Капуста, в смысле овощ

Моя мама, Нина Васильевна, была женщиной умной, судя по занимаемой высокой и совсем не женской должности. А вот с фантазией у неё было туговато, поэтому придумать эту историю она точно не могла.

Есть в нашем городе один интересный адрес, который раньше часто фигурировал в местных байках. Во времена моего детства его знал любой житель: ул. Революции, 56. Пермская краевая клиническая психиатрическая больница. Короче – психушка. В центре города, утопающая в зелени тополей и клёнов, она и по сию пору занимает огромную территорию, застроенную довоенными бараками больничных отделений.
Одно время на её территории располагалась кафедра судебной медицины Пермского мединститута, где работал наш родственник Иван Константинович. История умалчивает, за какой такой надобностью Нине Васильевне понадобилось встретиться с ним не где-нибудь, а именно на его работе в психушке, но в тот день она отправилась именно туда.
Поскольку в советские времена магазины закрывались рано, Нина Васильевна после работы по-пути забежала в овощной магазин и купила пару крепких вилков капусты и кило морковки, запихнув овощи в большую хозяйственную клеёнчатую сумку.

На территории психбольницы она была впервые и заплутала, поскольку вошла на территорию с другой стороны, нежели ей объяснял Иван Константинович. Из-за большой протяжённости там было два входа. Вокруг - ни души, даже становилось жутковато, тем более день клонился к вечеру. Наконец из-за угла ветхого хозблока вырулил мужик в больничной пижаме, кативший тележку с тяжёлым алюминиевым кухонным бачком.
Из рассказов Ивана Константиновича Нина знала, что некоторые больные не совсем уж психи и охотно помогают санитаркам доставить с кухни до больничного корпуса завтрак, обед, ужин. Значит, этот мужик - местный, возможно знает, где кафедра судебной медицины. С этим вопросом она и обратилась к больному в пижаме.
Тот как-то невнятно промычал: «Это там!», - махнул рукой в сторону тенистой дорожки, посыпанной гравием, в конце которой виднелся забор, и сильнее налёг на ручки тележки, ускоряя шаг. Наступало время ужина.

Вблизи забор оказался высоким, глухим и каким-то замшелым. По верху тянулась ржавая колючая проволока. Даже прилагательное «судебной», в названии кафедры не оправдывало наличие «колючки». Но выбора не оставалось. В заборе была такая же высокая калитка. Нина попыталась её открыть, но та не поддалась. Рядом с дверцей торчала кнопка звонка. Нина осторожно нажала её, но сигнала не услышала. Дверь не открылась. Ноги уже устали от долгих блужданий. Посильнее нажала звонок, постояла и с досады пнула калитку. Дверь распахнулась!
За забором располагался ещё один такой же забор и ещё одна калитка с кнопкой сбоку. Звонить не стала, и, толкнув посильнее плечом, Нина открыла дверь. За вторым забором она увидела одноэтажное деревянное здание с решётками на окнах и снова дверь со звонком.
 
Дверь была не заперта, и, отворив её, она шагнула в начало длинного коридора. Навстречу шёл белобрысый молодой человек в милицейской форме с пристёгнутой сбоку кобурой пистолета.  Увидев её, он замер, будто споткнулся, заглянул  ей за спину, охнул и убежал куда-то назад по коридору.
«У меня что, внезапно хвост вырос?» - подумала Нина Васильевна, удивлённо осмотрела себя сзади и заглянула в ближайший кабинет. За столом у окна сидел  милицейский начальник, уткнувшись в бумаги. Увидев в дверном проёме женщину в плаще с большой клеёнчатой сумкой, он тоже как-то странно вздрогнул.
Тут же сзади подоспели ещё два милиционера. Один из них был тот, белобрысый.
- Кто такая? – вскочил с места начальник.
- Я - Нина Васильевна! Здравствуйте! – с достоинством ответила она представителям власти.
- Как вы сюда проникли?
- Я проникла через дверь!  А что, вы сами проникли сюда как-то иначе? – не чувствуя за собой вины, смело съехидничала Нина Васильевна.
- Здесь вопросы задаю я! - побагровел начальник, повысив голос, - Что вам тут нужно?
- Мне нужен Иван Константинович.
- Кто такой?
- Доцент.
- Доцент – это кличка?
- Нет, доцент – это учёное звание.
Нина Васильевна уже стала догадываться, что попала не туда, и уточнила:
- Здесь кафедра судебной медицины?
- Кто вам это сказал?
- Псих! – рявкнула в ответ Нина, начиная раздражаться.
- Кто псих? Я – псих?
«Очень похож!» - сказала про себя, а вслух ответила:
- Псих сказал про кафедру!
- Псих – это кличка доцента?
- Нет, псих – это душевнобольной человек. С кастрюлей.
Начальник вытер ладонью бисеринки пота на красном лице, сел, и взгляд его воткнулся рентгеном в клеёнчатый бок сумки.
- Что у вас в сумке?
- Капуста.
- Капуста, в смысле деньги?
- Капуста, в смысле овощ. Солить буду!
Покосившись на двух вооружённых конвоиров, решётку на мутном окне, и поняв по тону разговора, что её уже почти арестовали за незаконное проникновение, Нина Васильевна тоже рухнула на рядом стоявший стул, не дожидаясь вежливости от служаки. В конце концов, в тюрьме положено сидеть, а не стоять. Досадно бухнула на пол тяжёлую сумку, и крутобокий вилок выкатился под ноги начальнику, отчего тот опять подскочил, будто увидел брошенную гранату.

Около полутора часов продолжался этот нелепый допрос. В результате Нина Васильевна поняла, что случайно забрела в тюрьму для преступников, которые, желая уйти от правосудия, симулируют сумасшествие. Именно в этом заведении их выводят на чистую воду. Впрочем, некоторые из них действительно оказываются психами. А то, что запоры в этой дряхлой тюрьме оказались хлипкими, так это не её, Нины Васильевны, вина. Это забота тех, кто обязан следить за надёжностью замков.
Голова милицейского начальника трещала от сложной мозговой деятельности, отчего, сидя за столом, он держал её обеими руками за уши.
- Самое странное то, что я вам почему-то верю, - наконец выдавил он из себя единственную здравую мысль и набрал на телефоне номер кафедры судебной медицины.
Иван Константинович ответил сразу, поскольку уже заждался свою родственницу, посмеялся над казусом, удостоверил её личность и подтвердил абсолютно невинные намерения её случайного проникновения в тюрьму.

За окном уже была почти ночь.
- Ты где пропала? – встретила я припозднившуюся маму.
- Пропала, потому что в тюрьму попала! Но меня выпустили. На свободу - с чистой совестью и капустой, в смысле овощем!