в мире нет ничего лучше и приятнее дружбы...

                В мире нет ничего лучше и приятнее дружбы;
                исключить из жизни дружбу все равно,
                что лишить мир солнечного света.
                Цицерон Марк Туллий



          Она читала, готовилась к экзамену, как вдруг услышала голос Тани:
          –  Мне нравится парень на потоке…
          Нехотя оторвав взгляд от книги, так как только вчиталась в текст и начала понимать написанное, Наташа очень удивилась, увидев, что Таня стоит около окна. Что-то происходящее на улице, привлекло внимание девушки настолько, что, казалось, она совершенно забыла про завтрашний экзамен. Конспект лекций лежал закрытым на столе. А ведь всего каких-то минут пять назад Татьяна устанавливала в комнате тишину, требуя, чтобы её не отвлекали, и вдруг так доверительно сказала о каком-то парне.               
          Наташа молчала, ждала, не хотела спугнуть неожиданно нахлынувшую на Таню откровенность и услышала:
          – Его Сергей зовут. Подойди. Посмотри. Вон он там, среди ребят стоит. Представляешь, живёт в моём городе! Увидела его в вагоне, когда ехала домой.
          Положив открытую книгу на кровать, Наташа обошла стол около Таниной кровати и, пытаясь разглядеть лица студентов, стоявших небольшой группой под окном, невольно коснулась лбом тёплого стекла, за день нагретого весенним солнцем. И вдруг мгновенно поняла, что совсем не хочет, чтобы Сергей, которого она узнала, и был тем парнем. «Может, есть ещё кто-то около него с таким именем?» -  мелькнула обнадёживающая мысль.
          –  Вон тот, что стоит к нам лицом и сейчас что-то говорит…
          –  Да, я поняла…
          –  Правда, он симпатичный?
          –  Да, да!
          Кивнула, улыбаясь, и спряталась за спину Татьяны, а потом и вовсе отошла. Не хотела, чтобы Сергей, подняв голову, увидел их двоих в окне и подумал, что это она рассказывает о нём. Совсем не боясь быть замеченной, Таня увлечённо продолжала рассказывать, как увидела Сергея сначала в вагоне, и как потом он вышел на её станции. 
          Пользуясь тем, что Таня стоит к ней спиной, Наташа поспешно взяла книгу и села, буквально уткнув лицо в страницы учебника, - почувствовала, что краснеет. Казалось, что не только щёки вот-вот запылают, но и жжёт где-то глубоко в животе, а может, в груди, и почему-то стучит в висках или просто кружится голова от беспорядочных мыслей. 

          Ведь буквально дня три или четыре назад, на прошедшей неделе  Сергей заговорил с ней около общежития, и они познакомились, да и разговор-то получился таким неожиданно простым и лёгким…
          –  Здравствуй. Меня Сергей зовут. Видел тебя на лекциях.
          –  Привет! Я тоже видела тебя на потоке... И ты в общежитии живёшь? Вон наше окно…
          –  Знаю…, - сказал он, наверно, про окно, когда она назвала своё имя. - …Не будешь против, если я буду ожидать тебя здесь, когда буду свободен?
          –  Хорошо, договорились…

          Да, это было до выходных, на которых они все разъехались по домам к своим родителям.
          Наташа сознавалась себе, что давно заметила Сергея, и при встрече в коридорах или аудиториях института он всегда улыбался, казалось, одними глазами, и наполняло её какой-то светлой радостью это его лучистое внимание. С чуть заметной улыбкой проявлялись ямочки на его щеках… «Как у меня. Да, и у Тани есть они, - эти ямочки, когда она смеётся и улыбается…» - остановила она таким образом, лезшие в голову разные глупости. 
          «Как хорошо, что Таня не видела, как мы с Сергеем стояли вот также на тротуаре под окном комнаты, и разговаривали», - с облегчением подумалось вдруг.
          Что-то происходило с ней оттого, что она узнала, - как какая-то мгновенная химическая реакция с выделением огромного количества тепла и с ищущей  выхода энергией. Было бесконечно жаль что-то хорошее, что уже витало в этой комнате, в которой они с Таней прожили почти первый учебный год, и какая-то ещё непонятная грусть-печаль о Сергее обволокла и зазвучала вопросом: «Что же делать?..»

          Слушала, иногда поддакивая, чтобы поддержать непривычную для их общения тему, - строгая и обычно неразговорчивая Таня вдруг заговорила про свои симпатии.

                ***

          После разговора с Таней, когда шла с занятий, то ещё издали увидев Сергея и догадываясь, что он ждёт её, Наташа нарочно заговорила с кем-то из девушек, что шли рядом с ней и как бы за увлечённостью беседой, не заметила его, - прошла мимо. Не могла представить, чтобы  Таня, выглянув в окно, увидела их разговаривающими. Девушки же не ответили, когда она поинтересовалась: «Не видели Таню? …Где она?»
          И всё же прежде, чем войти в кем-то открытую дверь в общежитие,  она не удержалась и глянула на него, и … -  лучше бы она этого не делала…
          Каким недоуменным был его взгляд. Погасшим. Без тени улыбки. Нет, он не смотрел на неё. Он смотрел перед собой, и казалось, увидел что-то такое, что поразило его, оглушив и лишив жизненного блеска в глазах и он, вглядываясь куда-то глубоко в себя, ничего не видел вокруг, пытаясь понять и осмыслить то, что произошло.
          С освещённого ярким солнцем крыльца Наташа нырнула в темноватое и прохладное фойе общежития, и, не замечая никого и не обращая ни на кого внимания, задевая кого-то и тут же извиняясь, через ступеньку вбежала по лестнице на третий этаж… - ей стало так плохо, так неловко, так стыдно, что она словно пыталась убежать от себя, и от него, и от того, что натворила. Вошла, почти вбежала в комнату, сильно распахнув дверь.
          –  За тобой что, гнались? 
          –  Нет! …Боялась, что вы уйдёте обедать без меня…
         

                ***
          «Может, сказать ему, что он нравится  Тане? – подумалось Наташе, когда увидела Сергея в аудитории перед лекцией по математике. Но взгляд парня, отрешённо скользнув по лицу девушки, улетел куда-то поверх её головы под потолок аудитории, и тогда мысли, как выстрелы, казалось, открыли стрельбу по мозгам, как по мишени, и попадали в «десятку», - в цель: «Ну и пусть! Ты же хотела этого?! А как по-другому? …Так надо!»
          И Наташа, открыв конспект, уже смотрела на лектора.
          Александра  Фёдоровна собиралась заранее написать на доске вывод  какой-то формулы, но тряпка была сухая и преподаватель не смогла вытереть доску:
          – Кто-нибудь намочите тряпку, или будете сами  разбираться в учебнике?
          Несколько парней с ближних к доске парт бросились исполнять её просьбу.  С сухой  же тряпкой из аудитории  выскочил один, а потом он сам вытер доску уже мокрой тряпкой…
          –  Спасибо! – прозвучал в аудитории  красивый голос любимого и уважаемого всеми студентами  лектора. Мел бойко на всю аудиторию застучал по коричневой доске, и почти сразу зазвенел звонок. Все стали рассаживаться и сами - собой установились тишина и внимание, говорящие о том контакте, который возникает между учителем и учеником, когда последний испытывает благоговение перед педагогом, понимая, что знаниями, которыми владеет учитель, ему никогда не овладеть в такой же мере. И особенно, если учитель – красивая женщина. Девушки ревниво поглядывали на ребят, и потихоньку осмотрев себя, что-то поправляли на себе только им заметное и усердно конспектировали.
                ***


       
 p.s                –  Алло! Это ты? Как хорошо, что позвонила! Мы тут все были заняты, - сын женился! Мама теперь ждёт правнуков. Это же в следующем году мы встречаемся! Так время летит! Приедешь? А помнишь Сергея?  Такой симпатичный… Он мне ещё нравился…
                –  Да, Таня, я помню…

*** Фрагмент, полностью здесь:      http://www.proza.ru/2014/10/17/1204