Суп харчо

СУП   ХАРЧО


          Наступало лето, и мои друзья из ЛЭТИ, где учился мой друг детства Лёша,  готовились во второй раз автостопом добираться до Крыма. Первую поездку с ними я пропустил, так как предпочёл побывать в Заполярье со студенческим стройотрядом из ВоенМеха.   С учёбой в  ВоенМехе мои дела складывались неважно. В моей группе было много взрослых  заводских стипендиатов, которым для получения сторублёвой заводской  стипендии необходимо было сдавать экзамены без двоек.  Такой подход нас, молодых студентов, расхолаживал, учились мы соответственно тоже на тройки, но стипендии, конечно, не получали.  Часто и подолгу играли в преферанс. Добил меня сопромат. К экзамену по сопромату в зимнюю сессию наша группа подготовилась хорошо. Были заготовлены 29 полных ответов по экзаменационным билетам, была организована доставка шпаргалок экзаменующимся. Знания по сопромату у всех были очень плохие, за редким исключением. К столу экзаменатора я подошёл спокойно и уверенно взял билет. Это оказался единственный билет, на который не было шпаргалки. Дальше можно не продолжать. Остальные получили свои тройки, кто-то даже четвёрку. Мне, как единственному пострадавшему, девчонки раздобыли конспект тридцати лекций, написанный каллиграфическим почерком. Ко второй попытке сдачи экзамена, по моему мнению, я был готов неплохо. К тому же, у меня были все шпаргалки.


            – А сейчас мы начнём с решения задачи, -сказал мне преподаватель, не предлагая вытянуть билет.


  Передо мной появился листок с непонятными, омерзительными эпюрами. Дальше можно не продолжать... К следующему заходу я готовился тщательно: я научился решать задачи, я знал почти наизусть весь конспект. Я знал сопромат, наверно, лучше всех на курсе! Моя третья попытка сдать экзамен по сопромату пришлась на весну.  Я был готов и к решению задачи, и к ответу по теории. Но я не был готов к ответу на вопрос о прочности пластмасс, который содержался в конспекте тридцать первой, последней, лекции, но у меня её не было! Напрасны были мои мольбы о замене билета. Напрасны были предложения решить любую задачу. Судьба отвернулась от меня! В деканате  предложили на выбор два варианта: либо я пересдаю экзамен ещё раз и меня, в случае провала, отчисляют за неуспеваемость, либо я сразу пишу заявление с просьбой отчислить меня в связи с переходом в другой ВУЗ.  Вообще – то, будучи фаталистом, я решил, что всё делается в жизни к лучшему.  Во - первых, мне не нравилась наша великовозрастная группа в ВоенМехе, в которой не ощущалось того студенческого духа, который я наблюдал у друзей в ЛЭТИ. Во – вторых, мне категорически не нравилась моя будущая специальность: «Неконтактные взрыватели». Что – то в этой специальности было для меня зловещее. Как показала жизнь, я был прав. Впоследствии, закончив ЛИТМО, я благополучно работал в области  оптико-электронной техники, защитил кандидатскую и докторскую диссертации. В итоге, я написал требуемое заявление и подал документы в ЛИТМО с просьбой зачислить меня снова на третий курс. Так я потерял год, который сэкономил, окончив вместо 11 классов  дневной школы 10 классов в школе рабочей молодёжи.


          Друзья мои в начале июля направились в Крым, в  Планерское, а я, оформив переход в ЛИТМО, был готов к отъезду только 15 июля. Впереди было полтора месяца новых приключений и дорога в одиночку неизведанным доселе  автостопом в Крым.  В то время автостоп был очень популярен, особенно среди студентов. Популярности способствовало и государство – выпускались красные книжки с отрывными талонами. На каждом талоне был свой номер, и указывалось количество километров. Километраж был разный: от 50  до 500 километров. Так, проехав 40 км, отрываешь талон на 50 км и отдаёшь его водителю, как правило, водителю грузовой машины. Водители о талонах хорошо знали. Эти талоны потом участвовали в специальной лотерее с  выигрышами:  мотоциклы, холодильники и другая  бытовая техника.  Талоны обходились очень недорого: за книжечку с талонами на  5000 км я заплатил 3 рубля. Таким образом, автостоп был взаимовыгоден, в отличие от сегодняшнего времени. Сейчас появилось целое племя автостопщиков, одетых в какую-то непонятную форму и с огромными рюкзаками. Они голосуют подряд всем машинам. Легковые машины практически не останавливаются, грузовые иногда их подбирают. Между собой водители называют таких путешественников халявщиками. Я этих ребят никогда не беру. Однажды гаишник, остановив меня на посту ГАИ, навязал одного такого путешественника лет тридцати. По известной причине, связываться с инспектором не хотелось, и я посадил в машину незваного гостя. Он начал мне взахлёб  рассказывать о романтике путешествий, о чемпионах автостопа. Так, один из них доехал на Мерседесе из Москвы до Питера за пять часов. На вопрос – в чём заслуга этого чемпиона, ответа получено не было. Мой попутчик, оказалось, имел какую-то оформительскую специальность, работал время от времени, чтобы получить деньги на пропитание и проживание в дороге. За транспорт он принципиально не платил, жены и детей у него не было.  Он вольная птица, ездил, куда глаза глядят. И, главное, этот бездельник гордился своим образом жизни, утверждая, что таких, как он, много!  Нет, мне категорически не нравится современный автостоп!


           Ранним утром на первом городском транспорте с Васильевского Острова я направился на Южное шоссе, где располагался большой парк грузовых машин дальнобойщиков, как сейчас говорят. В рюкзаке у меня были ласты, новенькое ружьё для подводной охоты, немного вещей и несколько банок консервов. Денег было рублей сто тридцать. В автопарке меня встретили без энтузиазма. Красная книжка с талонами не произвела впечатления ни на первого, ни на пятого водителя. Через час ко мне подошёл пожилой работник парка и сказал, что сегодня в рейс уходят одни хапуги, которые лучше повезут какую-нибудь бабку за рубль, чем меня с талонами. Он посоветовал на автобусе выбраться на Московское шоссе и голосовать около Мясокомбината. Через полчаса я уже поднимал руку с красной книжкой. Остановился огромный МАЗ. Шофер про талоны знал, но сказал, что довезёт меня только до Любани, что в семидесяти километрах от Ленинграда. Дальше он с трассы сворачивает.  В кабине было очень шумно, и разговаривать было тяжело. Одной из издержек автостопа, помимо ожидания попутных машин, была необходимость постоянно разговаривать с водителем. Многие из водителей именно для этого подсаживали молодых ребят, как правило, студентов.   Метров через 200 от места моей посадки в машину я увидел ещё одного парня с рюкзаком. С красной книжкой в руке он голосовал. По дороге до Любани, подобранный более быстроходным грузовиком, этот парень меня обогнал, но, самое интересное, что встретились мы с ним на выезде из Любани практически на одном месте шоссе. К вечеру на попутном грузовике мы вдвоём с ним добрались до Калинина, теперь Твери. С ночёвкой проблем не было нигде. Обычно это был придорожный дом колхозника, 50 копеек за ночь.


     Следующую ночь я провел в Мценске. Затем, утром, часов в шесть меня подхватил водитель, который ехал с коллегой вдвоём  в кабине. С ними мы заночевали в открытом кузове за Харьковом, в посёлке Марефа.  Под звёздным небом в кузове на сене было удивительно приятно разговаривать вполголоса, не напрягая уставших связок. Я вытащил из рюкзака марокканские сардины, мужики достали из запасов две бутылки вина, не переставая удивляться невиданным заморским консервам. Разговор шёл, как обычно, о Ленинграде, о том, как мы там живём, о  плохом шофёрском начальстве. Расстался я с ребятами вечером следующего дня уже в Джанкое.  Дальше они не ехали. С гостиницей проблем опять не было. Меня почему-то при устройстве на ночлег всегда жалели, принимая за мотоциклиста.  Ранним, уже четвёртым утром я стоял на выезде из Джанкоя  под ярким южным солнцем с красной книжечкой в руке. Мимо проскочил грузовик и, вдруг, неожиданно притормозила легковая автомашина Волга, которую я не собирался останавливать.

                – Куда? - спросил водитель.

 
                – В Симферополь, - растерявшись, ответил я.

 
                - Садись!
 

В кабине с водителем впереди сидел один пассажир, сзади ещё двое.  Тут я с ужасом подумал, что поеду по расценкам такси. Ужас быстро прошёл, когда до меня донёсся разговор водителя с пассажиром справа:


                - Ну, сейчас ещё одного возьмём, и на бутылку хватит!


Бутылка водки стоила три рубля, значит, с меня рубль. Доехать от Джанкоя  до Симферополя на Волге за рубль – это всего лишь два комплексных обеда! Терпимо! И даже приятно. Ехали мы с ветерком. Добраться от Симферополя до Планерского было уже делом недолгим.


          И вот, на четвёртый день моего путешествия я оказался в Коктебеле или в Планерском. Удивительно, но меня на центральной площади около автовокзала  встретил друг детства Лёша с нашей компанией. Они случайно в это время пришли на обед и вот, встретились! Компания наша была такая:  шестеро ребят и четыре девчонки. Все, кроме меня, были из ЛЭТИ, все перешли на третий курс.  Девчонки, правда, добирались на поезде. Пообедав с разливным крымским сухим вином и закупив вдоволь  напитка с собой, мы отправились к нашему лагерю. Если встать лицом к морю, то справа от палаток высилась гора Кара-Даг. Вот около подножия горы, в пятнадцати метрах от моря, на невысоком берегу и располагался наш палаточный лагерь. Рядом никаких палаток  не наблюдалось. Мы были здесь одни! От Планерского  мы находились примерно в полутора километрах. Зона считалась пограничной, вечером по тропе вдоль побережья рыскал луч прожектора, ходил наряд пограничников, но нас они не трогали.

 
          Пир по поводу моего приезда в лагере продолжался до глубокой ночи. Тосты перемежались ночным купанием. Потом песни и снова тосты. Вместо бокалов были эмалированные кружки. В ночном небе по удивительным траекториям плавали яркие южные звёзды.


          Многие женщины, особенно молодые и малопьющие, искренне считают, что после продолжительных вечерних застолий их компаньоны наутро такие же бодрые и весёлые, как вчера вечером. Даже ещё лучше, потому, что поспали. Видимо, по этой причине заранее была запланирована вылазка в Сердоликовую бухту утром на следующий день после моего приезда.  До того места, где Кара-Даг уступом обрывается в море, от нашего лагеря нужно было проплыть метров двести. Утро было прохладное, и когда мы, проплыв, пошли по грудь в воде вдоль уступа Кара-Дага к бухте, было просто холодно. Обогнув уступ, мы оказались в Сердоликовой бухте. Пытаясь согреться, мы бегали по безлюдному галечному пляжу в поисках сердолика. Согреться-то мы согрелись, но сердолика не обнаружили. Потом лежали на пляже и иногда лениво купались. Солнце начинало припекать. Планируя нашу экспедицию, чья-то умная голова придумала, что возвращаться обратно мы будем через горы. Меня это сразу насторожило – вплавь было гораздо ближе и идти по жаре не надо. Но решение было принято заранее! Из Сердоликовой бухты выйти наверх можно было только по вертикальной горной трубе с небольшими уступами внутри. Высота трубы была метров пять, а диаметр около метра. С трудом преодолев две трети пути наверх, я посмотрел вниз и покрылся холодным потом.  Если упадёшь,  костей  не собрать!   С ватными конечностями я, наконец, вылез наверх. Минуты две я лежал неподвижно. Ужасно хотелось пить! По горной тропинке мы подошли к высоченному Чёртовому пальцу. Говорили, что на него залезают. Думать об этом было страшно, смотреть наверх – больно. Понурый мужской состав группы позади девчонок гуськом шёл по горной тропе, облизывая пересохшие губы. Мечта была у всех одна – выпить воды или, ещё лучше, стакан сухого вина. Наконец, мы добрались до Планерского!


          С питанием в нашем лагере дело обстояло неважно.  С утра мы вылезали из палаток и до двух часов дня купались, валялись на своём пляже,  безуспешно охотились с подводным ружьём, играли в преферанс. Потом все одевались и шли по тропинке в Планерское на обед в кафе. На обед ребята брали большую тарелку супа, два вторых, два компота. Девчонки питались скромнее.  Уже потом мы стали брать с собой в лагерь кефир и булочки на утро. После обеда мы болтались по посёлку, посещая разные увеселительные мероприятия до вечера. Деньги стремительно заканчивались! Домой мы возвращались по знакомой тропе с фонариком. Когда луч пограничного прожектора натыкался на нас, кто-нибудь обязательно отпрыгивал с тропы в канаву. Луч надолго задерживался. Нас изучали. Всем это очень нравилось.


          И вот однажды, когда деньги за билеты домой были заплачены, и каждый оставшийся  рубль был на счету,  пошли мы обедать в знакомое кафе. Столики стояли на улице под тентами. Длинная очередь желающих недорого пообедать в системе самообслуживания, извиваясь между столиками, медленно двигалась к прилавку раздачи блюд. В этой очереди, страдая от жары, стояли и мы. Меню можно было не смотреть. Всё было видно на столах: суп харчо, котлеты, гуляш, на гарнир макароны. У кого- то на столиках вместо компота стояли бутылки пива. Пиво было уже не для нас. Именно такой набор присутствовал и на столике, рядом с которым мы томились в очереди. За столом сидели двое мужчин среднего возраста и пили пиво перед поеданием горячего харчо. Мы с друзьями лениво переговаривались на голодный желудок. Чтобы скрасить томительное ожидание обеда, я подкидывал большим пальцем металлический рубль, как рефери перед началом футбольного матча бросает монетку. Рубль падал в мою раскрытую, влажную ладонь, и я его снова подбрасывал. В какой-то момент моя утомлённая жарой рука сделала неверное движение, и рубль полетел вверх не вертикально, а вбок, в сторону стола с мужиками и пивом. Не прекращая вращения в воздухе, рубль беззвучно вошёл ребром в тарелку с густым харчо. Брызг не было. Мужчины, потягивая пиво,  разглядывали молодых особ в очереди, и прилёта  постороннего предмета не заметили. Настала очередь супа. Тарелку с моим рублём я, конечно, запомнил. Разбрасываться рублями направо и налево было непозволительно. Я  молча,  встал за спиной едока...


              – Ну, и чего ты здесь стоишь? - доброжелательно спросил меня мужчина через полминуты, отведав три ложки  горячего супа.
 
 
 
              – У вас в супе мой рубль, - спокойно ответил я.


 
              – Ты чего, парень, перегрелся в очереди?  - осведомился мужчина.

 

               – Да нет, правда. У Вас в супе мой металлический рубль. Он туда прилетел!

               – Слушай, а может он хочет твой суп доесть, - вступил в разговор второй едок,


              – Отдай ты ему этот суп, смотри какой тощий, наверно, студент!

              – Я сам  заплачу за обед тем рублём, который лежит в тарелке,

  - гордо ответил я, продолжая стоять за спиной.

               – Да он, похоже, чокнутый, -заключил второй едок.

 А тем временем, наши ребята уже подходила к раздаче. Рубль требовался немедленно! По мере убывания харчо в тарелке я всё ниже и ниже склонялся из-за спины мужчины к столу. Когда ложка стукнула о дно тарелки, мы были почти щека к щеке. Под остатками гущи блестел мой рубль!

               – Ты что, фокусник, что ли?  - спросил мужчина, брезгливо отодвигая тарелку.


                – Нет, у меня просто рубль улетел к Вам! - ответил я, вытаскивая пальцами из тарелки монету.


 Наши уже набивали подносы тарелками на раздаче. Я успел!



          Через несколько дней в лагере была отвальная, последние купания, сбор палаток. Так заканчивалось наше Крымское лето. Наступала осень 1965 года. Все готовились к третьему курсу института. Я тоже готовился снова к третьему курсу, но уже в ЛИТМО.