Утренняя зарисовка. Художница

   Темная ночь. Женщина так заботливо и так раздражающе повторяла одно и тоже:
-Сладости достать, достать?
-Мамо!-не сдержалась сидевшая перед ней девушка и мягко улыбнулась, несмотря на раздражение.-И вы всё хотите похудеть.
   После они распрощались, разошлись по своим комнатам-одна в уютный мрак покоя и сна, а другая в свою каморку, где вновь отдастся всем искушениям бессонной ночи.
-И чего мне по ночам не спится?-ухмыльнувшись ответила.-Да потому что днем работать не дают.
   Она долго читала книжку, порою сдерживая слезы и все недоумевала, спрашивая себя-«Зачем писать о смерти? Разве ее мало в жизни?» Сама же себе и отвечала, что люди не могут без этого, не могут жить без того, чтобы не зацепить кого-то за живое, не могут без боли и чувствовала неутолимую тоску. Своими мыслями или хоть чем-то хотелось поделиться. Хотя бы вот этими пауками, точнее уже пауком, что убил очередную свою жертву.
-А ты прожора!-добродушно ухмыльнувшись проговорила девушка, постучав пальцем по бутылке с пауком.-И трудоголик-весь в меня!-добавила она довольно и удрученно.-Только от твоей работы толку нет, еду тебе подбрасывают и она так или иначе окажется в твоих огромных лапах, да вот и от моей работы толку нет. Пока что нет…
   Девушка снова надолго задумалась, отстав от паука, полистала интернетовские страницы, вновь забылась в книге, сопереживая героям, живя с ними и так боясь вновь прочесть про смерть.
-И чего ты так боишься?-снова начинается вечный разговор сама с собой.-Клин клином же на этом всем не сошелся!
   И сама себе отвечает, что не сошелся. Становится легко, спокойно, ведь так здорово хоть на мгновение обмануть себя, отдаться этой свободе и воспарить от так гнетущих душу раздумий.
-Так! Что у нас по плану?-бодро спрашивает сама себя, щурясь осматривается: кругом творческий беспорядок или свалка, как сказала бы мама. Палитры, баночки с красками, пустые и полные, и полупустые тюбики с акриловой краской, где-то под ножкой стула валяется какой-то зарисовок, на столе лежит еще парочка, а под ними несколько папок, холстов и альбомов с удачными и неудачными рисунками. Художница презрительно осматривает один из набросков и показав язык серьезному, с большим подбородком и еще не дорисованной бровью, мужчине, дразнит-У-у! Страшилище!-тут же откинув рисунок, продолжает осмотр:кровать с непрочитанным, но просмотренным журналом,  облюбованной парой статей, несколькими фотографиями и рисунками, наложенные на грядушку вещи, что не помещаются в шкаф, а ведь столько раз собиралась повыкидывать все ненужное, да и чего греха таить, попросту из-за лени не запихнутое внутрь. Тут же и коробки с новым акрилом и так кокетливо выглядывающий красный паяльник.-Не, братец, сейчас не до тебя, я рисовать хочу.
   Наконец, художница заглядывает под стол и с довольным видом достает небольшой набор акварельных красок. Любовно открывает и смотрит на так любимые ей разноцветные глазницы коробки. Тут же закрывает её и заваливается на тахту читать книжку, в этот раз ей попался рассказ про художников и скульпторов от чего внутри мурлыкает довольной кошкой приятное и долгожданное удовольствие.
   Вскоре она вскакивает и направляется в коридор, по пути схватив банку с использованной водой, с твердой уверенностью, что для акварели нужна чистая вода-неизменное правило придуманное и соблюдаемое ею, впрочем, так и должно быть-для каждой краски своя вода.
   В ванной комнате обнаруживает свою резинку и, собрав волосы в хвост, отмывает от прошлой краски баночку, после чего набирает в нее воду и возвращается в свою комнату.
   До красок она так и не дотронулась и можно сказать, что ночь прожита зря, но вдохновившись новыми образами, интересными судьбами, художница захлебываясь читает о своих собратьях. Вот там богато одетый художник с лысинкой на голове и еще один, не богат, но одарен гениальностью и робостью, а вот талантливая переводчица, что волею судьбы стала женой художника, благодаря тому, что он безумный от своего желания творить, захотел рисовать только ее. Невольно задумываешься, сколько таких женщин этот художник изображал на своих полотнах, а женился только на ней. Да, у него была предыстория и была другая жена, что не выдержала гения и бедности художника, а этой все по плечу. А вон там бабуля с живыми, черными глазами, седыми буклям и умом, таким же живым, как очи старушки. Но только телом она старушка, душой же молода, азартна, скандальна и чертовски хороша даже в своем старческом обличии. Даже за такой остервенелостью красоту души не спрячешь. Она многое знает, многое умеет, многое видела. Она-скульптор и художник. Женщина, что любила каждое мгновение своей жизни и жила каждым мгновением. Невнимательна была только к своим близким, о чем и жалеет почти что на смертном одре, да и на смертном ли?
   Девушку зачаровали истории, жизни, образы, закрутила, будто в танце, эта мысль о вечности, о смерти, что несет не смерть, а жизнь. И круговоротом понеслись мысли к каждому потерянному человечку воскрешая, возрождая его, так и говоря-Нет, нет, ты не умер! И ты будешь жить! И ты! Размечтался, думал всё, успокоился, а нет, ты еще здесь! И ты тут!
   Не всё правда. Ушедшие если и встретятся, то во снах, видениях, на полотнах, в поэзии и прозе, но не прикоснутся и не заговорят, впрочем, заговорят, но беззвучно, в наших головах и сердцах. Ведь те, кто оказался внутри, никогда оттуда не уходят.
   Но вот книга была отложена, а художница осознала, что сидит на лавочке, присматривая за поливающимися помидорами, про которые, естественно, забыла. И вот, держа в одной руке книгу, а другой ловко управляясь с черным змеем-шлангом, что оказался уложенным в другую грядку и снова приступил к извержению воды.
-Опять не спала, не ела.-вспомнился уже утренний разговор с матерью, девушка недовольно буркает, говоря уже сама с собой:
-Разве мы живем для того, чтобы только есть и спать?-получив отрицательный ответ успокаивается.
   Вот уже мама бело-розовым облаком проплыла мимо, к дороге-путь на работу. За ней угольком пробежала собачка, что так и крутится, привлекая к себе внимание.
-Ну, Тошка, попозируешь мне? Будешь сегодня моей натурщицей?-собака, будто понимая, начинает вертеться и так и сяк, словно позируя.
Вот на бумаге показались первые наброски: собака кусает ногу хозяйки, озорно косится на рисующую, а вот сидит смотря вдаль-«Не прошел ли кто? Может, есть на кого полаять?», а вот развалилась на дорожке-лапки вперед, одна с белым носочком, а другая будто со следочком. Вот снова сидит-одно ухо неизменно вверх, а другое вниз. Вот здесь бежит, будто  девочка с двумя черными хвостиками, а вот уже сидит словно важная дама, даже осанка есть, а какой изгиб спины!
-Ну, ну, красавица.-улыбается художница и тут же дуется.-Не можешь и спокойно посидеть!-собака вертится туда-сюда, убегает и снова возвращается, лает на торопящихся на работу знакомых и не знакомых.
-Ну и ладно! Буду рисовать… А вот виноград и буду рисовать, всегда приятно нарисовать то, что не движется и точно получится.
   Собачке не до этого, у нее другие, уже более интересные занятия.
   А вот и красавица-бабочка пролетела, чинно, степенно, будто ловя каждое мгновение осязаемого только ей ветерка.
-Голубушка, не торопись, дай полюбоваться.-просит художница, пытаясь поймать такое ранимое чудо природы, а через мгновение уже желая схватить, приручить, будто вдохновение, что никак не приходит, а только томит своим ожиданием и не дает спать.
   И вот снова комната, наброски, паук в бутылке и безмолвное, тягостно-радостное ожидание:
-Ну же, вдохновение, приходи! Тебя здесь ждут.