Сбыча всех мечт Повесть моей амурной жизни Гл6

ТРИ В ОДНОМ. ВТОРОЕ И ТРЕТЬЕ
Вторая моя ипостась, первую перемежающая, была жуть как экстравагантна и, уж если честно, безбашенна, как никогда. На тюменском наречии это звучит как: «А хули нам свободным бабам!» Собрались три эффектные разведенки – я, Иринка и Дашка. Все три – филфаковки,  нефорки-панкушки с вполне осознанной, не ранней и побитой молодостью. Организовали панк-поп группу «Сублимация». Ирка жила со мной в одной комнате в общаге, которая мне досталась после развода с мужем. Творилось и в этой комнате и во всей общаге такое… По гороскопу Ирка – знак огненный, вокруг нее все горит. От моего паласа, на который она, поселившись, сразу уронила раскаленный обогреватель, до пылающих мужеских сердец, коие воспламенялись, как спичка, от одного ее присутствия.   
Никогда ни до, ни после, у меня так круто не начинался день. С утра Ирка ставила винил с «Шизгарой» на полную катушку, вопя «май беби Шизгара!» еще громче винила; распахивала окно на полную катушку, усаживалась в тельнике с голыми стройными ножками на это окно и «начинала рисовать себе глаза» и смолить «сигарет с ментолом». Мы скакали по комнате галопом, перебирая нехитрый гардероб, и умудряясь каждый день по-новому че-нить нахлобучить-совместить. Так как Ирка была с северов, то у нее было кое-что и погорячее: ослепительное кружевное белье, новомодные колготки…Вторыми она щедро делилась со мной. До сих пор помню это поросячье-визгливое счастье – лоснящаяся прелесть на моих ножках…Совершенно спокойно по вечерам готовились разносолы: фиг знает, откуда брались продукты. Потом невесть откуда на нас сваливались друзья или мы абсолютно сопонталыку куда-то сваливали. И в общаге нашлись пацаны – Ирка зажигала с кудряшом с исторического, с которым они затопили душем весь стояк и кидались друг в друга котлетами. Потом он смотался в Америку – тесно этому проходимцу-авантюристу было в Тюмени. Я проводила время с кадром из…сельхозакадемии. Как он в ТГУшную общагу попал – тайна. Мне нравилось его косноязычие, косоглазие, полное личностное бесцветие и неверие в то, что такая, как я, может что-то чувствовать к такому, как он. А мне это и нравилось – его ступор и тупость. Отдыхала от умников.
Параллельно у Ирки была неземная любовь к моему красавцу-однокурснику, двухметровому кабану с бритым кочаном головы, невыносимому интеллектуалу и, как говорила Ирка, невыносимому же половому гиганту. Я пыталась спать, когда они у меня под носом на полу орали, сопели и…ну, в общем, понимаете.
Дашка тоже однажды посетила мою комнату с двумя братцами-южными породистыми красавцами-жеребцами. Эт был уже не первый мой опыт созерцания группенсекса. Но участвовать в этом я не хотела, наслаждения это зрелище мне не доставляло.  Много мяса – не более. Я таки, несмотря на циничные обстоятельства жизни, в душе была девушка утонченная, интимная, с налетом романтического флера, и грубые животные забавы, исполнение сакрального ритуала по-очереди то с одним, то с другим, мне были неприятны.
Однажды народ ваще загнул. Я чет немного подустала от гулянок – не могла неделями бухать, как прочие – ушла смотреть телевизор к юристу, знакомому по этажу. Этот мальчик-одуванчик был круглым отличником, картежником, и у него чуть ли не у одного на этаже был телевизор. Иду проверить в комнату, как там наши гуляют – застаю отличную картину: девки трясут роскошными бюстами-вьются вокруг нашего же чела со стеклянными глазами и голой неожиданно для белобрысого парня курчавой, черной волосатой грудью…Потом они куда-то ушли дальше веселиться, а я не обнаружила ключа от комнаты. Осталась ночевать у этого одуванчика. Он мне выдал безупречное белье, и долго ерзал на своей скрипучей кроватке. Я ему сказала, чтоб не боялся – не изнасилую. Мальчик успокоился и заснул. Теперь он президент одного из крупнейших банков.
А еще мы посещали заведение под названием «изба». Там, говорят, безвылазно, сутками зависала вся нефорская шушера Тюмени. Принадлежал домик, по уши ушедший в землю, все тому же моему однокурснику-интеллектуалу. Там перманентно что-то пили, определенно что курили и варили. Там я попробовала некую кашу из каких-то стеблей, с которой меня не по-детски торкнуло, унесло, накрыло и еще чего-то там. Помню, как цинично мы вели себя с Симсоном, прославившимся позже тем, что ограбил банк жены губернатора и скрылся. Я наконец-то увидела, как этот супермальчик выглядит без ста одежек. Он даже летом ходил, подобно капустному кочану, потому что страдал жуткой астенией – плеч у смазливого еврейского юноши не было.
Там же мы впервые начали водить разговоры с Джексоном, лидером сегодня легендарного  «Чернозема». С этим челом мне всегда было здорово и смешно трепаться. И что бы кто бы не говорил, дальше ржача у нас дело никогда не заходило. Хотите – верьте, хотите – нет. Ну и зря не заходило, конечно. Пашка меня ревновал к Джексону, ему навешали, что заходило, что Алиска – дочь Джексона. Так что лучше б уж мы с Джексоном переспали – хоть бы все было взаправду, было б в чем меня уличить…Но я не имела привычки изменять своим мужикам тогда, когда всерьез с ними что-то затевала. Своеобразный кодекс чести… Да и в душе я всегда оставалась той самой романтический барышней, всег-да…
…Легенд об избе по сей день ходит немеряно. Говорят, что Ирка с друзьями летом голые вокруг избы бегали, из колонок брызгались и на столбы забирались. Типа Ивана Купала отмечали…
А еще были репетиции и записи песен у Джаггера, лидера «Центрального гастронома», собирание после оных бычков по обочинам луж, блистательное единственное выступление наше с «ЦГ»…На саксофоне играл один из нынешних депутатов городской думы…
А когда Ирка уходила ночевать к своему любименькому, я оставалась одна в пустой квартире, и на меня нападало отчаяние…Я ночами бродила по темным коридорам общаги (тогда экономили на освещении), забивалась в какой-нибудь самый тупиковый и самый глазвыколи угол (а я еще в девятом классе жуть как любила ходить по темному-притемному лесу, на ощупь продираясь сквозь паутину, сухостой и заросли крапивы) и…рыдала там, как белуга. Потому что довела себя этой неправильной жизнью до мерзейших мук совести. Потому что алкоголь – прямой путь к депрессивным мыслишкам. Потому что чувствовала себя такой несчастной, что просто хоть вешайся! Все – обида, все – несправедливость, все – отчаяние…Ай, плохая я девочка! Ай, не имею права так жить…
И я, закончив четвертый курс и пожив вольно полгода, … пошла по лесам. Мужа искать – возвращать. Мне сказали, что он подрабатывает в каком-то загородном лагере – я и пошла его искать. Натыкалась и на домики каких-то отшельников, и на какие-то роскошные санатории с лебедями в прудах. И под деревцем сидела – песни все любимые переорала…И ведь я его нашла, мужа! Чет ему сказала. А он – чужой-чужой…И тогда я пошла ва-банк. Муж к тому времени лагеря отлагерил, устроился детсад сторожить. Я сделала свою фирменную мерлинмонровскую причу, одела обрезанное по нехочу свадебное платьице, навела безупречные маникюры-макияжи…Ну, все, как надо, чтоб мужик выпал в параллельное пространство. Муж выпал. Прям тут, в детсаду на кроватке. Вернулся еще на один примерзейший год. Дабы уже окончательно и самому убедиться, и меня убедить, что вместе нам жить не стоит…