу кормить этим сына, а не сцеживать в не очень чистую кастрюлю!
       - Не велено... - медсестра неуверенно отводила глаза. - Рано вам ещё это делать...
       - Кем это не велено, и что значит - рано?! - Мария не скрывала своего негодования дикими порядками, царившими в роддоме. - Я сама слышала, что к другим мамашам вы уже дважды возили их младенцев на кормление! А у меня что, сегодня выходной?! Или молоко моё не того сорта?! Он же есть хочет, я это чувствую!
       - Не хочет он ничего... - вяло отбилась медсестра. – Выдумываете вы всё это…
       Мария побледнела от нехорошего предчувствия.
       - Он что, умер?!. - ужаснулась она.
       - Да нет, живой пока...  - медсестра всё так же избегала смотреть женщине в глаза.
       - Позовите главврача! - потребовала Мария. - Вы что-то мямлите, а я больше не могу и не хочу ждать!
       Не скрывая облегчения, медсестра торопливо юркнула за дверь, а Мария закрыла глаза, расслабилась, и стала внимательно вслушиваться в свою природную материнскую суть.

       …Да, её малыш действительно был жив  - она чётко воспринимала его биополе, хотя оно было слишком ослаблено расстоянием, чтобы разобраться в его нюансах.
       Странно... Новорождённый жив, он явно голоден, а на кормление его не не-сут. Почему?..

       …Дверь палаты негромко скрипнула.
       Мария отключила своё подсознание и открыла глаза.
       Это был главврач, и он был мрачен.
       - Где мой малыш?! - требовательно спросила Мария, избрав наступательную тактику. - И что с ним?! Он жив, но его почему-то не несут мне на кормление! В чём дело?!
       - В проблемах... - нехотя ответил главврач. Он подошёл к окну палаты и стал смотреть на заснеженный двор роддома. – Его многочисленных проблемах… Вы сейчас способны хладнокровно меня выслушать?
       Мария нервно прижала ладони к вдруг жарко вспыхнувшим от волнения щекам.
       - Я начинаю догадываться, о чём вы хотите мне сказать... Других вариантов просто не может быть…
       - Тем лучше для нас обоих.
       - Что у него?..
       - Легче сказать, чего у него нет, - врач всё так же старался не смотреть на Марию.
       - Неужели, всё так плохо?..
       Главврач привычно помассировал пальцами красные от хронической усталости глаза.
       - Через пять минут после рождения у него остановилось сердце, и нам пришлось подключать его к искусственному. Потом наружу толпой полезло всё остальное...
       - Это безнадёжно?.. - шёпотом спросила у него Мария, как у всесильного Бога.
       - Судите сами. Врождённый порок сердца, детский церебральный паралич, какие-то дефекты органов пищеварения... Его приходится кормить уколами в вену.
       - Я поняла... - сказала Мария, неожиданно почувствовав, что успокаивается. - Он нежизнеспособен...
       - Вам не следует торопиться с подобными выводами, - остановил её главврач. - Мы попытаемся его вытянуть, но шансов хотя бы на частичный успех слишком мало, и даже при самом благоприятном исходе он на всю жизнь останется инвалидом...
       Мария озабоченно потрогала дрожащими пальцами свои набухшие до предела груди.
       - Принесите его ко мне.
       - Зачем?.. - удивился главврач. - Чтобы он умер у вас на руках?! Вы этого так хотите?..
       - Нет, я просто хочу покормить его своим молоком... Из груди… Без посредников в виде сосок и шприцев…
       Главврач резко отвернулся от окна.
       - Вы меня, кажется, не поняли...
       - Нет, я вас отлично поняла, и именно поэтому прошу принести ко мне моего ребёнка. Даже не прошу - требую! Немедленно!!!
       - Тогда вам придётся пойти к нему самой, - чуть уступил её напору главврач. - Вместе с громоздким аппаратом искусственного кровообращения и прочими устройствами он попросту не пролезет в дверь вашей палаты. И как вы собираетесь его кормить? У него же совершенно не работает желудок!
       - Вы меня всё равно не поймёте, - вздохнула Мария. - Мужчины не способны усвоить умом такие простые вещи, ведь вам не приходится рожать и кормить грудью...
       - Пойдёмте! -  сказал главврач решительно, делая первый шаг от окна. - Пока вы здесь, а он - там, мне трудно будет убедить вас в своей правоте. Вам просто нужно увидеть его своими глазами...

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       ...Не сдерживая слёз, Мария стояла посреди палаты и с болью смотрела на почти безжизненное крохотное розовое тельце, опутанное бесчисленными проводами и трубками.
       - Вам по-прежнему хочется его покормить своим молоком?.. - участливо спросил главврач.
       - Да... Как никогда!..
       - Но ведь это же его добьёт!
       - Это будет на моей, а не на вашей совести... - глухо сказала Мария. - Ребёнок мой и я вправе брать на себя ответственность за его жизнь! Уж если жуткая экология сделала моего малыша безнадёжным калекой, я сама решу его Судьбу...
       - Извините, но вы на это счёт сильно заблуждаетесь... - не согласился главврач. - Ваши гражданские права ограничиваются лишь правом на аборт, если будущий ребёнок вам неугоден. Родившись же, он автоматически становится гражданином своей страны, и теперь любое посягательство на его жизнь уже может трактоваться как преступление!
       - Значит, на этом вашем кошмарном пыточном столе он может спокойно умереть?! - возмутилась Мария. - А то же самое, но у меня на руках - уже убийство?!
      - Пожалуйста, поймите меня правильно, - чуть мягче сказал врач. - Пока вы в стенах моего роддома, я несу ответственность за вас обоих. Высочайшую ответственность…
       Он показал пальцем на младенца.
       - За него - тоже! Я, а не вы! На ваши плечи всё переложится только тогда, когда вы вместе с ним покинете роддом!
       - Я хочу его покормить... - упрямо сказала Мария, точно не слыша его. - У себя на руках...
       Главврач вздохнул.
       - Я вас прекрасно понимаю. Молоко давит, и вы не успокоитесь, пока не добьётесь своего...
       - Не то, милый вы мой доктор! Совершенно не то! - дёрнулась Мария. - И ничего-то вы не понимаете!
       Она подошла к столу, на котором, как на распятии, лежал её трагический первенец.
       - Он сам может хотя бы дышать?..
       - Пока - да. Главные проблемы у него с сердцем, поэтому его приходится непрерывно поддерживать.
       - Я хочу покормить его своей грудью... - с тоской сказала Мария. - Если б вы только знали, КАК я хочу его покормить! Мне просто НЕОБХОДИМО это сделать!
       Главврач с тихим стоном снова помассировал красные от бессонной предыдущей ночи глаза. Он тогда с превеликим трудом выпросил у Смерти отсрочку для этого несчастного мальчика, и вот теперь его умоляли отказаться от своей трудной победы.
       - Ладно... - сказал он устало. – Попытка - не пытка! Хуже, чем уже есть, нам ему всё равно не сделать. В конце концов, он либо усвоит ваше молоко, либо мы устроим ему промывание желудка.
       - Вы исправляетесь, доктор. - Мария улыбнулась. - Как к нему можно подступиться?..
       - А как вам больше нравится. Только ничего не оборвите, иначе ему действительно станет хуже. В принципе, сердечко у него работает, хотя и со сбоями, так что под нашим неусыпным надзором он какое-то время сможет жить и без этой бандуры.
       - Вот и отлично! - сказала Мария с воодушевлением. - Тогда, доктор, мы сделаем так! Вы притащите сюда мою кровать, отключите от моего мальчика  этот свой жуткий агрегат, и позволите мне побыть здесь с ним без свидетелей. Хоть полчасика! Пусть ваши люди подежурят снаружи. Если что случится, я их позову.
       Мария нетерпеливо прижала дрожащие ладони к горящим от избытка молока и Любви Матери грудям.
       - Я хочу его покормить... – простонала она. - ГОСПОДИ, КАК  ЖЕ  Я  ХОЧУ  ЕГО  ПОКОРМИТЬ!!!

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       ...Насытившись, ребёнок уснул, уткнувшись порозовевшим носиком в накормившую его щедрую грудь. Кожей своего тела Мария чувствовала его тепло, его слабенькую жизненную энергию. В ней проскакивали какие-то ледяные искры, которых под воздействием энергии здорового тела Марии становилось всё меньше и меньше. Ребёнок изредка вздрагивал во сне от воспоминаний об утробе матери и громоздком аппарате, ожидавшем рядом - других воспоминаний в его жизненном багаже пока не было.
       Закрыв глаза, Мария внимательно вслушивалась большим, здоровым телом, в крохотное болезненное тельце, обволакивая его своим животворным полем. Она ощущала в ребёнке движение жизненных соков, которое было блокировано жестокостью Природы, и теперь неторопливо, но неуклонно улучшалось. Она чувствовала сбивчивый, торопливый стук маленького сердечка, и пульс этот с каждой минутой становился всё ровнее.
       - « Всё  будет  хорошо, солнышко  моё... - думала Мария, ласково прижимая сына к своей тёплой груди. – Не  бойся… Они  говорят, что  ты  не  жилец... Они  думают, что  ты  такой  же, как  и  они... Они  сильно ошибаются... Мы  совсем  другие ... Мы  иные... Мы  сильнее  их... Мы  лучше... Мы  добрее... И  в  этом  наша  главная  сила... »
       Ребёнок  зачмокал во сне губками, что ещё больше растопило материнское сердце Марии.
       - « Всё  будет  хорошо, пока  ты  со  мной, мой  малыш... Я  тебя  быстро  вылечу, солнышко  моё... Тебе  совсем  не  нужны  лекарства  и  эти  их ужасные  машины... Тебе  нужно  только  моё  тепло, и  моё  молоко... Ты выздоровеешь, сыночек  мой... Ты  станешь  большим  и  сильным, мой богатырь... Обязательно  станешь!.. Поверь  мне… »

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /  / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       ...Главврач осторожно приоткрыл дверь и вошёл в палату.
       Мария с блуждающей по лицу счастливой улыбкой спала в обнимку с новорожденным, а доктор, посмотрев на приборы, контролировавшие состояние с его точки зрения безнадёжного младенца, впервые в жизни вдруг подумал о том, что ничего не смыслит в медицине...

                Злая  Судьба,
                злая  Судьба…
                А  Рок
                разве  бывает
                добрым?!.