Наблюдая и чувствуя

Сидя в кофейне, наполненной вкусными запахами свежезаваренного кофе, аппетитной выпечки и голосами весело переговаривающихся людей, Дима поймал себя на мысли об эвтаназии. Царящая вокруг атмосфера совсем не трогала его, полностью погруженного в себя и свои мысли, которые, в последнее время, гудели пчелиным роем в его голове, не смолкая ни на секунду и уже третью ночь не давая уснуть. Он не мог найти себе места ни дома, ни, казалось, во всём Киеве, много часов без устали меряя ночной город шагами и практически нигде не останавливаясь. Только первые лучи солнца, уверенно пробивающиеся из-за горизонта, заставили его ненадолго задержаться. И на этот короткий промежуток времени, длящийся от силы несколько минут, Диме удалось заглушить гул, звучащий внутри него. Он словно ненадолго выпал из реальности, созерцая это обыденное, но величественное зрелище рассвета. Но, как только солнечный диск показался – всё вернулось на свои места, и Дима, и набат его мыслей. В конце концов, ноги привели его туда, где он находился сейчас – в одну из кофеень города, которая ничем не отличалась от десятков подобных заведений. Очередная чашка кофе, скорее по привычке пить его по утрам, нежели от необходимости этого поступка. Его бессонница прекрасно обходилась и без порции кофеина.

С увеличением количества людей в кофейне, на парня накатила моральная усталость, возлегшая дополнительным грузом поверх тяжести мыслей. Дима любил свой город, его узкие улочки, шумные автострады, красивые скверы, островками рассыпанные по всему Киеву, старинные дома, борющиеся за право оставаться на своих законных местах, в которых время словно замирало, отставая от общего течения. Город он любил, а людей, населяющих его – нет. Но иногда, находясь в живом потоке, ему нравилось растворяться в нём, сливаясь с толпой и ощущая себя малой частью чего-то бОльшего. Только длилось это недолго, буквально сразу же он чувствовал отторжение. То ли толпа отвергала его, то ли он толпу – в сущности это было не так уж важно. И сейчас, находясь среди всех этих людей, непонятно откуда набежавших в кофейню в такую рань, Дима ещё острее ощутил своё одиночество, с новой силой давящее на его грудную клетку изнутри. Его разрывало чувство того, что он не принадлежит миру, в котором находится.

Какое-то время он с интересом наблюдал за оживленной беседой нескольких ребят, располагающихся за соседним столиком, но этот интерес быстро испарился, потому что за бурей эмоций, которую они коллективно выплескивали наружу, находилась пустота. Для того чтобы увидеть её, Диме даже не нужно было заглядывать в их глаза, что, как известно, являются зеркалом души. Эти ребята были просто красивыми обертками, абсолютно пустыми по своему содержанию, как и все мы. Всё чаще он приходил к выводу о том, что все люди, несмотря на их внешние различия, такие, как пол, национальность, стиль одежды и многое другое, - все они совершенно одинаковы внутри. И совершенно пусты. Только кто-то пытается заполнить эту внутреннюю пустоту людьми, работой, увлечениями, загружая себя настолько, чтобы не оставлять даже возможности задуматься об этом. А кто-то принимает её. С недавних пор Дима относил себя ко вторым. Вначале открытие того, что жизнь человека бессмысленна и не требует от нас исполнения какой-то великой (или не очень) цели, предначертанной ему судьбой, освободило его. А затем, со всей тяжестью осознания этого открытия, оно обрушилось на его голову и буквально придавило собой, заставляя погружаться в такие глубины себя, что он рисковал уже никогда не выплыть оттуда, захлебнувшись в себе же. Зато мысль о смерти перестала пугать или как-то иначе будоражить его сознание. Но, в то же время, стала всё настойчивее всплывать в его голове, превращаясь в постоянный фон.

Всё, что он сделал, всё, что он ещё только планировал сделать, вдруг, показалось ему настолько незначительным, что Дима сам удивился этой мысли. Ведь в масштабах Вселенной одна единственная жизнь не стоила ничего, даже если сам человек считал иначе. Чувства и эмоции словно по капле, медленно, но уверенно вытекали из него, обнажая зияющую пустоту души, или того места, где должна была находиться душа.

Его недопитый кофе уже давно успел остыть и, глядя на чашку, Дима осознал, что всё уже было решено. Пустота поглощала его, и он был готов раствориться в ней целиком. Мир терял очертания, звуки, раздававшиеся поблизости, вдруг, стали такими далекими, будто их источники резко перенеслись за десятки метров от него, и постепенно отдалялись. Вместе с пониманием того, что все мысли в его голове разом замолкли, из груди Димы вырвался вздох облегчения. Он закрыл глаза, растворяя остатки собственного «я», в захлестывающем его потоке Пустоты.