Осенний свет. Новелла последняя. Осенний свет

Осенний свет.
Новелла.
        1.
 Ольга Михайловна  радовалась осени, которую очень любила. Какая в небе просинь! Вот и поредела листва на тополях, сквозь нее голубело осеннее небо. Все чаще дни становились  дождливее.
 Но вот  Арчера не стало. Ольга была очень привязана к нему,  просто души не чаяла. Вот теперь, в пустом и тихом доме, она неделю находилась в глубокой депрессии.
 В тот воскресный вечер, возвращаясь от друзей, Ольга купила в киоске газету «Из рук в руки», чтобы посмотреть объявления о животных и посмотреть, нет ли щенков терьера.
Дождь все сильней стучал по крыше. Ольга Михайловна налила чашечку кофе и устроилась с газетой в кресле. Черных терьеров не предлагали. Глаза Ольги опустились ниже по странице газеты, и она машинально прочитала объявление «ищу интеллигентную женщину…лет пятидесяти….спортивный…полковник …почтовый ящик №….»   Сначала она рассмеялась, потом задумалась.  Бессознательно женщина взяла лист бумаги и ручку, и написала письмо. Быстро подписала конверт и так же быстро положила в сумку, чтоб не передумать.  Завтра, перед школой, она бросит письмо в почтовый ящик.
 Она уговаривала себя, что хорошо бы уехать куда-то от одиночества, тоски и печали, сменить привычный образ жизни. Да и  в доме жить было уже почти невозможно,- все требовало мужских рук,- перекосившийся забор, крыша стала течь во время дождей, за водой надо ходить с ведрами далеко, за две улицы. Да и одиночество удручало. Некогда шумный от детских голосов  и гама,  дом опустел, выглядел сиротливо. Сиротливо было и на душе у хозяйки, уходит – одна и приходит-  одна. То хоть Арчер скрашивал и заполнял своей любовью холодное сердце женщины.  Из всех углов дома тихо выглядывала грусть и пустота. Теперь вот и Арчера не стало. Получая письма от сына, она подходила к окну, головой, приклонившись к холодным стеклам, плакала долго и беспомощно.
В последующий день она пожалела о своем неадекватном поступке, о  посланном письме. А тут на работе  навалилось столько дел, что она и забыла о нем. Перед сном, вспомнив с усмешкой о минутной слабости, она убеждала себя, что иначе и быть не могло, тому адресату написали , наверное, тысячи женщин, одиноких как и она. Красивых. Умных. Активных.
 Но вот придя с работы, однажды вечером,  она вынула из почтового ящика размокший от дождя конверт и с удивлением прочла «… укажите город». С облегчением вздохнув, она бросила письмо на журнальный столик.
 Через несколько дней в выходные, не зная, куда себя деть, Ольга, увидев письмо, перечитала, и снова подписала чистый конверт. И, не переписывая письма, запечатала его. Упрямство было у нее в крови и  в характере с детства.
- Если написала, пусть оно уйдет адресату, а там будь что будет, что написано судьбой,- думала она, подписывая свежий конверт, хоть само письмо и представляло жалкий вид  -просохшая бумага после дождя пожухла, помялась.
Последний день занятий перед каникулами… Уроки закончились. В  школе приятно пахло свежевымытыми полами. Ольга Михайловна любила эту чистую тишину школьных коридоров и классов, после шумной суеты перемен. Собрав последние инструктажи с подписями детей по ТБ, ОБЖ и др., Ольга Михайловна задумчиво подшила их в журнал. Окинула взглядом ровненькие ряды парт, подошла к окну,  проверила, политы ли цветы. Прошлась по столам, убрав из парт оставшийся мусор, стерла с доски меловые разводы, аккуратно положив губку. Ольга Михайловна любила сама промывать классную доску  до чистоты. Прочитала пожелания своим детям на доске: « Счастливых каникул!» и вышла из класса, закрыв двери. Зашла в свой кабинет, разложила стопки тетрадей, контурных карт и атласов в шкафы по классам. Навела порядок на своем рабочем столе. Заварила чашечку кофе и посмотрела на часы.
- Пора и домой,- подумала она. Но вдруг зазвонил телефон - это вызывали к  директору  завучей  на совещание.
        2.
Директор говорил о планах на каникулы и о  решении насущных вопросов. Вдруг дверь приоткрылась, почтальон занесла директору школьную корреспонденцию. Директор посмотрел ее и протянул конверт со словами « Ольга Михайловна, это, кажется, Вам». Она взяла письмо, оно обожгло пальцы рук, как горячие угли.  И видимо, она покраснела, потому что  молоденькая завуч, Светлана Борисовна, выхватила конверт и нараспев сказала, что почерк мужской и  от кого бы это. Ольга Михайловна повертела конверт, пожала плечами и,  не поняв, откуда, положила в сумку.
Дома она намеренно долго не распечатывала письмо. Налила кофе. Устроилась в кресло. Только после этого, медленно распечатала письмо, достала фото. На нее смотрел мужчина средних лет в синей спортивной одежде, на лыжне, опираясь на палки со сдержанной улыбкой для фотографа. Фотография ни о чем.
 –Или о многом, - подумалось ей.
Письмо было ответом на ее послание. Звали его Владимир Алексеевич, он был полковник в отставке, жена умерла от диабета десять лет назад. Дочь окончила Питерский институт кинематографии и работала  у Сокурова на съемках фильма «Русский ковчег».
 Так завязалась переписка, обмен телефонами, адрес она давала школьный, а телефон своей бойкой подруги. Для себя она стала звать его ВЛАД, имя Владимир ей не нравилось. Да так современнее и романтичнее. Однажды в телефонном разговоре он сказал, что поедет в Санкт-Петербург к дочери, дней на десять, и спросил, что Ольге привести в подарок. Она со смехом ответила, что  ждет белые хризантемы.
 Перед новым годом, был ее день рождения. Приближался новый год.  Влад вернулся из С-Петербурга. Он предложил встретиться и провести вместе Новый Год. Она, не желая раскрывать своего адреса, предложила встречу на « нейтральной полосе ». Он предложил приехать к нему в город, и сказал, что он встретит ее на вокзале.
Сидя в поезде, Ольга, сначала отвлеченно смотрела за окна. Она любила  поезда, со времен студенчества, когда из Казани и в Казань ездила домой на каникулы по нескольку раз в год. Устроишься на верхней полке и до Уфы пролежишь после бессонных сессий и досрочных экзаменов.
Чем ближе подъезжал поезд к вокзалу, тем сильнее Ольга Михайловна паниковала от никчемности и неадекватности, так не свойственного  ей, поступка.  Но вот поезд замедлил ход. Показались привокзальные строения, она вдруг резко поняла нелепость всего, стыд краской залил щеки. Женщина лихорадочно стала надеяться, что встречать ее никто не будет и она с облегчением обратным поездом вернется домой. Но вот двери вагона открылись, и она почувствовала, что кто-то ее берет под руку и говорит, что видимо ее и встречает.
Ольга в шоке увидела лицо, мягко, сказать старика, смешную от снега мокрую норковую шапку, коричневую кожаную куртку. Она как во сне шла ведомая под руку этим, таким чужим ей, человеком. А снег не  просто сыпал, он валил и валил хлопьями, падая из бездонного неба. Ольга Михайловна не видела ничего вокруг, не только потому, что трудно было продвигаться по нехоженым сугробам, и она кроме спины Влада ничего не видела. Она все еще была вне себя от своего, такого глупого(!), поступка.
- Ну чего это ради, она оставила свое уютное гнездышко и пустилась во все тяжкие приключения, не обещавшие ничего доброго?- обращалась она снова и снова к своему воспаленному сознанию.
Она, все еще не пришедшая в себя, оглядывалась в большой четырехкомнатной квартире. Хозяин предупредительно снял с нее шубу, стряхнул от снега и повесил шапку.
-Ну, красавица, располагайтесь, - и пристально откровенно засмотрелся на смущенную гостью и провел ее в одну из комнат, поставив вещи ее у порога.
Ольга заметила, как Владимир Алексеевич лихорадочно переодевает мокрые брюки на сухие. Он предложил располагаться и исчез за дверью. Похоже, он был смущен, не меньше ее.
          3.
 Но! Приближался Новый Год! Было уже около девяти вечера. Снег  все валил валом. Но надо было накрывать на стол. Ольга нашла в шкафу скатерть, достала угощения те, что привезла   сама и те, которые  нашла в холодильнике. Чуть освоилась. Но шок не покидал и  ледяным комом стоял в сердце.
 Дверь открылась и, как дед мороз, весь в снегу, с огромным букетом шикарных любимых белых хризантем, появился Влад, большой  и шумный со словами:
- Я же обещал ваши любимые хризантемы! Вот заказал в магазине, а они продали для чьей-то свадьбы, пришлось пробежаться в поисках других... Новый Год- все  и раскупили.
 Он довольно рассмеялся. Увидев накрытый в зале стол. Ну давайте переодеваться, скоро и Новый Год, да и поужинать надо. Ужин был несколько скованным. До 12 часов оставалось меньше часа. На столе появились шампанское, коньяк, минералка фужеры и рюмки, фрукты и  нарезка. И ее любимые белоснежные шапки хризантем!!!
Оба оделись в новогодние наряды, когда Ольга вышла в синем вечернем  платье из спальни дочери, в которой он предложил расположиться, Влад  восторженно выдохнул:
- Да Вы-  красавица!.
 Открыли шампанское. До утра они рассказывали каждый о себе. Танцевали. Смущение постепенно покидало.
А Ольга думала « Нет- нет, завтра уезжаю. Что я здесь потеряла? Зачем мне этот старый, усталый человек?».
 Утром она проснулась от странных звуков, она вышла  из спальни. Звуки шли из его спальни, она открыла дверь и поняла, что у него сердечный приступ, увидела аптечку на тумбочке у кровати и  быстро сделала укол, дала нитроглицерин. Вызвала скорую. К обеду ему стало легче. А вечерком он предложил потихоньку прогуляться в парке.
 Погода угомонилась, все вокруг было сказочно белым, зимнее солнце ярко и холодно светило. Город был пустынным. Они зашли в парк, фотографировались у ледовых сооружений,  в японском  шатре, ели настоящий столичный пломбир.  Все это время Ольгу не покидала мысль, что она же хотела уехать поскорее. Нет, ей просто надо сбежать от этого чужого кошмара. Да,- думала она философски,- жить дома одной спокойнее. Но ведь то, что  все познается в сравнении, истина  старая, как сама жизнь.
Но и на следующий день ей не удался побег. Он окружил нежностью, заботой и вниманием. Ей было очень жалко его, этого одинокого человека, отдавшего  свои лучшие годы  армии, стране, на самых опасных рубежах, где он проработал начальником штаба  испытаний ядерных летательных ракет. Постоянные командировки, опасные испытания ядерного оружия,  без семьи и уюта. Солдатские гарнизоны и полигоны.
 Влад повел ее далеко за город, они шли средь берез, притихших в белоснежном наряде, после разыгравшейся снежной предновогодней бури. Шли вдоль лыжни по тропинке  к его даче. Навстречу им бежали лыжники, останавливались. Почтительно  здоровались и разговаривали, обращались уважительно - Владимир Алексеевич. В основном, это были люди преклонного возраста, бывшие военные, имевшие солидные звания, как  он ей пояснял. От него она узнала, что он и сам, почти ежедневно, делает на лыжах пробег километров по десять. Или совершает здесь пешие прогулки в любую погоду.
 Вечером они смотрели семейные фотоальбомы. Он рассказывал о своей семье. Спрашивал о ней, а она, по - глупости,  рассказала о своей несбывшейся любви с человеком моложе ее. Просто она никогда не умела лгать, никогда и никому. Ольга и предположить не могла, чем обернется в дальнейшем ее откровение. Сыграли несколько партий  в шахматы. И Ольга все выиграла.
Она снова не уехала, успокаивая себя, что еще каникулы, а уедет она завтра и навсегда. Дома одной одиноко.
На другой день после обеда он устроил такой скандал и тарарам, что она, привыкшая к покою и тишине, от безумия, от этого страшного мужчины хотела бежать в ночь хоть на край света. Лишь бы не слышать оскорблений ревности и бушующего в безумстве мужчины. Влад  обвинял ее бог знает в чем. Ольга пыталась сбежать,  чтобы не слышать слов беспричинной ревности и обидных слов.  Но он спрятал ее сумку и шубу. Наконец, этот кошмар кончился, он уснул в « ее комнате».  Она пошла в его спальню и, расстилая постель, увидела свои вещи под покрывалом. Но, бежать уже не было сил, понятно, зимняя ночь, уставшая и обессиленная, она уснула.
Наутро она проснулась от нежного запаха. Открыв глаза, Ольга увидела на подушке благоухающие розы цвета утренней зари. Спрятав лицо в цветы, Ольга беззвучно и обессилено плакала, упрекая себя за свое безрассудство. Она почувствовала на плече легкое дрожание рук, горячий шепот в ухо :«прости, прости». Простить?! Затем его руки проникли ей под сорочку. Ольга отталкивала его всеми силами. Задыхаясь от брезгливости, она извивалась всем существом под его сильным упругим телом, но он целовал все настойчивее и страстнее. И истосковавшееся женское тело,  натянутое как струна, вдруг стихло, пружина  «выстрелила», и она перестала сопротивляться, полностью отдавая себя этому непонятному человеку.  Три дня он не выпускал ее из постели, страсть то затихала, то с новой силой накрывала их. Эти два одиночества упивались праздником  жизни, оба понимали, что возможно, скорее всего, это уже никогда не повториться. Он приносил в бокалах ледяное шампанское, мороженое, замороженную клубнику и они утоляли жажду этим прекрасными яствами.
 На четвертый день она проснулась от песни Пугачевой «Три счастливых дня!», звучавшие по радио. …Странно, но она никогда слышала эту песню. Как  будто про нее.
 Она дома  одна... Ольга зашла на кухню, подошла к окну - за окном такое умиротворение! Как будто природа, стихия устала воевать. Солнце освещало, сугробы. Искрясь на пушистом снегу, ветер стих. Женщина умылась. Быстро оделась. Посмотрелась в зеркало: «Хороша!». Быстро достала яркую  помаду и написала на зеркале в прихожей: « Je   the moa!»   и  «I lave Yu!» Провела помадой по губам и вышла на улицу.
Быстро скользнув за дом,  она,  по почти нехоженой,  сверкающей первозданным снегом, тропинке, тихо,  не спеша побрела средь домов, шуршащих  звуков шин, под таким щедрым тихим зимним  солнцем. Женщина  глотала свежий воздух, будто впервые, и не могла надышаться. Он был такой вкусный. Прихватила ладошкой горсть снега, провела им по лбу, по губам, по всему лицу. Остановилась,  подставив лучам солнца лицо и, вдруг звонко,  как девочка, рассмеялась. Какая  легкость, кажется, что если поднимешь руки - сразу взлетишь! В какое бездонное  синее небо, с единственным белоснежным облачком, таким легким и прозрачным; и ей даже показалось, что это- ангелочек, не облако!  Как же давно она не смотрела в небо! Ольга вдруг пронзительно почувствовала, как побежали мурашки от этой неземной первозданной красоты мироздания. Ольга прислушивалась к своему телу, оно было будто из одуванчиков, бабочек - до того новым и незнакомым было ее сегодняшнее состояние. Январский мороз пробирался  по шубу. Стало знобко и Оля тихонько пошла по своим следам к подъезду. Сердце екнуло, когда она увидела его. Видно было, что человек обеспокоен. Она, не спеша, еще невидимая им, шла навстречу. Рассматривала его : стройный, высокий,  накачанный, не такой и старый, ну не красавец. Но лицо мужественное, волевое, брутальное (как сейчас модно говорить) с виду - джентльмен.
 Ну, вот увидел, заспешил, засуетился. Стал обнимать. Целовать руки.
 Вечер был тихим. Смотрели телевизор. Он рано лег спать. А она оторвала душ у- залезла в книжный шкаф Марины, дочери. Погрузилась до утра в книги. Влад,  проснувшись застал ее сидящей на полу в грудах книг и журналов и по-мальчишески рассмеялся:
-Попала в свою стихию, красавица!
Он приготовил легкий завтрак, а потом она проспала до вечера. Вечер был умиротворенным. При свечах пили кофе глясе, читали друг другу стихи. Он читал ей стихи Дементьева, его земляка, тверчанина. Она читала свои стихи. Потом они под утро со смехом поглощали остатки ужина. Наконец-то наступила легкость в отношениях, умиротворенность, пришедшие на смену усталости, недоверию, бурным чувствам последних новогодних дней.
 Рождественский вечер прошел по-семейному.  Она подарила ему сувенирные запонки. Он предложил ей руку и сердце, надев обручальное кольцо, и назвал женой. И всем друзьям сообщал по телефону, что женился , и у него вторая жена, Ольга. Все ее существо сопротивлялось этому званию. Но она все это воспринимала с легкой полуулыбкой. А он и не спрашивал, согласна ли она, просто был уверен в своей настойчивости. Она же втайне, подумывала, что уедет навсегда, сбежит от его напористости, новых неожиданных таких непривычных обязанностей. Просто будет все это вспоминать как новогоднюю сказку, подаренную судьбой с чувством легкого удивления, а может быть и грусти. Надо отметить , что героиня наша обладала вполне здравым умом и холодным рассудком.
          4.
Потом она уехала. Убеждая себя не жалеть его и порвать все. Он каждый день присылал длинные письма со стихами Дементьева, Тютчева, Бунина. Настойчиво просился в гости. Она понимала, что как только она даст ему свой адрес, их отношения прервать будет невозможно. Он приехал на 23 Февраля -это его день, праздник военных . Затем- на 8Марта- это ее женский  день. Так они стали проводить праздники вместе.
 Затем был его день рождения в день 1-е Мая. Ольга приехала к нему. Накрыли праздничный стол. Позвали его друга Владислава, который до пенсии работал заведующим хирургическим отделение в больнице. Ольга наготовила запеченную фаршированную утку, семгу в кляре, разных салатов. А готовила она очень вкусно. Сердце женщины сжималось от жалости. Одинокие стареющие мужчины сидели за столом, оба намного старше ее. На всем их облике отражались следы, отпечатки высоких рангов.  Оба мужчины, когда-то светила в свих областях работы, были так одиноки. И это затрагивало  душу  доброй женщины.  Поднимая бокал с шампанским, Влад  попросил у Ольги  прощения, за то, что убавил себе пять годков и ему сегодня шестьдесят четыре, что при эвакуации Ленинграда, его четырехмесячного мальчонку, закинули в кузов и вывезли к бабушке в деревню под Тверь. А документы потом выдали со слов. Боль надолго поселилась в ее  сердце, от несправедливости и безысходности жизни. Друга Влада  проводили до квартиры, захватив угощений дня на два. Это был заслуженный некогда хирург, прекрасной души человек, приятный в компании, очень интеллигентный. После смерти жены проживающий один в современной четырехкомнатной квартире, измученный болезнями. Поставили  угощения все в холодильник и вернулись по тихому ночному городу через парк домой. Звучала музыка, молодежь отдыхала на танцполе.
Потом они ездили в Офицерскую библиотеку. Для нее он брал дорогие журналы: «GEO», «Вокруг света», «Крестьянку».
Заходили в «Союзпечать», где Влад заказывал у киоскерши для Ольги ее любимые журналы «Цветочный клуб», «Садовод» и другие.
В день Советской Армии она брала билеты на Офицерский Бал. Это праздненство, с почестями,  осталось в памяти навсегда. Ольге Михайловне очень нравилось делать Владу  приятное. Его чествовали, и он просто расцветал душой, разглаживались морщинки, лицо становилось свежим и молодым. А ей это было приятно, что он отогревался душой.
 На 9-е Мая он приехал к ней в форме. Ранним утром  они отправились на проспект Ленина, к памятнику Неизвестному Солдату, где у Вечного Огня был Торжественный митинг. Сколько почета и уважения, добрых слов он услышал от молодых парней и девушек!  Им дарили победные ленточки, цветы! Да и  просто молодежь останавливалась, поздравляла с Днем Победы и  говорила «СПАСИБО»!... После концерта, на площади они подошли к шашлыкам. Группа молодых парней в беретах, даже вне очереди посадила их  за столики, и ребята- афганцы  принесли шашлыки, хлеб, минералку, присели рядом и пообщались. Владимир Алексеевич  растрогался, прослезился.
 Ольга была взволнована, и делала какие-то свои умозаключения от всего происходящего. Конечно, было празднично на душе, празднично в городе. Потом они тихо шли по березовым аллеям, одетым в первый весенний возбуждающий наряд первой  яркой нежной зелени. Ее город встретил Влада гостеприимно и заботливо. (И ей это нравилось! Она гордилась своим красивым и культурным городом.)
В июле он подарил ей поездку в самарское село, к ее двоюродному брату. Но все же они оставались чужими людьми. Он часто устраивал скандалы ревности, потом также бурно извинялся, клялся в любви. Ее это очень ранило. Она училась скрывать радость и эмоции, слова и даже мысли. Казалось, он читал ее наизусть и упрекал за каждую извилину в ее мозгу. И чем настойчивее он тянул ее в ЗАГС, тем тише и упрямее она отвечала «НЕТ».
Так их отношения превратились в гостевой  брак. Он приезжал, осыпал ее дорогими букетами цветов, они ходили на концерты и спектакли, оперетту…  Все чаще и чаще он устраивал сцены ревности, обвинял. Ревновал к каждой травинке, каждому проходящему. Все это выносить становилось все труднее. А после скандалов дарил дорогие подарки. После чего снова устраивал полный « раскордаж и разбор полетов», и после скандала снова цветы и подарки. Ольга же все чаще убеждала себя, что жена из нее не получается.
 Да он просто покупал ее с потрохами, так все чаще ей думалось. Так долго все это длиться, конечно же, не могло. Даже сын стал замечать, что как  приезжал Владимир Алексеевич, у нее были кризы с сердцем. Ольга, вместо радости от встречи,  вся съеживалась, в ожидании новых претензий от   Владимира. Влад казалось, радовался, что ей нездоровиться и в нем есть нужда.  Он привозил ей дорогие лекарства и говорил, что ей без него не прожить. Ольге же хотелось покоя и такого, привычного, нелюбимого раньше и такого желанного теперь- одиночества. Да, все познается в сравнении!
         5.
Так прошло пять лет. Отношения то прекращались, то вспыхивали с новой силой. Он все чаще уговаривал расписаться в загсе, так сказать, узаконить отношения. Он стал упитанным выхоленным, лощеным, гламурным и брутальным стареющим мужчиной. Здоровье, возраст или привычка жить городской жизнью и только для себя любимого, сказывались все чаще. Помощи  от него, как от мужчины, не было никакой. Она провела в дом сетевую воду, подключила горячую воду, поставила душевую кабину. Сажала и копала картошку, в поле, выращивала овощи. В теплице красовались ранние огурчики , помидоры. Пряная зелень. Влад, уезжая, набивал овощами сумки впрок. Пакетами вез рассаду помидоров к  себе на дачу. Но сам же лишь иногда, по прихоти, выходил помочь. Но лучше бы и не вмешивался,  потому, что начинал умничать, поучать, надсмехаться. А чаще, в трудные минуты, когда нужен был мужчина с силушкой мужской и знаниями, он находил отговорки, что ему  надо ехать домой, поухаживать за котом, обследоваться в больнице или какие-то другие дела находил. Соседи ее стали с улыбкой подшучивать над ней:
-Ольга Михайловна, куда ж девался помощник?
Да и на деньги ее «бой-френд» становился все прижимистей, говоря:
-Вот распишемся, будешь хозяйкой.                Друзья думали, что он одаривает ее деньгами, и когда она гнала его от себя прочь, советовали терпеть, ведь  все так живут и :  « где такие деньги еще возьмешь, да распишись и квартиру отсудишь».  А было все проще, потому что у нее самой появились приличные деньги, с выходом на пенсию у нее теперь была двойная получка,  зарплата плюс пенсия. Сын уже закончил университет, стал работать в Москве, поэтому денег ее личных  ей хватало , и она не нуждалась. После праздников Ольга Михайловна появлялась в обновках, а друзья спрашивали, не Владимир ли Алексеевич   подарил?  Она утвердительно кивала. Хотя он-то, когда она при нем покупала наряды, не советовал сорить деньгами. Ревность, его придирки ко всему, жадность доводили ее до полного изнеможения. Сама, щедрая душой, готовая обогреть каждого, она страдала от этого черствого человека, его устоев и нравоучений. А он становился все старее, неуживчивее и требовательнее. Да и она, привыкшая жить одна и руководить, не желала мириться с его требованиями.
Честно говоря, В.А. был воспитан в  старом духе. На людях галантнее его не было вокруг мужчин. Когда эти  немолодые люди, одевали яркие добротные вещи, выходили в свет, на них часто оглядывались. Так эффектно смотрелись эта пожилая пара. Во время оперного спектакля в антракте, он уходил ненадолго, и возвращался с благоухающим букетом роз, удивляя соседок. Ольга ловила на себе завистливые или восторженные женские взгляды. Это не ускользало и от Влада. А он больше и позировал перед публикой. Ольга иногда подыгрывала ему, пусть позавидуют. Многих ли женщин ее возраста одаривают на концертах цветами. В этом был свой драйв и адреналин. Он и дома частенько был сама галантность. Встречал с работы, снимал верхнюю одежду, целуя и приговаривая
 –Красавица моя.
Или читал стихи, встречая ее с работы и усаживая за накрытый стол. Стол бывал изысканно накрыт. Он ждал ее прихода. Да и по магазинам ходил только он, добывая продукты пропитания, и делая это с большим удовольствием для себя, превращая променад по магазинам в ритуал .Этому посвящался день., а потом, вместе с продуктами доставались разные байки и присказки.
Любить он умел.
Как часто он усаживал ее на колени в кресле. Разговаривал как с ребенком, очень нежно и любовно. В такие минуты она частенько плакала, уткнувшись в крепкую мужскую грудь. Плакала от слабости,  подаренной судьбой неги, свалившейся невесть откуда на закате жизни.
Письма… Письма они писали друг другу, даже если он уезжал дня на два-три. В письмах они писали о своих чувствах. Он писал ей:
-Откуда у тебя такое имя?
Оно прекрасной музыки полно.
…….Я это имя повторю чуть слышно,
Чтоб музыке откликнулась душа.
Как будто ты ко мне
Навстречу вышла,
Но до сих пор до встречи не дошла. (А. Дементьев).
А она ему писала своими стихами:
-Я тебя сберегу от невзгод и ненастий.
Я тебя от беды и от лет сберегу.
Подарю я тебе необъятное счастье.
Я смогу. Только- верь, для тебя все смогу. 
Но любовь Влада была одержимой и требовала слишком дорогую плату. Она была даже навязчивой, как ураган, как надвигающийся прилив, захватывающий, обволакивающий. В любви он был божественен. Она думала, что если и есть Бог, то это он,  ее Влад, до чего же он был божественен, заботлив, нежен, внимателен и любвеобилен.
Но и брутальность его была таким же наваждением, от которого не укрыться и не спрятаться этой тихой мягкой интеллигентной женщине. Он просто убивал ее своей резкостью. Грубостью в минуты ревности и меланхолии. И она думала в такие минуты, что если и  есть демоны, то они все тут, в его существе собрались все разом.
И как только может быть такое, сочетаться в одном человеке не сочетаемое???
 Но он и потакал всем ее слабостям. Она любила заниматься цветоводством до самопожертвования. После больших домашних « штормов», приходя в цветочный магазин за луковицами любимых лилий, он готов был скупить весь магазин, лишь бы угодить ей. Небрежно кидая тысячи на прилавок со словами:
 -Ну ,бери еще,- не преминув покрасоваться перед женской публикой и продавщицами, и их восторженными взглядами.
Летом, в саду, глядя на буйное цветение лилий, тюльпанов, нарциссов, ромашек он ей гордо говорил:
-Смотри, сколько красоты и волшебства я тебе дарю. А ты все не ценишь.
-Смотри, сколько слез я пролила. В каждом цветке-мире моих слез,- отвечала Ольга неизменно.
-А без меня у тебя этой красоты и не было бы,- невозмутимо отвечал он.
-И это правда, - думала про себя она,- хоть это и очень-очень дорогая цена, -да, он просто меня шантажирует и покупает постоянно.
Да. Слишком  это была дорогая цена!  За ту энергию, которую он все более выкачивал из ее естества, из ее счастья и покоя, просто из ее жизни. Его любовь очень дорогой ценой оборачивалась для нее! Становилось все невыносимее рядом с ним жить. Он полнел, здоровел, она его одевала в лучшие рубашки и костюмы. Чего он и в молодости-то  не носил, одетый постоянно в форму. В шкафу у него висели допотопные вещи, в которых и в огород-то не выйти. Его близкие и родные удивлялись его преображению. Он радовался откровенно, подчеркивая и так очевидное, что это заслуга Ольги Михайловны. Из нее же здоровье уходило  по каплям, по крупицам. Без того эта спокойная женщина стала еще менее разговорчивой. Обдумывающей каждое слово, прежде, чем сказать. Чтобы потом, в порыве сумасшествия, он снова не обратил все блага во зло.
И зачем же ей такой мужчина, с которым не поговорить, нельзя, не посоветоваться, да и любить опасно? Ни помощи, ни поддержки, лишь плата за его любовь – ее жертвенность. Такие мысли все чаще стали посещать ее воспаленный мозг. Ну, нельзя же из жалости так убивать себя всепрощением!
        6.
Однажды во время его гостевания, вечером после работы, зашла соседка по какой-то надобности. Несколько минут женщины разговаривали. По-женски, посмеялись чему-то. После ухода соседки, выйдя из залы Владимир устроил часовый « разбор полетов», упрекая, почему без его ведома к ней приходят чужие люди, за то, что Ольга так счастливо смеялась, а с ним не смеется и так не разговаривает.
Стало доходить до крайностей. С ним стало опасно выходить в город. Если Ольге Михайловне в транспорте не уступали место, он устраивал  сцены с требованием уступить ей место и за неуважение к его красавице.
Все это становилось все тяжелее переносить, за пределами адекватности и человечности. Но она еще оправдывала его и жалела. Нет, не прощала, просто ждала момента, когда будет менее болезненно расстаться для обоих.
Так прошло еще три года.
Это был уже и не брак, Ольга отказала в доступе к своему телу и строго определила круг их общения, если ему нужно, пусть приезжает пообщаться, но между ними стена и не может быть и речи о прежних отношениях. Он с этим смирился. Теперь, он соблюдал субординацию, зная, если он распустит свои нервы, то ему тут же покажут  на дверь. Ольга научилась это делать.
-А не пойти ли Вам, Владимир Алексеевич, вон с сумками на выход,- все чаще говаривала она.
Но внешне мало, что изменилось в их общении, разве что, она совсем не стала ездить к нему. Он по- прежнему привозил ей свежие «Ее журналы» и газеты.  Да теперь, устраивая скандалы он мелочно собирал по ее дому свои подарки - томики Дементьева, Тютчева, Бунина, бижутерию  и другие подарки, подаренные по случаю праздников. Конечно, после вспышек гнева, неизменно извинялся и все возвращал на места. Она же молча открывала дверь и указывала рукой:  пора на выход, милорд…
Но вот наступил его очередной день рождения и Ольга решила сделать ему подарок, поехать к нему, помочь ему на даче. Да открыть весенний сезон шашлыков. Праздник ведь, 1-е Мая. Ольга срезала в утренней росе тюльпаны и нарциссы, она торопилась к утреннему дизель поезду. Чтоб успеть пораньше к нему на день рождения.
Поезд пришел на запасную дальнюю платформу, а когда они выбрались на платформу, она увидела пунцовое лицо Влада.  Присмотревшись поняла, что он изрядно пьян. А  он и не скрывал: ведь 1-ое Мая!  И, что  он с друзьями вчера отмечали его день рождения, и его приглашали в военкомат, а сегодня перед поездом зашел в парк. Там гуляния, и его снова угостили рюмочкой. На голове у него была кепка финка, потертая молью. Сам возбужден, глаза лихорадочно блестят…  Сердце Ольги сжалось от того, что она представила то, что начнется дома. Когда Влад зашел в магазин за «бутылочкой»- она решила сбежать, благо через двадцать минут должен быть  поезд обратно.
 А вот и автобус. На перроне она спряталась за киоском. А вот и поезд подходит, уже бегут вагончики вдоль платформы, еще минута и она уедет из этого ада навсегда. Но вдруг видит, как  подбегает Влад, хватает за руки, стараясь вырвать сумки. Она машинально думает, что в сумке у не все ее документы. А он с такой силой тянет ее от поезда. Она крикнула о помощи, подбежали  дежурные по платформе, забрали его. Она поспешила в вагон, все еще слыша его нецензурную брань. Слова прощения, объяснения в любви, снова брань. Она слышала, как сочувственно охали и вздыхали две пожилые солидные женщины на соседней скамейке дизеля, тихо перешептываясь. Они тоже зашли в этот вагон и были свидетелями ее унижения. Ее щеки горели. В сердце лед, с холодным рассудком она себе твердила:
- Как же больно,  ну как же тяжело,- но не прощу, ни за что не прощу, это окончательно!
Ольга подошла к окну. Сняла с пальца обручальное кольцо и швырнула в окно поезда. Прощай любовь! Долго и безмолвно женщина стояла у окна. Подставляя горящие пламенем щеки, врывавшимся в окна потокам ветра. На глазах не было ни слезинки.
-Не раскисать, об этом я подумаю после!- думала она холодным рассудком.
Потом… Что было потом?
          7.
 Потом он звонил,  а она сухо сообщила, что его больше нет в ее жизни.  И запретила любое общение.
Он писал, умолял о прощении, присылал подарки. Звонил в школу. Присылал посылки с кормом для кошек и собачки Треськи. Он писал:
-Я болен ревностью. Я в вечном заточенье.
О Господи, где твой прощавший перст?
Твоя любовь ко мне- мое мученье.
Моя любовь к тебе - твой тяжкий крест.( А. Дементьев)
 Она пригрозила, чтоб не приезжал. Когда он приезжал, она пряталась, не открывая двери. Так прошло четыре года. Звонила его дочь, писали,  его сестры. Но Ольга не отвечала никому, потому, что они не раз их мирили. Но, видно, оборванную нить не соединить...
Так они проживали в разных городах. Он жил письмами, обманчивыми надеждами, предлагал варианты примирения. И как же мало он ее знал…
Никогда! Ни за что на свете она не простит тот вокзал. Тот перрон, То безумие! Те оскорбления!!! Но  и она жила его жизнью, его теплом и светом, тем, что он дарил ей в письмах, мыслях, надеждах. Это было необходимой частью ее жизни, как наркотик. Его письма… Она  ждала их, читала по нескольку раз. Переписывала стихи в тетрадку. Потом рвала и сжигала обрывки листочков. И снова по нескольку раз в день проверяла почту. В праздники он присылал большие яркие открытки, он знал, что она любит все только очень красивое, избранно красивое, он  и этим угождал ей. Она  знала, что в поисках открытки он мог проехать полгорода. И это ей было приятно.
          8.
 В этот год стоял особенно знойный июль…
Было воскресенье, приехав с  дачи, с порога Ольга услышала звонок.  В телефонной трубке голос Марины, дочери Влада.
-Ольга Михайловна, папа умер. Сходите в церковь, поставьте свечку. Он Вас так любил! Как вас он никого так не любил. Он вас очень, очень любил.
-Папа с утра писал письма, потом сходил на почту, отправил письма. После обеда я пошла в магазин, а когда пришла, он уже не дышал. Врачи сказали, что оторвался тромб,-все говорила и говорила в трубку Марина.Ольга Михайловна тихо, бесшумно опустилась в кресло, слезы катились по щекам, а Марина еще долго, что-то говорила. Затем Ольга увидела пропущенные звонки на телефоне, но  она была на даче. ЕГО не стали три дня назад. Марина пыталась дозвониться, но на даче в горах МТС не берет. Значит, ЕГО больше нет,- машинально подумала она, и еще ей подумалось, что люди сгорают как свечи.
 Вдоволь  выплакавшись, Ольга поехала в церковь, заказала обедню и что полагается.
Прошел в воспоминаниях  день. Во вторник она обнаружила в ящике его письмо. Обычное, очередное, о том, как живет, что по воскресеньям стал ходить в церковь. Что приехала Марина, как она очень вкусно готовит. А он опять просит прощения и примирения. В письме были фотографии, на которых он форме полковника на кладбище  ее родителей, как он написал, что был  там на Троицу.
-Перед смертью просил  о прощении и примирении,- подумала Ольга и подошла к зеркалу. Женщина с грустью и удивлением  провела по волнистым,  побелевшим от седины волосам легкой рукой.
-Как странно, есть его письмо, его слова, вложенные в чувства, желания, а его уже нет.
«И еще одна просьба к тебе, Оленка ( так он ее назвал),- напиши о нашей любви, я так этого хочу. Ты сможешь. Целую, моя красавица. Люблю только тебя. Только твой. Владимир»,- дочитывала она последние строчки его письма.
Письмо выпало из рук, глаза затуманились памятью- поезд- букет хризантем-….Что за наваждение,- подумалось ей. И это и есть-« ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО ЛЮБОВЬ,ВО ВСЕХ ЕЕ КРАСКАХ?,,,»
Лучи закатного солнца ослепили комнату, заглянули в ее глаза, наполнив вечерней синевой, напоминая о действительности. Свежесть ветерка со стуком открыла сворку окна, взъерошила седеющие пряди волос…
Она еще долго сидела безмолвно, погруженная в воспоминания. Отчего же такая пустота? Такое невесомое подвешенное где-то в другом мире состояние. Да- именно,- в другом!!!. Она вдруг вздрогнула от пришедшей внезапной вспышки в голове, в сознании…теперь надо учиться жить заново- ЕГО нет! Как больше не будет его писем, никто не назовет ее «моя красавица, Аленушка,  Оленка..», никто и никогда не подарит ей огромные, горчащие густым запахом  полыни, ее любимые хризантемы.
 Не будет…Ничего больше не будет в этом мире для нее!!!! Не будет ожиданий, никто не будет любить ее… Не будет того комочка тихого и легкого тепла в ее сердце, где порхали бабочки, заставляя его то взлетать, то снова падать куда-то в пятки.
На улице громко зазвучала песня, она влетела в открытое окно, заполняя дом. И затрепетали,  заметались по дому звуки и  тени тополей, освещаемые фонарями. Тишину улицы взорвали громкие песни и голоса. Соседский парнишка Антон женился. Это приехали молодые. Свадьба уже неделю гремела в тихом переулке.
Жизнь продолжается. Любовь живет и требует продолжения.
-«…Осенний свет, к чему слова… осенним светом полна голова…»-гремели на улице слова песни, заполняя сознание грустной женщины…
Да, если жизнь продолжается, то она, Ольга, будет жить, согретая ОСЕННИМ СВЕТОМ, светом ВЛАДА, подарившем ей яркую любовь осени.
Тихо, как бабочка тени Ольга, включила «Адажио» Альбинони, сварила большую чашу кофе, вышла и села под окно, зажгла костерок в очаге. Она любила это место. Здесь она коротала поздние вечера, уютно устроившись в кресле, глядя на язычки пламени, на огонь, отогревая душу музыкой, огнем и кофе. Мысли, образы, воспоминания воспроизводила память как на большом экране 3D-емко, ощутимо каждой клеточкой.
Что же с нами делает ВРЕМЯ? Безжалостный, его Величество КРОНОС!!! Немолодая женщина встала, бесшумно вошла в дом. В отсветах фонарей, в углах дома пряталась грусть.
- Вот  ты и вернулась ко мне, подружка- «мое одиночество», ну а куда ж я без тебя,- сказала грустно Ольга Михайловна. Но есть в осени чудесные приметы- покой, умиротворение, покорность судьбе. Теперь они ее новые приятели. Они не предадут.
Бог всех примирил, пусть спит с миром,- подумала грустно Ольга, задумчиво собирая листочки письма и фото, еще и еще перечитав последние строчки письма:
Ты меня простишь, когда меня не будет.
Простишь за все, что отчуждало нас.
И час прощенья будет так же труден,
Как горек будет расставанья час. (А. ДЕМЕНТЬЕВ)