Свобода даром

Огромная толпа собралась в этот день под трибуной, с которой Властитель часто обращался к своим подданным. Густая масса людей заполняла всю округу, вплоть до самого горизонта. Все выглядели удивительно одинаково: одинаковая серая одежда, одинаковые прически, одинаково сгорбленные и покорные.

Наконец Властитель вышел из своего дворца и встал у ораторской стойки с микрофоном. Серая масса внизу задрожала и притихла в ожидании речи.

- Покорные Мои люди! – начал Властитель, – Моей сегодняшней речью Я напишу новую страницу в истории! Старый мир, к которому вы привыкли, уходит безвозвратно в прошлое и отступает место новому! Новый мир, фундамент которого вы заложите своими руками, а будущие поколения будут укреплять! Мы должны забыть о своих предрассудках и выбраться из замкнутого круга старых упадочных привычек! Славьте Мое Имя, потому что Я дарю вам свободу! С сегодняшнего дня каждый Мой подданный освобождается от обязанности служить Мне и получает право выбирать самостоятельно свою судьбу, одеваться в любой цвет отличный от серого, иметь гордость и называть себя „самостоятельной личностью”. Будучи самостоятельными личностями, вы станете платить минимальный налог – в пользу казны у вас будет отбираться всего лишь половина урожая. Это знаменательное событие будет отмечено открытием Моего нового памятника на центральной площади. На нем золотыми буквами будет написано: „Великому Реформатору и Освободителю”. Подданные, называющие себя гражданами, отныне станут выполнять одно единственное незначительное обязательство – раз в месяц, в последний его день, вы будете подходить к памятнику, и скромно кланяться головой в честь Моего благородного жеста.

Услышав вдруг, что она свободна, толпа в один голос ахнула от неожиданности и качнулась. Не знали подданные, как реагировать – то ли радоваться, то ли плакать, так как никому из них не было ведомо чувство свободы. Каждое следующее поколение училось у предыдущего подчиняться Властителю и не допускать разномыслия. Никто не стремился к свободе, так как никто просто не знал, что это такое.

После пламенной речи Властитель помахал застывшей в недоумении толпе и вернулся обратно в свои покои с торжествующим выражением лица. Его подданные продолжали стоять на площади, еще почти целый час, не зная, что делать. У кого-то в глазах было такое чувство, словно его только что выбросили на улицу, кто-то глупо улыбался, ощущая какое-то приподнятое, но не очень осознанное чувство.

Но люди всегда отличались многообразием своих характеров. Одни быстро сдаются, другие упорствуют, одни лгут, другие любят, когда им лгут, у одних совесть есть, у других – нет, и так далее. И со свободой так же – одни к ней стремятся, другие ее боятся.

Подданные восприняли свое новое положение по-разному. Спустя несколько дней после того, как всех объявили свободными, у входа в бюро, в котором раньше люди были обязаны ежедневно отмечаться, начала скапливаться очередь из желающих вернуть себе статус несвободных. Не знали они, что делать со свободой, свалившейся им вдруг на голову. Раньше было проще – ты слепо выполняешь, а ответственность за это несет другой. Властитель решал, как жить, думать, есть, любить и размножаться. Но все в одночасье изменилось и каждому теперь пришлось самому взять на себя ношу ответственности за вышеупомянутые действия. Потеряв хомут, многие почувствовали себя потерянными. Кто-то начал пьянствовать, кто-то без дела скитаться по улицам целыми днями. Трудно было этим людям, так как, лишившись хозяина, им самим пришлось стать хозяевами своей судьбы.

Однако не все оказались беспомощными в новой реальности. Те, кто похитрее, сбросили с себя серые тряпки и решили, что раз нет общего хозяина, то каждый из них сам может надеть на голову корону. Появилось множество хитрецов, которые стали предлагать блуждающим свободным гражданам продать свою свободу и стать их подданными. Многие из блуждающих согласились на это, так как свобода по-прежнему оставалась для них чем-то необъяснимым, а служить эти люди привыкли с самого своего рождения. Таким образом, одни свободные граждане стали властвовать над другими. Обе стороны остались довольны – и те, кто хотел сам быть хозяином, и те, кто привык к кнуту и без него уже не мог жить.

Тем не менее, не всем понравилось, что появилось столько самозваных хозяев. Свободные граждане (их прозвали „пестрыми” за то, что они стали одеваться в яркую одежду, запрещенную раньше), начавшие привыкать к новому порядку, выступили против хитрецов. Вообще, свобода сделала чудные вещи с людьми. Будучи одинаково серыми и безличными до того как получить волю, после перемен вчерашние рабы обнаружили в себе характеры и индивидуальность. Многие стали мечтать, чего не было прежде, так как фантазии были лишены смысла – ведь подданный не имел права определять свою судьбу, а лишь подчиняться.
„Какой смысл мечтать о будущем, если завтрашний день будет такой же, как вчерашний?” – до реформы Властителя это было самой популярной мыслью среди подданных.

Все больше становилось тех, кто осмеливался заявить, что они независимые и вели себя так, будто несвободы никогда и не было. Все чаще самозваные властители и „пестрые” вольные граждане накидывались друг на друга посреди улицы или собирались в общий стихийный ворох и протестовали. Протестовали они по любому незначительному поводу, даже не задумываясь, зачем они это делают – ведь теперь они были свободными и имели на то право. Протест превратился в нечто большее, чем просто выражение несогласия. Это стало некой новой формой развлечения.

Стыдились люди того, что раньше терпели рабство, и стали независимыми лишь потому, что им это позволили. Доходило до того, что все больше граждан отказывались приходить к памятнику Властителю и отдавать ему честь, а однажды ночью кто-то даже позволил себе облить его краской. Это происшествие стало для Властителя последней каплей, и он решил наказать бунтовщиков, отменив свободу.

„Граждане!“ – Властитель объявил, что выступит с речью и площадь снова заполнилась людской массой, – „Я удостоил вас свободой всего пару месяцев назад, а вы уже показали, что не доросли до того чтобы самостоятельно ею распоряжаться! Бесчинствуете, собираетесь толпами и ведете себя как дикари! Даже дерзнули осквернить монумент подаренной вам свободы! Только когда вас держат за глотку, вы ведете себя цивилизовано! За то, что вы не смогли зажить как свободные граждане, Я отменяю свое постановление и возвращаю вам статус подданных! Официально…“ – не успел Властитель договорить фразу, как его заглушили яростные выкрики из толпы.

Толпа отнюдь не собиралась заново натянуть на себя рабский хомут. Не хотел народ возвращать назад полученную даром свободу. Увидели люди, что Властитель может дать слабину и это заставляло их еще больше бунтоваться. Не желали свободные граждане, едва облачившись в пестрые одежды вместо серых грязных тряпок, зажить по-старому. Осознавали они, что собственную свободу они могут иметь лишь, если им ее великодушно подбросят цари, а сами добиться независимости не способны. Видели они свою беспомощность и незначительность, и это еще сильнее пробуждало в них злобу.

Самозваные хозяева тоже не собирались расставаться со столь легко нажитыми ими привилегиями. Тяжелым было бремя власти, но и слишком заманчивым. Осознав, что могут из холопов превратиться в царей, они ни за что на свете не желали снова оказаться в грязи.

Среди всего шума и волнения выявилась еще одна, третья группа. Она не поддерживала ни пестрых граждан, ни хитрецов, а стояла в стороне, глядя безучастно на разгневанную массу, готовую порвать на куски старого Властителя. Отличалась эта группа еще и тем, что в отличие от других они продолжали носить старую серую одежду. Им было все равно, кто, как и зачем ими управляет. И на площадь они пришли только потому, что все остальные тоже так сделали. Они не кричали и не освистывали никого, вели себя тихо, готовые принять любую участь.

Внезапно из толпы выскочил молодой мужчина, одетый в пеструю одежду, вскарабкался на подиум и накинулся на ошеломленного Властителя. Мужчина схватил его за глотку и стал душить бывшего хозяина с такой яростью, что не удержался на ногах и рухнул на Властителя, чье лицо исказила гримаса дикой боли. Толпа позади них стала возбужденно кричать и ликовать, наблюдая, как погибает тиран. Видя, что Властитель уже не дышит, люди забрались на трибуну, давя друг друга, обступили поверженное тело и стали подбрасывать в воздух обезумевшего убийцу.

И в страшном сне Властителю бы не причудилось, что жизнь его оборвет страшная трагедия. Изменила ему народная любовь – рабы хозяина своего почитали, а освободителя погубили.