Сквозь огонь иди за мной. Глава 5

     После двух тяжелых стычек появились первые раненые… Несмотря на то, что огонь открывался по миротворцам, отряду запретили предпринимать какие-то действия в ответ. Гладков приуныл.

     - Это что ж получается… - начал, было, он свою речь.

     - Ничего не получается! – перебил его Сербин. – Не забивай себе голову! Неужели ты до сих пор не понял, что командование миротворческих сил служит всем здесь, кроме сербов. Сербы назначены Западом быть ответственными за все, что происходит в Югославии. Хотя, Югославии, по большому счету, больше нет. И никогда не будет…

     - И что? Мы должны…

     - Да пойми ты, командир! Ничего мы никому не должны! Все «уже украдено до нас»! Как говорил кто-то из героев «Операции «Ы». Если ты по поводу воинского и интернационального долга, то не по адресу. Мы лишь выполняем приказы вышестоящего командования, поэтому лично моя воинская совесть чиста.

     - Нет! – Гладков вскочил, опрокинув стул. – Так не будет! Я еду к командующему!

     Он вышел, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. А в канцелярию вошел лейтенант Дощечкин. Это его люди пострадали во время крайней стычки.

     - Товарищ капитан, я наверно не вовремя… - произнес он, запинаясь – лейтенанта крепко контузило в бою.

     - Да кончай ты, Серега, церемонии разводить! Говори, что у тебя! – раздраженно произнес Сербин.

     - Тут это… Такое дело… Короче, бойцы хотят креститься! – выдал лейтенант.

     - Ну, так и пускай крестятся! Им кто-то запрещает?!

     - Не, капитан! Ты не понял – они по-взрослому хотят креститься. Те, кто не крещен был… Ну, в церкви…

     - А-а, ты вот о чем… - Сербин задумался.

     В недалеком коммунистическом прошлом народ в стране, именуемой СССР, был далек от Бога. Все были ярыми атеистами… Мать Сербина, уже умирая, сказала ему, что он крещен, и отдала ему маленький алюминиевый крестик на простой веревочке. Крестик тот и сейчас лежал в его  шкатулке с документами. А тут вдруг массовое крещение… Сербин не знал, как отнесется к этому командование, да и наплевать ему было сейчас на это. Он принял решение…

     - Значит так, лейтенант! – сказал он. – Остаешься за старшего. Командир укатил в Белград, а я съезжу в местный храм. Договорюсь насчет крещения. Командуй!

     Сербин взял с собой в охранение двух бойцов и на бронированном УАЗе отправился в церковь, расположенную на небольшой площади в центре города.

     Массивная входная дверь была открыта настежь, в глубине большого полутемного зала мерцали свечи. Откуда-то сбоку от двери появился мужчина средних лет в длинном одеянии, похожем на рясу, с гривой слегка вьющихся волос.

     - Мир с вама,- сказал мужчина. - Вероватно са свештеником?

     - Да! – машинально ответил Сербин, он чувствовал себя почему-то неловко.

     - Руски войник ти? – догадался служка. - Отац Павле йе вас очекуйе!

     - Ожидал нас? – удивился Сербин. – Но почему? Откуда он мог знать, что я приду к нему?

     - Отац Павле йе рекао да руски нужно долазе у цркву! Знао йе! – служитель улыбнулся, показав белые зубы. – Я звут Васил.

     - Отец Павел знал, что русские обязательно придут в церковь? Я правильно понял? – Сербин удивился еще больше. До такой степени, что не представился Василу.

     - Так есть! – подтвердил служитель, все еще улыбаясь. – Наш свештеник многая знает! Ему открито лицо Господа нашего – Иисуса Христа. Я мало знаю русски, отац Павле учил. Ти хтел крэстит си?

     - Не я! – тихо сказал Сербин. – Я крещен. Солдаты хотят креститься.

     - А вот и наши русские! – сказал кто-то позади него. Сербин развернулся.

     Перед ним стоял невысокого роста старик в одеянии, какое носят священники и на Руси. Но Сербин уже не удивлялся.

     - Один народ, одна вера, одни и те ж церковные каноны! – будто прочитав его мысли, сказал Священник. – Немного, извините, подслушал ваш разговор с Василом. Но! Давайте-ка начнем с чаепития!

     Они прошли в небольшую пристройку к церкви и сели за стол. Служитель подал чай – зеленоватого цвета, со странным привкусом каких-то фруктов.

     - Это молодые побеги айвы, - объяснил отец Павел. – Настоящего чая мы уже давно не пробовали.

     - Как же вы здесь выживали? Наверно, трудно было?

     - Ну, теперь-то я могу уже преподавать науку выживания! – открыто улыбнулся отец Павел. - В первую очередь нужно озаботиться о воде, еде, тёплой одежде, лекарствах и топливе. Мы с Василом заполнили водой все имеющиеся ёмкости заранее и регулярно пополняли, пока действовал водопровод. Потом Васил вырыл небольшой колодец, вода была не очень, но для приготовления пищи и стирки годилась. Укрепили подвал - завалили сверху брёвнами, в промежутках уложили матрацы, - получилась хорошая защита от осколков и неплохо гасит ударную волну.

     - Вы уже говорите, как профессиональный военный! – сказал Сербин, с удовольствием прихлебывая терпкий, ароматный «чай».

     - А я и есть профессиональный военный! -  сказал священник. – В армии Броз Тито я командовал батальоном. Партизанским, конечно. Потом служил в армии СФРЮ в той же должности. Уволился в 1948 году.

     - Чем же вы питались? В магазинах ведь и сейчас не густо…

     - Вы правы, в магазинах ничего не было. Но в сельской местности обычно есть запасы. Нужно было запастись немногим: мукой, маслом, солью, сахаром и спичками. Мясо годится в любом виде. Его можно засолить или завялить. Так оно может храниться очень долго. У нас ведь сельская местность - на полях обычно остаётся много чего неубранного из съестного. Война нарушает весь график уборки. Мы с Василом искали посевы гороха, картошки, всего, что можно было употребить в пищу.

     - Да-а, довелось вам пережить! – произнес Сербин.

     - Эх, сыне мой! Я никогда не думал, что буду мечтать просто помыть голову! Понимаете? Просто помыть голову… В таких условиях, в каких мы жили, регулярно мыться было невозможно…

     - Поражаюсь…

     Священник будто не слышал его, продолжая свой рассказ.

     - А мне ведь не только нужно было выжить самому… Мне нужно было помочь выжить родным, друзьям, знакомым, соседям и так далее. Я ведь понимал, что дети, старики, женщины будут на меня смотреть, ловить каждое мое слово, даже оттенки мимики. Мне нельзя было показывать им свой страх, тревогу или уныние. Если ты помогаешь больным, голодным, раненым, то твой голод, болезнь или даже рана не кажутся очень уж сильными. Я видел крепких здоровых мужчин, которые впадали в панику или устраивали скандалы из-за одного пирожка или куска хлеба. Таких нужно сразу ставить на место, если нужно, то и хорошим ударом в челюсть. Да, приходилось прибегать и к этому…

     - А что для вас было самое страшное? – спросил Сербин. Он все больше и больше проникался уважением к сидящему напротив него человеку. Ловил каждое его слово.

     - Я скажу вам, что самое страшное… - Священник вскинул голову. - Самое страшное на войне - это слухи и паника. Нужно собрать вокруг себя группу активных и деятельных прихожан, - мужчин и женщин. После каждой бомбёжки или обстрела обходить все подвалы и убежища, собирать раненых и оказывать им по возможности помощь. И вообще, нужно быстрее привыкнуть к войне. Я понимаю, что это неестественное состояние, но, к сожалению, люди всегда воевали и, кажется, будут воевать всегда. Пройдет совсем немного времени, и ваше тело само привыкнет к войне. Вы уже автоматически будете прятаться от обстрелов и взрывов. Больше всего опасайтесь мин и снайперов. Если вы переживёте первые дни и недели войны, то ваши шансы выжить резко возрастут. Будьте всегда тепло одеты, даже в летнее время имейте при себе куртку или что-то подобное, что можно подстелить под себя или укрыться. Одежда должна быть неяркой, тёмных тонов, прочной и желательно из натуральных материалов. Не советую обзаводиться камуфляжем, берцами или ещё чем-либо подобным, если вы решили быть мирным жителем. Потом не докажете, что вы не солдат или ополченец, да и разбираться долго не будут. Хотя, я вероятно, зря вам все это рассказываю - вы же солдат!

     - О, Господи! – Сербин вдруг непроизвольно осенил грудь крестным знамением. – Страшно слышать все это от священника. От служителя Господа…

     - Да, сыне мой! – священник тяжело кивнул головой. - К войне привыкнуть бывает легко, но отвыкнуть невероятно трудно. Сейчас не так часто стреляют. Но я до сих пор не могу приучить себя переодеваться перед сном, не могу заставить снять с себя теплую одежду, в которой обычно спускаюсь в подвал во время обстрелов. Не могу просто так выглянуть в окно, - обязательно становлюсь сбоку, смотрю из-за стены…. Осталась привычка держать в доме внушительные запасы еды. И ещё много ненужных военных привычек. До сих пор мучает бессонница. Обязательно встаю в три часа ночи и слушаю тишину…

     Отец Павел тяжело вздохнул.

     - Очень тяжело привыкать к потерям близких тебе людей, - сказал он каким-то погасшим голосом. - Я как-то подсчитал, что на этой улице, где стоит Храм, погибло больше моих прихожан, чем живёт сейчас… Я вспоминаю, как в один день мы похоронили двадцать пять человек - детей, женщин, мужчин. Я не знаю, как мы всё это выдержали…

     - Что ж, батюшка, приятно и познавательно было пообщаться с вами, но позвольте мне убыть в часть. Засиделся я с вами, - Сербин поднялся с лавки. – Когда мне можно будет привезти солдат на крещение?

     - Да, в любой день, сыне мой! – старик тоже встал, прощаясь. – В любой день!

Продолжение следует -