Перун не просил, чтобы девочку сожгли

Арсания
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОБЕГ ИЗ ДОМА
Как велика земля Росов! Не охватить ее взглядом, но я расскажу лишь о трех ее частях — Куявии, Словении и Арсании.
В земле Росов жил народ, который звался росами и антами. Главный город носил имя Куяв, и правил в нем князь, достойный своего племени. У этого князя было несколько сыновей, но только одна дочь — Владина, или, как звала ее мама, Владушка.
Когда отец Владины выгнал первую жену Рогнеду, они с мамой некоторое время жили счастливо. Но потом мама умерла, и князь Владетель женился на византийской принцессе Анне. Вскоре у Влады появился еще один братик — Святослав, названный в честь деда. Мальчик рос болезненным и хилым, и Владина придумывала для него забавные игры, чтобы хоть как-то развеселить. Мачеха благосклонно относилась к этому и часто присоединялась к играм. Она была всего на шесть лет старше Влады, и ей было одиноко в чужой стране.
Но три дня назад произошло горе, которое придавило Анну к земле. Умер ее маленький сын. Для Владушки это была уже вторая потеря в жизни.
Сегодня утром нянька передала Владе, что мачеха хочет тайно встретиться с ней в роще позади дворца. Услышав это, Влада пришла в недоумение:
— К чему такая таинственность? Уж не повредилась ли мачеха умом от горя?
Возвращаясь из обеденной палаты, девочка заметила, что все обращают на нее внимание. Ей даже показалось, что за ней следят. Солнце уже садилось, когда Владине удалось незаметно выбраться из княжеских палат. Мачеха уже ждала ее в условленном месте, и голова ее была поникшей. Когда Анна подняла искаженное горем лицо, Влада с трудом узнала ее. За три дня гордая византийская принцесса постарела на много лет.
Мачеха помолчала, а потом начала говорить без предисловий:
- Владина, моя падчерица! Ты единственная в этой стране и в этом дворце, кто любил моего мальчика. Все вокруг угодничали и подчеркивали, что главный наследник Владетеля — это Вышеслав, сын Рогнеды. Только ты любила моего мальчика просто так, без задней мысли, и я отплачу тебе тем же. Впрочем, даже если бы ты любила моего сына вполовину меньше, я все равно помогла бы тебе.
— О чем ты говоришь, матушка Анна? — с недоумением спросила девочка. — Никак не возьму в толк! Чем ты хочешь мне помочь?
— Твой отец задумал страшное дело, — оглянувшись по сторонам, гневно проговорила Анна. — Он решил умертвить тебя и принести в жертву, а потом похоронить вместе с моим маленьким Святославом.
— Как же так, почему? — все еще не веря в то, что сказала мачеха, потрясенно спросила Владушка.
— Наверное, потому что Святослав любил тебя больше всех! Даже в беспамятстве он все звал тебя. Да что я тебе говорю, ты же сама все это знаешь! Ты же вместе со мной не отходила ни днем, ни ночью от его постели, — Анна смахнула со щеки непрошеную слезу, — весь этот страшный месяц. И вот так решил твой отец отплатить за твою любовь к его маленькому сыну.
— Но как же он так может? Я же христианка! Разве он забыл, что окрестил меня? Ведь моя мама умерла от горя в тот час, когда надо мной провели обряд крещения. Он же обещал, что теперь не будет никаких жертвоприношений! — разволновавшись и не думая о том, что делает, девочка достала оберег, который висел у нее на шее. — Моя мама ненавидела вашу страну и вашу веру, потому что когда-то ее продали в рабство именно в вашу землю!
— Девочка моя, — тревожно оглянувшись, Анна успокаивающе подняла руку. — Я понимаю то, о чем ты так горячо мне толкуешь! Да, вера моей страны категорически отвергает жертвоприношения и идолов, да, твой отец теперь христианин, но… Нам сейчас не надо об этом говорить! Нет времени!
Я случайно услышала, что завтра, в полдень, когда будут хоронить моего малыша, над тобой совершат обряд на старом капище. Посмотри вниз! Видишь, последние лучи солнца освещают это нечестивое место. Твой отец поручил дядьке Добрыне выбрать самого выносливого воина из дружины, который должен как можно быстрее доставить в Куяв волхва, который и проведёт обряд жертвоприношения над тобой. Тебе надо бежать, девочка.
И бежать немедленно, прямо сейчас! Я собрала тебе кое-что в дорогу — всё, что могла собрать, не вызывая подозрений. Если ты вернёшься во дворец, уже сегодня ночью тебя начнут готовить к обряду. Подмешают тебе что-нибудь в питье, чтобы ты была завтра вялой и покорной, и не вздумала бы кричать и шуметь.
— Но, матушка Анна, — схватившись за рукав мачехи, запаниковала девочка, — куда же мне бежать? Я редко выхожу из палат, все мои родные и друзья только здесь!
— Ах, я не знаю! Ну… Ты знаешь, из каких мест была твоя мама? Судя по перешептываниям слуг, твоя мама была не из здешних, не из полян.
— Когда я была маленькой, — задумалась Влада, — мне мама каждую ночь, перед сном, рассказывала о той счастливой жизни, которая была у неё до того, как взяли её в полон и увезли в чужую сторону. А родина её где-то в дебрях северо-запада. И кажется, ещё живы мои дед и бабушка! Только как я туда доберусь? Это же так далеко?
— Беги, девочка, — подтолкнув Владушку к тонкой тропке, вьющейся по склону вниз, сказала Анна, — если есть хоть куда-то бежать, то беги! О, как бы и я убежала, улетела из этой варварской страны! Да некуда мне! Братья ни за что меня обратно не примут…
— Ой, матушка Анна, ты не слышала шорох? — испуганно прислушалась девочка. — Вон, за тем деревом! Ах, нет, наверное, мне это показалось.
— В любом случае, тебе надо уходить немедленно! Нет, подожди ещё минутку! Я кое-что забыла. Вот, возьми, это дудочка Леля — любимая игрушка Святослава.
— Я же просила вас надеть дудочку на шею братика, чтобы его любимая игрушка была вместе с ним! Я не хочу, чтобы ему было одиноко, когда он двинется в неведомый путь! — девочка попыталась снова вложить дудочку в руки мачехи.
— Нет, Владушка! — Анна решительно засунула дудочку в калиту. — Мой мальчик христианин, и я не могу разрешить, чтобы его похоронили с языческим оберегом.
— Но это всего лишь дудочка Леля… — девочка задумалась, а потом, видимо, на что-то решившись, сказала: — Однако я же должна оставить ему хоть что-то, раз вынуждена уйти.
Матушка Анна, оденьте ему на шею мой крестик. После того, что хотел сделать со мной отец, крестик мне больше не нужен. И вера мне эта не нужна! Возьмите!
— Спасибо, моя добрая девочка, я возьму твой подарок… — принцесса насторожилась. — Кто-то сюда идёт! И, судя по шуму, это не один человек. Владушка! Уходи быстрей! Беги! Всё открылось!
— А как же ты, матушка Анна?
— Беги! Не бойся за меня. Я всё же византийская принцесса! Тебе надо добраться до древлян! Беги к лесу!
ГЛАВА ВТОРАЯ
В ПУТИ. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ
Спускаясь по тропинке, Владушка поскользнулась и покатилась вниз. Это спасло её. На то место, где она стояла, за секунду до этого бросили сеть. Естественно, что сеть захватила лишь пустоту. Раздались возгласы досады. Скатившись к подножию холма, девочка постаралась, насколько это возможно, слиться с землёй. Отдышавшись, она поползла в сторону леса. Последнее, что она услышала у себя за спиной, был голос её бабки — Малуши, матери князя Владетеля, бабки, которую девочка всегда интуитивно недолюбливала:
— Дочку рабыни надо изловить! Иначе дух княжича Святослава не успокоится в земле. А княжну Анну отведите в палаты, Владетель хочет ей что-то сказать!
На землю пала благодатная тьма. Луны, на счастье Владины, в эту ночь не было. Девочка уже давно шла, не ориентируясь ни на что. Все ориентиры остались позади. Время от времени, в отдалении, слышался лай собак и возбужденные голоса.
Когда из-за туч выглянула луна, измученная девочка не смогла сдержать возглас отчаяния. Куда ни кинь взгляд, была совершенно плоская равнина, и до первых деревьев было очень далеко. Влада упала в траву.
— Вот так бы и лежать, не вставая! — прошептала она чуть слышно.
Но лай собак послышался совсем близко. Не было ни ветерка, и собаки легко шли по следу девочки. Вдруг она разозлилась. Какое право имеют они травить её, княжескую дочь, собаками? Ну и ладно, что у неё мать рабыня, а отец — князь! Да и если на то пошло, она своими ушами слышала, что её отец тоже незаконнорожденный. В тот момент, когда Владетель родился, его мать была ключницей у княгини Ольги.
Конечно, теперь, через много лет, бабка Малуша всё отрицала, но челядь, которой невозможно было заткнуть рот, шепталась по углам. Злость придала девочке сил, но её тело так устало и молило о покое! Собрав последние силы, она оперлась на руку и попыталась подняться, но поскользнулась на траве и снова упала на землю.
Когда девочка упала, из калиты вывалилось что-то твёрдое и слабо ударило княжну по руке. Влада подняла предмет — это была дудочка Леля. Собачий лай звучал уже совсем близко. Влада села, растерянно оглянулась и вдруг почувствовала, что рука, помимо её воли, подносит дудочку ко рту. Девочка попыталась остановить руку, толкающую её на самоубийственный поступок, но было поздно. Пальцы забегали по отверстиям, губы выдували дивные звуки. Вдруг, как будто по приказу дудочки, поднялся ветер, и дул он не в одну сторону, как обычно. Нет, казалось, что ветер дует со всех сторон.
Луна тут же скрылась за тучами. Раздался собачий визг, брань. Собаки заметались. А ветер всё усиливался, траву вокруг девочки он прогибал почти до земли. Видимо, бог ветра — Стрибог, потревоженный звуками дудочки Леля, разозлился не на шутку. Но ветер не тронул ни волоска на голове Владушки, за несколько секунд он превратился в ураган, однако вокруг Влады образовался круг, в середине которого было очень тихо. Ветер расшвырял людей и собак по всему лугу, но, как только людские голоса и собачий визг затихли, стих и ветер. Ветер дул теперь очень слабо, подталкивая Владу в спину, как бы напоминая, что пора продолжать путь.
Впрочем, как только девочка поднялась и пошла по направлению к лесу, ветер стих окончательно.
Девочка сделала несколько шагов, но вдруг, будто вспомнив что-то, остановилась и, пробормотав несколько слов благодарности, поклонилась в пояс. До леса она добралась только через несколько часов, из последних сил нашла место, где, как ей казалось, её нелегко будет найти, тут же легла и заснула. Проснулась она поздно вечером следующего дня. Солнце уже совсем ушло за верхушки деревьев. Впрочем, не последние лучи солнца её разбудили, она проснулась от голода.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В ЛЕСУ
Пошарив в калите, девочка обнаружила немного еды. Совсем немного. Её могло хватить только на ужин и на завтрак. Для княжеской дочери, которая не привыкла отказывать себе ни в чём, этих припасов было смехотворно мало. На князя, его домочадцев, челядь и дружину работало много людей. Чтобы богоданный князь мог жить долго и править справедливо, ему нужно было хорошо питаться. С наступлением осени обозы с продовольствием всё подъезжали и подъезжали к воротам княжеских хором. А сколько диковинных фруктов, овощей и других продуктов привозилось дружиной из набегов!
Владушка никогда всерьёз не задумывалась о происхождении продуктов, из которых готовились и подавались яства к княжескому столу. То есть, конечно, она знала, что хлеб, прежде чем обернуться румяным караваем, был когда-то зерном в колосе. А дичь, при одном взгляде на которую текли слюнки, бегала когда-то в лесах. И вот сейчас, когда горячка побега схлынула, Владина в первый раз задумалась о том, что же ей дальше делать. Продуктов у неё было ничтожно мало, и как их добывать, она совершенно не знала.
Сейчас июль — середина лета, и Влада не замерзнет. Но до Муромских лесов, где жили дед и бабушка, не одна неделя ходу. В лучшем случае девочке удастся добраться туда к середине декабря. А в её летнем платье… Но что сейчас сетовать? Это произойдёт не скоро. Гораздо больше княжну волновала та проблема, что она, кажется, заблудилась.
Если она пойдёт не в ту сторону, то может оказаться прямо перед своими преследователями. Зная горячий нрав своего отца и коварство бабки, девочка не сомневалась, что её будут искать ещё долго. Однако приближалась ночь, и поход в неизвестное был отложен до утра.
Наступила темнота, но спать не хотелось, так как Влада проспала весь день. С наступлением тьмы пришёл страх. Если бы только Владушка могла заснуть! Но сон не шёл. Треснула ветка, и Влада подскочила на своём импровизированном ложе. Между деревьями блеснули огни. Не найдя ничего лучшего, княжна выставила перед собой калиту, потом, опомнившись, нашарила в ней дудочку и поднесла к губам. Она дула и дула, но дудочка была нема. И вдруг от того места, где блеснули огни, раздался голос:
— Дудку-то не мучай! Здесь её волшебство бессильно! Лель всегда гуляет по полянам да по подлескам, а в чащу заходить остерегается. Знает, что здесь свои хозяева да своя волшба.
— Ты кто? — робко спросила Влада.
— Леший я, — хриплый голос донёсся совсем близко. — Скажи спасибо, что ещё недалеко в чащу забралась, а то попала бы в зелёные лапы Пущевика! Он бы с тобой не так поговорил! А ты почему не спишь? По ночам спать надо!
— Да вот не спится! — проговорив это, Влада отползла подальше от обладателя голоса.
— То-то я гляжу, что напускаю на тебя морок, а он не действует! — засмеялся Леший.
— А зачем тебе надо на меня морок напускать? — удивилась девочка.
— Как зачем? Так положено! Ты же за цветком пришла?
— За каким цветком?
— Ты что? — чувствовалось, что Леший рассердился. — Притворяешься или на самом деле глупая? Сегодня же ночь Ивана Купала! Где цветок расцветет, там клад копать можно!
— Фи, можно подумать! — пренебрежительно протянула девочка. — Клад там! Что там такого особенного в этом кладе?
— Не говори так! Эти клады по всей земле Арсаны оставили.
— А кто такие Арсаны?
— Вот с этого и надо было начинать, а то расфукалась: «Фи, какие клады!» Не буду с тобой говорить, раз ты такая! — совсем по-детски обиделся лесной хозяин.
— Ой, прости! — умоляюще проговорила Владина, понимая, что разговор принял не нужное ей направление. — Я же не со зла, я только…
— Вот тебе и только! — ворчливо прохрипел Леший. — Ну ладно, расскажу. Ночь сегодня такая — нельзя ругаться! Вы, люди, странные существа! Живёте и не думаете, что кто-то жил до вас на этой земле и всё, что есть вокруг, оставил вам в наследство. Вот такими людьми и были Арсаны, если, конечно, можно назвать их людьми. И клады они оставили специально, чтобы хоть какое-то напоминание о них осталось, что вот были такие полулюди-полубоги! Дышали этим воздухом, ходили по этой земле, нюхали эти цветы! Кстати, о цветах: ты думаешь, что купальский цветок кому попало на глаза попадается? Нет. Клада под цветком достоин только тот, кто своей душой и мыслями похож на Арсанов.
— Да что ты всё о своём кладе! — не сдержавшись, снова вспылила княжна. — Не нужен мне клад! У моего батюшки в кладовых такие сокровища лежат, что тебе и не снилось. Я однажды видела…
— Да кто же ты такая? Про цветок ты не знаешь. Клад тебе не нужен, — в голосе Лешего послышалась угроза, — а ну говори, чего ты сюда забрела, коли тебе ничего не нужно?
— Я Владина, — гордо вскинула голову девочка, — княжеская дочь! Дочь князя Владетеля.
— Ах, княжна ты! — ехидно протянул Леший. — Ясненько! А скажи, добрая девочка, что там, у кромки леса, за лай? Кого там ищут с собаками? Только утра и ждут, чтобы по чьим-то следам тронуться?
— Прости, лесовичок! — опомнилась Влада. — Я обо всём забыла! Забыла, что после ослушания я теперь для отца лютый враг. Он и раньше меня не особо жаловал, а уж теперь… Слушай, а откуда ты узнал, что это именно меня разыскивают?
— Какая же ты глупая, — добродушно усмехнулся лесовик, — а ещё княжна! Как же тебе невдомек, что в отличие от вас, людей, мы, дети природы, все заодно! Ты вызвала дудочкой волшебный ветер, он подул — траву пригнул. Одна травинка рассказала другой, так весть до леса и долетела! А тут, в лесу, я уж обязан все новости узнавать первым! Вот только не знал я, что ты та самая княжна, которую разыскивают!
— Теперь знаешь, — опустив голову, еле слышно проговорила Влада.
— Знать-то знаю! А вот что теперь с тобой делать дальше, ума не приложу! Игру ты мне испортила! Хотели на тебя морок нагнать, чтобы ты по кругу походила! Откуда пошла, туда бы и вернулась! А я бы посмеялся! Я же Леший еще молодой, до игр и забав охочий! Вот, помню, прошлым летом, в такую же купальскую ночь… Ой, да что тебе говорить! Ты же меня совсем не боишься! А без страха никакой игры не получится. Ну что тут делать? Такая ночь пропала! Может, хочешь цветок посмотреть?
— Да, очень хочу!
— А что же молчала?
— Думала, не покажешь, после всего, что я тебе наговорила!
— Почему же, покажу! — усмехнувшись в длинную бороду, проговорил Леший. — Я вижу, что ты девочка добрая! А то, что в тебе временами княжеская спесь взыгрывает, так это пройдет! Недельку, две по лесу проплутаешь, и всё пройдет!
— А далеко идти до этого цветка? — Влада поморщилась, вспомнив про стертые в кровь ноги.
— Нет, этот-то цветок здесь, рядом! Вот другой далеко! Почти у самого поселения древлян. Так что тебе повезло. Только ты это… — Леший замялся, — потом не кричи, что вот, дескать, я первой цветок увидела и теперь все права на клад имею!
— Да ты что! — от негодования, что её заподозрили в нечестности, у княжны на глазах навернулись слезы. — Я же ведь тебе уже говорила! Не надо мне никакого клада. Ты…
— Ну ладно, успокойся! Знаю, знаю, не нужен тебе клад. Это я так, для порядка! Ну вот и пришли. Ну-ка зажмурься! А теперь резко открой глаза! Ну как тебе цветок?
— Глаза слепит! — цветок был так ярок, что у девочки невольно навернулись слезы. — Никогда такого не видела! Чудо — чудное, я даже вижу лучи, которые идут от лепестков! И… Лешик, посмотри! Лучи так ярко освещают всё вокруг, что земля стала будто прозрачная, и я вижу клад! Ведь ты про него рассказывал? Этого не может быть! Я вижу каждую драгоценность из клада! Да что там клад, я вижу цветочки, траву и ростки деревьев, которые еще только собираются появиться из земли! Ой! Он дышит, цветок дышит! Так же, как я и ты! Но… Что случилось? Ах, Леший, ну почему он погас? Я же и полюбоваться им как следует не успела!
— Да, действительно, погас! Погоди, не паникуй раньше времени! Я сейчас у него спрошу, что произошло, — Леший наклонился прямо к серединке цветка. — Да, плохо наше дело, девочка! Сюда идет много чужих. Видимо, кто-то из лесных людей прельстился на награду княжескую и повел дружину по твоим следам. Да как хитро подкрались, даже я ничего не почувствовал! Хорошо, что цветок предупредил!
Что же делать? Я — Леший молодой! Мой морок может действовать на одного человека, ну, от силы — на двух! Да и то, если они меня боятся! А этим, конечно, ничего не страшно. Я-то спрячусь, а вот как быть с тобой? Ну, навязалась ты на мою голову! Эх, была не была! Спрячу я тебя у себя дома. Успеть бы добежать! Ну-ка, давай сюда руку!
— Куда ты меня привел? Ой, больно! — пытаясь пролезть в узкий лаз, девочка ободрала себе руку. — Нет, я здесь не пролезу!
— Говори потише, — Леший прикрыл рот княжны своей зеленой ладошкой, — и лезь! Ну-ка сама подумай, коли лаз был бы шире, так всякий бы сюда и шастал! Кабан дикий, например, а то и медведь! А я не люблю, когда ко мне без приглашения приходят!
— Как здесь темно! — Влада удивилась, обнаружив, что лес — это еще не самое темное место на свете.
— И совсем не темно! Это со света ночного так кажется! Ну, какая же ты привереда! Света ей мало! Раз ты такая, полезай снова наверх. Там как раз уже рассветает. Прямо к тем, кто тебя ищет, и попадешь. Чего молчишь, стыдно? Эй, княжна! Влада! Владушка! Э, да ты спишь? — Леший подложил под голову девочки траву, которая тут же сплелась в одеяло и подушку, — Эх, княжна, княжна!
Когда девочка проснулась, был уже полдень. В домике у Лешего оказалось не так темно, как она думала. Он жил в дупле огромного поваленного дуба, и солнечные лучи проникали внутрь через отверстие в коре. В воздухе витал непередаваемый аромат — смесь запахов листвы, земли, травы и древесной коры. Этот аромат мог издавать только летний лес, который только вступил в свою самую прекрасную пору.
Девочка ещё несколько минут нежилась под травяным одеялом, не вполне осознавая, где находится. Но вдруг воспоминания о минувших событиях нахлынули на неё с такой силой, что она задрожала.
Летний полдень тут же потерял свою очарование. В довершение ко всему, она обнаружила, что Лешего в домике нет. Это стало последней каплей, и Влада заплакала. Но не прошло и нескольких минут, как снаружи послышались чьи-то шаги и шорох листьев. От страха девочка заревела ещё громче.
— Слушай, княжна, — Леший просунул голову в дупло, — тебя что, нельзя на минутку оставить? Смотри, своим плачем весь лес переполошила! Скажи спасибо, что князевы охотники далеко ушли, а то даже я ничем бы тебе не смог помочь.
— А где ты был? — всё ещё всхлипывая, спросила Владушка.
— К кроту ходил, спрашивал, нельзя ли воспользоваться его подземным ходом! Ход идёт как раз в том направлении, куда тебе надо.
— А куда мне надо? Я же не знаю, куда мне идти!
— Ну, об этом я уже догадался. Поэтому и пошёл к кроту. В общем, так, пойдешь подземным ходом, он и выведет тебя к древлянам. Если бы ты шла поверху, то есть по лесу, дорога до первого поселения заняла бы у тебя неделю. А так, с помощью хода, доберешься за один день. Правда, не знаю, что тебя там ждёт! Если вдруг каким-то чудом люди твоего отца доберутся туда раньше тебя… Да ладно, не пугайся! Лешак я или не лешак? В крайнем случае, эхом разлучу их и заморочу по одному!
— А ты что, разве со мной не пойдешь? — снова заплакала княжна.
— Ну вот, опять глаза на мокром месте! А ну-ка, где твоя княжеская гордость? — Леший легонько встряхнул девочку за плечи. — Нет, девочка, мне с тобой никак нельзя! Я и так забыл о своих обязанностях. Да пойми ты, преданная душа, там, за моим лесом, пуща. А в пуще свои хозяева. Негоже мне в чужие владения вторгаться! Да и вредно мне долго с человеком рядом находиться. Я чувствую, что от тепла, которое идёт от тебя, постарел лет на сто. Мне уже и играть не хочется, а хочется залезть в дупло и спать. Но ведь нельзя, до зимы ещё так далеко!
— Чем же мне отблагодарить тебя, лесовичок? Эх, оказаться бы мне снова в замке, в своей комнате! У меня там осталось столько игрушек!
— А ты подари мне дудочку Леля. Она тебе всё равно теперь ни к чему. Свое волшебство она уже отдала. А мне будет память о тебе.
— Да, конечно, — девочка чуть помедлила, — возьми!
— Ух, хороша, — Леший дунул в дудочку несколько раз, издавая беспорядочные звуки, — а я тебе подарю на память веточку еловую. Если станет тебе худо, положи веточку между ладоней и дохни на неё. Ты передашь свою беду ветке, а дудочка здесь, у меня, заиграет. Это и будет мне сигналом, что ты в беде! И я помогу тебе, чем смогу. Но я надеюсь, что с тобой ничего страшного не случится! А веточка будет тебе просто напоминанием обо мне, что вот есть на свете такой Леший, с которым ты познакомилась в купальскую ночь. Пойдём, провожу тебя до кротовой норы.
Смотри, когда минуешь поселение древлян и зайдешь в самую пущу, не попадись в лапы Пущевику. А за еду не беспокойся, как проголодаешься, положи ветку на землю. Тут же белки принесут тебе ягод и орех, пчелы отведут к меду. А если застанет тебя голод возле поселения людей, то тогда домашние животные позаботятся о твоём пропитании. Ну вот, опять глаза на мокром месте, да иди ты уже, княжна моя дорогая, иначе скоро в моей бороде ни одного чёрного волоса не останется.
Стих голос девочки. Она ушла по подземному ходу навстречу своей судьбе. Проводив её, ушёл по своим делам и Леший. Тихо в лесу. Он живёт своей обычной повседневной жизнью. Если кто из людей и забредет сюда за шишками да за ягодами, то только для пропитания. Знают они, что если сломаешь из озорства ветку или наберешь грибов или ягод вдвое больше, чем нужно, в другой раз лесовик накажет, попрячет всё, и вернёшься ты домой с пустой корзинкой. Но что это я, девочка ушла уже далеко. Ещё немного, и не догнать уже! Надо поторапливаться. Но как не хочется покидать этот чудесный лес и спускаться вниз, под землю. Но что поделаешь? Надо!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПОДЗЕМНЫЙ ХОД. ДРЕВЛЯНЕ
В подземный ход не проникал ни лучик света. К счастью, коридор был ровным и не имел ответвлений. Переставляя ноги в кромешной тьме, Владушка уже давно потеряла счёт времени. Дважды она останавливалась: один раз, чтобы поесть, а в другой — ей показалось, что пришло время спать. Но, посидев немного на холодном полу, девочка решила двигаться вперёд.
Иногда ход сужался настолько, что Владе приходилось протискиваться ползком. А иногда расширялся так, что мог бы свободно пройти самый высокий дружинник её отца, и ещё бы осталось место.
Несколько раз ей казалось, что её ног касается чьё-то тёплое дыхание, но, когда она начинала шарить вокруг себя, никого рядом не оказывалось. Наконец, когда терпение девочки почти иссякло и в её душу начала закрадываться паника, коридор раздвоился. Впереди, в одном из ответвлений подземного хода, забрезжил свет.
Пройдя по ответвлению несколько метров, Владина обратила внимание на то, что брезживший впереди свет мало походил на дневной. Она не могла представить, что может давать такой странный свет. Наконец, когда она приблизилась к свету настолько, что глазам стало больно, то обнаружила, что выхода впереди нет. То, что было перед ней, совсем не походило на выход из подземного хода. Перед глазами Влады мерцал свет и отражался на прутьях диковинной решетки.
Свет был настолько ярок и резок, что у Влады после темноты заболели глаза и потекли слёзы. Может быть, из-за этого скользкое и мешковатое существо, копошащееся внутри клетки, она сразу не смогла разглядеть. Мешали слёзы. Существо несколько минут постояло, к чему-то прислушиваясь, а потом резко повернулось и бросилось вглубь клетки, в темноту. Владина уже совсем собралась развернуться и идти назад, к развилке подземного хода, как вдруг остолбенела. Из глубины клетки раздался до боли знакомый голос — голос её мамы, а потом из темноты вышла и она сама.
— Владушка, доченька, — то ли простонала, то ли прорыдала женщина, пытаясь дотянуться исхудавшими руками до дочери, — наконец-то ты пришла! Твой отец заточил меня сюда! Я думала, что так и умру, не увидев больше никогда, как на небе всходит Ярило — красное солнышко. Спасительница ты моя! Отвори скорее клетку, выпусти меня наружу!
— Мамочка, да как же мне открыть клетку? — с опаской покосившись на источающие жар прутья, спросила девочка. — Здесь нет ни калитки, ни запора!
— А у этой темницы ключ особый, и дверца легко отворяется, надо только знать, как это делается! Твой ключ, дочь моя, всегда при тебе! Приложи свою тёплую ладошку к прутьям решетки, и я окажусь на воле.
— Хорошо, мамочка, я сделаю то, что ты просишь! Я, конечно, очень боюсь обжечься, но… — чувствуя, что спасение уже близко, женщина прильнула к прутьям решетки и стала жадно следить за каждым движением девочки.
Влада сделала последний шаг и протянула ладонь к решетке, как вдруг остановилась, неожиданно поймав взгляд женщины, и отпрыгнула назад.
— Нет, ты не моя мама! У моей мамы были голубые глаза, а у тебя чёрные! Ты не моя мама!
— Это тебе показалось! Просто здесь темно, вот и померещилось тебе, кровиночка моя! Ну открой же клетку! Куда же ты, девочка моя? Вернись!
В смятении бросилась прочь девочка, кляня себя за доверчивость. Как же она могла забыть? Ведь сама видела, как насыпали курган над местом захоронения её мамочки! Захлебываясь слезами, Влада добежала почти до поворота, как вдруг на что-то налетела и упала. Почти теряя сознание от боли, она услышала повелительный голос отца.
— Да не дадут боги тебе ослушаться родителя! Пускай говорит кровь! Вернись и открой клетку! Открой клетку, тебе говорят!
Ноги сами понесли девочку назад к страшному месту.
— Открой клетку, — теперь возле решетки стоял отец и остервенело тряс прутья, — это я велю тебе, твой отец, князь Владетель! Открой, говорят! Надо было скормить тебя свиньям в тот момент, когда ты родилась!
Но твоя мать не позволила мне этого сделать! Она убедила меня, что ты никогда не станешь помехой на пути моих сыновей! Ты, чье имя означает вероломство, ослушалась меня и не пошла на жертвенный костер! Открой клетку, я приказываю тебе!
Внезапно девочка пришла в себя. Упоминание о жертвенном костре разрушило весь гипнотический эффект, который оказывал на нее голос отца. Увидев, что девочка остановилась и, кажется, не собирается открывать клетку, отец внезапно замолчал, и черты его лица начали искажаться. Еще миг — и тело отца превратилось в нечто ужасное. Это существо... Именно его Влада видела в первый раз сквозь слезы, когда только подошла к клетке.
Именно это существо пыталось сейчас управлять волей девочки.
Заметив, что Влада готова повернуть назад, оно остановилось и стало к чему-то прислушиваться. Затем, раскачиваясь из стороны в сторону, ушло вглубь клетки и вернулось уже в обличье мачехи Анны.
— Драгоценная моя падчерица! — обратилась Анна к девочке. — Твой отец запер меня здесь и требует, чтобы я дала ему клятву! — Повисла пауза. — Клятву молчать о том, что он, князь Владетель, заставивший всю Русь креститься, тайно чтит языческие обряды и поклоняется языческим богам! Если я не дам ему нерушимое слово, он не выпустит меня отсюда! А я не могу стать вероотступницей! Я не могу молчать и не буду! Владушка, я же спасла тебя! Отплати и ты мне тем же! Открой клетку, освободи меня!
Это перевоплощение, третье по счету, почти не тронуло девочку. Влада догадалась, что, когда существо замирает и прислушивается к чему-то, оно копается в ее памяти и ищет образы дорогих людей. Голос мачехи Анны звучал, не затрагивая ничего сокровенного. Княжна опять развернулась с твердым намерением уйти, как вдруг услышала драгоценный детский голосок, и все ее разумные мысли словно унесло ветром! Не думая больше ни о чем, она бросилась к клетке. В голове у нее помутилось. Сейчас она понимала только одно: перед ней стоял ее обожаемый младший братик.
— Сестрица, Владушка! Мне здесь так холодно и одиноко! Никто со мной не играет, все обо мне забыли! Даже мама отобрала у меня мою любимую игрушку — дудочку Леля! Мне страшно здесь, а ты ослушалась папу и не пошла со мной, оставив меня в темноте одного! Забери меня отсюда! Сестрица Владушка, я боюсь темноты, выведи меня отсюда!
Ни о чем больше не думая, девочка рванулась к решетке, отделяющей ее от брата. Малыш стоял, цепляясь за прутья решетки. Казалось, что силы его на исходе, еще чуть-чуть — и он упадет на холодный земляной пол. Огромные слезы текли по его впалым щекам, а ручонки тянулись через решетку к девочке.
Вот их руки почти соприкоснулись, и детский пальчик доверчиво лег в ладонь девочки, как вдруг что-то холодное и влажное коснулось ушибленной при падении ноги Влады. От неожиданности она подскочила, и ее рука выпустила руку малыша. Девочка посмотрела вниз. Там стоял и сопел крот. Когда Леший попросил разрешения воспользоваться подземным ходом, крот дал согласие и даже решил проводить княжну. Когда до выхода из подземелья было уже рукой подать, крот, уверенный, что дальше Влада дойдет сама, ушел по каким-то своим кротовым делам.
Зрение кротам заменяет слух. Они не слышат звук как таковой, а чувствуют колебания воздуха. Когда детский плач долетел до крота, животное поспешило назад и, как оказалось, вовремя. Как только девочка убедилась, что источник ее испуга всего лишь крот, и перевела снова взгляд на клетку, оказалось, что чары, наведенные ранее, спали с ее глаз навсегда. Там, где только что стоял ее дорогой братик, теперь корчилось отвратительное существо. Существо тянуло свои отростки к девочке. Наконец, убедившись, что все его усилия тщетны, оно заговорило.
— Много веков назад Арсаны заточили меня сюда! Да, я — зло! Но и я не заслуживаю такой участи! Я устал жить вечно! Сколько веков прошло, а я все живу! Хочешь знать, что произошло бы после того, как ты открыла клетку? Моя сущность вошла бы в тебя! А мое бедное, измученное бессмертием тело перестало бы жить! Нашло бы отдых на этом земляном полу!
И что же? Миг — и вот это маленькое, глупое животное, жизнь которого по моим меркам длится меньше мгновения, все мне испортило!
— Пусть на этот раз воля Арсанов восторжествовала, но и ты, княжна-выродок, не радуйся! — существо глухо то ли завыло, то ли засмеялось. — Посмотри на свою руку, да не на эту, а на ту, которой коснулся пальчик твоего лжебрата. Ну-ка, пошевели рукой! Ну, что ты чувствуешь? Конечно, сейчас ты ещё ничего не осознаёшь! Но ничего! Это только начало! Очень скоро ты на своей шкуре почувствуешь, что сделало с твоей жизнью только одно моё прикосновение! О, скоро, очень скоро ты всё поймёшь! Вон, смотри, один уже улепетывает, твой спаситель! А теперь уходи! Мне надо оплакать своё поражение!
И существо завыло. От его воя у девочки пробрал мороз, и она почувствовала, как начинает кружиться голова. В этом вое звучала такая тоска и страшная боль, что она подумала, что её сердце сейчас же остановится, если она не убежит. Однако ноги уже бежали, выполняя своё нехитрое действие независимо от воли девочки. Ещё один бросок — и Владина оказалась около лаза, который вёл наверх из подземного хода. На этот раз она с лёгкостью нашла правильный выход, потому что на улице уже был день. Получается, что Владина простояла около проклятой клетки около шести часов. Хорошо, что на улице было лето и светало рано. Если бы так светло было несколько часов назад, она бы не обратила внимания на необычный свет, который исходил из второго подземного рукава.
Выкарабкавшись из лаза, который был узок даже для неё, Влада упала в траву прямо возле выхода. Выход находился почти в центре небольшого поля, которое, судя по всему, было выработано и давно заброшено. Довольно далеко стояла небольшая деревушка, дворов пять, не больше. А за деревней был лес. Правда, даже отсюда было видно, что деревья в этом лесу были более мощные и величавые, чем поросль в том весёлом лесу, где девочка познакомилась с Лешим. Было раннее утро, и природа вокруг Влады только просыпалась.
Лежа в траве, Владушка машинально сорвала ещё мокрый от росы яркий полевой цветочек. Она поднесла его к носу, чтобы вдоволь насладиться его чудесным запахом, но её нос вдохнул только запах разложения и тлена. Запах был незнакомый, но довольно мерзкий. Вскочив, Влада с удивлением уставилась на то, что лежало у неё в руке, и тут же с отвращением отбросила. Цветок, который только что был ярким и полным жизни, вдруг превратился в какую-то гниль и слизь. Заставив себя успокоиться, Владина огляделась. Вокруг было много цветов, похожих на тот, который только что побывал у неё в руках. Вдохнув поглубже, девочка стала рвать цветы один за другим, но с ними происходило то же, что и с первым цветком. Цветы гибли. Отряхнув руки от гнили, Влада в отчаянье огляделась, подумав:
«Что за жуткие вещи происходят на этом поле?»
Она в первый раз более внимательно посмотрела на свою руку, которой коснулся пальчик лжебрата, и вспомнила, что говорило ей мерзкое существо. В последние несколько минут у неё просто не было времени задуматься над его словами. Что же оно там говорило о ней и её руке? Что-то о людях и животных, которые теперь не очень-то будут жаловать её, княжескую дочь. Девочка поднесла руку ближе к лицу: рука как рука, вроде всё нормально! Посмотрев вокруг, она снова скосила глаза к руке. Вот тут-то всё и стало видно. Руку окружало тёмное облако.
Это было чёрное, прозрачное марево, наподобие того, что окружало существо из подземелья, таким оно было, когда девочка в первый раз увидела его. Облако состояло из микроскопических звёздочек. Звездочки не закрывали руку, рука была отлично видна сквозь крошечные звёздные лучи, источавшие черно-туманный свет. Больше никаких изменений Владина не заметила. От бессилия и обиды у неё на глазах выступили слёзы. Но почему все эти несчастья происходят с ней, Владушкой? Что она сделала такого, что все ополчились против неё? Ответа не было.
Пусто было на заброшенном поле, никто не спешил успокоить девочку, и поэтому, поплакав немного, она и сама не заметила, как успокоилась. Влада была ещё ребёнком, а дети не могут долго печалиться. Слезы детей, как летний дождик, который тут же испаряется, стоит только ему на смену явиться солнышку. Такой вот характер был и у нашей героини. Как только она обнаружила, что её правая рука, в отличие от левой, ведёт себя вполне обычно и не пытается из живого сделать мёртвое, она тут же перестала думать о плохом. Волновало её лишь одно: долетела ли весть о побеге до поселения Древлян, перед которым она сейчас находилась. И если никто ничего не знает, то дадут ли ей там поесть и приютят ли на ночь?
Дождавшись сумерек, Влада, стараясь не привлекать внимания, пошла через поле к поселению. При ближайшем рассмотрении оказалось, что поле вовсе не маленькое. К первому дому она подошла, когда уже совсем стемнело. Страх охватил девочку, она вздрагивала от каждого шороха, уверенная, что за ней следят дружинники отца.
Сделав несколько шагов к дому, она остановилась и задумалась: стоит ли заходить внутрь или лучше обойти поселок стороной? Пока она решала, давайте поближе рассмотрим поселение древлян. Проход, через который девочка незаметно проникла внутрь, на ночь закрывался.
Со всех сторон поселок был окружён земляным валом с частоколом для защиты от врагов и диких зверей. Первое впечатление не обмануло княжну: в посёлке было ровно пять домов, расположенных на берегу реки.
Решив, что без помощи людей ей не обойтись, Влада вошла в первый же дом на своём пути. Давайте последуем за ней. Это была небольшая полуземлянка с полом, находящимся примерно на метр-полтора ниже уровня земли, деревянными стенами и крышей, обмазанной глиной. Крыша почти касалась скатами земли. Внутри стояла глиняная печь, топящаяся зимой по-чёрному, без дымохода.
Больше девочка ничего не успела разглядеть, потому что из-за печки вышла старушка. На первый взгляд, она была самой обычной, маленькой и сухонькой. Но как только старая женщина подняла на девочку глаза, стало ясно, что всё не так просто.
Вглядевшись в лицо бабушки, Влада с удивлением обнаружила, что у старушки не одно лицо, как у всех обычных людей, а три. Одно лицо было реальным, а два других — призрачными. Они мерцали, растворялись и вновь появлялись, накладываясь друг на друга. Три лица были у бабушки — лица старушки, молодой женщины и девочки. Это были лица её памяти, такой бабушка запомнила себя.
Тряхнув головой, Влада попыталась избавиться от странных видений. Это помогло. Моргнув несколько раз, она увидела лишь лицо доброй старушки, глядящей на неё с удивлением и состраданием. Убедившись, что девочка сбита с толку и не может ничего сказать, старушка спросила:
— Что с тобой, дитя? Почему ты так на меня смотришь? Аль встречались мы где-то? Да я что-то не припомню. Кажись, всех я в нашем поселении знаю, да и в соседнем, что за поворотом реки, тоже. А тебя не помню! Может, ты пришлая?
— Пришлая, — вздохнув, подтвердила Влада.
— Ох, плохо быть старой! Раньше я давно бы уже догадалась и не донимала бы тебя вопросами! Ты же, бедняжка, еле стоишь! И изголодалась верно? Вон сквозь прореху в сарафане ребра проглядывают! Э, да ты сейчас упадёшь, побледнела-то как! Ну-ка, садись сюда на лавку, к окну! А я пока на стол соберу! Так откуда ты, дитя, и как тебя зовут? Я-то — Анкифа!
Такая доброта и забота сквозили в голосе Анкифы, что девочке вдруг захотелось рассказать старушке всё, что с ней произошло за последние несколько дней. Рассказать о жестоком отце, о погоне, об игруне лешем и о зле, затаившемся под землёй. Она набрала побольше воздуха, открыла было рот и… И не смогла сказать ни слова. Голосовые связки не желали ей повиноваться.
Анкифа покачала головой:
— Как же ты устала Ладно, не говори ничего. Потом расскажешь. Да не косись с таким страхом в окно, никто сюда не придёт! Одна я живу. Муж помер давно, а сына в прошлом году на охоте медведь задрал, — бабушка Анкифа смахнула слезу, — нет, соседи меня не забывают, навещают часто, да подружки ещё у меня остались, такие же теперь развалины, как я!
— Ну всё, садись к столу, — подав на стол несколько горшков с едой, бабушка села напротив Влады и покачала головой, увидев, что девочка за несколько секунд опустошила один горшочек с едой и сразу же принялась за второй, — да ты не торопись, эти горшочки лишь присказки, а настоящие сказочки допревают в печи! Хватит тебе еды и на сегодня, и на завтра, сразу много не ешь! Плохо станет. Вот так, понемножечку!
После обильной трапезы девочку потянуло на сон. Впервые за несколько дней она почувствовала себя почти счастливой.
«Как было бы хорошо, — размечталась она, — если бы можно было остаться здесь, с доброй старушкой, навсегда и не думать о завтрашнем дне!»
Но, помечтав немного, она поняла, что её планам не суждено сбыться. Слишком близко поселение древлян находится от Куява. Земля слухом полнится, и рано или поздно, но Владу найдут. При мысли, что от этого пострадает добрая бабушка, девочке захотелось сейчас же встать и уйти.
Однако тело, уставшее от долгого путешествия, не желало слушаться, и ей пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя подняться. Постепенно, шаг за шагом, Владина встала и взяла одежду, но тут услышала тихий, но совсем не сонный голос Анкифы:
— Аль сон плохой приснился? Да ты ложись, ложись!
— Но я… — попыталась объяснить свой поступок девочка, но старушка не дала ей договорить:
— Спи. Утром всё расскажешь.
Из Влады словно выпустили воздух. Она обрадовалась, что бабушка Анкифа приняла решение за неё. В постели было так тепло и уютно, что девочка не стала больше сопротивляться зову сна и решила отложить все свои тревожные мысли на завтра.
Проснулась она от прикосновения. Сухая старушечья ладонь тихонько, чтобы не испугать, погладила её по голове.
— Вставай, тебя ищут! — взволнованно прошептала Анкифа.
— Да, я сейчас! Ой, бабушка, откуда вы знаете, что это меня?
— Тсс, потом поговорим! Нам надо добраться до капища, там собаки тебя не учуют! Вчера была тризна, было много люда, приходили даже из соседнего поселения, и, на твоё счастье, осталось много следов. Хорошего человека вчера хоронили. Поэтому, надеюсь, что твои следы там, на капище, затеряются. А чтобы было верней, на-ка, натрись вот этим Да ты не бойся! Это всего лишь настой из трав!
— Бабушка, — не выдержав, перебила её Влада, — если ты знаешь, кто я, почему помогаешь мне? Ведь я ослушалась отца, не захотела взойти на жертвенный костер!
— Зря ты, девочка, думаешь, что я многое знаю! — сокрушенно покачала головой Анкифа. — Да, по молодости был у меня дар! Видела я душу человека. Ведомо мне было, какой она была раньше и какой будет в будущем, я и сейчас иногда вижу. Но редко и как будто через речную гладь. То вдруг очистится вода и тут же снова пойдет рябью. И в том, что приютила тебя, ничего дивного нет. Разве выгнала бы я раненое животное, которое приползло бы к моим дверям, а тем более могла бы я не приютить девочку?
А что касается богов… Слишком уже стара я, чтобы бояться их мести за то, что пригрела тебя. Ведаю я, что не будут боги и тебе мстить! Ты ещё маленькая и не всегда можешь сразу отличить плохое от хорошего. А в том, что произошло в Куяве, ты зря обвиняешь себя. Одну вину я вижу — вину твоего отца. Двуличие — страшный грех. Где это видано, поклоняться новому богу, а старому отдать в жертву свою кровь, свою дочь! Ужас душит твоего отца, по ночам спать не дает, в каждом углу мерещатся боги, что пришли мстить!
— Нет, бабушка! Всё было по-другому… У меня умер братик, и мачеха Анна нечаянно подслушала, что отец велел…
— Эх, дитя, дитя! Тише, мы уже пришли! Негоже тревожить покой ушедших, но что же делать? У нас с тобой нет выбора. Спускайся вот сюда и сиди тихо, пока не услышишь, что лай стих полностью. А я вернусь к дому, отведу твои следы, как будто ты решила вернуться туда, откуда пришла! Дружина твоего отца явилась со сворой собак, как только услышишь, что лай стих, беги к лесу. И не бойся ничего! Путь тебе предстоит нелегкий, но мой дар подсказывает, что ты дойдешь! Цель твою не знаю, путь твой не вижу, зато знаю, что найдешь родного человека. А вот что будет дальше, не вижу! Как ни напрягаюсь, не вижу!
Смерти твоей не вижу, но и среди живых твои легкие следы теряются! Ладно. Пустое это всё. Сейчас главное — добраться до леса. Если не успею вернуться до того, как замолкнут собаки, не жди меня! Ноги мои не столь быстры, как мои видения! Давай лучше попрощаемся сейчас, на всякий случай! И знай, ведомо мне было, что пожалеешь ты меня и попытаешься уйти в ночь! За это, княжна Владина, дарую я тебе свое благословение! А сейчас тсс, я ухожу, а ты сиди тихо, собаки лают совсем близко от капища!
Анкифа ушла. Давайте же, поднявшись вслед за ней и оставив Владушку ненадолго одну, оглядимся вокруг. Капище находилось в небольшом отдалении от поселка, ближе к лесу. В середине обнесенного частоколом городища стояли деревянные идолы, а в центре находился огромный очаг. К валу городища приникал огромный дом-полуземлянка длиной в пятьдесят метров. Туда-то и спрятала княжну бабушка Анкифа.
Внутри, вдоль стен дома, располагались скамьи, врезанные прямо в землю. Очагов или печей в доме не было, лишь небольшие светильники, которые находились друг от друга на равном расстоянии. Святилище было не только достоянием жителей этого небольшого поселка, но и местом, куда сходились люди со всей округи.
Время, казалось, остановилось. Прошли ли пять минут, полчаса или целый век, Влада не знала, она давно потеряла счет времени. Здесь, под землей, время текло по-своему. В ушах звенело, и, как ни прислушивалась девочка, до нее не доносилось ни звука. Ни лая, ни человеческой речи — ничего не было слышно.
Было неестественно тихо. Наконец, устав ждать, Влада поднялась наверх. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как на нее налетело что-то большое, тяжелое и горячее, сбив с ног. Инстинктивно, в защитном жесте, Влада выбросила левую руку вперед. Раздался горестный визг, и все стихло. Повисла тишина. Девочка посмотрела на собаку и обомлела: пес был мертв. Ещё тридцать секунд назад собака была жива и здорова, и вот…
Стоя над тем, что совсем недавно было веселым и преданным псом, Влада оцепенела. Ей вдруг стало все равно, что произойдет дальше. Из оцепенения ее вывел шепот людей, которые бесшумно подошли сзади.
— Это она! Она зло, зло! — зловещий шепот нарастал и нарастал. — Зло выбралось из-под земли! Это наше наказание! Мы позволили окрестить себя, но нашей вины здесь нет. Если бы мы не согласились, то все поселение погибло бы! Мы верим в старых богов, чтим обычаи, но, несмотря на это, истинные боги не простили нас! Это наказание за измену. Пленник Арсанов принял облик девочки и вышел из-под земли. Волхв предупреждал, что все так и будет!
— А ну, разойдись! — кто-то врезался в толпу и, разрезав ее, как горячий нож масло, пробился вперед. — Кто это тут зло? Ага, попалась птичка! Ну-ка, пойдем! Негоже от родного отца бегать. Князь Владетель очень хочет с тобой поговорить. Пойдем, — и дружинник протянул к девочке руку.
Со всех сторон послышались предостерегающие возгласы:
— Не трогай ее! Она зло! Видишь, что с собакой сделала?
— Ничего она мне не сделает, — воин вытащил из-под нательной рубахи крест. — Видите? Я крещенный и твердо верую в нового бога! А вот вы… Капище-то совсем свежее! Бойтесь теперь гнева князя! Придет он в ярость, когда узнает, что ослушались вы его и поклоняетесь старым богам! Колдунья тут у вас еще! Скажите спасибо, что старая! Поймали ее, когда следы заворачивала, не поселение, а… Ладно, о чем тут еще говорить? Ну-ка, княжна, пошли! Что же ты… Ох!
Влада с тупым равнодушием наблюдала за тем, как дружинник, схвативший ее за левую руку, вдруг побледнел и, схватившись за сердце, осел на землю. Чуть позже с телом дружинника произошло то же, что ранее с цветком и собакой. Больше никто не пытался остановить девочку. Обернувшись, княжна увидела на лицах древлян жалость, и жалели люди не погибшего страшной смертью воина, а ее — Владу. Однако если потрясенную девочку это и затронуло, то лишь чуть-чуть. Как во сне, она спокойно, не таясь, двинулась по направлению к лесу. Никто не посмел преградить ей дорогу. Машинально переставляя ноги, Влада уходила все дальше и дальше, а в голове у девочки билась лишь одна мысль: «Я зло! Я зло!»
Поселок древлян давно остался позади. А лес с каждым шагом становился все гуще и мрачнее. Бог Хорс — солнечный конь, уже закатился во тьму, ушел в стойло, именно в тот момент, когда Влада вдруг почувствовала, что не может сделать больше ни шагу, и села на перину из нападавших иголок от елки. Глаза закрывались сами собой, тело отказывалось повиноваться, но, несмотря на сильное изнеможение, девочка все же не могла расслабиться. Она боялась нечаянно дотронуться до чего-нибудь своей зараженной рукой.
С усталостью нахлынуло чувство голода. Именно голод прояснил туман, который целый день был в голове у девочки. Совсем стемнело. Голод стал таким сильным, что она уже совсем достала из калиты еловую ветку — подарок лешего, но поразмыслив, убрала ее назад в сумку. Влада побоялась, что ненароком заденет своей помеченной злом рукой зверюшку, которая принесет ей еду.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В ПЛЕНУ У ПУЩЕВИКА
Ночь прошла тревожно. Несмотря на то, что очень хотелось спать, девочка боялась сомкнуть глаза. Ей мерещились какие-то голоса, скрипы, взвизги. То справа, то слева вспыхивали, а потом гасли огни. Наконец, к середине ночи, княжна забылась тяжелым сном.
Она проснулась очень рано, с первыми лучами солнца. Лес был удивительно тих, словно затаился в тревожном ожидании. Открыв глаза, девочка с ужасом осознала, что стала пленницей. Ночные звуки, странный свет и возня вокруг нее оказались реальностью, а не плодом ее воображения. Вокруг того места, где она лежала, выросли деревья, появившиеся за ночь.
Круг был идеальным, а вьюнки, опутавшие деревья и замкнувшие его, завершали картину. Множество пауков и других насекомых сновали взад-вперед, помогая вьюнкам завершить свою работу. Полотно из паутины, вьюнков и какой-то клейкой массы создало настолько плотный кокон, что девочка не смогла бы найти в нем и малой прорехи, чтобы просунуть руку.
Как только она подумала о своей руке, в ее мозгу возникли тоскливые и неприятные ассоциации. «Боже мой, я же теперь не могу ничего делать этой рукой! Теперь, когда я видела, какая опасность исходит от зараженной руки, мне...» — вспомнила девочка вчерашние события. — Ага, значит, моя рука может нести гибель, но тогда, получается...»
Как только она вспомнила про свою злосчастную руку, то тут же успокоилась и на дальнейшие события смотрела лишь с легким беспокойством. Тишина еще господствовала над лесом, как вдруг над деревьями пронесся басовитый гул. Словно в ответ странному звуку, листочки на деревьях вдруг зашелестели и затрепетали, небо над головой девочки потемнело. Влада подняла глаза и испугалась по-настоящему. Описать словами то, что нависло над ней, было невозможно. Выше зеленой поросли, ставшей для девочки темницей, стояло невероятных размеров чудовище, похожее одновременно на дерево и на великана, с уродливым человеческим лицом. У великана были деревянные руки и зеленые спутанные волосы. Чудовище, издавая все тот же басовитый звук, вдруг подняло руку и осыпало девочку маленькими зелеными шариками.
Шарики были меньше горошины. Опустившись с высоты, они тут же становились плоскими, прилипали к телу и пытались внедриться вглубь и пустить свои корни. Влада стряхивала и отдирала горошины, но их становилось все больше и больше. И тут она поняла, что действует неправильно. Она обороняется, а надо нападать. Первые же раны, нанесенные молодым деревцам зараженной рукой девочки, заставили чудовище остановиться. Поток горошин иссяк. Прорвавшись сквозь кольцо деревьев, девочка бросилась бежать, пытаясь по дороге выковырять особо зловредную горошину, вгрызающуюся ей в шею все глубже и глубже. Но оказалось, что горошина — это меньшее из бед.
Вдруг земля затряслась, и тысячелетние деревья стали выкорчевываться из земли и обнажать свои корни. На этих деревьях не было листвы. Но и это было не все. Невероятно, но деревья начали двигаться и окружать девочку. Только теперь это были не тоненькие дубки, выросшие за ночь. Однако страх покинул девочку уже навсегда. Решив бороться, Влада отрешилась от всех чувств. Она дралась за свою жизнь, метя дерево за деревом. Однако шло время, а деревья не отступали. В какой-то момент Владушка почувствовала, что смертельно устала, руки и ноги больше не повиновались ей. Все труднее стало уворачиваться от твердых, сухих веток, которые так и норовили проткнуть девочку насквозь.
А дерево-монстр, или как называл его Леший — Пущевик, было уже совсем близко. И вдруг, в тот момент, когда Влада решила, что ее погибель уже близка, все кончилось. Деревья застыли, и в пуще воцарилась тишина. Ни единого звука не нарушало тревожную тишину. Басовитый гул прокатился по лесному пространству в третий раз, и вдруг девочка услышала внутри себя густой и вязкий голос.
— Все. Мы сдаемся! Ты зло, а я не могу бороться со злом. Возьми все, что хочешь, но уходи. Чтобы залечить наши раны, потребуются теперь тысячелетия. Уходи! Уходи! Уходи!
Влада вспыхнула от негодования, в который раз ее обозвали злом! Она уже хотела гордо повернуться и уйти, как вдруг снова услышала внутри себя еще голос, однако это не был голос Пущевика. Но чей это был голос, разгоряченная борьбой девочка, сразу вспомнить и не смогла.
— Да, услышь же меня! Умерь свой пыл и остынь. Это же я, Леший! Эх ты, подружка! Еще и трое суток не прошло с того момента, как мы расстались, а ты уже забыла мой голос! Твое счастье, что времени на обиды не осталось. Попроси, — подсказал Владе Леший, — прядь волос с головы Пущевика!
Не раздумывая долго, девочка повторила следом за Лешим:
— Дай мне прядь волос с твоей головы!
Вздох пронесся по пуще, подняв смерч из листьев, так хозяин пущи выражал свое негодование. Однако, чуть-чуть не долетев до девочки, смерч опал. Пущевик смирился со своим поражением.
В протянутую ладонь девочки опустилась длинная прядь зеленых волос.
— Ты получила то, что хотела! — громыхнул голос Пущевика, — а теперь уходи! Я буду оплакивать гибель своих друзей, — девочка услышала в голосе Пущевика скорбные нотки, — хотел я с помощью тебя возродить род пущевиков, людей-деревьев, да вот, как вышло. Теперь я остался один и мой род прервется.
Узнав об участи, которая ее ожидала, девочка ненадолго задумалась, а потом решительно повернула назад.
— Нет, Пущевик, в таком случае наш разговор еще не окончен.
— Ну, что ты еще хочешь от меня?
— Поклянись, что в течение ста лет не тронешь ни одного путника, который будет пробираться через пущу.
— Ты просишь невозможного! Это погибель моя! Мне от силы то осталось лет восемьдесят… Но, войди же в мое положение! Если мои зеленые шарики не прорастут в живой человеческой плоти, я погибну безвозвратно!
— Восемьдесят лет — это немалый срок! Выбирай.
— Выбирай: или жизнь сейчас, или смерть от моей руки. Клянись, Пущевик!
— Клянусь! Я согласен на всё, только уходи скорее из моей пущи!
— Да как же я уйду? Я не пройду и нескольких метров, упаду от изнеможения! Оглянись, посмотри на то, что ты наделал! Вся земля перековеркана! Отовсюду торчат корни и преграждают дорогу завалы.
— Сейчас перед тобой появится тропинка, и ты быстро выйдешь из пущи! Счастливого пути я тебе не желаю, потому что выйдешь ты прямо к болотистому краю, к дреговичам!
— А другого пути нет?
— Нет, для того, кто сходит с главного тракта и крадется через пущу, хоронясь от людей, другого пути нет!
Влада оглянулась. Пущевик стоял, опустив голову, и больше ничего говорить не собирался. Лесной великан не обманул, перед девочкой действительно открылась тропинка, но до выхода из пущи было очень далеко. Владина шла и пыталась понять, что же ее так тревожит? Вдруг внутри себя она услышала знакомый, но очень недовольный голос.
— Слушай, как ты могла так быстро забыть мой голос?
— Леший! Лешик, миленький, неужели это ты? И именно сейчас, когда ты мне так нужен!
— Что, не звала меня? Аль забыла? Два раза была в беде и ни разу не позвала!
— Эх, Лешик, Лешик, длинная твоя борода! Не забыла я тебя, а совсем даже наоборот! Много раз хотела позвать и…
— Да не томи ты меня, что там еще такое случилось?
— Не злись, Лешик, всё расскажу, ничего не утаю! Помнишь ли, о чем говорил, что наказывал, когда расставались? Помнишь, чтобы вызвать тебя, нужно было взять еловую ветку в обе ладони и дохнуть на нее?
— Ну и что? Взяла бы и дохнула!
— Ох ты мой лесовичек, деревянненький бочок, да не могла я этого сделать! Из-за руки проклятой не могла! Ведь для того, чтобы вызвать тебя, нужны были две руки. Боялась я совершить непоправимое с веточкой! Вдруг моя рука-ослушница нанесла бы непоправимый вред веточке, и единственная ниточка, связывающая меня с тобой, была бы оборвана.
— Прости, Владушка, не подумал я об этом, хотя весть о твоей руке донеслась до меня очень быстро! Бедная ты моя подружка! Как же тебе было тяжело, одной, без надежды на помощь!
— Ну ладно, что сейчас об этом говорить, слава Яриле, что всё уже позади! Ты мне лучше вот что скажи, как получилось, что, отправляя меня по подземному ходу, ты не предупредил меня о том, что я могу сбиться с пути и выйти не в тот коридор?
— Не было других коридоров, клянусь вечным летом! Договорившись с кротом, я просмотрел весь путь, который тебе предстояло проделать. Я умею это делать! Коридор был прямой, как стрела, и только перед самым выходом чуть-чуть приподнимался! Не было там никаких ответвлений, поверь мне! Нешто я отправил бы тебя на погибель?
— Успокойся, Лешик! Верю я тебе!
— Есть у меня одна мысль, да робею я! Измучилась ты за последние часы, насмотрелась на страшное!
— Говори, Лешик! Не устрашит меня больше ничего!
— Много веков назад этот ход запечатали Арсаны. Тебе оставалось пройти несколько метров, и ты была бы наверху, но воля твоего отца перепутала нити судьбы, и ход открылся.
— Что? Я не верю в это! Мой отец воин, но не жрец, не волшебник!
— Успокойся и выслушай меня. А выводы будешь делать сама.
Много веков Русь жила спокойно. Дремотным это состояние назвать было бы нельзя, но всё же… Русь жила, отбивала набеги, возрождалась, умирала и снова рождалась, приносила жертвы своим богам, чтила их, любила и боялась! И вот твой отец — сын князя Святослава и ключницы Малуши становится князем. Началось его правление с того, что возвеличил он бога Перуна и других богов. Эти боги были дороги каждому сердцу роса. Но вдруг, по прошествии какого-то ничтожного времени, решил светлый князь изменить жизнь росичей, не спросив у них совета и благословения.
Низверг Владетель старых богов и решил уничтожить старую веру. Возроптал народ, но не слышал ничего князь, оглушенный и ослепленный всевластием. Крестил Владетель людей насильно. Много было боли, слез, ненависти. В конце концов смирились люди, но это было временное затишье. Негодование и ненависть к чужой вере никуда не делись. День ото дня разрастался клубок боли и негодования. Есть на краю земли место, куда не ступала нога человека. Испокон веков там спит и в то же время бодрствует зло Зеркало.
Логово Зеркала находится в том краю, где простой человек не сможет находиться и пяти минут. Слишком жарко там. Достаточно четверти часа, чтобы человек превратился в головешку. Учуяв большое скопление людского негодования и ненависти, зеркало начинает сверкать еще яростнее. В небе над зеркалом собираются грозовые тучи, сверкают молнии. Сотрясается земля. Зеркало напитывается силой и втягивает в себя злобу, боль и ненависть людскую. Обычно это происходит раз в пятьдесят лет. Разные страны освобождались таким образом от накопившейся энергии зла. Так произошло и в этот раз. Но Русь — страна необычная. В других странах достаточно зеркалу было притянуть к себе энергию ненависти, на этом всё и заканчивалось.
Не так произошло на этот раз. Думаю я, что что-то отразило энергию, вытянутую зеркалом! Невероятно силы мощь вернулась туда, откуда была притянута, и буквально взорвала печати, которые много веков назад были поставлены Арсанами. Печати не давали выйти злу из темницы. Зло могло теперь быть свободным.
Да, только само по себе оно не могло выйти, ему нужна была ты. Почему именно ты — я не знаю. Это ведомо только истинным богам. Ты молода, проживешь долго, и никому не придет в голову, что в такой маленькой и очаровательной девочке может поселиться зло.
Я думаю, именно оно, подземное зло, нашептало твоему отцу кощунственную мысль принести тебя в жертву, тем самым вынудив тебя бежать в определенном направлении. Так что не ругай своего отца, не так уж он виноват в том, что произошло. И не такие, как он, сдавались, одержимые злом. Будь он в разуме, давно бы опомнился и прекратил преследовать тебя. Но зло, видимо, крепко держит его волю под контролем, погоня продолжается!
— Откуда ты знаешь про погоню?
— Вчера я уловил мысли одного из дружинников твоего отца. Такая досада на тебя была в мыслях этого человека, что я невольно насторожился. Вслушавшись в мысли дружинника, я сделал вывод, что на розыски выслано уже несколько отрядов. Все предупреждены, что к тебе нельзя приближаться близко. У каждого дружинника в колчане есть стрелы, обмазанные соком сон-травы. А что должно с тобой произойти после пленения, я уже уловить не успел. Мысленную связь между нами разорвал холм, вставший на пути у отряда. После того, как отряд обогнул этот холм, я, как не пытался, но смог больше настроится на мысли досадующего воина.
— Лешик, милый, ну что же мне делать? Может повернуть назад? Почему ты не отвечаешь? Ты не слышишь меня? Отзовись!
— Вернись, чуть-чуть назад! Ты ушла слишком далеко! Болотистый край, который откроется сейчас перед тобой, уже не моя вотчина. Там нет деревьев или почти нет. Я обязательно придумаю что-нибудь и помогу тебе, но мне нужно немного времени, чтобы найти выход из положения. Да, чуть не забыл! Ты должна это знать! Кроме твоей многострадальной руки, подземное зло, само не ведая того, наградило тебя еще несколькими дарами. Ты можешь мысленно говорить с любой нежитью, не только со мной.
Но есть еще и третий дар. Внутренним взором ты можешь увидеть, хороший перед тобой человек или плохой. Дар поможет тебе увидеть сквозь лицо человека его детский облик. Только человек, находящийся в ладу со своей душой, может вспомнить свое детское лицо.
— Где же я такое видела? Вспомнила! У Анкифы, — тут же вспомнила девочка, — у старушки в поселке древлян, которая спасла меня, у нее я видела детский лик, проступающий сквозь старое лицо.
— Да, это так. Не хочется мне отпускать тебя в неведомое, да кому есть дело до моих желаний? Но я чувствую, долго ты одна не останешься! Помни о своих дарах и ничего не бойся. Постараюсь я быстрее прибежать тебе на помощь, а пока, что счастливого пути! Ох, голова моя деревянная, я же ничего не рассказал тебе о волосе с головы Пущевика! Влада, Владина, вернись на шаг назад! Нет, она меня не слышит! Слишком далеко ушла!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
РУСАЛКИ И БАГНИЛКА
Двигаясь в неведомое, девочка была очень осторожна. Лес почти кончился, где-то недалеко журчала речка, но пока ее видно не было. Мрачная пуща осталась позади. Снова запели птицы, замелькали насекомые. Обозначив границу между пущей и всем остальным миром, показались первые цветы. Ласково светило солнце, и все дышало покоем, пока вдруг княжна не услышала детский крик. Кричал маленький ребенок и кричал так громко, что Владине показалось, что сейчас ее голова разлетится на маленькие кусочки.
— Папа, папа, помоги, русалки меня уносят!
Влада остановилась в нерешительности, ей так не хотелось ввязываться в новую историю. Она сразу и не поняла, откуда доносится крик, но что было несомненным, так это то, что кричал не человеческий ребенок. Иначе истошный плач ребенка звучал бы вне, а не внутри ее головы. А ребенок уже захлебывался плачем.
— Отпустите меня! Папа, папочка, я не хочу в реку, я там умру.
Раздвинув кусты, девочка увидела странную картину. Две обнаженные девушки, сурово сжав губы, тащили к реке бешено извивающуюся, хорошенькую девочку лет пяти. Яркий сарафан девочки был испачкан и разорван в нескольких местах. Девушки уже почти дотащили девочку до берега реки, а Владина все никак не могла решить, как ей поступить. Уяснив, наконец, что отец ее не слышит, малышка сквозь слезы начала отчаянно звать Берегиню, богиню земли — мать всего земного. Услышав, к кому направлен зов девочки, одна из русалок недобро усмехнулась.
— Зови, зови, так и примчится к тебе Берегиня на помощь, жди! Забыла, что ли, что только наполовину ты человек, а вторая половина у тебя от нежити, ведь твой отец Багник — хозяин болота. Иначе, зачем мы бы с тобой сейчас возились? Вон, как ты меня исцарапала, точно кошка дикая!
В тот момент, когда русалки решили, что малышка сдалась, она вырвалась из их рук и побежала к кустам, где за происходящим наблюдала Владина. Когда задыхающаяся девочка влетела в кусты, княжне ничего не оставалось, как вмешаться в ситуацию. Малышка, наткнувшись на Владину, испугалась ещё больше, но, обернувшись назад, увидела приближающихся русалок и прижалась к княжне. Взяв перепуганную крошку за руку, Владина вышла на открытое место.
Русалки остановились, не ожидая такого поворота событий. Если бы на этом пустынном берегу оказался сторонний наблюдатель, он был бы очень удивлён, увидев странную группу, которая уже минут семь стояла на месте и молчала. Группа состояла из двух исцарапанных девушек, наготу которых скрывали только спутанные волосы, маленькой, отчаянно всхлипывающей девочки и девочки постарше, лет двенадцати. Между тремя представительницами странной группы шёл очень оживлённый разговор, а четвёртая только всхлипывала в паузах.
— Отдай нам Багнилку!
— Нет!
— Ты не понимаешь, во что ввязалась! Отец этой девочки — Багник, хозяин болот, заболотил весь этот край. Во всей округе осталась только эта река, но он и её хочет прибрать к рукам. Водяной — хозяин реки, и по-хорошему беседовал с Багником, и угрожал, но ничего не действует! Совсем распоясался жадный Багник! Вот поэтому Водяной и велел нам выкрасть девчонку, чтобы хоть как-то приструнить болотника.
— А что он хочет с ней сделать?
— Станет русалкой, как и мы.
— Но малышка говорила вам, что ей нельзя в реку! Она там умрет!
— Ничего с ней не случится! Мы же не умерли, а ведь, между прочим, тоже когда-то были живыми девушками!
Одна из русалок протянула руку к Багнилке, но девочка вцепилась в руку Владины изо всех своих маленьких силёнок и прошептала:
— Не отдавай меня им! Папа говорит, что если попаду в чистую проточную воду, то сразу умру!
— Слышите, что говорит малышка? Неужели вам её не жалко? Вы же тащите её на верную смерть!
— Нам себя жалко! Как представим, что сделает с нами водяной, коли не выполним его приказ… Отдай нам девчонку!
— Не подходите ко мне, — вдруг закричала Влада, пятясь назад и таща за собой Багнилку, — я слышу ваши мысли! Вы хотите вырвать малышку и убежать! Но у меня есть оружие, я могу защититься от вас!
— Опомнись! Знаем мы про твою руку, слух про неё донесся и до нашей реки! Ведомо нам и про погоню, и про то, сколько людей и нелюдей горят к тебе дикой злобой! Не прибавляй к этому списку и нашего хозяина — водяного! Отдай девочку, это наши дела, и иди себе, куда шла!
— Нет. Я отведу кроху к Багнику. Она счастливее меня, её отец заботиться о ней и любит! А что касается вашей участи… Передайте вашему хозяину, что я велела не наказывать вас!
— Много на себя берешь, княжна! А если не послушает он тебя?
— А если не послушает, то я обязательно вернусь сюда и накажу его! Но я думаю, что прислушается водяной к доводам рассудка и не тронет вас. Более того, я попрошу Багника, чтобы он оставил воды вашей реки в покое. Я думаю, в награду за возвращённое дитя он даст согласие. Идите, я подожду, пока вы уйдете подальше, тогда и мы двинемся в путь.
Внезапно небо заволокло туманом, и этот туман имел скверный запах. Однако это было только начало, туман продолжал сгущаться и сгустился настолько, что Багнилка и Влада почти перестали видеть друг друга.
— Это папа меня ищет! — доверчиво прильнув к старшей подружке, проговорила Багнилка.
— Ну что же, пойдем к твоему папе, только держи меня за руку крепко-крепко, чтобы нам не потерять друг друга в этом тумане!
Чем дальше они уходили от реки, тем реже становился туман. Когда показалось болото, небо над головой совсем очистилось. Багнилка вдруг вырвала руку и бросилась к болоту.
— Папа, папа, не ругайся, я пришла, я здесь!
Опять сгустился туман. Влада никогда такого не видела. Туман стал напоминать сметану. Он перекрыл обзор девочкам, более того, Влада вдруг стала задыхаться! Княжна уже начала терять сознание, как вдруг всё кончилось. Туман отхлынул, и княжна увидела рядом с собой немолодого мужчину, к которому Багнилка, всхлипывая и причитая, бросилась на шею. Сквозь слезы и поцелуи малышка даже умудрилась рассказать отцу про нехороших русалок и хорошую девочку, Владину, спасшую её, Багнилку.
Утерев слезинки с хорошенького личика Багнилки, отец спросил:
— А почему ты ушла без разрешения? Как ты очутилась так далеко от дома и одна, без нянек-кикимор?
— Тетка Купава обещала сшить мне сарафан. Няньки-кикиморы очень медлительные, а я хотела побыстрее надеть на себя новый сарафан и вот… Убежала! Папа, ну не смотри на меня так, я от страха сразу капельками тумана покрываюсь! Ну вот, значит, убежала я от кикимор и ушла в поселение.
Я уже большая и знаю дорогу домой. Тетка Купава надела на меня сшитый сарафан, и он мне так понравился, что я прямо в нем пошла домой. Нет, тетка Купава хотела меня проводить, но у неё заболел маленький ребёнок, а все остальные были в поле или на охоте. Тетка Купава просила меня немного подождать, но я пошла домой одна. На повороте меня поймали русалки, я начала вырываться, и вот, сарафан порван…
Багнилка, глядя на испорченную обновку, горько разрыдалась, но усталость взяла своё, и вскоре громкий плач перешёл в вялое хныканье. Девочка, почувствовав себя в безопасности на отцовских руках, вскоре крепко заснула, свесив русую головку на плечо отца. Кликнув перепуганных кикимор, Багник отдал нянькам девочку, и они унесли её. Кикиморы шли тяжело и медленно, и Владина поняла, почему быстрая, как ртуть, Багнилка не захотела ждать и ушла в посёлок одна.
Посмотрев вслед кикиморам, Багник сказал:
— Ну, заснула шалунья! Теперь можно и поговорить. Эта малютка — всё, что осталось у меня хорошего в жизни. Больше года назад пришлые люди похитили у меня жену и мать Багнилки — Любаву. И я ничего не смог сделать! Не соперник я людям! Это здесь я царь, властитель болот, а чуть подальше — кто меня знает? Кто заботится? Для людей я — болотный царек! Или просто старый человек, который не смог защитить свою жену от лихих людей. Поэтому теперь ты понимаешь, что значит для меня твой поступок! Проси у меня всё, что душе угодно! Выполню любое твоё желание, которое в моих силах!
— Не заболоть реку, болотный царь! Оставь её и её обитателей в покое!
— Да как же я могу это сделать? Я же Багник, я обязан любую лужицу воды, которая встретится на моём пути, заболотить. Один из Арсанов наградил болотной каплей-подвеской мою прапрабабку, она передала титул и подвеску своему сыну, а тот мне! Когда придёт время, я передам подвеску Багнилке, и так будет во веки веков!
— Хорошо, я согласна с тем, что это выше тебя, так было предначертано Арсанами! Однако подумай вот о чём: ну заболотишь ты последнюю реку в округе, а что же станет с водяными, русалками и другими речными обитателями?
— Как что, пойдут ко мне в подчинение! Не такой уж я плохой царь!
— Ну как же тебя убедить? А если в следующий раз, когда раздосадованный речной царь пошлёт русалок и они подкараулят Багнилку, никого рядом из твоих подчинённых не окажется? И меня… Пойми, ведь я случайно оказалась сегодня на пути у разгневанных девушек. Представь, что бы произошло, задержи меня Пущевик на более долгий срок?
— Хорошо. Кикиморы, несите мою болотную каплю! Капля, дар Арсанов, впитай мои слова! Клянусь, что ни я, ни те Багники, которые придут после меня, не тронут реку. Пускай остаётся она на века чистой, не заболоченной!
Но разве это было твоим желанием? Я знаю, ты просто выполнила своё обещание! Попроси у меня что-нибудь и для себя!
— Да мне ничего и не надо, я только хотела…
Девочка не успела договорить последние слова, как вдруг неведомо откуда налетел ветер, засверкали молнии, пошёл дождь. Молнии вычерчивали странные письмена на небе. Багнико остолбенел от неожиданности. Письмена сверкали сквозь тучи. Багник пытался их прочитать. Промедлив некоторое время, Багник бухнулся на колени.
— Перун, сам Перун почтил меня своим вниманием! О ужас… Огненные письмена предупреждают! Идёт сюда рать несметная! Да не одна дружина твоего отца, а целое войско! Отдан им строжайший приказ! Без тебя назад в Куяв не возвращаться! Знают они, где ты сейчас находишься! Просто так не уйдут они, разорят соседнее поселение, где живёт Купава — сестра Любавы! Кони потопчут посевы…
— Что же делать, Багник? Давай я откроюсь им, пусть везут меня к отцу!
— И думать об этом не смей! Ты спасла мою крошку, и я в неоплатном долгу перед тобой! Жертвенный костер не будет твоим уделом! Бог Перун не посылает свои огненные письмена ради тех, кто готов смириться с жертвенной участью!
— Да, но пострадают люди!
— Я кое-что придумал… Если всё получится, то никто не пострадает! Сейчас тебя кикиморы проводят в болото! А я начну собирать всю влагу, которую смогу! Придется и реке пожертвовать кое-чем! После этого боя будет предстоящее лето для нас засушливым! Нашлю я на войско такой туман, какой никогда не видали даже в этих краях!
— А как же я спущусь в болото? Мне же там нечем будет дышать, я же захлебнусь там!
— Но ведь моя Багнилка проводит там всю зиму и осень, она же дышит там как-то? А ведь она лишь наполовину нежить, вторая же половина у неё человеческая.
— Наверное, ты обладаешь каким-то волшебством?
— Никакого волшебства!
Вместе с сородичами Любавы я создал для моей крошки воздушный пузырь. Его стенки очень крепкие, а внутри он наполнен воздухом. Хотя я и слукавил, есть здесь немного волшебства, но не буду посвящать тебя в него — время на исходе! Главное, что там, под водой, Багнилка может дышать так же свободно, как и здесь, наверху!
Там хватит места и для тебя! Кроватка для Багнилки сделана на вырост, ложись рядом с моей дочуркой и спи спокойно! А после того, как хорошо выспишься, вместе и подумаем, как быть дальше!
— А как же войско? Как быть с людьми в поселении?
— Я же сказал, ничего не бойся! То, что я придумал, сохранит мир в моих краях и не даст злу восторжествовать!
Несмотря на уверения Багника, княжна все же побаивалась спуска. Только боязнь обидеть отца Багнилки удерживала ее от того, чтобы отказаться от любезного предложения. Пока девочка колебалась, подошли кикиморы, и момент был упущен. Владина покорно повлеклась вслед за няньками.
Самый неприятный момент ей пришлось пережить в момент непосредственного спуска. Перед решительным нырком одна из нянек робко попросила девочку набрать побольше воздуха и, если Владине боязно, закрыть глаза. Ощущения были не из приятных, но, впрочем, всё закончилось довольно быстро. Холодные руки отпустили Владу, и тот же робкий голос попросил девочку открыть глаза.
Спальня Багнилки была пустой и необъятной. По размеру она чуть уступала пиршественному залу в палатах Владетеля, но только лишь чуть-чуть. Чтобы скрасить ощущение незавершенности, везде, куда ни глянь, были развешаны ковры. Стены и пол были устланы коврами, гобеленами и накидками.
Стены и пол были прозрачными, и казалось, что занавеси, драпировки и ковры лежат прямо на болотном мху. Лежат вертикально, горизонтально, в сборочку — в общем, так, как подсказала фантазия кикиморам, украсивших комнату для непоседливой воспитанницы. Казалось, что всё это матерчатое великолепие просто так висит в воздухе, не поддерживаемое ничем.
Но, конечно же, всё это было лишь иллюзией. Стоило дотронуться до прозрачной стены, рука тут же отскакивала назад. Стены были сделаны из очень прочного и отталкивающего материала. На вопрос девочки, из чего сделаны стены комнаты, пол и потолок, кикиморы не смогли или не захотели ответить.
Посредине комнаты стояла просторная кроватка, сделанная на вырост. В кроватке крепко спала Багнилка. Кроватка была изукрашена резьбой. Чтобы угодить бедной малышке, оставшейся без матери, резьбу на кроватке делали всем селом. Каждый двор взял себе по одной спинке кровати. И каждая деталь кроватки была теперь настоящим произведением искусства. На одной спинке был вырезан весь сонм языческих богов, на другой — герои сказок, а на двух меньших по размеру боковинах были вырезаны звери и птицы. Такой же искусной резьбой были изукрашены маленький стол и лавочка. Вот и вся мебель, которая стояла в диковинной комнате. Впрочем, я ошиблась. Обойдя кроватку, Владушка увидела огромный ларь для игрушек. Когда вторая кикимора, которая всё больше молчала, открыла ларь, Влада не смогла оторвать глаз. Будучи хоть и незаконнорожденной, но всё же княжеской дочерью, Владина не была обделена игрушками, но те игрушки, которые Владушка увидела сейчас, заставили ее позабыть обо всем. Ларь был огромен, Владина залезла туда и начала перебирать игрушки. Сама себя Владушка считала большой и взрослой девочкой, но, увидев игрушечное изобилие, забыла о том, кто она и где она. Молчавшая до сих пор кикимора вдруг разговорилась и рассказала Владе о людях, которые с любовью вырезали эти игрушки для бедной сиротки.
Недалеко от болота испокон веков стоит поселок Дреговичей. Поселок небольшой, его жители приходятся Любаве и ее сестре Купаве дальними и близкими родственниками. После того, как исчезла Любава, все старались хоть как-то облегчить горе малышки. Монотонный и чуть гнусавый голос кикиморы действовал на Владу усыпляюще, если бы не вторая кикимора, заметившая, что девочка засыпает, так и уснула бы княжна здесь, на горе игрушек, с любовью вырезанных чуткими дреговичами. Миг, и Владина уже лежала в кроватке рядом с Багнилкой.
«Ну вот, — думала она, обняв маленькую теплую Багнилку, — теперь буду спать, спать, спать! Буду спать целую неделю! Отосплюсь за все дни и ночи, которые недоспала!»
Заснула Владина, и странные сны снились ей! Видела она сон во сне. Снилось ей, что ее будят, кормят и опять укладывают спать. И снова она спит, спит, спит. Но однажды сон закончился. Проснулась княжна внезапно. Сев в кроватке, девочка оглянулась. В комнате ничего не изменилось. Мирно посапывала Багнилка, лукаво улыбались куклы из отрытого ларя, бдительно смотрели вдаль птицы и звери, вырезанные на кроватке. Из-за волшебных стен комнаты не доносилось ни звука.
Однако что-то всё же изменилось! Эти изменения были едва заметны, словно воздух стал другим. Как только девочка попыталась приподняться на кровати, появились кикиморы и начали уговаривать княжну вернуться ко сну. Но Влада уже окончательно проснулась. Решительно отбросив одеяло, она спрыгнула на пол. Видя, что решение девочки непоколебимо, кикиморы согласились сопровождать её наверх.
Влада поправила одеяло и поцеловала спящую Багнилку в тёплую щечку, а затем набрала в лёгкие побольше воздуха. Оказавшись на земле и открыв глаза, она настолько оторопела, что даже забыла перевести дыхание. Но её организм знал, что делать, и через несколько секунд девочка полной грудью вдохнула морозный, колючий воздух поздней осени.
Да, судя по всему, на улице стояла поздняя осень. Окрестности были стылыми и мрачными, а листва на деревьях облетела, вероятно, ещё месяц назад. Владина со страхом огляделась вокруг. Что же произошло? Ещё вчера, когда она ложилась спать, был июль — верхушка лета! А сегодня уже хозяйничал ноябрь, Грудень, и вот-вот должен был пойти снег, предвещая скорый декабрь, Студень. Куда же, во имя всех богов, делись август, сентябрь и октябрь? То есть Жнивень, Версень и Жовтень?
Вдруг её озарила невероятная догадка! Неужели пожелание, которое она сама себе дала перед сном, сбылось таким невероятным образом, и она проспала целых три месяца? Тут же на ум пришло воспоминание о том, что она приняла за сон во сне. Девочка вспомнила, как её кормили, переодевали и снова укладывали спать. Багник, позевывая и поеживаясь, появился, как всегда, из неоткуда, и подтвердил её догадку. Княжна проспала рядом со своей маленькой подружкой целых три месяца. События, которые произошли вчера, на самом деле были три месяца назад.
Княжна поёжилась от холода, который всё больше и больше пощипывал её руки и ноги, забираясь под длинную сорочку, на которую был надет сарафан.
— Багник, как же я пойду дальше? Мне же холодно! — еле проговорила девочка, стуча зубами от холода.
— А зачем тебе куда-то идти? — ласково проговорил хозяин болота. — Я думал, ты до весны проспишь рядом с моей девочкой, а там и останешься! И станет у меня не одна, а две дочки! Куда ты идешь? Кто тебя ждёт? А здесь тебя приняли как родную, мы тебя полюбили! Здесь тебе было бы хорошо!
— Спасибо тебе на добром слове, добрый человек! Верь мне, я от всей души полюбила твою малютку, тебя и твоих подданных. Хорошие вы! Но не пришло ещё моё счастливое время. Слишком близко нахожусь я ещё от палат моего отца и от места, где мается зло. Сердце подсказывает мне, что не оставят они в покое твой гостеприимный край, пока я здесь. Ой, не могу говорить, совсем замерзла!
— Вижу, твердо твоё решение! А вот и одежда! Это тёплый кафтан и шуба моей жены Любавы. Когда умыкнули её супостаты, было лето, вот зимняя одежда и осталась. Вижу, ещё подросла ты, пока спала, одежда Любавы тебе только чуть-чуть великовата будет. Кикиморы, вы где? Вот уж тетки неповоротливые! Сапоги-то несите! — и Багник бросил несколько колец тумана в направлении болота. Тут же появились и кикиморы, извиняясь и постанывая от холода. Тёплые сапожки, которые они несли в руках, тут же приковали взгляд девочки. Ей до дрожи захотелось засунуть свои ножки в их меховое нутро. Что она с помощью кикимор и сделала.
— Ну вот и согрелась, — довольно проговорил Багник. — А как лежат-то хорошо, как ладно! А что касается дружинников твоего отца, тут дело такое! Не было здесь никого все эти три месяца! Не появлялись они здесь, и верю, что и вновь не появятся! Что же, ты приняла решение! — Багник помолчал немного, видимо, собираясь с мыслями. — Одарю я тебя на прощанье, и не вздумай отказываться! Знаю я тебя! Для себя так ничего не попросишь! Много богатств таит земля моя, но не возьмешь ведь. Поэтому замыслил я для тебя подарок необычный! Пораскинули мы мозгами с мастерами-дреговичами, да удумали вот что! Пока ты спала, дреговичи сделали для тебя куколку. Да куколка эта не простая, а заговоренная! А на лицо она точь-в-точь как ты! Мастер-дрегович даже спускался под воду, чтобы посмотреть на тебя! Посмотри на эту куклу! И запомни все, что я скажу: если попадешь в беду, дунь в лицо куклы и положи её на землю. Она тобой и обернётся. Пока будет кукла ответ держать перед обидчиками, ты успеешь убежать.
— Спасибо тебе, болотный царь! Полная калита у меня подарков, вот только воспользоваться ничем не могу. Может, твой подарок будет более счастливым!
— А что у тебя там? — любопытный Багник засунул нос в калиту.
— Много чего! Вот это еловая веточка — подарок Лешего! На крайний случай дал мне Леший эту веточку, но воспользоваться ей я не могу, рука у меня сам знаешь какая! А это вот прядь с головы Пущевика. Силой взяла ее у грозного царя пущи, а как пользоваться ею, не знаю. Никто не объяснил!
— О, да ты владеешь большим богатством, — уважительно проговорил Багник, дотронувшись до калиты, — и сама об этом не знаешь! Хочешь, я тебе всё объясню? Судьба-судьбинушка есть у каждого, неважно, человек ли ты или нечисть болотная.
До какого-то момента свободна наша судьба, нет у неё руля и ветрил, но однажды всё меняется! У каждого живого существа это происходит по-разному. Что касается тебя, то, как только ты бросишь перед собой на землю эту прядь, ничего уже вернуть назад будет нельзя! Превратится прядь в зеленую дорожку, видимую только тебе. А уж куда уведет тебя эта дорожка, знает только богиня Макошь да другие подручные ей боги. Но ты хорошенько подумай, прежде чем воспользоваться волосом Пущевика. Как только пойдешь по дорожке, выстланной его волосом, тебе нельзя уже будет свернуть в сторону.
— Спасибо, болотный царь, за всё! Я очень ценю твой совет, но так устала попадать в бесконечные переделки, что, пожалуй, воспользуюсь тем, чем Пущевик поделился со мной так неохотно.
— Воля твоя, девочка! Жаль, что не захотела ты остаться с нами, а больше я ничем помочь не могу!
— Прощай, Багник, и поцелуй за меня Багнилку, когда она проснется! Может, еще свидимся!
— Прощай! Может, и свидимся!
И снова маленькая княжна оказалась в одиночестве. Приветливо махали ей дреговичи, когда проходила она через их поселок. Поселок кончился, и девочка углубилась в лес. Всё дальше и дальше несли ее ноги, лес становился всё более неприветливым, а воспользоваться волосом Пущевика было по-прежнему боязно. Слишком крепко засело в ней предостережение Багника.
Лес стоял холодный и враждебный, голые ветви деревьев вздрагивали от порывов ветра, опавшая листва под ногами повторяла одно и то же: «Ушла, ушла!» Владина остановилась. Тяни не тяни время, а без волоса никак не обойтись. Лес обступил ее со всех сторон, и девочка, даже озолоти ее сейчас, ни за что не указала бы то место, откуда пришла, а тем более ей было неведомо, куда идти дальше. Всё случилось так, как говорил Багник. Коснувшись земли, волос Пущевика превратился в зеленую дорожку.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ДАР ПУЩЕВИКА
Шла девочка долго. Несколько раз ей пришлось пройти мимо больших поселений. Собаки надрывались от лая, завидев ее издалека, но чаще всего она шла по безлюдной местности, мимо серых полей. Урожай уже был собран, и на полях никого не было. Часами шагала Владина по бугристой дороге, и лишь серое небо не сводило с нее глаз. Наконец вдали показался город. До него было еще идти и идти, но виден город издали хорошо. На высокой горе располагались княжеские дворцы и терема бояр, дома и усадьбы ремесленников и купцов, и скромные жилища простого люда. Город имел и укрепления, защищавшие его от врагов — высокие земляные валы и глубокие рвы, наполненные водой. Богатые постройки возвышались и на соседней горе. Несколько христианских храмов дополняли силуэт города.
У подножия горы располагался и другой город — город простолюдинов, там находилась обширная гавань, где останавливались многочисленные купеческие корабли. Разноязычная речь, пестрота одежд, звон металла, шум кузнечных мехов, дым и постоянное движение — вот чем встретил город девочку. Здесь не было каменных дворцов, но зато прочно стояли обширные, надежно срубленные дома купцов и ремесленников. Повсюду были разбросаны полуземлянки и землянки, где жил люд победнее.
С опаской вступила девочка в ворота города. Ей так и мерещилось, что сейчас на плечо ляжет тяжелая рука дружинника и дальше всё будет просто ужасно. Но, оглянувшись вокруг, княжна поняла, что опасается напрасно. Здесь она была одной из многих. Вокруг нее сновали люди, движение не затихало ни на секунду. Успокоившись, Владина с любопытством огляделась. Дома, в Куяве, у нее почти не было возможности окунуться в этот чужой для нее мир. Она и была-то в городе черни всего два раза, да и то всё время в чьем-то сопровождении, всего лишь минут на двадцать.
Сейчас же она была совершенно свободна, да и город был другой. Чем-то неуловимо он был похож на ее родной город, но всё же был иным. Весь день девочка бродила по базарам и улочкам города. Когда сильно хотелось есть, она находила укромное местечко, где ее не было видно, осторожно доставала из калиты веточку и клала ее на землю. Слышался лай или мяуканье (в зависимости от того, какое животное находилось поблизости), и к девочке во весь опор мчалась домашняя зверюшка, неся во рту какую-то снедь, только что утянутую с домашнего стола. Наконец настал вечер. Улицы стали пустеть.
Несколько раз Владина ловила на себе недоуменные взгляды прохожих, которые спешили по своим делам, как будто задаваясь вопросом: «Что эта девочка делает на улице в час, когда все дети уже должны спать?» Внезапно она вздрогнула и обернулась. Где же зелёная дорожка? Она совсем забыла о ней! Прошло уже столько часов, а она ни разу не посмотрела под ноги.
Решив исправить ситуацию, Владина бросила незаметный взгляд вперёд и не удержалась от крика. Дорожки не было! Она оглянулась назад — дорожка была там. Придётся девочке вернуться туда, откуда она пришла, то есть к городским воротам. Впрочем, ей недолго пришлось идти по прямому пути. Вдруг дорожка начала петлять, заводя её в какие-то переулки и мимо тупиков.
Совсем стемнело, и стало ещё холоднее. Княжна со страхом поежилась! Землянки вокруг стояли тёмные. Люди уже спали. Через каких-то четыре-пять часов им предстояло встать и выйти из дома в стылую, холодную ночь. Однако дорожка вела девочку всё дальше и дальше, пока, наконец, Владина не ощутила, что больше не может сделать ни шагу. Как будто услышав жалобу девочки, дорожка остановилась возле большого, недавно срубленного дома.
Возле дома всё ещё стоял приятный запах свежеструганной древесины. Девочка приободрилась. Ей понравился этот дом, а в окне горел огонёк, словно её здесь ждали. Владина подошла к крыльцу дома, но сразу не решилась постучать. Оглянулась — нет, дорожка не собиралась указывать дальнейший путь. Она упиралась в крыльцо дома и исчезала под ним. Медлить было уже невозможно. Княжна сильно замёрзла. Пальцы на руках уже не хотели двигаться. Собрав остаток сил, Владина выпростала руку и постучала в дверь. Дверь открылась сразу, как будто девочку здесь ждали. Молодая женщина почти втащила Владушку в дом и, бросив опасливый взгляд на улицу, захлопнула дверь, закрыв её на засов.
— Ну наконец-то! — звонко проговорила женщина. — Что так долго? Я уже заждалась! Темно уже, а тебя всё нет! Давай сюда, где берестянка?
Влада онемела от напора женщины и стояла, не зная, что сказать.
— Ну что ты молчишь, — женщина ещё раз повторила попытку разговорить девочку. — Язык проглотила, что ли? Давай сюда калиту, я сама поищу!
Не обращая внимания на вялое сопротивление Влады, она сама сняла калиту с её плеча. И тут княжна пришла в себя. Нельзя было, чтобы калита оказалась в чужих руках, более того, она точно знала, что именно этой женщине нельзя заглядывать в калиту. Осознав это, девочка забрала у опешившей женщины калиту и сказала:
— У меня нет берестянки.
— Как нет? — удивилась женщина. — Ты что, её потеряла?
— Я не могла её потерять, потому что у меня её не было.
— Как… Да ты вообще кто такая? Тебя разве не отец мой послал?
— Нет. Я чужая в вашем городе. Я замерзла, увидела огонёк в вашем окне и решила постучать.
— Ты… Ты не понимаешь, куда ты пришла! Давай, разворачивайся к двери и иди, иди, куда шла! Уходи сейчас же!
Женщина открыла дверь. Во Владе вдруг некстати заиграла княжеская спесь! Её, княжну, гонят за порог, и кто, какая-то простолюдинка! Она уже почти переступила порог, но, бросив взгляд на крыльцо, увидела, что зелёная дорожка намертво прилипла к доскам крыльца. Увидев замешательство девочки, женщина попыталась её подтолкнуть.
— Иди, чего встала! Всё тепло мне выстудишь! Иди же!
— Нет, не гоните меня, — Влада сделала шаг назад, в тепло дома, — мне некуда идти. На улице мороз. Я замёрзну до утра и умру.
Женщина нехотя закрыла дверь.
— Ты сама не понимаешь, о чём просишь! Даже мне опасно оставаться в этом доме! Не говоря уже о тебе! Оглянись же вокруг, видишь, дом нежилой!
Девочка оглянулась. Действительно, кроме печки, стола и нескольких лавок, в горнице ничего не было. Впрочем, она обратила на это внимание ещё когда только вошла в дом, но не придала этому значения, здраво рассудив, что в свежесрубленном доме могут быть ещё необжитые помещения. Посмотрев на женщину, Владина хотела что-то сказать, но пошатнулась и чуть не упала. Это не прошло мимо внимания женщины, и она внезапно смягчилась.
— Ну да ладно, согрейся вначале, потом будем думать, что делать с тобой дальше! Давай я тебе подвину лавку ближе к печке! Да ты садись, садись, на ногах ведь не держишься! Как зовут-то тебя?
— Владиной при крещении назвали! А моё истинное имя мама не велела никому говорить!
— При крещении… Бедное дитя! Что же, будем знакомы, меня зовут Поленка. Видишь, как всё хорошо, вот мы и познакомились! Ой, шаги! Ещё кто-то стучит! Быстро ложись на лавку, да накройся тряпьем, вон в углу лежит! И замри, замри, будто тебя нет!
— Кто там ещё? — вдруг сонно закричала Поленка, изображая человека, которому не дали спать. — Добрые люди уже все спят!
Кто-то вошёл. Владина очень хотела бы посмотреть на незваного гостя, но не решилась выглянуть из-за груды тряпья. Она боялась даже пошевелиться. Ей оставалось только ловить звуки. Скрипнула дверь, пропуская кого-то в дом. Потом дверь захлопнулась. Минутная заминка, и тишину заполнил детский голос.
— Вот берестянка! Еле нашла ваш дом, на улице темень — хоть глаз выколи!
— На словах велел ли что передать?
— Да, велел.
— Ну, что велел? Говори, не томи!
— Велел сказать, что все отменяется. Огонек должен погаснуть!
— Так и велел передать?
— Да. Заставил выучить слово в слово. Посулил, если ничего не перепутаю, нагат. Сказал, что вы мне его и дадите!
— Ого! Слыхано ли дело, ребенку за такую пустяковую работу такую дорогую монету давать!
— А он сказал, чтобы вы мне дали не простой нагат, а меченый, со знаком бога Семаргла — священной собаки. Это будет мне награда, а ему знак, что поручение я выполнила правильно!
— Хорошо, погоди минутку, сейчас я его найду! На, держи, да не потеряй!
— Живу далеко ли? Больно одежонка у тебя худая!
— Рядом, через три двора.
— А куда нагат положишь? Не выронишь ли?
— А я во рту спрячу! Там уж не потеряется!
— Ну, тогда хорошо! Тогда иди! Да осторожно, ночь больно темная!
Снова звук открываемой и закрываемой двери, скрип засова. Звук шагов к лежанке.
— Вставай уже. Дай-ка я разгляжу тебя спокойно! Отогрелась?
— Да, спасибо!
— Твое счастье, что ждала гонца, да огонек не тушила. Так и замерзла бы ты на улице, никто бы тебя не пустил в дом. Да, кстати, совсем забыла, огонек же надо потушить. И раз мы больше никого не ждем, можно закрыть на второй засов дверь. Мало ли лихих людей на улице ходит?
Ну, давай поговорим! Ты говорила, что пришлая, я не ослышалась, да? А откуда ты пришла? Где жила раньше? Ближайший поселок отсюда в нескольких километрах, но… Ты ведь не оттуда, это я по говору слышу! А соседний город ой как далеко! Ну что молчишь? Так откуда ты?
— Можно я вам все утром расскажу? Я так устала и хочу спать!
— Ты странная девочка! А с первого раза и не скажешь, ребенок как ребенок! А уж коли взглянешь на тебя во второй, да в третий раз, видно, что не проста ты, ой как не проста! Есть в тебе что-то такое… Ладно, спи, утром поговорим! Все равно мне надо неотлучно находиться в доме до завтрашней ночи, наговоримся еще! Спи!
Но Владина не спала, она мучительно думала о том, открыться ей Поленке или нет. С одной стороны, боязно, незнакомая женщина, что-то у нее на уме? А с другой стороны, девочка осознавала, что без помощи человека ей не обойтись. Нелюди — Леший, Багник и прочая нечисть — это хорошо, но она, Влада, все же человек! И не зря ведь зеленая дорожка привела ее именно к этому дому! Не могла дорожка отдать ее, Владину, в руки плохой женщины!
И девочка решила так: если утром, взглянув на дорожку, она обнаружит, что дорожка ведет ее дальше, то попрощается и уйдет, ничего не объясняя. Но если окажется, что дорожка по-прежнему упрямо упирается в крыльцо, то придется все рассказать Поленке и попросить помощи. С этой мыслью девочка и заснула. Ночь пролетела как один миг.
Солнце било прямо в глаза, на улице был полдень, а Влада все никак не могла разлепить глаза. Когда она все-таки это смогла сделать, то наткнулась на внимательный взгляд Поленки.
— Ты так долго спала, — осторожно проговорила Поленка, — что я забеспокоилась. А потом засмотрелась на тебя. Все-таки необыкновенное у тебя лицо, чистое, гладкое, холеное какое-то! И сдается мне, видела я недавно лицо похожее, точь-в-точь на тебя! Но вот где… Нет, не припомню! Так все утро сижу, смотрю на тебя и маюсь. В родном доме у меня обычно нет свободной минутки. Так и кручусь с утра до вечера. Поверишь ли, даже присесть некогда! А тут, в этом доме… Как не стараюсь, не могу найти себе занятие! Сейчас только полдень, а до вечера еще так далеко! Хорошо, что тебя на мое счастье сюда занесло!
Вместе мы скоротаем этот день! Но сначала давай поедим. А потом ты расскажешь мне, откуда ты взялась и как оказалась перед моими дверями. Я очень любопытна и люблю разные истории. С самого детства я собирала в доме калик перехожих и слушала их удивительные истории о заморских странах. Правда, за это отец часто меня ругал и даже бил.
Почему ты не ешь? Я же сама готовила! Правда, это всё вчерашнее, но свежее взять негде, потому что сегодня я не выходила из дома. Нельзя мне. А ты всё-таки ешь! Посмотри, какая ты худая, кожа да кости!
— Мне не хочется.
— Как не хочется? Ты же вчера заснула, не отужинав. Я хотела тебя накормить, а ты уже спишь! Да ешь же!
— Не хочется. Голова почему-то болит.
— То-то я гляжу, ты вся красная! Захворала, что ли? Ну что же… Ложись тогда снова на лавку! А я за бабкой-травницей сбегаю! Ах, разбей меня Перун, я же забыла, что выходить мне нельзя! Что же делать? Ну куда ты? Али жар тебе совсем мозги спалил, нельзя тебе на улицу!
— Пустите, мне надо только посмотреть, здесь ли ещё дорожка.
— Какая дорожка? Да ты бредишь! Ух ты, худая-худая, а сильная! Шубу-то накинь!
Владине было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что дорожка на месте. Убедившись, она вздохнула с облегчением. Всё на месте, и она может спокойно вернуться в дом. Ей казалось немыслимым куда-то сейчас идти, от кого-то прятаться, куда-то убегать. Войдя снова в дом, она сползла на пол и услышала, как захлопнулась дверь и опустился засов.
Почувствовав, что её тормошат, она заставила себя открыть глаза.
— Ну что, на месте твоя дорожка?
— На месте. Можно я лягу снова на лавку, свет режет глаза и больно говорить!
— Ой, да ты совсем хворая! Была вся красная, а сейчас аж побелела! Конечно, тебе надо лечь, я помогу тебе до лежанки дойти! Что же делать? Нет ли всё-таки у тебя родственников в этом городе? Или знакомых каких? Ведь к кому-то же ты шла?
Девочка слышала и понимала всё, о чём говорила добрая женщина, но ответить ничего не могла. Её губы будто одеревенели. Внезапно кто-то постучал в дверь, да так громко, что задрожали стены. Поленка сползла с лавки на пол и там затаилась. Стук повторился, но на этот раз чуть потише. Женщина встрепенулась. Когда же стук повторился в третий раз, но совсем тихо, она подошла к двери и, отодвинув засов, впустила в дом мужчину.
— Отец, что случилось? — испуганно спросила она. — Почему ты пришёл? Договора-то не было! Что-то случилось с мужем?
— Уф, запри дверь! И прекрати, наконец, задавать вопросы! Ковш воды дай, а то совсем запыхался, пока шёл! Ой, да не копайся ты, забыла, где бочка с водой? Что? Это кто ещё у тебя на лежанке?
Глаза открыть девочка не могла, но услышала, как Поленка шепотом рассказывает отцу историю появления девочки в этом доме.
— Мало я тебя бил, — загрохотал голос мужчины, — это надо же, князева дружина наводнила город, а она…
— Неужели они опять вернулись? Они же позавчера ушли из города!
— Да, тогда ушли, а сейчас вернулись! Опять ищут какую-то девочку! Хватают всех девчонок младше 15 лет. Старейшины города возмущены! Забрали даже дочь наместника князя. Правда, тут же поняли, что хватили лишку, и вернули её обратно. А остальным девочкам, чьи родители попроще, такой чести ждать долго придётся. Собрали девчонок всех вместе, как овец в хлеву, и ждут появления посыльного от князя. Шныряют по всем дворам, забирают всё, что приглянется, якобы это вещи девочки. Скоро и до этого дома доберутся. А у нас тут сама знаешь что… И вот мы с твоим мужем решили не дожидаться вечера, а перенести всё из этого дома сейчас. Ты в тех комнатах окна затемнила?
— Да.
— А петли в двери потайной комнаты смазала?
— Да, да, да! Ну что ты спрашиваешь? Нешто я бы ослушалась тебя в таком деле? Ты мне лучше скажи, как там мама?
— Сидит, воет! Жалеет тебя, бранится на меня, что оставил тебя в пустом доме. А не понимает, дурья башка, что ты самое лучшее прикрытие. Сунется кто, а тут ты! Молодая хозяйка обживает новый дом. Вот и мебели ещё в доме нет, необжитой дом! Ну ладно, хватит разговоров. Что с девочкой?
— Сейчас посмотрю. Был жар, потом побледнела вся, а сейчас… Ох, у неё снова температура, да высокая какая! Нужна бабка-травница!
— Бабку мы приведем, когда стемнеет. А сейчас пойди, приготовь ей постель в потайной комнате!
— Зачем? Там же идолы Арсанов! Что, если она ночью проснётся и увидит их? Да она же со страху умрет!
— Судя по тому, как она дышит, не очнётся она и к следующей ночи, если бабку не приведем. А спрятать её надо, потому как сдается мне, что… Боже мой, я понял — это её разыскивают! Это она дочь князя! Она сбежала из Куява.
— Ох, что ты говоришь!
— Я лишь хочу сказать, что она здесь совсем некстати. Но, видимо, такова наша судьба. Боги сами привели её сюда! Но где же твой муж? Нужно что-то делать, она начинает слишком громко стонать. Конечно, с улицы вряд ли слышно, но всё же...
— Отец, стучат! Впускать ли?
— Подожди! Да, это твой муж, стук условный! Впускай!
— Они на соседней улице! — молодой мужчина трясся от страха и постоянно оглядывался. — Там вой и крик стоит! Надо быстрее уносить идолов и уходить из этого дома!
— Погоди, ты ещё не знаешь, какой сюрприз приготовила нам твоя жена! Не будешь её бить, ещё не такое тебе уделает!
— Отец, да погодите вы! — молодая женщина, казалось, нисколько не испугалась, в отличие от мужа и отца. — Вот, посмотри, приблудилась вчера, а сегодня слегла вся в жару. Отец говорит, что это та, которую ищут, — княжеская дочь!
— Хватит разговоров! Нужно её спрятать!
— Стойте! — вмешался второй мужчина. — Слышал я, что сказывали про неё!
— Что?
— Если это действительно княжеская дочь, то одна рука у неё — убийственная! До чего не дотронется она этой рукой, всё погибает или гниёт на корню! У неё должна быть чёрная рука, я подслушал, как об этом говорили дружинники. Девчонок, тех, кого схватили, заставляют руки перед собой вытягивать.
— Поленка, а ну-ка посмотри, у нашей-то рука не чёрная? Да осторожно, ты такая неловкая!
— Да вроде… Ой, как же я раньше не заметила! Будто тряпицу ей чёрную на руку накинули! А как же мы её понесём?
— Как, как… Думать надо, когда впускаешь посторонних в дом!
— Но отец, я же тебе говорила, как это получилось...
— Получилось, получилось… Ладно, давайте сделаем так, отнесём её туда прямо на лежанке. Ты, Поленка, неси с того боку, где рука нормальная, твой муж пусть сзади лежанку поддерживает, а я понесу с того боку, где рука-убийца. Ежели что, так я уже пожил, мне умирать не страшно. А вам ещё жить да жить. Но я думаю, что ничего не случится. Не для погибели послали её боги. Ну, готовы? Взяли и понесли!
Очнулась княжна оттого, что какая-то сухонькая старушка вливала ей в рот, ложку за ложкой, горькую водичку. Сначала девочка подумала, что она снова у бабушки из посёлка древлян, но, приглядевшись, поняла, что ошиблась. Губы у этой пожилой женщины были так плотно сжаты, что казалось, никакая сила не сможет растянуть их в улыбке. Когда девочка попыталась увернуться от очередной порции горького лекарства, старуха, ни слова не говоря, придавила ногой тело девочки. Рукой, свободной от ложки, она открыла девочке рот и влила всё-таки горькое снадобье. Проглотив лекарство, Влада хотела высказать старушке всё, что о ней думает, но, посмотрев внимательно на бабушку, отказалась от своего намерения. Дело в том, что сквозь суровый лик пожилой женщины вдруг на секунду проглянуло её детское лицо.
Проглянуло и исчезло, но девочка всё же успела увидеть лучистые глаза девочки-подростка, нос в веснушках и счастливую улыбку. Старушка раздела и натерла девочку чем-то густым и маслянистым. Снадобье было мерзким на ощупь и так же пахло, но Влада больше не сопротивлялась. После этого знахарка, укутав девочку в шкуру какого-то животного, начала собирать свои склянки и горшочки. Владина хотела о чём-то спросить странную бабушку, но вдруг почувствовала, что не может выдавить из себя ни звука. Зевота сводила скулы. Несколько минут бабушка сидела неподвижно, не сводя глаз с больной девочки. Влада еще немного поборолась со сном, но потом всё же сдала свои позиции.
Увидев это, старушка удовлетворенно кивнула и поднялась. Когда девочка очнулась в другой раз, рядом с ней никого не было. Свеча тускло мерцала, оставляя углы комнаты темными. Окон в комнате не было, поэтому девочка не знала, ночь сейчас или день. Она осознавала, что, кажется, была больна, но сейчас ей уже намного легче, однако, приподнявшись на лежанке, тут же упала снова. Силы ещё не восстановились. Внезапно свеча вдруг затрещала, и язычок пламени изогнулся. Девочке стало страшно. Закрыв глаза, она несколько минут лежала так, но почувствовав, что в комнате ничего не изменилось, робко приоткрыла один глаз. Возле стены, как раз напротив забранного ставнями окна, стоял странный человек. Ростом он был лишь на голову выше Владины, но лик имел нечеловеческий. Приглядевшись, девочка поняла, что никакой это не человек, человек не сможет так долго стоять неподвижно. Когда глаза окончательно привыкли к темноте, девочка сделала еще одно открытие. Неподвижных фигур было тринадцать.
Это были идолы старых богов — Арсаны. И вот только тогда княжне открылась загадка дома. Хозяева дома относились к языческой вере, и ещё много было людей, которые считали эту веру единственно истиной. Для князя Владетеля эти люди были как стихийное бедствие. Можно представить, какую силу олицетворяли собой эти люди, по-прежнему поклоняющиеся старым богам. Поленка, её муж и отец, специально срубили этот дом, чтобы хранить здесь идолов.
И надо же было такому случиться, что именно сюда привела Владину зеленая дорожка. Если князевы приспешники обнаружат идолов, всю семью ждет страшная беда. Девочка задумалась так глубоко, что не заметила, как в потайную комнату зашла бабушка-лекарка и вот уже несколько минут наблюдает за неугомонной пациенткой. Взгляд девочки был устремлен на идолов, старушка тоже посмотрела туда.
Девочка вела себя как загипнотизированная, и, если бы старушка не вмешалась, дело могло бы кончиться худым. Магия идолов была настолько древней и суровой, что без подготовки нельзя было и несколько секунд смотреть на суровые лики тех, кого решил уничтожить отец маленькой княжны. Развернув девочку к себе, бабушка тихонько дунула ей в глаза, увидев же, что взгляд Владины прояснился, снова взялась за лечение. Собственно, лечение, как и в первый раз, состояло из горьких микстур и вонючих мазей, только теперь, вместо одеял из шкур, девочка была укрыта тонкой тряпицей, на которую старая женщина брызнула несколько капель снадобья. Старушка еще только поднялась, а девочка уже спала. А приснился девочке необычайный сон. Снилось ей, будто проснулась она в той же самой комнате. Глядь, а комната-то не совсем та! Ушел из комнаты мрак! А светло стало в комнате не просто так, у каждого идола появилось собственное солнце. И горели те светила с необыкновенной силой, и вертелись, и разбрасывали свет во все углы комнаты. В какой-то момент тесно стало тринадцати светилам, и боль ударила по глазам. Протерла княжна глаза, глядь, а идолы-то ожили!
Испугалась девочка, да напрасно. У каждого идола в руках был колпачок. Увидели деревянные боги, что нет мочи больше терпеть княжне свет от тринадцати ярил, да прикрыли лучи колпаками. И страшно, и любопытно было девочке! Однако, когда она еще раз попыталась посмотреть на идолов, оказалось, что вокруг темень полная, да такая полная, что захолонуло сердце у девочки. На этом сон и кончился. Когда княжна проснулась, в комнате был прежний полумрак. Потрескивала свеча, а идолы вернулись в свое прежнее состояние. Вглядевшись, девочка увидела еще кое-что. Зеленая дорожка протянулась прямо к ее лежанке. Влада тут же поняла, что это значит, но была не уверена, что у нее хватит сил встать с лежанки и снова отправиться в путь. Но что же делать, дорожка была в комнате, и никуда от этого было не деться. Девочка попыталась встать.
Кружилась голова, а в остальном вроде все было в порядке. Снова сев на лежанку, она задумчиво посмотрела в сторону идолов, но тут же встрепенулась. До ее слуха долетели голоса спорящих людей. Люди разговаривали на повышенных тонах, и девочка тут же ощутила тревогу.
— Да нельзя ей еще на улицу, — девочка узнала голос Поленки, — вон сегодня мороз какой!
— А коли найдут здесь, у нас, — пробасил какой-то мужчина, вероятно, отец женщины, — так и спрашивать не будут, можно ли ей или нельзя на улицу!
— Да и бабка-травница сказала, что… — вклинился в разговор третий голос.
— А пойдем ее саму испросим, — вдруг, после небольшой заминки, подвела итог разговора Поленка, — сможет ли она двигаться? Что же мы за нее решаем?
И вслед за этими словами в комнату вошли Поленка и двое мужчин. Старший, вероятно, был отцом молодой женщины. Откашлявшись, он-то и начал разговор с княжной.
Отвесив поклон в сторону идолов, мужчина подошел к лежанке и помедлил, не зная, с чего начать разговор. Наконец он решился:
— Да прибудут с тобой, девонька, истинные боги! Ведомо нам, кто ты такая! Помогли мы тебе, чем смогли, поможем еще, если это будет в наших силах. Но сейчас тебе здесь оставаться нельзя. Дружинники князя сегодня ведут себя, как звери. Народ стонет, вся нормальная жизнь в городе остановилась! Вчера сюда пришли еще две дружины, шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на них. Сегодня ищут только в свежесрубленных домах, то ли видел тебя кто, когда ты стучала, то ли… даже и не знаю, что и думать! Пока была ты в жару да в беспамятстве, искали вяло, тыкались, как слепые котята. Однако стоило тебе очнуться, как поиск стал лютым! Будто кто-то в уши дружинникам шепчет, дорогу к тебе указывая…
— Так уже было. Багника они тоже оставили в покое, как только я заснула, — задумчиво проговорила Влада.
— Это ты о чем? — опешил мужчина.
— Да нет, пустое всё, просто я задумалась и заговорила вслух!
— Не в себе она, — зашептала отцу Поленка, — от болезни так просто не отмолишься! Вон, Багника зачем-то упомянула! Чур меня! Тьфу, тьфу, тьфу!
Отец недовольно покосился на Поленку и, помявшись, продолжил.
— Ты это… Ну, сама уже решай, что делать… Мы тебя не гоним!
— Да, я всё понимаю. Спасибо вам за приют, за лечение и заботу! Но мне действительно уже пора!
На лице отца отразилось облегчение, но Поленка была не согласна с решением Владины.
— Да ты же еле стоишь! Куда ты пойдешь? Давай мы тебя перепрячем! У нас много сродственников в городе. Из дома в дом будем передавать! Так до весны и дотянем. А там и двинешься дальше.
— Спасибо вам на добром слове! Но не могу я больше прятаться! Вы мне только скажите, сейчас ночь или день? Тут же нет окон.
— Сейчас утро. А уйти ты сейчас не сможешь. Дружина совсем рядом. Обыск идет в соседнем доме. Если облава дойдет и до нас, может, не догадаются искать в потайной комнате?
— Догадаются, — обреченно проговорила девочка, — я даже поняла, как это происходит. Вот только сейчас поняла! Мне нужно бежать сейчас, сию минуту, — вдруг Влада замолчала, какая-то мысль пришла в ее бедовую голову, — А если… Скажите, много человек отрядили на мои поиски?
— Много.
— По домам шастают человек пятнадцать, всё переворачивают вверх дном, — вступил в разговор муж Поленки. — И возле нашего дома почти столько же стражи. Что ты придумала? Расскажи!
— Нет времени на разговоры. Вы и так всё увидите! Впрочем, вы имеете право всё знать. Вы не только жизнью рисковали, когда прятали меня, но и кое-чем большим. Не смотрите, что я маленькая, а ведь всё я поняла! Гонит меня вперёд несусветное зло, знак которого вы видели на моей руке. Когда я сплю или в беспамятстве, оно не видит меня и лютует, направляя на невинных людей дружинников моего отца. Как только разум мой просыпается, зло торжествует! И через некоторое время дружина отца точно знает, где меня искать.
— Это значит… — начал было Мизгирь — отец Поленки.
— Это значит, что дружина, вероятно, уже у самых ваших дверей, — грустно закончила свой рассказ девочка.
— Отец, стучат! — закричала Поленка. — Открывать ли?
— Прячьте девочку, — вдруг принял решение Мизгирь. — Мы не откроем им. Нам бы продержаться минут десять, а там сбегутся наши и не дадут разорить дом! Двигайте к дверям всё, что есть в комнате!
— Нет, — Влада сделала несколько шагов к двери. — Вы забываете об идолах! Дружина не должна найти их! Князь не остановится ни перед чем. Дом осадят. А битвы между дружиной и горожанами я не допущу!
У вас ещё есть шанс! Объясните дружинникам, что знать ничего не знали! Мол, подобрали приблудную, а она возьми и расхворайся!
— А как же ты? — всплеснула руками Поленка.
— Я… Что же, я заварила кашу, мне её и расхлёбывать! А вам спасибо за всё. Знаю, чем рисковали, но не выбросили меня на мороз!
— Отец, что делать? — снова закричал муж Поленки. — Они ломают дверь!
— Что делать? Слышал, что девочка говорит? Отпирать!
— Стойте! Придумала я, как сделать так, чтобы не попеняли они вам за меня и не полезли в дом!
— Говори быстрей! Дверь, конечно, новая, но против лома, сама знаешь…
— Хорошо, слушайте! Пускай Поленка резко откроет дверь, да спрячется за ней. А я выбегу вперёд. Увидев меня, дружина бросится в погоню и, надеюсь, забудет о вас и вашем доме!
Ну, открывайте дверь и… Прощайте!
Пока Поленка открывала дверь, Влада достала из калиты куколку — дар Багника. Как только дверь распахнулась, княжна дохнула на куколку и выставила её на крыльцо. Кукла начала расти, вместе с ней разрастался и туман, образовавшийся от выдоха, Влады. Вскоре туман закрыл весь квартал. Зато кукла, как две капли похожая на Владу, была видна отлично. Кукла повернулась в сторону солдат и поманила их за собой. Раздались крики:
— Вот она, держи! Врешь, не уйдешь!
И вся дружина бросилась вслед двойнику девочки. Кукла побежала налево, а путь Влады лежал направо. Такое решение приняла зелёная стрелка. Крики и топот были слышны ещё очень долго, но вот и они стихли, а может, это просто Владина ушла слишком далеко. Гостеприимный дом остался позади, а Влада всё ещё переживала события последних часов. Выход из города был свободен. Жители попрятались по домам, и княжне не попался на пути никто. Вскоре она была уже далеко.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
У ДЕДУШКИ. ПЛЕМЯ МУРОМА
Всю зиму шла княжна Владина. Остановки её были короткими — не больше, чем на одну ночь. Сердобольные люди, чем могли, старались помочь измученной девочке — одеждой, едой, а то и просто добрым словом. Наступила весна, настал первый день марта — Березол. Люди праздновали наступление нового года. Всё оживало, радовалось, пело. Только нерадостно было на душе у девочки. В угрюмом, угловатом подростке уже почти не угадывались черты той пухлой, добродушной княжны Владины, которую когда-то в июльский день предупредила об опасности принцесса Анна.
За зиму девочка заметно подросла, черты её лица заострились, а в глазах появилось ожесточение. Преследование не прекращалось, и несколько раз Владина думала о том, чтобы остановиться и сдаться. Её тревожило предчувствие, что зелёная дорожка никогда не кончится, и она, Владина, будет идти по ней вечно. В такие моменты её шаги замедлялись, но тут же перед ней возникали лица её друзей — бабушки Анкифы, Лешего, Багника, Поленки с мужем и отцом, матушки Анны. Отдышавшись, она снова отправлялась в путь, понимая, что будет идти дальше, не остановится и не предаст тех, кто в неё верил и помогал. И снова она шагала в неизвестность за зелёной дорожкой.
Но всё когда-то заканчивается. Отшумел новый год, закончился Березол, и за ним полетели апрель — Цветень, май — Травень, июнь — Первень. Прошло начало июля — Липец, а затем время сдвинулось к середине месяца — Серпеню.
Прошёл ровно год с того момента, как Владушка убежала из княжеских хором. Идти стало труднее: вокруг неё простирались густые леса, почти дебри. Часто девочка по целым дням не встречала ни одного человека. Но однажды дорожка вывела её к околице маленького посёлка. Три дня девочка не видела людей и очень удивилась, увидев здесь, в самой глуши, дома и услышав лай собак. Пожав плечами, она хотела двинуться дальше, но с удивлением и даже ужасом увидела, что дорожка исчезла. Вместо неё у её ног лежал волос Пущевика. От зелени в нём не осталось и следа, он был теперь коричневый и пожухлый.
Поколебавшись, Влада подняла его и положила в сумку, на память. И… растерялась. Она привыкла, что все эти долгие месяцы решение за неё принимал волос Пущевика, и сейчас чувствовала себя так, будто осиротела. Не в силах принять решение, девочка решила уйти подальше от поселения и там поразмыслить, но судьба приняла за неё решение сама. Из крайнего, самого близкого к лесу, дома выскочила молодая женщина и закричала:
— Радушка! Смотрите, люди добрые, Радушка вернулась! — С этими словами она в несколько шагов преодолела расстояние, отделяющее её от девочки, и кинулась ей на шею.
— Радушка, что же ты молчишь? — тормошила её женщина. — Аль не узнала меня?
— Я не Радушка! — возразила девочка сквозь слёзы.
— Как же не Радушка, мои глаза не могут меня так подвести! — настаивала на своём женщина.
— Я не Радушка, я её дочь — Владина. — Вытерев слёзы, пояснила девочка.
— Не Радушка, а как похожа, — сдалась, наконец, женщина. — Да, верно! Вот я, дурья башка, мы же с ней ровесницы, и выглядит она сейчас по-другому. Я её подруга. Ну где же твоя мама? — с любопытством посмотрела вдаль говорливая женщина. — Где-то идёт следом за тобой?
— Мама умерла, — стараясь не зареветь в голос, проговорила Владина.
— Умерла! Значит, не увидеть мне больше подружку! А какой удар будет для твоего деда! Бабка-то твоя, как только умыкнули Радушку, так сразу и слегла от горя, а дед всё ждёт её, всё надеется. Одна она у них была. И… Утрись, вон твой дед идёт! Старенький он, береги его. Теперь ты его опора.
Взглянув на шагающего к ней пожилого человека, княжна Владина поняла, что её путешествие действительно окончено. От мысли, что её путь окончен и перед ней её родной дедушка, девочка заплакала ещё сильней. Взглянув на деда, она сразу же вспомнила маму, они были так похожи! Дедушка подошёл и встал рядом, не зная, что нужно говорить в такой ситуации. Он-то, конечно, сразу понял, что стоящая перед ним девочка никак не может быть Радушкой. Боль, отразившаяся в его глазах, так подействовала на девочку, что она готова была броситься к старичку и обнять его, но заробела. Заробела, потому что не знала, как её только что обретенный дедушка к этому отнесётся. Тем более, что уже сбежались все жители небольшого посёлка, и каждому подошедшему подруга её мамы объясняла:
— Это не Радушка. Это её дочь. А Радушка умерла.
Люди, которые первоначально настроились на счастливую весть, теперь неловко топтались на месте, не зная, как дальше себя вести.
Наконец дедушка сказал, обратившись к Владе:
— Пойдём! Не стоять же здесь весь век!
И они пошли. Жители посёлка двинулись вместе с ними. Зашли в дом, дед сел на лавку, немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:
— Что же, надо как-то жить дальше. Умойся с дороги, да иди в светелку. Там стоит сундук с вещами твоей матери. Подбери себе что-нибудь, впору тебе вещи-то будут. Почти такая же она была, когда супостаты умыкнули её. Может, лишь на годок старше. Иди, тебе срочно надо скинуть с себя эти обноски. Видать, долго ты ко мне шла.
В комнате было всё так, как в тот день, когда Радушка, на своё горе, пошла с подругами в лес. Ленты и салфеточки поблекли от времени, а в остальном создавалось впечатление, что хозяйка светлицы только что вышла и вот-вот вернётся. Девочка зашла в светелку и села на лавку.
Она боялась даже прикоснуться к сундуку, но, чтобы не расстраивать дедушку, всё же выбрала кое-какие вещи и переоделась.
Вернувшись к дедушке, она встала посреди комнаты и сразу же заметила огонёк одобрения в его глазах.
— Вот теперь я вижу тебя, — довольно проговорил дед. — Конечно, ты очень похожа на Радушку, но всё же ты… другая. Так и должно быть. Впрочем, дело не во внешности. Хотя… Ладно, об этом мы поговорим позже. Ну что же ты стоишь? Садись вот сюда, на лавку.
Ты не думай, я очень рад, что ты пришла! Просто сразу и осознать-то не смог счастья, которого дождался! Бабушка твоя не дождалась, а я вот… — Дед утер слёзы. — Да, все эти годы я ждал, почти ни на что не надеясь, но Радушка не пришла и, как я только сейчас понял, не придёт никогда. Зато теперь у меня есть ты, и моя жизнь с этой минуты снова обретет смысл. Сейчас мы поедим, и ты мне всё-всё расскажешь. Расскажешь о том, где курган с моей Радушкой, что такое случилось с твоим отцом, что ты осталась одна. И самое главное, как ты нашла меня?
И Владина рассказала. Рассказывала она долго. Лишь поздно ночью был закончен её рассказ. Давно затихло эхо голоса девочки, а дедушка всё молчал. Наконец, осторожно, будто пробуя слова на вкус, он проговорил:
— Вот оно как, значит. Значит, сам Владетель, гонитель старой веры, твой отец? Но ты не бойся, здесь он тебя не найдёт!
— Почему ты так в этом уверен?
— Мы, племя Мурома, живём, как жили наши деды и прадеды, в старой вере. И пока мы в ладу со своей совестью и старыми богами, мы непобедимы! Здесь, в глуши Муромских лесов, нас нелегко найти!
— Ох, дедушка, если бы это было так!
— Так и будет! Ты знаешь, почему твой отец оказался в плену у зла?
— Нет.
— Зло учуяло его двуличие! Взяв новую веру, он не смог порвать связи со старой верой.
— Не понимаю.
— Далеко мы от Куява, но ветер и калики перехожие страшные картины донесли и до нас. Рассказали они нам, как это было. В тот день даже солнце зашло за тучи, не дожидаясь своего часа. Стыдно солнцу стало за поступок твоего отца. Приказал Владетель уничтожить всё, что напоминало ему о старых богах. Жгли богов, рубили на куски, а над статуей Перуна вообще надругались: привязали её к конскому хвосту и сволокли с горы к реке, а потом бросили в воду.
Вот так. Разочелся князь со старой верой, но и в новую не смог уверовать всей душой. Лебезил он перед старыми богами. Боялся мести. И тогда замыслил он худое, решил принести тебя в жертву старым богам. Ведь новая, христианская вера, отрицает и негодует при виде жертвоприношений. Металась душа князя, источала страх и неуверенность. Вот тут зло первородное и уловило князя в свои сети. Не гневись на отца, не он отдавал приказ принести тебя в жертву!
— И всё же я боюсь! Не верю я, что здесь, в лесах Мурома, потеряют воины отца мой след!
— Да, стар я стал! Думал, что всё уже тебе объяснил, а ты так ничего и не поняла. В язычестве мы остались, поэтому защищают нас наши боги. А покуда мы в своей вере, не нащупать злу тебя слепым глазам, не проведать твоему отцу то место, где ты сейчас. Поняла теперь?
— Поняла. Только, дедушка, мне вот что невдомек! Муромские леса от Куява ох как далеко, откуда ты в таких подробностях про изничтоженных богов узнал?
— Ишь ты, ушлая, заметила! Дело вот в чем: дар у меня! Как у той старушки в посёлке древлян, про которую ты мне рассказывала. Только здесь, в наших лесах, этот дар прятать не надо. Никто не запрещает мне кудесничать да провидеть прошлое и будущее. В ладу я живу с собой и с соседями, с природой и с богами. И поэтому природа добра ко мне. Немощь всё больше захватывает моё тело, но дар никто не сможет отнять.
Наоборот, этот дар все сильнее становится из года в год. Знал я, что нет Радушки среди живых, знал давно, но обманывал себя. Заглушал голос дара. Однако дар, вопреки всему, не ослаб, не подвёл меня. Нашептал в уши дар мне, что будет весточка от моей доченьки. И я не ошибся. Не зря были ожидания. Пришла ты. Немыслимый и сказочно-тяжелый путь ты прошла. Без руля и ветрил, без… Ты же даже названия нашего поселения не знала. А всё же дошла!
— Но, дедушка, волос Пущевика…
— Да знаю я, знаю, — отмахнулся дед. — Неужто такая ценность была бы дадена простой девочке? Нет. Часть моего дара досталась тебе! У Радушки его не было, а вот тебе повезло. Хотя, как глянуть, везение это или нет? А только знаю я, не заиграй дудка Леля в положенный момент, не было бы тебя сейчас со мной! Это ли не дар богов? Поздно уже, отправляйся в светелку. И спи спокойно. Верю я, что больше не придётся тебе убегать да прятаться. Утро выдалось солнечным и безмятежным. Лежа в постели, девочка все еще не могла поверить, что ее долгое путешествие наконец-то завершилось. Пока они завтракали и разговаривали, минуты текли одна за другой, а она все еще не могла отойти от впечатлений долгого пути. Ей казалось странным, что она сидит на месте и не нужно никуда бежать.
В течение дня Владина с вниманием наблюдала за дедом, следила, как он неторопливо занимается хозяйством в доме и во дворе, и старалась помочь ему, чем могла. Вечером, когда собралась вся деревня, дед с увлечением рассказывал историю долгого путешествия внучки. Неискушенные поселяне слушали, открыв рот, и прерывали рассказ только охами и ахами. Сердобольные женщины затормошили и расцеловали девочку.
Следующий день был купальским. Вечером славили бога лета Купалу. Владина впервые в жизни водила хороводы вместе со всеми, плела и бросала венки в воду, а ближе к полуночи искала вместе со всеми цветок Купалы. На утро ей стало чуть грустно, вспомнился прошлогодний купальский праздник. Она вспомнила, как Леший показывал ей цветок, а потом прятал от дружины отца в своем доме. Вспомнив события годовой давности, девочка уже совсем собралась достать из калиты еловую веточку, но тут набежали под окна подружки и стали звать по ягоды.
Так проходили дни, один за другим, час за часом. Все больше втягивалась Владина в эту неспешную, простую, но такую притягательную жизнь. Прошел август. Настало время урожая, а потом и свадеб. И однажды девочка сделала для себя открытие! Она осознала, что ей здесь хорошо, так хорошо, как не было хорошо никогда. Если бы отец позвал ее назад, в Куяв, она бы не согласилась. Ничего хорошего ее там не ждало, а здесь... Здесь она узнала, что такое счастье. Узнала, каково это, когда тебя любят, берегут и гордятся тобой!
Влада обрела настоящую семью. Поначалу ей было сложно разобраться в родственниках — кто сват, кто брат, кто кому кем приходится, но постепенно все наладилось. Оказалось, что, помимо дедушки, у нее очень большая семья. И приняли ее в эту семью сразу, без всяких оговорок и околичностей. Вскоре Владине казалось, что она жила здесь всю жизнь, а все произошедшее с ней раньше не иначе как дурной сон.
С приходом зимы они с дедом перешли из дома в землянку. Она находилась рядом с домом и была покрыта деревянною остроконечною крышей, на которую была уложена земля. В ту зиму холода стояли небывалые. Бывало, возьмет дед несколько поленьев, да кинет в печь, а следом несколько камней побольше. Разойдется огонь, раскалятся камни докрасна, польет дед их водой, отчего станет парко и влажно. Заполнит пар всю землянку до такой степени, что снимет девочка уже всю верхнюю одежду, которую можно снять, да блаженствует в тепле.
А дни проходили так: Влада ткала да вышивала. Научили ее женщины-сродственницы этим премудростям за лето. Не очень ладно выходило поначалу, но девочка не унывала, а дед занимался починкой. Ведь с приходом весны нужно было сеять да другим хозяйством заниматься. А еще они говорили без конца, дед рассказывал о детских годах Радушки, а Влада вспоминала, как жила с мамой в палатах княжеских. Так зиму и перезимовали. А весной снова перешли в дом.
Была поздняя весна. Однажды утром девочка проснулась от непривычной тишины. Деда не было слышно. Никто не шаркал, не покашливал, не ругал кота и собаку. Не слышно было, как стучит то и дело заслонка в печи. Предчувствуя недоброе, княжна влетела в горницу. Дед сидел на кресле-конике, понурив голову, а руки его машинально гладили ручки кресла, вырезанные в виде конской головы. Пальцы его скользили по завиткам, гладили дивный узор, а глаза были закрыты, и голова была опущена. Девочка подошла к деду и, чуть помедлив, дотронулась до него. Дед нехотя поднял голову, он силился что-то сказать, но слова не желали слетать с губ. Наконец, собравшись с силами, он сказал:
— Зло близко! За что прогневались боги на тебя, почему нет тебе покоя и защиты? Кто же пожелал тебе такую долю?
— Что такое, дедушка? Что случилось?
— Нет защиты тебе больше, внученька! Добралась чужая вера и до наших лесов. Стоят у меня в ушах вопли и стенания. Обращают людей в чужую веру насильно, а тех, кто сопротивляется, подвергают боли. Не думал я, что так скоро доберется беда и до нас! Не было им пути в нашу чащу, да, видно, зло направило их по твоему следу! Боги истинные, да что же я говорю, — запричитал дед, увидев расширенные глаза внучки и ее враз побелевшее лицо, — не то я сказал, не то! Нет вины твоей в той силе, что надвигается на нас! Прости меня, дурака старого!
— Дедушка, что же нам делать? — воскликнула Владина в тревоге.
— Успокойся, внученька! У нас еще есть немного времени. Тебе нужно уходить.
— Но куда? — заплакала девочка. — Нет места, где я могла бы спрятаться от зла. Оно везде найдет меня!
— Есть одно место, где зло не сможет тебя найти — это Арсания, обитель истинных богов.
— Как же я туда доберусь? Я же не знаю, где это! И волос Пущевика мне уже не поможет!
— Я пойду с тобой! Меня здесь больше ничего не держит. Если с тобой что-то случится, исчезнет смысл моей жизни.
Я знаю заповедный путь в Арсанию — только я из всего поселения. Когда-то давно я ходил туда с друзьями, ещё до того, как женился на твоей бабке. Я хотел удивить её заморским чудом, но чуть не опоздал, и она могла выйти замуж за другого. Ох, о чём это я? Нашел время для воспоминаний!
— Дедушка, а почему нам надо именно туда идти?
— Собери всё необходимое в дорогу, а я тебе помогу! Расскажу всё по пути! Уйти нам нужно быстро, прямо сейчас. Только так мы сможем сбить дружинников со следа. Если мы уведём их за собой, беда обойдёт наше поселение стороной. Но если мы не сможем этого сделать, они насильно принесут чужую веру в дома наших родных и знакомых. Мы же не хотим этого, правда?
— Нет, дедушка, не хотим! А можно я к подружкам сбегаю, предупрежу их?
— Нет, времени совсем не осталось. Беда близко.
Глава девятая
На пути в Арсанию
Но выполнить обещанное дед смог не сразу. Углубившись в лес, они чуть не наткнулись на передовые отряды дружины. До беды оставался один шаг, но природа вновь пришла на помощь. Владина запнулась и оцарапала коленку до крови. Дед знал травы, останавливающие кровь, и решил поискать их. Но трава, как назло, куда-то спряталась, и ему пришлось пройти чуть дальше, чем он планировал.
Когда мешок с травой был полон, дед услышал голоса. Где ползком, где бегом, он успел добежать до внучки и перехватить её готовый сорваться с губ крик. Трава спрятала беглецов от проходившего мимо отряда.
— Поздно, — горько прошептал Добрит. — Долго мы собирались. Они уже около посёлка. Вся надежда на то, что, не найдя нас там, они кинутся вослед и не успеют причинить много бед. Не плачь, деточка, боги с нами, и всё будет хорошо.
— Не о себе я плачу, — всхлипнула Влада. — Они разорят наш дом. В мамин сундук залезут.
— Не запер я дом. А коли не заперто, зачем ломать? Нечего у нас в доме искать, всё на виду, — отрешённо проговорил дед, было видно, что мысли его блуждают где-то на стороне. — Одна мысль покоя мне не даёт: сама ты упала или опять кто-то предупредить нас хотел? Ну-ка, покажи мне место, где ты упала?
— Да как же я его найду?
— Найдём, это место где-то рядом! Мы отойти далеко не успели. Только траву вот приложу к ноге. Ранку-то покажи?
— Вот! Ой, дедушка, а ранки-то нет! Только кровь вокруг ранки и осталась, а ранки нет!
— Так я и думал. Ну, что, деточка, пойдем поищем кочку, за которую ты запнулась. Хотя мне кажется…
— Вот здесь дедушка. Я вспомнила, этот цветок притянул мой взгляд, а пока смотрела, запнулась и упала.
— Здесь, говоришь? Ну, что же, посмотрим! Ни пенька, ни коряги — чистая поляна! Не прав я был, угодна ты истинным богам, внученька. Как спасёмся, нужно будет поблагодарить богиню плодородия Макошь! Ну, что же, дальше медлить нельзя. В дорогу!
Прошло не меньше получаса, пока дед не обнаружил, что идут они не в ту сторону. Пришлось вернуться к тому месту, где Влада упала, и искать нужную тропу. На этот раз тропа тут же развернулась перед ними, будто нарисованная. Но дед по-прежнему был настороже, всё ему чудились людские голоса, всё казалось, что преследуют их. Однако прошёл час, два, а погони не было. Девочка легко вернулась к прежнему образу жизни, она шла и шла, не прося отдыха, совсем другое дело был её дед, привыкший к оседлому образу жизни. Вот так и получилось, что к воротам большого города они добрались лишь к сумеркам, хотя от посёлка до города было не больше двух часов. Ворота в город, слава богу, были ещё открыты.
Расслабились они, только очутившись внутри. Далёковато был этот город от Куявии, и поэтому не так много было здесь блюстителей новой веры. Дед даже нашёл капище, на котором принёс жертву богу Стрибогу и богине Макошь. Капище было старым, и туда безбоязненно стекался народ. Дед выложил дары и поблагодарил богиню Макошь за помощь, а у бога Стрибога попросил благословления. Деду с внучкой предстоял долгий путь по суше и по воде, и необходима была любая помощь.
Прошло какое-то время, и путешественники оказались на большой ладье. И лишь дождавшись, когда ладья отплыла далеко от берега, дед решил, что настало время посвятить внучку в свой замысел и рассказать ей про Арсанию.
— Грустно, что нам пришлось бежать из собственного дома, будто лиходеям каким-то, но душу греет то, что боги успели предупредить меня. Даже путь они указали. И лежит наш путь в Арсанию. Но, до того, как достигнем этих мест, надобно нам заехать в один из городов, лежащих на пути в Арсанию. Этот город лежит на пересечении торговых путей. Везут туда товары из заморских стран. И, среди этого товара, найти нам надо то, без чего не стоит появляться в Арсании.
— Что же это, дедушка?
— Это орех.
— Орех? Эка невидаль, нам, в палаты отцовы, и орехи разные привозили телегами, и ягоды, и грибы, и…
— Внученька, очнись! Нельзя тебе вспоминать о княжеских палатах. Не буди лихо, пока оно тихо!
— Прости, дедушка, продолжай свой рассказ.
— Итак, я говорю, что нам нужно найти этот орех и уговорить того, кто привез его на продажу, отдать его нам.
— А почему бы нам не купить его? Я видела, что у тебя в мешочке много монет.
— Истинные боги строги. Если они сказали добыть орех без денег, значит, так и нужно сделать. Нам нельзя покупать орех, и всё. Впрочем, о чём мы спорим? До города этого ещё надо добраться.
— Да что это за орех такой, дедушка?
— Этот орех должен быть привезён из далёкой страны — Греции. Грецким его называют.
В тот день не только Владина и её дед Добрит отправились в путь на ладье, но и множество других судов. Ладьи выстроились в караван и отправились в далёкую Арсанию. Над каждой ладьёй трепетал большой стяг. То, что их ладья была одной из многих, устраивало деда как нельзя лучше. Даже если бы княжеская дружина вздумала искать их на воде, то было бы довольно трудно найти в караване ту ладью, на которой плыли внучка и дедушка.
Плыли они три дня, и вот, в один из хмурых осенних дней, вдали на реке показалось поселение Меря. Оно располагалось на крутом берегу, и с самой высокой его точки хорошо просматривались дальние окрестности. Поселение находилось на великом речном пути и играло важную роль в торговле Арсы с дальними странами. С кораблей всё было видно как на ладони.
Поселение состояло из множества землянок, сделанных из коры и щепы. Землянки топились по-чёрному, вокруг них клубились дымы, дымоходов и труб не было. Ладьи подошли к пристани, и вскоре путники уже поднимались вверх к воротам поселения. Неприступно возвышалась высокая ограда из толстых столбов, наглухо были закрыты въездные ворота. Лишь убедившись, что намерения у приезжих мирные, обитатели посёлка открыли тяжёлые дубовые створки. Путешественники вошли внутрь и вскоре оказались на центральной площади, где обычно проходили собрания жителей и проводились языческие праздники.
Окружённые несколькими воинами с копьями, в глубине площади стояли местные старейшины. С ними-то и повели торговые переговоры приехавшие. Добрит же, опасаясь наместников князя, спросил:
— Кому вы, старейшины и народ посёлка, дань платите и повинуетесь?
— Никому, — с удовлетворением прогудел один из старейшин, — никому не платим, занимаемся ремеслами и торговлей.
Купцы попросили у старейшин разрешения переночевать в посёлке, тут же и договорились, чтобы наутро устроить торг.
Деда и внучку взял на постой тот старец, что отвечал Добриту на вопрос. При входе в землянку пришлось согнуться и пробираться по длинному коридору, вырытому в земле и обложенному корой и деревом.
— Ишь ты, — шепнул дед девочке, — как хитро придумали, такой вход долго сохраняет тепло и оберегает от сырости.
В жилом помещении царил полумрак, освещали его только отблески огня от очага, сложенного из камней. Пол жилища был глинобитным, а стены и крыша сделаны из дерева. Сам старейшина был одет скромно, одежда его состояла из плаща грубой ткани, рубахи, холщовых штанов и лаптей. И только кожаный, обшитый бронзовыми ажурными бляшками пояс, на котором висели нож, точило и кресало для высекания огня, выделялся своим богатством на фоне скромного одеяния.
С боковой лежанки сползла древняя старуха — это была жена старейшины. Она была одета так же, как и муж, имелись только некоторые различия в украшениях. Седые волосы были повязаны лентой, с которой свисали серебряные кольца из проволоки. На груди сверкали в отблесках огня богатые украшения: бусы из разноцветного стекла, сердолика, горного хрусталя, аметиста, серебряные привески и бронзовые колокольчики.
Гостям бросили под ноги шкуру медведя, и вместе со старейшиной они уселись за нехитрую трапезу — ячменную кашу с кусками лосятины.
Старейшина повел неторопливый рассказ о жизни и заботах обитателей посёлка.
— Купцы из многих стран проплывают мимо, — начал он свой рассказ, — останавливаясь здесь для торга и отдыха. Кто только не бывает здесь: и воинственные варяги, и расчетливые арабы, и шумные булгары. Привозят с собой разные диковинки.
Под мерный рассказ хозяина девочка незаметно задремала, а потом и совсем погрузилась в глубокий сон. Позади был трудный день.
Проснувшись, Влада обнаружила, что дед уже ушёл. Жена старейшины — Индрогаста, сказала, что дед специально дал внучке поспать подольше. И после того, как девочка позавтракает, он ждёт её на рыночной площади. Благо, она не очень большая, и Владина не заблудится.
Еще вчера этот сонный и тихий городок сегодня словно ожил: он гудел, как пчелиный рой. На тесной площади толпилось множество людей — здесь были не только жители Мери, но и жители окрестных деревень, прослышавшие о прибытии каравана. Однако, прислушавшись, Влада поняла, что речь идёт не об их караване, который пришёл вчера, а о караване из заморских стран, прибывшем рано утром. Все были возбуждены, громко говорили, торговались, спорили. Особенно шумно было у лотка, где бойкий купец торговал восточными товарами. Здесь внучка и нашла своего деда.
— Я уже обошёл всю площадь! — озабоченно сказал он, увидев Владу. — Чего только мне не предлагали, а вот того, что мы с тобой ищем, нет. Давай-ка пройдемся ещё разок по площади. Посмотри внимательно, может, я проглядел, а у тебя глазки молодые да зоркие, может, где и увидишь этот орех.
Но и второй круг по бурлящей площади не принёс никаких результатов. Девочка вертела головой, вглядывалась изо всех сил, но ничего похожего на орех так и не увидела. Однако её поиски неожиданно увенчались успехом.
Её увидели — Владушку.
Бойкий молодой человек с бегающими глазами схватил девочку за руку. Влада попыталась вырваться, но юноша крепко держал её, да так крепко, что и пошевелиться она не могла.
— Ну-ка, ну-ка, девица, — гнусаво прошептал он, — не торопись! Разговор у меня к тебе есть!
Влада ещё раз попыталась вырваться, но молодой мужчина крепко держал её. Как назло, и дед куда-то запропастился.
— Что, убить хочешь меня своей рученькой? — снова усмехнулся гнусавый, — не выйдет! Предупреждены мы!
— Что вы, дяденька! — не прекращая борьбы, проговорила девочка. — Вы меня с кем-то спутали! Я и мухи-то не убила за всю свою жизнь, а не то что человека!
— Путаю, говоришь? — зловеще усмехнулся гнусавый, пытаясь что-то достать из своей калиты. — А вот сейчас посмотрим!
Не давая Владе повернуться, гнусавый всё же изловчился и достал из своей калиты берестянку. Бросив взгляд на ту, что была изображена на берестянке, девочка внутренне застонала. Там была изображена она. Портрет был довольно точный. Конечно, за время, прошедшее с побега, Владина изменилась. И эта мысль чуть-чуть согревала душу и давала надежду.
— Ну и кто это у нас тут изображен? — издевательски просюсюкал гнусавый. — Не ты, скажешь?
— Дяденька! Отпустите меня! — заплакала Влада, не прекращая шарить взглядом по площади. — Я не знаю девочку, нарисованную на картинке. Не знаю и никогда не видела.
— Ты говори, да не заговаривайся! — зашипел гнусавый. — Никогда не видела! Надо же так складно врать! Ты, конечно, изменилась с того момента, как убежала из отчего дома, но живописец твоего отца, который писал тебя по памяти, прорисовал на берестянке кое-что, что никогда не изменится, как бы ты ни выросла. — Гнусавый так больно стукнул Владу берестянкой по носу, что девочка опять заплакала и попыталась вырваться. — А ну не дергайся! Давай, давай, шагай со мной! Вон ладья стоит. Как поднимемся на борт, так она и понесётся! Кого это ты все ищешь?
Влада не ответила. Её всё больше тревожило, что дед куда-то запропастился. Чуть подумав, она решила, что сейчас самое лучшее для неё — это тянуть время как можно дольше.
— Дяденька! Не делай мне больно, — запричитала она вдруг так громко, что вокруг стали оглядываться. — Не делай мне больно, — снова повторила она, но теперь уже во все горло.
Вокруг них стали собираться люди. Увидев, что здоровый лоб пристаёт к маленькой девочке, толпа угрожающе заворчала. Гнусавый испугался.
— Замолчи ты, змея! — тревожно оглянувшись, гнусавый ещё сильнее стиснул руку Влады.
— Замолчу, сразу замолчу, но только если ты мне скажешь, чем же я так похожа на девочку на картинке, — хитро прищурившись, проговорила Влада. — Что-то я никакого сходства не заметила. Похожих девочек очень много, вот у меня подружка есть…
— Ну хорошо, сейчас покажу, — оглянувшись на толпу, сказал гнусавый. — Хотел я этот сюрприз на потом приберечь, да ты сама напросилась, сестричка!
— Я не ослышалась, — удивилась Влада. — Как ты меня назвал? Сестричкой? Тогда ты точно что-то путаешь, нет у меня брата, был, да… — Влада запнулась, осознав, что чуть не проговорилась. — В общем, нет у меня брата!
— А вот и есть! Есть у тебя брат, и этот брат — я! Я твой брат по отцу. Такой же незаконнорожденный, как и ты! Только тебя отец признал, и ты с самого рождения жила в палатах, а я рос в неведении. Я жил с матерью в поселении. Да не отворачивайся ты, посмотри ещё раз на берестянку. Видишь родинку над бровью у нарисованной девочки? Такая же родинка, как видишь, есть у меня. И бровь нашего отца увенчана такой же родинкой. Ну, будешь отпираться? Или напомнить тебе, что такая родинка есть и у тебя!? Как перестанешь упираться, да, пойдем к ладье, я покажу тебе твой лик в водах реки, если сама ты давно не смотрела на себя в отражение. Недавно умерла моя мать и перед смертью покаялась передо мной, рассказала, чей я сын. После тризны пошёл я в Куяв и, упав к ногам отца, поведал ему тайну моей матери и сказал ему, что я его сын.
Сначала он не хотел меня слушать, но я указал ему на свою родинку. Тогда он отослал слуг, которые уже были готовы выпроводить меня, и велел пригласить в зал Малушу — мою бабку.
Пошептавшись с ней, светлый князь поведал мне свою волю: найти тебя и вернуть в Куяв. За это он обещал признать меня, сделать наместником и дать город для княжения, но только после того, как я выполню его волю и решу задачу, с которой не справились его дружинники.
Воля князя, как я уже говорил, заключалась в том, чтобы найти тебя и привезти в великую столицу. Теперь, когда я всё тебе рассказал, мы можем не спеша отправиться к пристани, моя обретенная сестричка.
— Погоди, братик нежданный, — засмеялась Владина. — Сначала познакомься с моим дедом Добритом.
Влада не зря тянула время: привлеченные необычным шумом, к девочке спешили дед и старейшина.
— А ну-ка отпусти девочку! — сказал старейшина Прогост, подойдя к месту, где скопился народ. — Она моя гостья!
— Да вы знаете, кто я? — взвизгнул гнусавый. — Я наместник князя Владетеля! Если захочу, то сожгу дома в вашем городишке!
— Кем бы ты ни был, — тихо сказал старейшина, — девочка под моей защитой! И князь нам не указ. Мы не присягали ему и живем по своим законам. Давай-ка убирайся отсюда, пока я своих людей не кликнул.
— Не указ, говоришь? — пробормотал несостоявшийся княжич, пятясь от старца. — Ну, это мы еще посмотрим!
Толпа заулюлюкала и засвистела вслед худому и нескладному пареньку, одетому в княжескую одежду. Паренек улепетывал, забыв о своём высоком сане и путаясь в полах роскошной, но непривычной одежды.
— Проследите, чтобы ладья сейчас же отчалила! — бросил старейшина подошедшему стражнику. — Да только аккуратно, чтобы не было у него причины нажаловаться князю!
Влада победно засмеялась, но, оглянувшись на деда и старейшину, тут же притихла. Невеселы были старички. Необычайно серьезны и даже понуры были их лица.
— Дедушка, ну что ты такой грустный? — ластясь, проговорила она. — Мы же прогнали его!
— Прогнать-то прогнали, — чуть улыбнувшись, чтобы не пугать внучку, ответил дед. — Да чует мое сердце, что ещё вернётся он и вернётся не один! Такие, как он, обид не забывают! Как бы город не пострадал! А кстати, кто он? Чего хотел от тебя?
Влада долго не чинилась и сразу всё рассказала: про новообретенного брата, про свой портрет на берестянке, про грозного отца и коварную бабку. Даже пожалела великодушная девочка незадачливого брата, так отчаянно жаждущего власти и признания отца. Ничего не сказал на всё это Добрит, лишь погладил внучку по голове. Прогост лишь распахнул двери дома, а девочка уже почувствовала в воздухе запах тревоги.
Дед и старейшина уединились в главной хоромине, а жена Прогоста — Индрагаста — вплотную занялась девочкой. Накормив княжну до отвала, она заставила девочку вздремнуть после обеда. Проснулась девочка лишь тогда, когда вечерний воздух вполз в комнату, и тут же услышала разговор, который тихонько вели в соседней комнате.
— …Нет, — послышался ответ старейшины Прогоста на какую-то реплику Добрита. — Я об этом не беспокоюсь. Князь Владетель не настолько глуп, чтоб не понять, что не станем мы подчиняться какому-то самозванцу без верительных грамот. Вот коли было бы всё честь по чести, то…
— Уж не хочешь ли ты сказать, — в разговор вступила Индрагаста, — что уступил бы ты тогда этому гнусю? Неужели отдал бы девочку, и…
— Да ты что! — разозлился старец. — Не даёшь досказать! Нет, конечно, сама ведь знаешь, что и с верительными грамотами никто не заставил бы меня нарушить закон гостеприимства, но…
— Но город наверняка пострадал бы, — вздохнул Добрит, — и пострадал бы сильно! Однако я думаю…
Что думал дед, чета гостеприимных старичков так и не узнала, потому что из соседней комнаты послышался безутешный плач Владины. Старички все трое растерянно столпились посреди комнаты, не зная, как успокоить девочку, решившую, что все беды на земле происходят оттого, что когда-то она, Влада, родилась на свет.
— Я больше не могу так жить! — сквозь слёзы кричала девочка. — Не могу! Везде, где я появляюсь, царит горе! Из-за меня страдают хорошие люди! За мной по пятам идёт горе!
Дед подошёл к кровати, но остановился, не зная, что сказать. А плач девочки тем временем перешёл в истерику. Увидев, что от мужчин нет никакого толку, Индрагаста решила взять ситуацию в свои руки. Укоризненно покачав головой, она указала мужчинам на дверь и дождалась, пока они выйдут. А потом спокойно, будто и не было слов, повисших в воздухе, проговорила:
— У тебя есть какие-нибудь украшения?
— Нет, — удивилась Влада и перестала плакать. — Только мамин оберег в золотой коробочке, — снова всхлипнула девочка, — но я его ношу под сорочкой!
— Это совсем негоже, — покачала головой старуха. — Тебе уже сколько лет?
— Четырнадцать, — почти успокоившись, припомнила княжна. — Уже скоро будет пятнадцать!
— Вот я и говорю, — погладив девочку, проговорила Индрагаста. — Плохо, когда у девочки в твоём возрасте нет ни одного украшения! Погоди-ка, — она достала из сундука красиво изукрашенную коробочку. — Сейчас мы эту беду исправим! Открывай сокровищницу и выбирай всё, что тебе нравится!
— Но я не могу! Это же ваше! — проговорила девочка, однако глаза её радостно блеснули. — И дедушка, наверно, будет ругаться!
— Ну ладно, ладно, — усмехнулась Индрагаста. — Вижу, что мать научила тебя блюсти обычай! Но сейчас не тот случай. Знаю, чему учила тебя мама: если что-то предлагают, надо ответить отказом три раза и лишь…
— …на четвёртый, — подхватила девочка, — согласиться!
— Молодец, знаешь, — засмеялась старая женщина. — Ну всё, обычай мы соблюли, теперь пришла пора выбирать подарок, бери всё, что нравится!
Индрагаста перевернула содержимое коробки на постель и, чтобы не мешать девочке, отошла в сторону, занявшись своими делами.
Княжна перебирала красивые вещички из коробочки, но никак не могла выбрать. Дома, в княжеских палатах, в заветном местечке лежали драгоценности, которые Владетель дарил Радушке. Перед смертью Радушка отдала ларец с драгоценностями дочери. Очень часто, в минуты обиды, печали и тоски, Влада перебирала украшения, пытаясь вспомнить, как выглядела в них мама. Ей достаточно было взглянуть на украшения Индрагасты, чтобы понять, что стоимость украшений доброй бабушки ничтожна.
Вся сокровищница старухи не стоила и одной подвески из маминого ларца. Но Владина понимала другую ценность лежащего перед ней. Ценность дружбы была несравнима ни с чем. Время шло, Индрагаста уже несколько раз поглядывала на Владу. Девочка уже хотела взять первую попавшуюся драгоценную вещь и сказать спасибо, но тут её взгляд зацепился за нечто необычное.
Это было кольцо замысловатой формы и с совершенно необычным креплением. И камней таких Влада еще не видывала. Камни, вправленные в кольцо, лучились и переливались, бросая блики и переливы на лицо Индрагасты. Девочка надела кольцо на палец, однако тут же сняла. Что-то привлекло её внимание. Обернувшись, Индрагаста увидела, что Влада пытается прочитать надпись, выгравированную на внутренней стороне кольца.
Наконец, княжна отвела глаза от надписи и проговорила:
— Спасибо, матушка Индрагаста! Я выбрала. Можно я кольцо возьму? Оно такое красивое!
— Да, возьми, — собирая рассыпанные по покрывалу серьги, броши, кольца, подвески и бусы, ответила Индрагаста. — Может, ещё что приглянулось? Так бери, не стесняйся!
— Нет, я только кольцо возьму!
— Да, кольцо знатное! Знаешь ты толк в красивых вещах! Только вчера мне муж его принёс. Выторговал у заморского купца. Пускай принесет тебе это кольцо счастье! Ну, иди, тебя дед зовёт!
Больше княжна с Индрагастой не говорила. Не было времени. Дед велел ей собираться, и уже через час они сидели в небольшой ладье, которая принадлежала старейшине. Команда из двух гребцов — дед и внучка, вот и весь экипаж ладьи, отчалившей от гостеприимного поселка Меря.
Гребцы слажено работали веслами, тихонько напевая всем известную песню про реку-матушку, а Добрит все никак не мог успокоиться, тревожно поглядывая по сторонам. Меря давно скрылся из глаз, куда ни глянь, везде была вода. Река разлилась так широко, что берега были еле-еле видны. Наконец, дед заговорил. Было тихо, и каждое слово разносилось далеко, на всю реку, может, поэтому дед и заговорил шепотом, наклонившись к внучке почти вплотную.
— Не спи, Владина, — разбудил Добрит впавшую в дрему внучку. — Неужто днём не выспалась?
— Да не сплю я, а чего ты шепотом говоришь? Здесь же река и никого нет?
— Не хочу, чтобы гребцы слышали. Это для их же блага! Чтобы не пострадали потом за то, что перевозили нас. Но ты меня перебила, — строго попенял он. — У нас не так много времени на разговоры. Часа через три, как раз когда начнет рассветать, мы подплывем к Царскому городищу. Это ещё не столица Арсании, но как бы ворота в неё. Это очень большой город. В отличие от Мери, этот город данник, и подчиняется этот город твоему отцу. Миновать мы это городище никак не можем. Вдруг да окажется, что орех, который мы с тобой ищем, именно там. Привезён он из-за моря, лежит в лавке какого-нибудь торговца, да нас дожидается. Всё бы ничего, да, сдается мне, что твой незадачливый братец уже ждёт нас там, а также наместник князя и вся его дружина, ждут не дождутся твоего приезда!
— Что ты такое говоришь, деда?
— То и говорю, что все стремятся отличиться в погоне за тобой! Твой братец, наверное, уже и берестянку самому последнему дружиннику показал, чтобы смотрели во все глаза и не прозевали тебя.
— Дед, что ты всё говоришь: «братец, братец»! Нет у меня никакого брата.
— Извини, не знаю имени этого человека, а нужно же его как-то называть!
— Дедушка, как же я его ненавижу! — горячо зашептала Влада, сжав кулаки. — Никогда я никого так…
— Тише, — вдруг встрепенулся дед, — будто кто-то гребет навстречу! Не слышишь?
— Нет, дедушка, тебе показалось. Всё тихо. А этот человек, которого ты называешь моим братцем…
— Не надо на него серчать, Владушка, — успокаивающе погладил Добрит внучку по плечу, — не злиться на него надо, а пожалеть! Игрушка он сейчас в руках твоего отца. Он… Нет, не должны мы сейчас отвлекаться на него, нет у нас на это времени!
— Ну ладно, хорошо, не будем об этом. Но я совершенно не вижу выхода! Проехать мы мимо не можем, но и заходить в гавань опасно, потому что нас разыскивают!
— И не найдёшь никогда, если будешь меня всё время перебивать! У меня уже час назад было готово решение! Если бы ты всё время меня не перебивала, мы бы уже вовсю готовились…
— К чему готовились? — снова перебила Влада, но тут же зажала рот ладошкой. — Всё, всё, я молчу! Не ругайся, дедушка! Ты так долго рассказываешь!
— Всё, время на разговоры вышло! — дед рассмеялся. — Ну, болтушка, сейчас накажу тебя! Будешь знать, как деда перебивать!
— Дед, а дед, ну что ты придумал? Ну скажи, я не буду больше перебивать! Ну, дед!
— Не канючь, — внезапно серьезно прошептал дед, — у нас действительно нет больше времени для разговоров. Просто выполняй всё, что я тебе скажу! А где моя калита?
— Да вот же, рядом с моей лежит!
— Хорошо, дай ее мне! Да, только осторожно!
Вытащив из дорожной сумки маленький глиняный горшочек, он протянул его Владе:
— Набери-ка сюда воды! Я бы сам, да в мои годы можно и не разогнуться, если перегнуться через край лодочки. Так, хорошо!
Теперь осторожно передай горшочек мне! Сейчас я размешаю… Закрывай глаза!
— Но, деда!
— Не бойся! Так, повернись чуть-чуть!
— Дед, чем ты меня намазал? Лицо жжет!
— Тихо! Это пройдет. Вытяни мне правую руку! Теперь левую! Нет, левую нельзя! Я же забыл! Ну, будем надеяться, что и без… Так, теперь ступни ног! Можешь открыть глаза!
— Ой, рука черная! Дед, а что ты со мной сделал?
— Эх, жаль, что ты себя всю не видишь! — снова рассмеялся Добрит. — Ну да ладно, через полчаса совсем рассветет, посмотришь на свое отражение в реке!
— Дедушка, ну что ты так со мной? — всхлипнула Владина. — Будто с чужой говоришь!
— А мы с тобой и будем теперь изображать чужих, — уже серьезно начал объяснять Добрит. — Ты теперь рабыня, которую я везу продавать в Царское городище!
— Что?
— Ну ладно, ладно, успокойся! Сейчас всё объясню! Хотя думал я, что ты сама догадаешься, однако… — дед опять прислушался. — Нет, показалось, рыба плеснула! Разные снадобья, что я всегда ношу с собой, сегодня пригодились. Ну-ка, перегнись через борт, посмотри, что ты видишь?
— Что-то… Темно еще, ничего не вижу.
— Ну вот, когда ты увидишь свое отражение, то убедишься, что кожа рук, ног и лица черна как ночь. Сейчас я окрашу твои волосы другим снадобьем, и князевы слуги ни за что не признают в тебе ту, которую разыскивают.
— И долго мне теперь такой ходить? — неожиданно спокойно спросила девочка. — Надеюсь, это снадобье меня не на всю жизнь перемазало?
— Нет, конечно! Через три дня всё само собой сойдет, даже без мытья! Надеюсь, нам повезет, и через три дня мы уже далеко отсюда будем!
Да, вот еще, — встревожился дед. — Совсем забыл сказать, ты это… Больше молчи… А если уж совсем допекут тебя вопросами, начинай показывать на пальцах!
— Это как?
— А помнишь язык, который вы придумали с подружками? Ты думала, я ничего не заметил? Повернусь, а вы хихикаете да подмигиваете друг другу! А я всё видел, даже разобрал несколько слов, которые вы на пальцах друг другу показывали!
— А, это? Так я могу, — засмеялась девочка. — Хочешь, сейчас покажу, как будет: «Деда, дай калач!»
— Нет. Сейчас не надо! Уже совсем рассвело, видишь, вон город показался, это и есть Царское городище! Пошли, нам надо еще переодеться. Мне — в купца, тебе — в рабыню!
— Дед, а откуда у тебя эта одежда? У нас с тобой никогда такой не было?
— У нас её нет, — произнес Добрит, копаясь в тюке с одеждой, — а вот у старейшины Прогоста была. Именно он подсказал мне, как поступить с рабыней, и дал эту одежду!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ЦАРСКОЕ ГОРОДИЩЕ
Когда княжна вдоволь налюбовалась своим отражением в реке, дед обратил её внимание на город, к которому они стремительно приближались. Царское городище раскинулось на высоком берегу в излучине реки, и его естественные укрепления гармонично дополнялись несколькими высокими валами\ Внутри этого кольца располагались жилища и мастерские купцов и ремесленников\ Центром города была торговая площадь, вдвое превосходящая площадь в Мере\ Рядом с площадью находился дом князя и дома его дружинников\ Ворота, ведущие в город, были распахнуты\
— Даже если бы мы попытались проплыть мимо, не заходя в город, — внезапно произнёс дед, бросив взгляд на ладью, в три раза больше той, на которой они сейчас плыли, — нам вряд ли бы это позволили!
— Почему ты так решил?
— Объяснять долго! Уж поверь мне на слово! У тех, кто стоит у ворот, задача — досматривать всех, кто заходит в город или пытается пройти мимо\ А вот те, кто находится на ладье… Смотри-ка, у них даже оружие есть! Ну-ну, не пугайся, мы люди мирные, пускай досматривают! Ну, ты готова?
— В общем, да! Только не могу никак найти применение вот этой чёрной тряпке!
— Это не тряпка, — поправил внучку Добрит, — это паранж, и одевается он вот так, на голову.
— Но я ничего не вижу, — в панике зашептала девочка, — я и шагу не смогу сделать в этом… В этом парн…
— В этой парандже! Успокойся! Как только привыкнешь, всё станет видно, это дело привычки. В тех странах, откуда привезли эту одежду, женщины всю жизнь на людях появляются только в такой одежде!
— Уф, — поежилась княжна, — не хотела бы я жить в этой стране!
— И опять ты не права! Нужно уважать… — дед не договорил. — Всё, прекращаем разговоры! Сейчас подадут сходни. И с того момента, как наши ноги коснутся земли, мы уже не дед и внучка, а богатый купец и рабыня, которую купец везёт на продажу! Помни об этом! Все, пошли.
Предположения деда оказались верными. Множество глаз следили за Добритом и Владиной, пока они шли к городским воротам\ Вероятно, если бы им вздумалось внезапно повернуть назад к ладье, им вряд ли это позволили бы\ Когда они подошли к воротам города, их остановили.
— Кто это с тобой? — спросил рослый дружинник, — уж не та ли, кого мы ищем?
— Я честный купец, — степенно начал свой рассказ Добрит, — в Мере распродал весь товар, а вот эту рабыню продать не смог! Не нашёл на неё покупателя\ Глава гильдии купцов посоветовал мне плыть в ваш город\ Говорят, у вас разный народ сходится для торговли: и арабы, и булгары, и варяги\ Авось кто-нибудь купит девку, а то, как гиря, она на мне висит! Вот купил на свою голову! Домой я не могу с ней вернуться, таких у нас и не видывали, а покупать никто не торопится! Чтобы я ещё с таким товаром связался!
— Что-то ты, дед, больно разговорился, — перебил Добрита второй дружинник, такой же богатырь, как и первый! — А ну-ка, покажи девчонку!
— Что ты, что ты! — замахал руками дед, — если я паранж этот откину, то тогда вообще её вовек не продам! У них, у заморских купцов, как принято? Тот, кто её купит, должен быть первым мужчиной, который увидит её лицо без этой чёрной тряпки, кроме, конечно, отца с матерью\ Никак нельзя, вы уж не обессудьте!
— Что? — проревел первый дружинник, — ты мне ещё поговори! А ну-ка, показывай девчонку, а то дождешься, сам сорву с неё эту дерюгу!
— Да я что? Я за милую душу, — заныл дед, — только пообещайте, люди добрые, никому не рассказывать, что видели её лицо! Вот, пожалуйста, смотрите!
Дед сдернул паранжу, дал посмотреть на Владину несколько секунд и тут же набросил покрывало снова.
— Нет, это, конечно, не она, — подвёл итог второй дружинник, обращаясь к товарищу, — да и что она, дурочка? Небось давно обошла Царское городище десятью дорогами!
— Погоди! Что-то смущает меня в этой черномазой! А ну-ка, дед, подними-ка ещё раз покрывало!
— Ну, я же сказал вам, — снова запричитал дед, — никто не купит…
— Ох, да оставь ты их в покое, — вмешался второй дружинник, — с ними всё ясно! Вон, смотри, ещё одна ладья причалила, и несколько ещё на подходе! Заходи, дед! Да побыстрей, не мешай работать!
— Но всё\таки, — в смущении почесал голову первый дружинник, — что-то в ней не так! Сколько этих черномазых через наши ворота прошло! А с этой что-то не так!
— Да что ты! — снова отмахнулся второй страж. — Смотри, вон с ладьи сошла женщина с девочкой примерно того возраста, что мы ищем! Приготовься, сейчас они подойдут к нам!
К тому моменту, как стражники занялись встречей с женщиной и девочкой, Добрит и Владина были уже далеко.
— Дед, а дед, — жалобно прошептала внучка, — а куда мы идем? Мы уже давно прошли Торговую площадь!
— Тебе надо немного передохнуть, — прошептал Добрит, украдкой погладив девочку, — да и домашней пищи надо поесть. Старейшина Прогост дал мне адрес своего дальнего родственника — Ардагаста, который живёт в этом городе. Мы найдём приют в его доме хоть на несколько часов. А вот и дом!
На стук деда из ворот вышла дородная, осанистая женщина в собольей шубе.
— Ну, что надо? — недовольно спросила она, бросив любопытный взгляд в сторону Владины.
— Нам нужен Ардагаст, добрая женщина, — ответил дед, в свою очередь внимательно рассмотрев хозяйку.
— Нет его, — уже не так недовольно ответила женщина, — умер две недели назад.
— Умер, — грустно повторил Добрит, — ну, что же… Горе-то какое! Прости хозяйка, что побеспокоили!
— Да что ты хотел-то, дед? Может, я, чем помогу?
— Направил меня сюда, — начал свой рассказ Добрит, — старейшина соседнего городка Меря — Прогост. По делам мы здесь, передохнуть у вас хотели перед дальней дорогой. А у вас вот какое горе! Не знал Прогост про смерть родича, извини его! Ну, пойдем мы.
— А я, что же, не живая, что ли? — рассердилась вдруг женщина, — неужто во мне жалости нет? Не дам путникам места для отдыха? Заходите!
— Да, мы… — замялся дед, — горе у вас…
— Раз говорю, заходите, — решительно повторила женщина, — значит, заходите! Я нынче сама себе хозяйка! Кого хочу, пускаю, а кого не хочу, никто не заставит пустить!
За все время скитания Владина ещё ни разу не заходила в такой богатый дом. Впрочем, долго разглядывать внутреннее убранство дома она не смогла. Внутри дома был полумрак. Сквозь ткань, да ещё с улицы, было плохо видно. Как только хозяйка отвернулась, девочка приподняла паранжу и зыркнула по сторонам, но тут же наткнулась на укоризненный взгляд деда, который жестом приказал ей опустить покрывало. Пригласив путников к столу, хозяйка начала свои расспросы. Удовлетворив своё любопытство, она начала рассказывать сама. Дед слушал её очень внимательно, старался не перебивать и лишь к месту вставлял подходящие реплики, понимая, что женщина изголодалась по общению.
— …вот весь город сейчас переполошили, дочку князеву разыскивают! Соседка вчера забегала, жалела беглянку, а по мне так зря! Попалась бы она мне в руки, враз выдала бы её страже! — вдруг женщина перестала говорить и подозрительно посмотрела на Владу, — что это с вашей рабыней? Дрожит вся, аж покрывало ходуном ходит!
— Замерзла наверно, — небрежно бросил дед, — она же из тёплых стран, а у нас уже осень, холодно ей!
— А, тогда ладно! — успокоилась женщина, — а то думаю, вдруг заболела, возись тут с ней! Ох, а о чём я говорила-то? Совсем забыла!
— О князевой дочери и о том, что… — попытался напомнить дед, но Вендрогаста тут же его перебила.
— Да, да, точно, об этом я и говорила! Так вот, точно кликнула бы стражу и сдала бы им её с рук на руки!
— Ох, ну и чем же заслужила эта девочка вашу лютую ненависть? — осторожно спросил, Добрит, — аль знаете вы её?
— Не знаю и знать не хочу, — сердито отрезала женщина, — а только думаю я, что негоже, когда дочь убегает из отцовского дома!
— А может, не очень-то сладко было княжне в отчем доме?
— Не может этого быть, — снова отрезала Вендрогаста, — как же мог быть князь лютым отцом для дочери, если для Роси такое благо сделал? Родной отец так не заботится о детях, как позаботился он о Росах! Как же родной дочери могло быть с ним плохо, если для каждого распоследнего жителя этой земли он ближе отца родного! Просто неблагодарная она девчонка, высечь её надо!
— Но, — попытался перебить женщину дед, — послушайте!
— И слушать ничего не желаю, — взвизгнула Вендрогаста, — знаю я уже наперед всё, что вы скажете! А только ответьте мне, где бы я сейчас была, после смерти мужа, при старой-то вере? Молчите? То-то же! Хорошо, что приняла крещение и Андрогаста заставила сделать то же! Как чувствовала! А что было бы, останься мы в старой вере?
— Что? — переспросил дед.
— Не знаете или не хотите говорить? — хитро прищурилась хозяйка, словно читая мысли. — Хорошо, я вам скажу! Уже и косточек моих бы не было! Сожгли бы меня вместе с Андрогостом на погребальном костре, а всё добро, что вы сейчас в доме видите, досталось бы родственникам Андрогоста.
Пришла тут свекровь, начала разговоры про жертву и тризну, а сама глазами по добру моему шарит. Она мне про костер жертвенный, а я ей: крещеные мы, а новый бог не разрешает жертвоприношения!
И на тризну я тоже тратиться не стала! Вот поэтому Прогост из Мери и не знал, что Андрогост умер. Не собирала я по старому обычаю всех ближних и дальних родичей. Тихо похоронила мужа. Теперь родичи и знаться со мной не хотят! Ну и не надо! Подумаешь! Это они из зависти, что от нашего добра им ничего не досталось.
Слушай, дед, а ну-ка идите вы со двора подобру-поздорову, — вдруг ни с того ни с сего поменяла тему разговора Вендрогаста. — Что-то ты темнишь со своей рабыней! Точно, она хворая у тебя! Ишь, как ее трясет! Идите, идите, а то я еще замуж хочу, а кто меня хворую возьмет, если заразу какую от твоей рабыни подхвачу?
Пораженные резкой сменой настроения женщины, Добрит с Владиной и не заметили, как оказались на улице и за ними захлопнулись тяжелые ворота. Некоторое время они шли молча, наконец дед прервал затянувшееся молчание:
— Ну и чего ты испугалась? Ты, которая прошла через столько испытаний, испугалась какой-то злой бабы!
— Дедушка, — все еще дрожа, ответила Влада, — я ничего не смогла с собой сделать! Никогда еще не встречала я таких злых женщин, даже Пущевика я так не боялась! Он был зол на меня, потому что не оставила я ему надежды, а этой женщине что я сделала такого? Она же княжну Владину в глаза не видела, за что же такая ненависть?
— Ну всё, успокойся! Мы уже довольно далеко ушли от этого дома, вот-вот подойдем к торговой площади. Помни обо всем, что я тебе говорил! Чтобы не случилось, молчи, язык жестов можешь применять лишь в крайнем случае, когда обратятся непосредственно к тебе!
Но на этой площади, так же как и в Мери, грецкого ореха не оказалось. Уже схлынула основная волна покупателей, начали собирать свои товары продавцы, а странная парочка все также брела по рынку, изредка останавливаясь у лотков заморских купцов. Наконец, убедившись, что ореха здесь нет, отправились они к городским воротам, чтобы поскорее уйти из города. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как услышали крик глашатая:
— Всем жителям Царского городища разойтись по домам! Чужеземные купцы должны собраться на Разговорном валу!
Испуганные торговцы стали еще быстрее собирать свои товары. От лавки к лавке, от торговца к торговцу пополз шепоток:
— Старика ищут с рабыней!
Ошеломленный дед прислонился к стене какой-то лавчонки. Отдышавшись, прошептал:
— Ну вот и всё! Попались мы с тобой. Жители сейчас разойдутся по домам, чужеземцы отправятся на Разговорный вал, а мы останемся торчать, как два прыща. Маленькая моя, ты столько боролась! Столько усилий и борьбы, и всё напрасно!
— Ой, дедушка, больно! — вдруг вскрикнула княжна, показывая палец с капелькой крови, — что-то острое вылезло из калиты и укололо меня!
— Ну о чем ты говоришь? — устало удивился Добрит. — Мы головы можем лишиться в любой момент, а ты мне про палец… А впрочем, ну-ка, давай посмотрим, что тебя укололо!
— Вот, — пошарив в калите и уколовшись еще раз, княжна протянула то, что достала, — еловая ветка! Подарок лешего! Помнишь, я тебе рассказывала про него?
— Что-то припоминаю, — оживился дед. — Ты еще мне рассказывала, что из-за своей черной руки не смогла воспользоваться подарком.
— Да, — улыбнулась девочка. — Так все и было. Ведь чтобы воспользоваться подарком, нужно, чтобы обе руки были нормальные. А моя рука… — Влада обреченно опустила голову.
— Ну-ка, ну-ка, дай мне эту веточку! — обдумывая какую-то мысль, проговорил дед. — Я думаю, не зря именно сейчас Леший напомнил о себе! А если сделать так…
— Дедушка, ну, говори скорее, что ты придумал!
— Сейчас, сейчас! — Добрит потер виски. — Мысль мелькнула и ушла! Сейчас… Всё, придумал! Веточка в моих руках, я думаю, Леший не осердится на меня за это, сейчас я поднесу ее к твоим губам и…
— Дедушка! — закричала Влада. — Мы опоздали, смотри!
Путешественники так увлеклись планами спасения, что не заметили стражников, которые целенаправленно двигались к деду и внучке.
Это были те двое дружинников, которые стояли на воротах рано утром. Тот, который не хотел пропускать княжну, подошел вплотную к девочке и резко сдёрнул с нее покрывало.
От резкого света глаза девочки мгновенно заволокло слезами.
— Я же говорил, — с удовлетворением произнес стражник, — что в этой девушке есть что-то необычное! Глаза! У черномазых всегда чёрные или коричневые глаза, а у тебя, девочка, голубые! Не надо слёз, я больше не поверю в твои уловки! Почти всё утро я ломал голову, пытаясь понять, что же меня в тебе так смущает, а час назад пришёл наместник князей, назвался твоим братом и показал каждому из дружины берестянку с твоим изображением. Как только я увидел его, сразу вспомнил про твои глаза! Старика я отпускаю, у меня не было приказа задерживать его, а ты, девочка, пойдешь со мной! А ну-ка, повернись! Охохонюшки, кто же тебя так выкрасил? И чем я тебя оттирать теперь буду? Ну, что ты стоишь?
— Можно я попрощаюсь с дедушкой? — робко спросила Владина, — дайте мне ещё минутку!
— Ну, хорошо, прощайся! — согласился дружинник, — только я буду рядом! Вдруг опять чего удумаешь. Сказывали мне, какая ты шустрая, но не надейся сбежать! Слишком много людей следят сейчас за каждым твоим вздохом!
Княжна подошла и обняла Добрита, но вместо рыданий и причитаний он услышал горячий шепот:
— Дед, ветка всё ещё в твоих руках?
— Да.
— Ну что же, вся надежда сейчас на Лешего, — сквозь притворные рыдания проговорила девочка, — терять нам с тобой, дед, больше нечего! Поднеси ветку к моим губам!
— Что-то прощанье у вас затянулось, — подозрительно проговорил дружинник, — а, ну… Что это такое? — вдруг испуганно взвизгнул здоровяк-воин, — Что это ползёт по моим ногам? Во имя всех богов! Уберите это от меня!
А дело было так. Как только Владушка дохнула на веточку, из-под земли начали пробиваться тонкие и гибкие побеги. Побеги ползли один за другим, опутывая дружинника всё сильнее и сильнее. Впрочем, было заметно, что запелёнатому дружиннику не было больно, всё, что он испытывал сейчас — это панический страх. Запеленав мужчину, корни перестали расти, но не давали дружиннику ни упасть, ни пошевелиться.
Оглянувшись, Владина увидела, что наделали корни с остальной дружиной. Отовсюду слышались вскрики, вопли и проклятья!
Добрит потянул Владу за руку:
— Пойдём быстрее! Как бы волшебство твоего друга не закончилось так же быстро, как и началось!
— Нет, дедушка, подожди! Я устала от того, что все вокруг считают меня неблагодарной дочерью и не знают, что произошло на самом деле! — девочка повернулась к дружиннику, — Не бойтесь! Вы побудете связанным недолго, только до того момента, пока я не окажусь далеко отсюда. И не ругайте меня очень сильно. Мой отец заставил всю Рось принять новую веру, а меня, согласно старой вере, велел принести в жертву, когда умер мой сводный брат! А я борюсь за свою жизнь, как могу! Поэтому и убегаю. Пойдём, дедушка!
Обойдя спелёнатых стражников, княжна и её дедушка прошли через городские ворота и спустились к пристани, где стояла их ладья.
— Тяжело нам придётся, — сказал дед, поднимаясь на борт ладьи, — гребцы то наши уже давно ушли. Уговорились мы с Прогостом, что довезут они нас до города, ладью оставят, а сами пешком назад пойдут. Так что давай-ка быстрее, пока никто не вздумал стражников освободить!
— Не бойся, дедушка, — засмеялась Влада, — даже если путы Лешего распадутся, всё равно им нас не догнать!
— Это почему же? — удивился Добрит, — что им помешает?
— А ты посмотри вокруг внимательно! Вот сюда, сюда и сюда. Вот на эту большую ладью, на эти две маленькие и дальше, на те, которые стоят вплотную к берегу! Ну что, увидел? По-моему, они ещё не скоро тронутся в путь!
Большая ладья, вероятно, та, на которой приплыл сводный брат Владины, была сплошь увита зелёными побегами, хотя на улице был ноябрь. Казалось, что каждый дюйм ладьи занят зелёными захватчиками. Побеги вылезли из земляного берега, пробили днище судна, вылезли из воды и вернулись назад к берегу.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ДЕРЕВНЯ МЕРТВЫХ
Дед оказался прав: дружинников освободили довольно быстро, ладья не успела отплыть далеко, а вокруг судёнышек уже забегали и запричитали люди. Возмущённые крики были слышны очень отчётливо. Видимо, горожане освободили дружину или срок колдовства закончился. Хорошо было слышно, как негодуют люди, пытающиеся спустить на воду ладью сводного брата княжны. Потом до беглецов донесся с берега крик:
— Вернитесь! Вам не добраться до Арсы, не миновать поселение мертвецов! Вернитесь!
Но ладья, на которой плыли беглецы, уплывала всё дальше и дальше.
Наконец, когда девочка почувствовала, что ладони покрылись волдырями и мозолями, она попросила у деда минутку для отдыха. Повисла тишина. Наконец, Владина сказала:
— Дед, а что они говорили про поселение мертвецов? Зачем мы туда плывём? Это, наверное, опасно?
— Честно говоря, не знаю, — чуть подумав, ответил дед, потирая натруженные ладони. — Так далеко я ещё никогда по воде не забирался. В прошлый раз... Помнишь, я рассказывал тебе про тот случай, когда твоя бабка чуть не выскочила замуж, не дождавшись меня? Так вот, в тот раз я шёл посуху, и до Арсании так и не добрался! Да что там говорить, я даже не знаю, в какую сторону мы плывём! Где эта Арсания?
— А я знаю, — раздался вдруг голос из-под тента ладьи. — И если в ближайшие минуты вы не повернёте ладью вправо, вам ещё долго придётся добираться до Арсы! Вернее, до посёлка Хранителей! А там сейчас очень…
Из-под тента вылез загорелый юноша. На смуглом лице выделялись белые зубы и выгоревшие до белизны волосы. Плечи юноши бугрились мышцами.
— Почему ты залез на нашу ладью? — перебил юношу Добрит. — И кто ты вообще такой?
— Такой же беглец, как и вы, — засмеялся юноша. — Только преследователи мои рангом пониже, чем ваши, но, однако, поймай они меня, тумаками бы я не отделался!
— А с чего ты взял, что нас преследуют? — нервно спросила Влада.
— Чай не глухой, слышал я, пока здесь в тенечке лежал, много чего слышал. Давай, красавица чернолицая, мне весла, а то упадёшь ещё от утомления. Не девчоночье это дело — веслом махать. Вон, иди на то место, где я сидел.
— Чего это ты раскомандовался на нашей ладье? — не на шутку рассердилась Влада. — Дед, ну что ты молчишь? Скажи ему что-нибудь! Язык ты, что ли, проглотил?
— Ты, Влада, действительно пошла бы отдохнула, — мягко посоветовал дед. — А то путь-то у нас неблизкий!
— Ну всё понятно, — обиделась девочка. — То Влада, да Влада, а теперь отсылаешь меня. А я вот возьму и не пойду.
— Ну хоть пойди вытри с лица черноту, — дед достал из своей сумки горшочек с чем-то вязким и неприятно пахнущим. — Теперь-то маскироваться незачем.
Когда девочка отошла, Добрит внимательно и пытливо оглядел юношу. При ближайшем рассмотрении оказалось, что юноша очень юн, всего лишь года на три старше княжны.
— Ну что ты мне хотел сказать? — быстро прошептал дед. — Говори, пока внучка не вернулась.
— Там очень страшно, — тоже переходя на шепот и округлив глаза, ответил юноша. — Я еле унес оттуда ноги.
— Где там? — недовольно перебил его Добрит. — Говори толком!
— Там, куда вы плывёте, в поселении мёртвых!
— Ну, во-первых, мы не туда плывём, а в Арсу…
— Не добраться вам до Арсы, — в свою очередь перебил деда юноша. — Не миновав этого поселения. Оно как раз стоит на пути в Арсанию, и никак его не обойти.
— Это почему же?
— Потому что находится оно в долине между двух непроходимых скал, — снова пояснил юноша. — И получается, что поселение — это как ворота, которые перекрывают вход в Арсанию.
— Ну ладно, — после недолгого молчания проговорил дед. — Туда ещё доплыть надо. А на месте что-нибудь придумаем. Ты мне лучше, отрок, скажи, как тебя зовут?
— Людота я! Так мать с отцом назвали.
— А мы вот, Добрит и Владина, — пояснил дед. — Внучка и дедушка.
И чем же ты, Людота, так провинился, что пришлось тебе хорониться на нашей ладье?
— Когда я убежал, — увидев, что подошла Влада, Людота тут же исправился. — То есть ушёл из родного поселения, я переплыл на своей лодке реку и оказался в Царском городище. До этого я никогда не видел таких больших поселений и долго любовался на княжеские хоромы, да на пришлый люд и их заморские товары. Потом нанялся на работу к кузнецу, я к этому делу привычный. А кузнец, зная, что я пришлый и заступиться за меня некому, возьми да и не уплати мне.
Ну, я немножко ему отомстил, а он нажаловался княжескому наместнику. Тот присудил, ясно дело, в пользу кузнеца. Хотели меня схватить да наказать, а я вырвался, убежал и схоронился на вашей лодке, благо как раз началась суматоха, когда стражник вспомнил про голубые глаза вашей внучки. Он так начал кричать на другого стражника за то, что тот упустил вас, что даже я услышал. Вот и вся история.
— Да, — встряла в разговор девочка. — Если только ты говоришь правду. Не верю я тебе.
— Да ты… — рванулся было к девочке Людота. — Как ты смеешь?
— Успокойся, — перехватил его Добрит. — Не злись на неё, это она от усталости. Если бы ты знал, что ей пришлось пережить!
— Все равно, — обиделся юноша. — Это не дает право обижать честных людей!
Юноша отошёл и сел обиженно в сторонке.
Сообразив, что сказала что-то не то, притихла и Владина. Людота молчал, молчала и девочка, положив голову на колени деда. Наконец, дед нарушил молчание:
— Ну ладно, петухи, поругались и хватит! Всё в воле богов. Они, наверно, и направили Людоту на нашу ладью. Значит, вместе надо нам держаться. Ты, Людота, кончай дуться, чай не девка, а ты, Владина, извинись, негоже человека ни за что ни про что оскорблять! Ну-ну, не упирайся, отвечать надо за свои слова!
Наступил вечер. На ладье уже давно царил мир да покой.
Влада, истосковавшаяся по общению со сверстниками, не отходила от Людоты. Он усердно греб и внимательно слушал её захватывающий рассказ о невероятных приключениях княжеской дочери. Дед, с грустью кивая головой, снова переживал страдания одинокой и покинутой девочки.
Наконец, Людота подал знак остановиться.
— Дальше нужно грести осторожно, — сказал он. — Я хорошо знаю эти места, здесь много порогов и камней. Если мы сядем на камни, никто не придёт нам на помощь.
— Людота, откуда ты всё это знаешь? — вмешалась в разговор Влада.
— Я здесь родился и вырос, — ответил он. — И только несколько месяцев назад уехал. А теперь возвращаюсь обратно.
— А почему ты уехал?
— Это очень длинная история, — сказал Людота, переглянувшись с Добритом. — Сейчас нет времени её рассказывать. Видишь, впереди показались горы — значит, скоро мы окажемся на берегу.
Не прошло и часа, как лодка причалила к берегу. Стемнело. Потрескивал костер, вкусно пахло едой, которую Людота быстро и умело приготовил на открытом огне. Владе уже давно хотелось спать, но дед всё находил ей занятия: то воды принести, то дров набрать.
Наконец, убедившись, что девочка почти засыпает на ходу, Людота сказал:
— Сегодня мы будем спать в ладье, она крепко привязана, и лучшего места для ночлега нам не найти.
— Но, дед, — перебила его сонная Влада, — Людота же рассказывал, что здесь, совсем рядом, есть поселение. Я думала, что сегодня наконец буду спать в доме.
— Ты права, — подтвердил Людота, — поселение близко. Но в этом поселении нет людей, ни единого человека. Все дома стоят пустые.
— Тогда действительно не имеет смысла спешить туда, — согласилась девочка.
— И вот что, внученька, — проговорил Добрит, чуть поколебавшись. — Сейчас ты поднимешься на ладью, ляжешь спать под тентом и ни под каким видом не спустишься с ладьи до утра. Слышишь, будешь спать под тентом! Спать и носа оттуда не высовывать, кто бы тебя ни звал, что бы ни сулил.
— А что ты мне наказываешь, будто я на ладье должна остаться одна?
— Ты и побудешь на ладье одна, — попытался убедить внучку Добрит. — Но это ненадолго! Где-то через два часа мы с Людотой уже будем снова с тобой.
— Нет, — с Влады слетели остатки сна. — Вы мне что-то не договариваете! Я, конечно, не боюсь остаться одна, но, если вы мне всего не расскажете, я здесь не останусь.
Чепуха какая-то получается: то Людота убеждает нас, что в поселении никого нет, а то вдруг ты, дед, начинаешь уговаривать меня не поддаваться на посулы неведомого.
— Вот вернемся, — успокоил девочку Людота, — и все тебе расскажем!
— А если не вернетесь, что мне тогда делать?
— Ну что ты каркаешь? — обиделся Людота. — Я эти места как свои пять пальцев знаю, если я говорю…
— Она права, — тронул дед за рукав Людоту. — Может ведь и такое случиться! На этот случай руби топором канат, держащий ладью, и пускай река унесет тебя куда подальше отсюда! Небось куда-то да унесет!
— Дед, — заплакала девочка, — не уходи! Ты меня окончательно напугал!
— Всё будет хорошо, это я тебя так, для острастки, напугал! Главное, не уходи с ладьи и до утра ничего не предпринимай!
— А как я до ладьи доберусь? — уже немного успокоившись, спросила княжна. — Она же в воде стоит?
— А ты что, плавать не умеешь? — удивился Людота. — Ты же говорила, что Куявия славится своими реками!
— Вот какой ты! — с досадой ответила девочка. — Умею я плавать! Только намокну же я, а переодеться не во что! Шуба, которую подарил мне Багник, конечно, теплая, но… А ведь на улице далеко не июль!
— Что же делать? — закручинился дед. — И как я не подумал об этом?
— Пусть возьмет мою шубу, — сказал Людота. — Перед уходом я переброшу её в ладью, а Влада, как поднимется на ладью, пусть разденется, вытрется насухо и наденет мою шубу!
— А как же ты? — заволновалась девочка. — Замерзнешь ведь!
— Не беспокойся, — отмахнулся Людота. — Наш путь будет проходить мимо моего поселения. Зайдем в любой дом и одолжим немного одежды. Ведь жильцам этих домов эта одежда больше никогда не понадобится. — Поймав опасливый взгляд, он тут же успокоил Добрита: — Да нет, сейчас туда ещё можно зайти. Их надо бояться к полуночи, а сейчас ещё часов девять-десять вечера!
— Кого надо опасаться? — взвилась княжна. — В конце концов, расскажите вы мне или нет?
— Мы и так потеряли много времени, — остановил внучку дед. — Плыви скорей! А мы дождёмся, пока на борт поднимешься, и тронемся в путь потихоньку. Ну, давай, во имя всех богов… Да, помни мои наказы!
Шуба, пахнущая Людотой, согрела озябшую Владу, и она быстро уснула. Она проспала до самого утра, и даже если кто-то звал ее с берега, она не слышала.
Проснулась Влада от толчка — кто-то дергал канат, к которому была привязана ладья. Выскочив из-под тента, она увидела улыбающихся Добрита и Людоту, которые махали ей. Этот момент навсегда запомнился Владе — яркое, почти зимнее солнце, голые ветви деревьев и два человека, с которыми ей не страшна была никакая стужа: ее обожаемый дед и нежданно обретенный друг.
Картинка словно подернулась рябью, и вот уже Влада стоит на берегу, а рядом с ней — мужчины, в руках которых по пучку травы с резким запахом.
— Фу, — сморщилась княжна, — где вы набрали эту гадость?
— Там, где набрали, — зевая, ответил дед, — там ее уже нет. А не мешало бы еще хоть полстолька набрать. Боюсь, что не хватит!
— Дед, ты опять говоришь загадками, — бросилась в атаку девочка, — Ну уж теперь ты мне все расскажешь! Не отвертишься от меня! Рассказывай все!
— Вот ты всю ночь спала, а твой дед не спал, — укоризненно покачал головой Людота, пытаясь предотвратить грядущий шквал вопросов, — мы всю ночь траву искали, а он у тебя уже старенький!
— Ах, так, — девочка уже рассердилась всерьез, — а я, между прочим, не просила отправлять меня спать! Я вполне бы выдержала ночь без сна! Я и не такое выдерживала! Дед, ну скажи ему!
— Правда, правда, — кивнул дед, — а ты, Людота, не цепляй ее! Потом сам же пожалеешь! Внучка у меня еще золото, другие, как заведутся, так целый день ругаются!
— Да, знаю, — мгновенно успокоившись, сказал Людота, — у меня мамка такая была. Как заведется, ничем не утихомиришь! Эх, я готов сейчас хоть неделю ее причитания слушать, лишь бы хоть на миг увидеть ее!
— Может, не будем заходить в твой дом? — спросил дед, — слишком свежа еще твоя тоска и боль по родным!
— Да нет, надо, — подумав, ответил Людота, — вещица там одна осталась, забрать надо! Да и отдохнуть не мешало бы.
— Все, вы как хотите, — вконец обидевшись, сказала княжна, — а я с места не сдвинусь, пока вы мне все не расскажете!
— А ведь действительно, пора рассказать, — усмехнулся дед, — а то не сдвинется, я ее знаю!
— Ну, если вы так считаете… Я-то наоборот… Хотел ее уберечь от… Ну, хорошо, — решился Людота, — хорошо, пока идем к дому, коротко расскажу эту историю.
Сейчас мы идем к поселению, где я родился. Как вы уже знаете, наше поселение — это пропускной пункт в Арсанию. Если пришлый человек явился с плохими мыслями, то жители поселка его не пропустят.
Из поколения в поколение передавался тайный дар. Детей обучали умению читать мысли с первого года рождения. Это нужно было, чтобы распознавать намеренья пришлых людей. Ведь на словах эти люди всегда хороши, а истинные цели мы узнавали лишь прочитав мысли. Но хранители ворот могли пользоваться этим даром только в отношении чужеземцев, упаси нас бог, читать мысли своих соседей или, что еще хуже, родных.
Сейчас вы увидите, насколько мал наш поселок. Всего шесть домов. Три дома защитников ворот и три дома хранителей ворот.
То, что я хочу рассказать вам, случилось два месяца назад. С раннего детства меня готовили на должность главного хранителя ворот. Потому что за последние двадцать пять лет у соседей рождались только девочки. Мать рассказывала, как ликовали все жители поселка, когда родился я! Мне было два года, когда началось обучение. Сначала я должен был научиться понимать язык домашних животных и птицы.
Первый раз в жизни меня наказали, когда курица снесла яйцо и прокудахтала мне об этом, а я заигрался и не сказал об этом маме. А потом эта курица нажаловалась деду, и он был очень недоволен мной. Во второй раз меня наказали за то, что у нашей коровы переполнилось молоком вымя, и она несколько раз просила меня сходить к матери. Но мне было недосуг. А корову надо было срочно доить. За это отец решил наказать меня более серьезно — мне запретили мысленно общаться с кем бы то ни было.
Два дня я бегал по двору довольный! Я был счастлив, что не надо отвечать на просьбы и разговаривать с глупыми домашними животными! На третий день мне стало скучно! На четвертый день солнечный свет стал казаться тусклым. Я стал плохо спать. На шестой день вмешалась мать и прекратила наказание, объясняя это тем, что я уже все понял! И я действительно все понял! Уже на следующую ночь я разбудил весь дом вестью о том, что лиса вылезла из своей норы и собирается на охоту на наших кур! Дед и отец были довольны. Конечно, они и сами, не торопясь, обезвредили бы лису, стоило бы только ей подобраться к нашему курятнику. Но мой случай был особый: меня еще не учили языку лесных животных, я дошел до этого сам, своим умом!
В истории с лисой была и ещё одна важная деталь. Когда в голове лисы только появилась мысль о возможном визите в наш курятник, я уже знал об этом.
Я не могу подробно рассказать о каждом этапе моего обучения — это заняло бы слишком много времени. Достаточно сказать, что после того, как я освоил язык лесных животных, я перешёл к изучению птиц — как домашних, так и диких. Затем я начал прислушиваться к мыслям обитателей рек, озёр, болот и морей.
Хотя я никогда не видел моря, я знаю о нём так много, словно родился и вырос в тёмных морских глубинах. Самым трудным, как ни странно, оказался язык цветов, деревьев и трав. Хотя мои дед и отец с лёгкостью понимали растительный язык, я никак не мог понять, в чём моя проблема. Обучение затянулось.
В конце концов, я всё-таки научился общаться с растениями, но на очень низком уровне. Это впоследствии погубило всех жителей нашего посёлка. Но, впрочем, я забежал вперёд.
То, что не удалось с растительным миром, я с лихвой компенсировал с людьми и богами.
— Да, да, — повторил Людота, заметив недоумение княжны, — богами! Я в совершенстве научился распознавать мысли людей и овладел языком богов. Ведь не имеет смысла учиться, чтобы стать хранителем ворот, если не знаешь, для кого ты их охраняешь.
О, княжна, неужели ты хочешь сказать, что тебе неведомо, кто населяет Арсанию? Город, который лежит за этими горами, — это город, в котором живут боги. Это легендарная Арса. Туда побывало очень мало чужестранцев, и это благодаря тому, что хранители ворот всегда на посту.
Ну вот, — перебил себя Людота, — хотел рассказать коротко, а получился такой длинный рассказ! Я ещё ничего толком вам не рассказал, а мы уже пришли. Вот мой дом.
— Слушай, — перебил его дед, — ты уверен, что в доме никого нет? Я слышу чьи-то голоса, плач и стоны!
— Уверен ли я? — горько усмехнулся юноша. — Да я бы в жизни не ступил ногой за ворота посёлка, если бы в доме оставался хоть один человек. Странно, — Людота насторожился, — теперь и я слышу голоса. Но это не голоса моих родных. В доме кто-то чужой!
— Может, пройдём мимо? — боязливо поёжилась девочка. — Вдруг там какие-то лиходеи?
— Нет, — возразил Людота, — я слышу плач и стоны. Но, в любом случае, решать не нам с тобой. Как твой дедушка скажет, так мы и поступим.
В этот момент из дома донёсся такой отчаянный крик боли, что дед, не говоря ни слова, решительно распахнул двери дома Людоты.
Первый же взгляд на дом подтвердил слова юноши. Здесь не жили. На всём лежала печать запустения. И тем неожиданнее было присутствие двух людей, которые совершенно не вписывались в обстановку этого дома. На полу, возле холодной, давно нетопленой печки, лежал смуглый молодой хазарин. Вернее, смуглым он был когда-то, сейчас же был мертвенно бледен, и немудрено, вся одежда и, видимо, наскоро состряпанные повязки были пропитаны кровью.
Вторым же, вернее второй, была женщина — прекрасная женщина из рода Росов. На ней была летняя одежда, но, вероятно, она пока не осознавала, как холодно было в доме. Пытаясь как-то облегчить муки молодого мужчины, она сидела на холодном полу и гладила его по голове. Увидев вошедших, она никак не отреагировала на их приход, лишь задержала взгляд на одежде Влады, потом перевела его на лицо девочки, и снова её глаза опустились к искажённому болью лицу раненого, который метался и кричал.
— Я здесь, потерпи немного, — успокаивающе говорила женщина, — я никогда от тебя не уйду.
Дед опустился на корточки рядом с женщиной.
— Кто это сотворил с ним такое?
— Его сородичи, — всё также механически гладя хазарина, ответила женщина. — Когда пленили они меня, вождь хазарцев обещал отдать меня Сакелу, вот этому мужчине, в жёны. А потом вождь умер. И новый вождь решил, что выручит много денег, если перепродаст меня на невольничьем рынке.
От воспоминаний у женщины перехватило горло, однако, отдышавшись, она снова заговорила.
— А когда Сакел напомнил своему брату, который стал вождем в каганате, что отец обещал меня ему, Сакелу, брат ответил, что теперь он вождь и только ему решать, что делать со мной.
Женщина ненадолго замолчала.
— Когда Сакел спросил меня, не хочу ли я убежать с ним, я, конечно, согласилась. Я была готова на всё, лишь бы не оказаться перепроданной в рабство и не быть увезённой ещё дальше от родного дома.
— А где твой дом, красавица? — спросил дед.
— Мы дреговичи, — вздохнув, ответила женщина, — там все мои родные: мой муж и моя маленькая дочь. — Она снова покосилась на Владу, но не на девочку, а на кафтан, который та оставила, когда сняла шубу. — Но теперь, наверное, моя малышка уже подросла, столько времени прошло!
— Бедная ты, бедная, — доставая что-то из калиты, проговорил дед, — так что же с вами случилось, когда вы убежали?
— Подстрелили его, Сакела. Сразу две стрелы вонзилось в него. А стрелы у этих дьяволов отравленные. Сакел мне рассказывал об этом, пока был в сознании. Эти стрелы, даже если слегка ранят человека, смертельны. Они намазаны таким ядом, который заставляет кровушку человека течь и течь, пока она вся не вытечет. А у Сакела ещё и раны тяжёлые. Ты знахарь? — вдруг спросила женщина, видя, как дед Добрит накладывает снадобье на чистую ткань и прикладывает к страшным ранам Сакела. — Ты поможешь ему? Жалко мне его до боли. Как сын он мне стал за эти несколько дней. Не знала бы его, не поверила бы, что среди этих зверей-хазарцев встречаются такие, как он. Добрый он, ласковый. Когда мы бежали к лошадям, ещё тогда нас заметили и стали в нас стрелять. Одна из этих стрел предназначалась мне, а он прикрыл меня, принял стрелу на себя. О чудо, ты помог ему! Он перестал кричать от боли. Он будет здоров?
— Не хотелось бы огорчать тебя, но солгать тебе не могу, — грустно проговорил Добрит, — смог я только облегчить его муки, и то ненадолго, а спасти его я уже не могу, слишком поздно Он потерял слишком много крови. Вот, Людота печку затопил, да еду приготовил, ты иди, поешь пока!
— Нет, — вяло запротестовала женщина, — я буду с ним до конца.
— Тогда это будет и твой конец, — сурово проговорил дед, — ты когда ела-то? И синяя вся от холода. На, возьми мою шубу!
— Мне совершенно не хочется есть, — удивилась женщина, — помню, когда по лесу пробирались, да деревья наших коней пожрали, очень хотелось есть, а теперь… Нет, не хочу я есть!
— Это значит, ты уже больше трёх дней голодная! — подсчитал подошедший Людота, — только после этого срока становится всё равно и есть уже не хочется!
— Дедушка, — вмешалась княжна, — что она говорит? Как это деревья могут лошадей съесть? Она или врет, или у неё бред начинается?
— И это говоришь ты? — укоризненно покачал головой Добрит, — что, уже про Пущу и её хозяина забыла?
— Но, дедушка…
— К сожалению, она говорит правду, — вздохнул дед, — удивительно, как они сами выбрались!
— Деревья отпугнул запах свежей крови! Крови Сакела. — задумчиво проговорил Людота, — таким образом, и я, единственный из всего поселения, спасся.
— Людота, да вы что, совсем все с ума сошли? — расплакалась Влада, — что ты говоришь?
— Людота, ты иди, женщине одежду какую-нибудь принеси, вон как её трясет! — снова вмешался дед, — даже шуба моя не помогла! Иди, а я пока всё внучке объясню. Это как раз тот конец истории, который не успел рассказать Людота.
— Ну так расскажи мне быстрее, а то я как слепая среди зрячих!
— Это ты хорошо сказала, но в данном случае лучше быть слепой, чем видеть то, что пережил Людота. Подожди, хазарин снова мечется! Сейчас снадобье приложу и расскажу тебе всё. Так, на чем Людота остановился, когда мы подошли к этому дому?
— На том, что не смог он в совершенстве выучить язык деревьев, и на том, что Арсания оказалась городом, где живут боги!
— Ну, слушай. Эту историю мне рассказал Людота, когда мы ходили за травой в горы. Кое о чём я додумался сам. А вот и Людота с шубой — если я что-то забуду, он напомнит. Итак, началось всё с того момента, когда ты столкнулась со злом, и оно поразило твою руку.
— А при чём здесь это, зачем такие далёкие отступления? — возмутилась Влада, — я же просила рассказать про деревья, которые пожрали лошадей!
— Я не буду рассказывать, если ты всё время будешь меня перебивать! Давай заново проследим твой путь от Куява. Ты убегаешь от деспота отца, попадаешь к Лешему, ошибаешься подземным коридором и попадаешь в логово Зла, которое спокойно спало много-много веков. Ты разбудила Зло. До этого момента Зло во сне управляло действиями твоего отца, но было не очень активно. Итак, Зло не смогло завладеть твоим телом, а лишь пометило твою руку. Зло надеется, что тебя остановят солдаты отца, но ошибается.
Потом на твоём пути встаёт Пущевик, которому зло обещало вечную жизнь, если ему удастся превратить тебя в кормушку для будущих ростков — детей Пущевика.
Однако всё сложилось иначе.
Ты уходила всё дальше, избегая ловушек Зла, даже тех, которые оно пыталось расставить руками твоего отца. Понимая, что ещё немного, и ты станешь недосягаемой для его влияния, Зло вновь вступает в сговор с Пущевиком. Пущевик перебрасывает в логово Зла своё семечко. Проследив твой путь, Зло догадалось, куда ты направляешься, и пускает семечко по ветру. Но теперь это не просто семечко — в нём заключена жизненная сила Зла. Видишь, вон вдалеке лес? Где-то там, в глубине непроходимой чащи, и проросло это семечко. Это произошло около года назад.
— Да, — подтвердил Людота, — по времени всё совпадает. Именно около года назад отсюда начали пропадать люди.
— Людота, — перебил его Добрит, — Сакелу совсем плохо, уведи Владину в другую комнату. Теперь ты сам можешь досказать свою историю.
— Дед, я не пойду, — закричала Влада, оттолкнув руку Людоты, — я не оставлю тебя здесь одного!
— Иди с Людотой, — устало сказал Добрит, — хазарин умирает, негоже тебе этого видеть!
— Но, дедушка, — взмолилась Влада, — не отсылай меня! Я боюсь этого дома!
— Успокойся, — Людота потянул упирающуюся девочку за собой, — я отведу тебя в свою комнату, там нестрашно! И вообще, до ночи нам бояться нечего. Успокоилась?
Теперь слушай. В такой же короткий ноябрьский день, только год назад, у хозяина соседнего дома пропала собака. Хозяин целый день надеялся, что пес вернётся, а когда начало смеркаться, пошёл его искать. Он сказал жене, что поищет собаку на опушке леса, пообещав далеко не заходить и вернуться быстро. Больше никто его не видел живым!
— Почему ты выделил последнее слово? — со страхом оглядевшись вокруг, спросила девочка.
— Через неделю женщина пожаловалась матери, — продолжил Людота свой рассказ, — она сказала, что каждую ночь к ней приходит муж и требует, чтобы она открыла дверь и впустила его в дом. Женщина попыталась проникнуть в мысли того, кто стоит перед дверью, но не узнала в говорившем своего мужа. Хотя голос, который требовал открыть, был, несомненно, голосом его мужа. Женщина уже совсем собралась открыть дверь, но в последний момент всё же решила прислушаться к своему чутью и посоветовала стоящему за дверью уйти или отправиться в дом его матери. А утром посёлок потрясла весть: пропали мать и младший брат мужа этой женщины. С этого момента в посёлок пришёл ужас. Что ни неделя, то кто-то пропадал. Что только не делали, как только не пытались мысленно услышать или увидеть нелюдя, из-за которого гибнет деревня! Но чёрный разум похитителя людей был непроницаем, и через три месяца всё было кончено!
Сгусток лютой злобы и вероломства вычистил дома жителей подчистую. Никакие предостережения не помогли. Три месяца назад исчезла моя сестрёнка. К тому времени в посёлке осталась только наша семья. Оставшиеся в живых покинули посёлок. Кто ушёл в сторону Арсании, кто в сторону Царского городища, но наша семья никак не могла решиться на такой серьёзный шаг. Мы чувствовали свою ответственность перед богами.
Дед к тому времени настолько одряхлел от старости, что не мог дойти без посторонней помощи от печки до стола. Но немощь деда не остановила бы нас, если бы мы всерьёз решились уйти, забыв, что остались последними хранителями ворот.
— Что-то я не заметила ничего особенного в этих воротах, когда мы шли мимо них!
— Если бы меня не было с вами, — терпеливо объяснил Людота, — вы бы вообще в них не вошли!
— Можно подумать! — фыркнула княжна.
— Ты мне не веришь? — удивился Людота, — ну что же, может, попробуешь выйти из поселения, а потом снова войти в ворота, но только теперь без меня?
— Ну… — Влада боязливо посмотрела в окошко и, вздохнув, ответила: — Прости, мне просто очень страшно и неуютно в вашем посёлке.
Поселение в свете быстро угасающего дня казалось особенно жутким. До сумерек оставалось всего ничего, а в домах, угрюмо темневших на фоне короткого ноябрьского дня, не зажглось ни одного огонька. Мороз на улице всё крепчал, но трубы в домах оставались холодными и мёртвыми. Их нутро не исторгло ни единой струйки дыма.
Людота открыл рот, чтобы что-то сказать, но его перебил такой горестный женский плач, что спорщики тут же бросились туда, где остались дедушка, раненный хазарин и Любава.
Они застали душераздирающую картину. Женщина билась над телом умершего хазарина, уставший дед сидел с поникшей головой.
На улице совсем стемнело. Ветер выл, как бы вторя женщине, и методично хлопал незапертой дверью.
Звук ветра заставил Добрита встрепенуться. Поглядев на вошедших в комнату Людоту и Владину, он спросил:
— Через сколько часов они придут? Борясь за жизнь Сакела, я совсем забыл об опасности.
— Сейчас около семи часов, — задумчиво произнёс Людота, взглянув в окно. — Значит, у нас есть примерно четыре часа, не меньше! Это не так много времени, но мы должны постараться сделать всё возможное. Я понимаю ваше горе, — сказал он, обращаясь к женщине, которая, обессилев от слёз, сидела на полу. — Но если мы не возьмём себя в руки, то через несколько часов нас ждёт такой ужас, что смерть покажется нам желанной, как сладкий сон!
В комнате заметно похолодало. Влада поёжилась и плотнее запахнула шубу. Любава подняла голову и словно впервые увидела тех, кто её окружал. Через несколько минут её взгляд стал осмысленным. Она ещё раз посмотрела на хазарина, а затем перевела взгляд на Людоту, Добрита и Владу.
Наконец, она прошептала:
— Расскажите мне всё! Я готова принять любую правду, только не говорите, что моя дочь погибла!
Влада прижалась к деду:
— Дедушка, она от горя потеряла разум!
— Нет, — сказал Добрит, садясь возле Любавы. — Здесь что-то другое!
Что у тебя на душе, добрая женщина? Не таись, расскажи нам!
— Что случилось с моей дочерью? Что произошло с Багнилкой? — закричала вдруг Любава. — Кто вы такие? Откуда на вашей девочке одежда, которую должны были передать Багнилке, если со мной что-то случится?
Владина подбежала к Любаве:
— Твоя дочь жива! Я спасла её от русалок и водяного, и за это Багник позволил мне переждать опасность в его подземном дворце. Он даже подарил мне эту одежду и открыл тайну волоса Пущевика. Я не знала, что это твоя одежда. Вернее, я знала, что это одежда Любавы — жены Багника и матери Багнилки, но я не представляла, что ты и есть та Любава!
— А Багнилка, что стало с ней? — чуть успокоившись, спросила Любава.
— Я думаю, что с ней всё хорошо! Когда я уходила, она спокойно спала в своей кроватке. Перед сном она пообещала мне больше никогда не уходить без спроса, а Багник…
— Тише, — вдруг прервал разговор Людота. — Неужели вы не слышите?
Женщина замолчала. Ветер выл и хлопал дверьми и ставнями в окнах заброшенных домов, но, кроме этого, ничего особенного женщина и девочка не услышали.
— Добрит, ну хоть ты скажи мне, неужели ты ничего не слышишь и не чувствуешь?
— Нет. Я не чувствую ничего, кроме усталости. Хотя… Да, теперь я услышал. Кто-то воет, но так далеко, что…
— Неужели вы не чувствуете, как содрогается земля под ногами?
— Я чувствую! — удивилась княжна. — Меня уже несколько раз мутило от этой тряски!
— Это от голода тебя мутит, — нахмурился дед. — Ты почти ничего не ела, и…
Дом содрогнулся и подпрыгнул на месте. Послышался звон разбитого стекла, в соседней комнате разбились какие-то вещи, что-то падало и перекатывалось на чердаке.
Людота и Добрит переглянулись.
— Да, это то, о чём я говорил, — обречённо подтвердил Людота. — У нас осталось не больше часа. Или вы мне все помогаете, не задавая вопросов, или сидим спокойно, делимся воспоминаниями и готовимся к гибели.
— Хорошо, — согласился Добрит. — Все воспоминания оставим на потом. Объясни ещё раз, но так, чтобы услышали остальные, что надо делать, и…
Порыв ветра разом разбил оставшиеся целыми стёкла в окнах, и в доме заметно похолодало.
— К нам приближается большая беда! — взволнованно прошептал Людота. — Что за беда, я рассказал Добриту, рассказал бы и вам, да времени больше нет.
Сегодня ночью мы ходили в горы и набрали травы Горники. К сожалению, травы оказалось очень мало. Кто-то вытоптал поляну, где она росла, но чуть-чуть травы мы всё-таки набрали.
— Мне холодно, — не выдержала княжна. — Говори быстрее, что делать, у меня нет сил больше терпеть этот холод!
— Потерпи минут пять, скоро тебе будет очень жарко! Только дай мне договорить!
— Владушка, пожалуйста, дай ему договорить! — ласково попросила Любава. — Мы не сможем ничего сделать, пока не узнаем, что происходит!
— Дедушка, я чувствую запах, и он вызывает у меня отвращение! Этот запах мне знаком!
— Да, я тоже его чувствую! — простонала Любава. — Когда на нас напали деревья, вокруг висел такой же мерзкий запах!
— Всё, Добрит! — воскликнул Людота. — На объяснения уже нет времени!
Не обращая внимания на вопросы Влады, Людота сбросил все вещи со стола на пол и извлек из сумки траву. Затем он разделил траву на четыре небольшие кучки и одну из них подвинул к себе.
Достав из сумки нож, он протер его одним из листиков растения, лежавшего перед ним, и… вонзил в кончик пальца. С пальца потекла кровь. Капли падали на траву, и она начала шипеть, испуская пар. Трава начала съеживаться, опадать и подниматься, меняя цвет и форму. Однако, похоже, превращение происходило не так быстро, как хотелось Людоте, а время поджимало.
Приложив ладонь правой руки к траве, которая уже начала обретать очертания, Людота повернул голову и передал нож Добриту. Пока Добрит повторял в точности все действия, которые несколькими минутами ранее проделал Людота, Любава и Влада в ужасе смотрели на мужчин, осознавая, что скоро нож Людоты доберется и до их пальчиков.
Тем временем Людота подошел к одному из углов комнаты и стряхнул туда оставшиеся капли крови. Существо, которое еще совсем недавно было кучкой травы, резво бросилось в угол, куда полетели последние капли крови.
Вскоре и второй угол обагрился капельками крови Добрита.
— Вам всё понятно? — успокаивающе спросил Людота. — Сейчас вам предстоит сделать то же, что сделали мы с дедом. Как видите, каждый из нас представил своего помощника, Горника, в образе животного. Прежде чем вы проделаете то же, что сделали мы, представьте животное, которое хотели бы увидеть своим другом.
Вскоре четыре зверька заняли четыре угла комнаты.
Людота сказал правду — в комнате заметно потеплело. Чем больше вырастали зверьки, тем жарче становилось в доме. Холодный и теплый воздух, сталкиваясь в рамах разбитых окон, творил странные вещи. Влада, разомлев от тепла, неожиданно для себя задремала. Постепенно дремота накрыла всех четверых. Первой проснулась тоже Владина. Проснулась от запаха.
— Вставайте все! — закричала девочка. — Что-то произошло, пока мы спали!
— Владина, перестань кричать и метаться! — попытался успокоить девочку Людота. — Чтобы ни произошло на улице, здесь, рядом с Горниками, мы в полной безопасности. Мы успели создать их! Еще десять минут, и было бы поздно!
— И сколько нам здесь сидеть? — спросила проснувшаяся Любава. — Не всю же жизнь?
— Это должна решить княжна Владина, — ответил голосок, донесшийся из угла комнаты, — и вы, наши хозяева. Мы дали вам поспать, чтобы вы могли отдохнуть и решить, что же делать дальше!
— Дедушка! — закричала Влада. — Они разговаривают! Проснись же, дедушка, посмотри, что произошло, пока мы спали! Твой щенок — Горник так и не научился лаять, зато научился говорить. А мой жеребенок бегает по стенам. Медвежонок Людоты водит рукой по стенам, и из щелей растут всё новые и новые побеги Горники. Котенок Любавы… Ага! Котенок сидит в углу и умывается, как обыкновенная кошечка. Дед, ты слышишь меня?
— Влада, — Людота осуждающе покачал головой, — зря ты стараешься! Не надо будить деда. Он проснется, когда Горник решит, что Добрит уже достаточно отдохнул и ему пора вставать. Твой дедушка уже немолод, и для отдыха ему нужно гораздо больше времени, чем нам!
Влада внимательно выслушала Людоту и тут же переключилась на Любаву.
— Матушка Любава, как ты думаешь, если я позову своего Горника, он подойдет ко мне?
— А ты попробуй, Владушка, за спрос денег не берут! Спроси же ребенка, пойдет он к тебе?
— Горник, — почему-то шепотом обратилась девочка к жеребенку, — слышишь меня?
Откликнулись сразу четыре голоса.
— Да, мы тебя слышим! Что ты хочешь, княжна?
— Я хотела поиграть, — робко проговорила Влада.
— С кем? — снова спросили все четыре голоса.
— Со всеми! — объяснила девочка.
— Мы согласны! Только нельзя нам выходить из углов. Если хочешь поиграть, подойди к нам ты. И не бойся ничего, у нас полно времени. Час страха настанет следующей ночью.
Девочка наслаждалась игрой, словно позабыв о том, что находится в деревне мертвецов, что за порогом её дома поджидает опасность, а родной отец хочет её гибели. Она кормила котенка и, привязав к верёвочке щепку, бегала из одного угла в другой. Наконец, повязав на шею котенка яркую верёвочку, Владина перешла к своему собственному животному — жеребенку. Жеребёнок был ещё мал ростом, но мог легко выдержать девочку, которая весила совсем немного.
Жеребёнок бегал из угла в угол, кувыркался под потолком, а Влада крепко держалась за гриву и визжала от удовольствия. Проснулся Добрит и приструнил внучку. Негоже было веселиться, когда в затылок дышит опасность, а рядом, в комнате, лежит тело умершего человека.
Влада присмирела и тут же повесила нос. Опасения и страхи нахлынули на неё с ещё большей силой! Первым почувствовал неладное медвежонок.
— Добрит, хозяин, велите внучке перестать печалиться! Я близок к распаду!
Добрит тут же пожалел о своих строгих словах. Девочка печалилась и боялась, а звери — медвежонок и щенок — были на грани уничтожения. Однако распад не тронул жеребенка и кошечку. Они уже подпитались эмоциями Владины и были неуязвимы. Людота быстрей всех понял, в чём дело, но княжна не могла заставить себя радоваться искусственно. Пока девочка достигла нужного состояния, чуть не стало поздно. Первым пришёл в себя медвежонок. Он начал издавать жалобные звуки и принюхиваться. Он не мог вылезти из угла, но зато быстро сплел из побегов, которые всё росли и росли, длинную веревку. Веревкой этой попытался медвежонок достать калиту Добрита, однако у него ничего не получалось. Первой догадалась девочка.
— Деда, — радостно закричала она, — а я знаю, чего он хочет!
— Ну и чего же, озорница? — облегченно вздохнул дед, видя, что с внучкой опять всё в порядке.
— А медок помнишь? Тот, который ты купил в Мере для меня? Ну, тот, в синем бочонке?
— Ах он, озорник, — засмеялся Добрит, — учуял ведь! Даже сквозь калиту учуял! Ну что же, лови бочонок, неси торопыжке! Авось сразу здоровым станет!
— Дедушка, — снова засмеялась Владинушка, — он отдал мне взамен бочонка свою плеточку с петелькой! Брать ли?
— Бери, Владинушка! Бери! — развеселился Добрит, — однако помни, что у медведя есть свой хозяин! Неплохо бы и Людоту спросить, что он думает по этому поводу!
— Людота, — позвала юношу Влада, — ты чего притих? И не улыбнешься? Разве медведь не уморительный? Можно мне подарок медвежонка взять?
— Да. Возьми, — кивнул головой Людота, — да не потеряй! Горники не делают ничего просто так! Когда я был очень маленьким, мне мама сказку о Горниках рассказывала. Не было раньше историй, записанных на берестянке, все истории и сказания крепко запоминались и передавались только речью. Чем младше был ребенок, тем крепче запоминались сказания о Горниках.
Вот поэтому я сразу и сообразил, как решить нашу проблему, как только двинулись мы из Царского городища в сторону нашего поселения. Вспомнил я мамины сказки да отцовы наказы! Вспомнил дедушкины наставления в тот страшный год, когда из поселения стали пропадать люди! Взяла плеточку?
— Да, Людота!
— Можешь поиграть с медведем после того, как он поест!
— Внучка, — снова подал голос Добрит, — и со щенком моим что-то неладно! Пока медвежонок ест, приласкай щенка!
Когда Влада взяла щенка на руки и присела, опершись на угол, у щенка были уже мутные глаза, а хвостик, которым он пытался приветствовать общую хозяйку, двигался еле-еле! Девочка сначала отогрела его около сердца и только потом начала играть. Потом пришел черед медвежонка. Несколько часов пролетели незаметно.
Девочка играла то с одним, то с другим Горником, пока оба животных не пришли в норму. Потом она вспомнила о жеребенке и котике, но, к счастью, эти Горники были пока полны энергии и выглядели вполне здоровыми и сытыми. Время шло. Наконец девочка почувствовала, что хочет спать. Решили, что будут спать все в одной комнате. Каждый лег возле своего животного. Страх отступил совсем, даже запах исчез!
— Людота, — тихо спросил Добрит, — опасность миновала?
— Да, — подтвердил юноша, — до завтрашней ночи!
В комнате повисла тишина. Однако возбужденная девочка вдруг почувствовала, что сон прошел и ей хочется еще поиграть. Приподнявшись, она хотела озвучить эту мысль на всю комнату, однако увидела, что Любава уже спит, обняв котенка.
— Людота, — тихо позвала девочка, — Ты спишь?
— Нет, — так же тихо ответил юноша, — не спится что-то! А так хотелось спать! Однако дедушке твоему не помешать бы, да и Любаве!
— Я выспался, — прошептал из своего угла Добрит, — но все же надо говорить потише, Любава наплакалась, ей отдых нужен!
— Дедушка, — жалобно проговорила девочка, — а можно мы потихонечку поговорим? Мне Людота кое-что не рассказал!
— Ну хорошо, — сдался Добрит, — если Людота не против!
— О чем ты хочешь поговорить? — спросил Людота.
— Ты не закончил рассказ о своем обучении. Не рассказал, почему твое обучение застопорилось, когда дело дошло до растений.
— Хорошо, — согласился Людота, — сейчас расскажу, хотя вспоминать об этом тяжело. Растительный мир не желал откликаться на мои вопросы. Сначала отец и дед посмеивались над моими неудачами. Однако прошел год, другой, а мое обучение не двигалось с места. Родители начали волноваться. Несколько раз вся семья объединяла усилия, чтобы, хоть как-то подтолкнуть меня к нужным результатами. Даже сестры, которые были младше меня, управлялись с этим делом с легкостью.
Представь картинку. Зима. Корове нечего есть. Младшая сестра припадет к земле и тут же трава лезет из-под земли. Насытится корова, трава перестанет расти. У меня же ничего не получалось. Сколько бы я ни бился, будто барьер, какой стоял. Потом постепенно что-то стало получаться, но с большим трудом. Позже я приловчился, и придумал идею с переводчиками. Ими служили птицы и звери. Попрошу птичку, она передаст мою просьбу травке или дереву. Но все — же это было не то. Это было одностороннее общение. Я не слышал мысли и голоса деревьев, травы и цветов, так как слышали мои родные. А время шло. Однажды пришел день, когда был устроен праздник.
Я вошел в возраст хранителя. Теперь родители и сестры не имели права быть посредниками между мной, животным и растительным миром. Когда случилась беда, моя семья, как я уже говорил, осталась в деревне в одиночестве. Кто исчез, кто ушел в сторону Арсании или Царского городища. Мы, все шестеро, были начеку и делали все возможное, чтобы беда миновала наш дом. Однако обязанности хранителя ворот никто не отменял. То, что я сейчас расскажу, произошло два месяца назад.
По правилам хранителей, после того, как я вступил в возраст, моя семья не имела больше права общаться со мной мысленно. Кто придумал это глупое правило - я не знаю. Хотя отец говорил, что так нужно, потому что хранителя ворот не должно ничего отвлекать. Теперь я общался со своими родными, как общаются обыкновенные люди - только речью. И не мысленной, а обыкновенной, которая летит изо рта в уши. Я мог бы приступить запрет, мой дар у меня никто не отнимал, но боялся перечить отцу.
В тот день мне не хотелось никуда уходить из дома. Будто сердце чувствовало! Однако до меня долетела мысль путника. Он шел к нашему поселению. Правила есть правила. Я даже не попрощался с родными, дело-то минутное. Подойти к воротам, настроиться на мысли путника. Впустить его или поставить заслон и вернуться домой.
Однако, когда я подошел к воротам, оказалось, что никакого путника нет. И мысли его тоже до меня больше не доносились. Я не знал, что делать дальше. Почтение к наказам отца и деда очень сильно всегда на меня действовали. Наконец, минут через пятнадцать, я понял, что ждать дальше бессмысленно. Была середка лето, небо было безоблачным, все дышало красотой и покоем, а у меня вдруг на душе поселилась тревога. Сначала шагом, потом бегом, я двинулся к дому.
Однако зря я так бежал. В доме было пусто, и больше меня никто не ждал. На столе стояли миски с нетронутым обедом. Я обежал всю деревню. Заглянул в каждый пустой дом. Я понимал, что все это ни к чему, моя семья ни за что не вошла бы в дом без хозяев, но… разум мой совсем помутился. Проклятая сила стала красть людей уже и светлым днем. Мне становилось все тревожнее.
Не отдавая себе отчета, я даже сел и пообедал. И успокоившись, наконец, решился! Освободив волю, я попытался мысленно связаться с родными, но было поздно. Все, что я услышал, это затухающий голосок младшей сестры, но, впрочем, и он вскоре стих. Итак, запрет был нарушен, но это ни к чему не привело. Я попросил животных, которые оставались в хлеву и, которые, бродили по двору, рассказать, что же произошло, но ни от кого не добился внятного ответа. Всех обуял ужас! Выскочив на улицу, я споткнулся и упал. Моя любимая курица-несушка пожертвовала своей жизнью, только что бы спасти меня. Она кинулась мне в ноги. Я разбил в кровь ногу, рана была столь обширна, что тут же полилась кровь. На улице, около дома, творилось что-то невообразимое. Из-под земли лезли все новые и новые ветви, они изгибались как змеи и пытались опутать меня.
Ростки были везде, буквально некуда было поставить ногу. Однако моя курочка смогла пересилить страх и решила мою судьбу. После того, как я споткнулся и разбил коленку, я сам того не подозревая обрел оружие. Моя кровь убивала ростки и заставляла их съеживаться. Злая воля тут же покарала курочку. В мгновение ока ростки обвились вокруг моей курочки. Птица закричала от боли, и все было кончено. Но жертва любимой птицы оказалась не напрасной, я смог спастись.
Я двинулся к воротам по живому ковру из омерзительных ростков. Вонь стояла непередаваемая! Кашляя и задыхаясь, я двигался вперед. Там, где я шел, появлялась черная дорожка. Моя кровь выжигала нечестивую траву, и ростки тут же чернели. Я молился только об одном, чтобы кровь продолжала течь, пока я не дойду до ворот.
Есть у тебя еще вопросы?
— Нет. Зря я все это затеяла! Мне теперь так страшно и стыдно!
— Страшно — это понятно, а стыдно — то почему?
— Я Любаве не поверила, когда она сказала, что ветви пожрали лошадей!
— Ладно, не надо себя винить! Гораздо важнее то, что кровь раненного Сакела помогла Любаве спастись, да, дойти до нашего дома!
А боишься ты сейчас чего?
— Ветвей!
— Не бойся, хозяйка, — прозвучало в унисон четыре голоса, — спи спокойно! Беда обошла нас стороной! Но она вернется завтра, в тот же час, когда исчез первый человек из деревни хранителей!
— Значит, завтра мы погибнем?
— Нет, этого не должно произойти! Но если хозяйка сейчас не заснет, то будет большая беда! Ты должна спать, а мы будем тебя защищать!
— Да, Влада, уже пора спать, — подтвердил Людота, — Добрит заснул, спит Любава!
— Но я не могу спать! Мне страшно!
— Ты должна верить, иначе Горники не смогут нам помочь! Ведь их дух, их энергия, их сущность — это часть тебя! Отдав Горникам свою кровь, мы создали их тела, ты же дала им душу, вдохнула в них жизнь! Если будет страшно тебе, потеряют боевой дух и они!
— Ладно, я постараюсь успокоиться и заснуть!
— Молодец, теперь вся наша надежда только на Горников! Много веков назад такие же Горники загнали под землю Зло. Это мне дед рассказывал.
Утро принесло не очень хорошие новости — кушать было нечего. Извинившись перед исчезнувшими хозяевами, Людота облазил все шесть домов хранителей и все прилегающие постройки. Те запасы, которые оставались в подвалах, чердаках и летних кухнях, были сейчас непригодны для пищи. Через каждую банку, бутылку, кастрюлю, сковородку пророс побег. Сейчас побеги почернели и опали, но содержимое банок, бутылок и прочих припасов было безвозвратно испорчено.
Страшно было подумать о том, что происходило здесь два месяца назад. Кое-что было в сумке у Добрита и Людоты, но для компании, где было двое голодных подростков, этих припасов было очень мало. Кое-как позавтракали, однако обед грозил превратиться в катастрофу. Счастье, что Горники были начеку, эмоции Влады передались им, и волшебные зверушки быстро всё поняли.
Не прошло и получаса, как сквозь доски пола проросли черные древесные грибы. Это были настоящие грибы, из которых можно было готовить любое блюдо. Конечно, одних грибов было мало, чтобы насытить компанию из четырех человек, но другого ничего не было. Зимний день быстро перевалил через полдень и покатился к вечеру. Чтобы заглушить растущую тревогу, Людота предложил девочке поиграть с Горниками. Постепенно в игру включились все. Было очень весело и жарко. Игру закончили только тогда, когда в комнате стало совсем темно.
Осветив комнату, Людота увидел, что Горники за несколько часов выросли неимоверно. И снова в комнату вполз вчерашний ужас. Появились запахи, послышался далекий гул. Однако Горники были спокойны и собраны. Приоткрыв дверь, Людота попытался осветить двор, но лучше бы он этого не делал. Как только свет упал на извивающиеся ветви, заполонившие весь двор, он закричал и бросился в дом. Юноша попытался что-то рассказать остальным, но это оказалось не нужно, они и так всё увидели.
— Дедушка, — дрожа от страха, закричала девочка, — а как нашим Горникам победить ветви-змеи? Ведь наши зверюшки из травы?
— Успокойся, — тихо ответил Добрит, — и послушай! Я ведь тебе уже рассказывал, что эту траву мы добыли не в лесу, а в горах! Это не простая трава, а колдовская! Растет она много сотен лет, а как только возраст ее приближается к тысяче, начинает трава каменеть. Вот такую-то траву и надо рвать, чтобы победить нечисть!
Людота рассказывал о том, как много веков назад Арсанам удалось загнать Зломира туда, где ты его обнаружила. Вернее, Людоте рассказал его дед, а деду — его дед. Именно так и произошло много сотен лет назад: горная трава, соединенная с капелькой крови одного из Арсанов, превратила Горников в вечного стража Зломира. Тогда зверьков тоже было четверо. Четыре человека дали Горникам свою кровь, чтобы трава превратилась в маленьких стражей. Сейчас настал миг, когда я должен открыть тебе тайну: мы с тобой прямые потомки Арсанов. Много веков назад такие же зверьки, как эти, гнали Зломира до подземного хода, а потом запечатали входное отверстие. Вероятно, Любава и Людота тоже имеют какое-то отношение к древнему колдовству, иначе… Добрит сжал руку Владины: — Куда ты? Стой, держи меня крепче за руку и ничего не бойся! Зломир решил отыграться на внучке Арсанов, когда учуял в тебе кровь тех, кто заточил его в подземелье. Что с тобой, внученька? Не отпускай мою руку!
— Дедушка, помоги мне! — закричала девочка. — Ноги сами несут меня к двери! Я больше не могу… Дедушка, держи меня! Я ничего не могу с собой поделать!
— Окно! Ты возле окна! — закричал Людота, — вспомни, что спасло меня, и разбей окно!
— О, Перун! — в отчаянии воскликнул Добрит, — теперь вся надежда только на тебя! Она разбила окно не той рукой! Горники, помогите ей!
Не в силах больше сдерживаться, девочка отпустила руку Добрита и вылетела из дома, словно пробка из бутылки. Упав на крыльцо, она сильно ударилась о него, и от удара потеряла сознание. Очнувшись, Владина почувствовала сильную боль в ладони: осколок стекла пронзил её, и боль была настолько невыносимой, что девочка застонала. Оглядевшись, она поняла, что окружена, и ей не хватает воздуха.
Владина оказалась в клетке, сплетённой из гибких ветвей. История повторялась: не так давно почти то же самое происходило с ней в Пуще. Прутья клетки вибрировали, влажные ветви изгибались и пытались захлестнуть княжну, в воздухе стоял невыносимый смрад. Вскрикнув, Владина отползла к центру клетки. Просторная вначале, она начала сужаться, прутья алчно тряслись и роняли сок.
Капля сока упала девочке на руку. Кожа почернела и тут же лопнула, но через мгновение восстановилась. Капли начали падать как дождь. Девочке было очень больно, но раны тут же затягивались. Ветви тёрлись друг о друга, набухали и увеличивались. Когда в клетке совсем не осталось места, Владина полностью очнулась и взмахнула рукой. Капли крови веером взметнулись в воздух, но, не причинив ветвям никакого вреда, упали на землю. Послышался смех. При звуках этого голоса сердце у девочки упало. Ей стало страшно, и чем больше говорил невидимый человек, тем сильнее замирало сердце.
— Глупышка, — хохотал неведомый, — ты просчиталась! Кто же пытается уничтожить мои творения той рукой, в которую тебя поцеловал мой родитель? Ты можешь уничтожать только живое! А я не живой, но и не мертвый. Я — единственный! Ко мне нельзя подобрать определение! Я… Это я! Ветви, которые плотоядно роняют на тебя свой сок, тоже сделаны из того же материала, что и я! Я не дал ветвям прорасти в телах тех людей, которые сейчас ждут своего приговора! Пока не дал. И ветви… О, мои детки-веточки! Они так голодны и негодуют на меня за то, что я никак не могу накормить их досыта! Сознание людей сейчас не очень-то отличается от сознания моих отростков. Только ты можешь решить их судьбу! Души в них еле теплятся. Они ничего не помнят, вся сущность их кричит и требует: «Хочу есть! Хочу свежей крови!»
Ты слишком долго шла сюда. Некоторые из людей уже никогда не вернутся в свое прежнее состояние, но многих ты еще успеешь спасти! Решайся!
Сейчас я открою клетку, иначе мои бедные голодные детки-ветки начнут пожирать друг друга. Сейчас ты увидишь меня! Трепещи и падай ниц, перед тобой будущий властелин мира!
— Я тебя не боюсь! — справившись со страхом, тихо проговорила девочка, выходя из клетки.
— Этого не может быть! Меня боятся все, и ты убедишься в этом, как только взглянешь на меня! Ну чего же ты медлишь? Посмотри на меня!
Владина хотела уже посмотреть на обидчика, чтобы показать ему, как его презирает, однако случилось неожиданное. Выйдя из клетки, девочка остановилась возле ели. Еловая ветка вдруг качнулась, и иголки больно оцарапали здоровую руку девочки. Она вскрикнула, но не от боли. Своим криком она попыталась заглушить голос старого друга-Лешего.
Голос прозвучал так громко, что княжна побоялась, что дитя Зломира услышит его. Однако ее опасения были напрасны, голос Лешего никто не услышал. Его хрипловатый голосок звучал только для Владины.
— Не поднимай глаз! Держись, Владушка! Чтобы ни сулил тебе супостат, не поднимай глаз! Я с тобой! Будет Дитя нечистого внушать тебе да уговаривать, не слушай и делай то, что было решено! Перун услышал мольбу Добрита и изрек мне свое решение, он…
— Почему ты остановилась, к чему ты прислушиваешься? — голос Дитя Зломира звучал подозрительно. — Помни, любой, кто придет к тебе на помощь, лютый враг мне! Я всех уничтожу! Всех!
— Спроси у Дитя его имя! И воспользуйся каплей крови на здоровой руке! Надо сделать так…
Внезапно голос Лешего оборвался, а девочка почувствовала, как над ней нависла тень. Ей очень хотелось поднять глаза и посмотреть наверх, но она хорошо запомнила наказ Лешего. Невыносимый смрад окутал каждую клеточку тела, и девочка закашлялась.
— Да, не каждый может выдержать сладкий дух, которым наградил меня родитель от рождения, — довольно захохотал все тот же голос. — Вам, смертным, истинное закрыто! Но к делу. Пока ты стояла и к чему-то прислушивалась, еще одна человеческая душа перестала мерцать. И это уже навсегда!
— Освободи людей, — спокойно проговорила Владина, — и я пощажу тебя!
— Ты, человек-букашка, как ты смеешь приказывать мне? — удивился голос. — Нет, все будет по-другому! Ты освободишь людей, и я пощажу тебя!
— Я готова помочь людям! Что надо делать?
— Умница, — вкрадчиво прошептал голос. — Ничего особенного делать не надо! Просто прикажи своим друзьям не вмешиваться и уничтожь Горников. Как только мерзкие зверьки снова превратятся в кусочки окаменевшей травы, люди будут свободны. Я даже верну тебе тех, в ком умерла душа.
— Нет. Я не сделаю этого. Не могу и не буду!
— Конечно, не можешь, — ехидно прошелестел голос. — Когда такое было, чтобы ты жертвовала чем-то? Что тебе жизнь этих людей? Что тебе, безродной, такие понятия, как отец, сестра, брат, дядя? Разве ощутить тебе счастье, если к Людоте вернется его семья?
— Владина, не слушай его! — воскликнул Людота. — Если бы мои родные были в сознании, они никогда не согласились бы на такой обмен!
— Посмотри на меня, княжна Владина, — прогремел властный голос. — Не прячь глаза, всё равно весь мир узнает о твоём бездушии!
— Внученька, — взмолился Добрит, — держись, не слушай его!
— Нет, дедушка, — после недолгих раздумий ответила девочка. — Дитя зла сейчас сказало мне нечто важное. И в данной ситуации это единственно верное решение! Жертва того стоит. Отпустите волю своих зверьков, пусть они подойдут ко мне!
— Владушка, деточка, — зарыдала Любава. — Не делай этого! Я не перенесу ещё одной потери. Не отдам своего Горника! Добрит, почему ты молчишь? Твоя внучка повредилась умом!
— Делайте то, что она велит, — посоветовал Добрит. — Отпустите волю Горников!
— Хорошо! Это хорошо! — смех Дитя заполнил весь лес, а посёлок понес серьёзный урон: в окнах лопались стёкла, с петель срывало двери, в одном из домов рухнула крыша. — Но я ещё не всё сказал. Когда с Горниками будет покончено, ты уйдешь со мной!
— Об этом мы не договаривались! Скажи своё имя, я не могу уйти с тем, чьего имени не знаю!
— Ты просишь невозможного! — от угрозы, прозвучавшей в голосе Дитя, начали валиться деревья, и первой пострадала ель, которая пришла на помощь девочке. — Ты не смеешь ставить условия!
— Я не отступлю, — твердо повторила Влада. — Твое имя в обмен на мою жизнь!
— Хорошо. Мои родители — Пущевик и Зломир — нарекли меня Олзом. Меня зовут Олз. Я выполнил твоё требование, выполни и ты моё!
— Хорошо, — согласилась княжна. — Горники, подойдите ко мне!
Зверята собрались вокруг Владины. Чуть помолчав, девочка занесла над ними чёрную руку. Олз довольно засмеялся и зашумел волосами — кроной.
— Мне очень жаль, — весело прошептала девочка. — Но… Горники, настало ваше время. Я привожу приказ в исполнение. Нападайте! А для тебя, Олз, я приготовила другое угощение, полакомись кровью из моей здоровой руки. Слышишь, Перун, моя кровь для Олза!
Дитя не успело и пошевелиться, как княжна, всё так же не поднимая глаз, сделала шаг к стволу-туловищу Дитя и мазнула рукой, пострадавшей от укола ели, по стволу Олза.
В это время Горники расправлялись с плотоядными ветвями.
А Олз, не в силах пошевелить рукой, беспомощно стоял, меча глазами громы и молнии. Загорались крыши домов, шатались скалы, сыпались камни. Впрочем, всё это бесполезное сотрясение воздуха длилось лишь несколько минут. Одеревенение, вызванное кровью Влады, очень скоро достигло глаз Олза, и глаза чудовища затянуло плёнкой.
Влада перевела дыхание. Окончив свою работу с ветвями, Горники, не дожидаясь приказа Владины, взялись за Олза. Когда девочка, наконец, подняла глаза, Олз стал похож на обычное дерево. Если бы не мутно-красные глаза, его можно было бы принять за дерево, только дерево невероятных размеров. Впрочем, у чудовища был ещё рот, полный острых щепок. Через десять минут было почти всё кончено.
— Остановитесь на минутку, — вдруг обратилась княжна к Горникам. — Я хочу закончить разговор с Олзом.
Горники остановились, но было видно, что они начеку.
— Ты повержен, но я проявляю к тебе уважение! Так велит мне закон предков. Девочка наклонилась и положила у подножья дерева упавшую шишку. — Но теперь давай поговорим о нашем незавершенном деле. У тебя есть выбор: или Горники заканчивают свою работу, и от тебя в ближайшие пятнадцать минут ничего не останется, или ты освобождаешь пленных и под конвоем Горников отправляешься к Зломиру.
Нормальной речью Олз владеть больше не мог, поэтому дальнейшие слова Олза услышала только Владина.
— Я умру от голода, если выполню то, что ты велишь, — жалобно запротестовало Дитя. — Мне уже сейчас надо пополнить свои запасы энергии, а ты хочешь меня лишить и тех, что у меня есть сейчас. Людишек осталось совсем мало, и я берегу каждую каплю их сущности… Пойми, я не виноват в том, что меня создали таким! Пожалей меня, ослабь свою волю! Мне немного надо! Вся сущность жителей этой деревни вместится в меня за несколько мгновений! И мы тронемся в путь. Я отведу тебя к Зломиру! Быстрей, иначе я умру от голода!
— Ты сейчас умрешь от другого! — разозлилась княжна. — Только скажу слово Горникам!
— Ну хорошо же, — зашипело Дитя, — я выполню твое нечестивое требование! Но берегись! Настанет время, когда я снова буду в силе, и тогда посчитаюсь с тобой и всем твоим родом!
— Хорошо, что ты меня предупредил, — успокоилась Влада. — Теперь я постараюсь сделать так, чтобы ни у тебя, ни у Зломира никогда не появилось шанса посчитаться с кем бы то ни было! Верни людям жизнь, иначе я ни за что не отвечаю!
Повисла тишина. Прошло не больше пяти минут, и Олз принял решение. Дитя вздохнуло почти по-человечески, и тут же из леса появился первый человек.
Человек шел не торопясь, будто и не было нескольких месяцев его отсутствия в поселке. На губах человека играла улыбка, но в остальном было не все ладно. Человек находился в крайней степени истощения, рубаха висела на нем мешком. Кивнув Людоте, человек двинулся к своему дому и остановился в недоумении. Дом догорал.
Следом за первым потянулись другие односельчане. Все они были в разной степени истощения, особенно досталось мужчинам.
Последними появились домочадцы Людоты. Никто из них не осознавал произошедшего с ними. Конечно, их удивило то, что произошло с деревней, но их удивление было мимолетным. Сестры тут же скрылись в доме, а отец с ослабевшим дедом сели прямо на землю. К ним подскочили Добрит и Любава. Оставшиеся до дома метры родичи Людоты осилили с трудом. Вернувшихся было четверо. Не увидев матери, Людота выскочил на крыльцо и стал вглядываться в дорогу, ведущую из леса в деревню.
— Что-то неладно! — волновался Людота. — Владушка, нет моей матери!
— Не кричи, — на крыльце снова появился отец, — она обожжена, боится выйти из леса!
— Я пойду в лес, попытаюсь ей чем-нибудь помочь, — вызвался Добрит. — А вы идите в дом, а то простудитесь! Впрочем, что это я раскомандовался, ведь вернулись хозяева дома.
— Отец… А ты… Ты что-то помнишь? — осторожно спросил Людота. — Вон наши соседи, они…
— Я все помню, — вздохнул отец. — Я…
— Он помнит, — вмешался в разговор Олз. — Это моя месть тебе, Людота. Моя персональная месть. Смотри теперь, как мучаются родные! Месяц, другой, и воспоминания сведут всю твою семью в могилу!
Отец Людоты слышал слова Олза. Каждое слово чудовища сгибало его в дугу. Наконец он упал на землю. Добрит с Людотой подхватили его и увели в дом.
Деревня наполнилась голосами. Поселение мертвецов снова превратилось в поселение хранителей. Люди споро взялись за восстановление. Везде царила почти праздничная суета, только у дома Людоты все было тихо. Добрит привел мать Людоты. Чтобы не мешать домочадцам, друзья собрались в летней кухне. Войдя туда, все расселись по лавкам, и воцарилась тишина. Наконец девочка не выдержала.
— Зачем вы заставляете меня принимать решение? Я думала, что кто-то из вас решится и… Почему вы молчите? Ну хорошо, тогда я сама скажу: Горникам пришло время уйти! Не плачь, Любава, иначе я сама сейчас расплачусь!
— Да, ты права, — сокрушенно покачал головой Добрит. — Время тянуть бесполезно. Пора прощаться с маленькими друзьями, которые спасли нам не только жизнь, но кое-что более важное!
ГОРОД АРСА
Путь между воротами в Арсанию и самой Арсанией оказался очень длинным. Когда миновали лес, в котором устроил свое логово Олз, потянулась серая дорога. Вдоль дороги, как по линейке, на равном расстоянии, выстроились небольшие холмики. Они с двух сторон обрамляли дорогу. Вот и весь пейзаж, который изо дня в день наблюдали путешественники. Иногда они сходили с дороги, чтобы набрать дров для костра. Становилось все холоднее и холоднее. Дорога в Арсанию заняла больше недели. Запасы у путников подошли к концу, а конца пути не предвиделось. К тому же началась настоящая зима. Костер не давал того тепла, которое требовалось уставшим людям. На исходе девятых суток пропала Владина. Ее нашел песик, которого решили взять с собой в дорогу и назвали, как маленьких дружков, Горником. Девочка сладко спала, прислонившись к небольшому валуну, которые тянулись вдоль дороги.
— Внученька, — спросил Добрит, когда девочка проснулась. — Ты зачем ушла одна? Мы думали, ты замерзла насмерть!
— Нет, — потянулась девочка. — Арсаны не дали бы мне замерзнуть!
— У нее жар, — закричал Людота. — Она бредит! Добрит, доставай свои снадобья, пока не поздно!
— Напрасно ты так думаешь, Людота, я совершенно здорова!
Влада поведала странную историю. Оказывается, не спала девочка, а училась. И учили ее Арсаны, которые по каким-то причинам решили, что их земной век окончен. Каждый валун являлся временным пристанищем Арсанов. Умереть Арсаны не могли, но и земная жизнь их больше не прельщала. Валунов было девятьсот девяносто девять. Под ними покоились Арсаны, о которых забыла их паства — люди.
Когда девочка закончила свой рассказ, она обрадовала изрядно замерзших путников. Из ее слов следовало, что теперь они не будут мерзнуть. Валуны станут для них лучшей защитой в любую непогоду. Людота и Любава начали роптать, убеждая Добрита достать снадобья.
— Ну хорошо, — примирительно проговорил Добрит, — давайте все успокоимся и послушаем внучку. Говори, Владушка!
— Хорошо, дедушка, — кивнула головой княжна, — я все расскажу, только пусть Людота меня не перебивает!
— Я буду нем как рыба! — улыбнулся Людота. — Давай, рассказывай!
— Дедушка, а когда ты понял, что в тебе течет кровь Арсанов?
— Очень давно, еще в юности понял. Странные сны и видения часто не давали мне покоя, особенно в купальскую ночь. Дар знахарства у меня, наверное, тоже от Арсанов, но лечу я в основном травами, приемы колдовские мне никогда не давались! А вот твоя прабабка, моя мать, та была великой лекаркой. Таланты и знания у нас в роду передаются в основном по женской линии. А почему ты вспомнила про Арсанов? Нам до Арсании еще идти и идти!
— Да потому, что они здесь! — похлопала по валуну Влада.
— Кто? — оглянулся дед. — Ты что, кого-то видела здесь кроме нас?
— Да Арсаны же, — досадливо повела плечом девочка, — каменные горки, которые сопровождают нас на протяжении всего пути, — это курганы Арсанов.
— Ну, Владина, ну, молодец! — восхитился Людота. — Но ты не гордись особо, если бы отец не запретил мне пользоваться даром хранителя, я давно бы уже все знал! Однако ты…
— Людота, — мягко пожурила отрока Любава, — ты же обещал не перебивать! Уже сумерки, мы все замерзли, но не можем тронуться с места, пока все не прояснится. И костер, наверно, уже потух. Надо отрядить кого-то, чтобы поддерживал огонь, иначе эта ночь окажется для нас последней.
— Матушка Любава, не волнуйся, — ликующе проговорила Влада, — нам сегодня ночью и без костра будет тепло. Только надо расположиться на ночлег именно здесь, около валуна. Я давно уже подозревала, что эти валуны не просто камни, а сегодня, наконец, решила проверить.
Пока вы располагались да сооружали костер, я решила разобраться в своих подозрениях. Сошла с дороги и пошла направо, к валуну. Я была еще довольно далеко от камня, как вдруг меня начало клонить в сон. Последние несколько метров я еле шла, так мне хотелось улечься прямо на землю и заснуть. Сон окончательно сморил меня, как только я села и прислонилась к валуну.
Я спала, но в то же время четко осознавала, где я и что со мной. Я даже несколько раз пыталась заставить себя проснуться, потому что понимала, что вы будете беспокоиться обо мне! Но голос, который шел отовсюду, успокоил меня. Более того, передо мной вдруг развернулась картинка ближайшего будущего. Вы стоите, склонившись надо мной, а я открываю глаза и вижу вас. После того, как я успокоилась, голос поведал свою историю, историю Арсанов.
«Давным-давно, очень много веков назад, на земле, где живут теперь Росы и Анты, жил добрый и справедливый народ. Это были люди-Боги. Помимо Арсанов, эту землю населяло много людей. Мирно жили люди, чудесна была земля, дарующая радость и обильный урожай, добры и внимательны друг к другу были ее жители. И вот однажды богов и людей потрясла страшная весть. Человек лишил жизни другого человека. До этого страшного часа люди, населявшие славную землю, не знали смерти от убийства. Умирали от старости, очень редко от болезни, но чтобы один человек отнял жизнь у другого, такого никогда не было! Все предусмотрели Арсаны для того, чтобы люди жили счастливо и беззаботно, обо всем подумали.
Не было тогда зимы и холодов, было у людей солнечное небо, теплый кров, вкусная еда. Однако появился человек, которому было плохо от того, что все вокруг счастливы и довольны. Звали этого человека Мусокий. Хотелось Мусокию иметь что-то такое, чего нет у других. Желал он, чтобы исходили соседи завистью! Земля, на которой мы сейчас находимся, была раньше великим торговым путем, и Мусокий довольно быстро нашел то, чего не было у соседей и родных. За большие деньги приобрел заморскую вещь. Но… ничего у него не вышло! Ну не завидовали люди никак! Радовались люди, восхищались его приобретением, но не было у них зависти! Не ведали люди и не знали, чего добивается от них странный Мусокий. Не знали они такого чувства, как жадность.
Жила рядом, в этом же поселении, юная девушка по имени Славена. Славилась она красотой по всей земле Росов. Отовсюду съезжались люди, чтобы только посмотреть на Славену. Необычной была ее красота. Славена росла на глазах у Мусокия, и он не обращал на нее внимания, пока однажды не увидел, как смотрят на Славену пришедшие издалека мужчины и женщины. Родители Славены пригласили прибывших в дом, а Мусокий возликовал.
Понял Мусокий, что нужно сделать, чтобы вызвать зависть у всего мира! Решил жениться Мусокий на Славене. Да вот незадача. Оказалось, что любит Славена другого и собирается по весне за него замуж. Узнав об этом, Мусокий пришел в неистовство! Выйди за него Славена, зависть соседей была бы Мусокию обеспечена. Да, что там соседи, завидовали бы Мусокию все мужчины и женщины из соседних поселений! Или… Бери выше! Даже Арсаны обзавидовались бы!
Размечтался Мусокий, но тут возникла преграда в виде суженого Славены. И убил Мусокий жениха Славены. Убил подло, из-за угла. Без предупреждения! Был Мусокий худ, слабосилен и в открытом бою не устоял бы против возлюбленного Славены, который отличался не только красотой, но и дородством. Заколол Мусокий жениха Славены ножом, той заморской штучкой, которой хотел возбудить зависть у соседей. Ножи не были новинкой в обиходе у соседей, но предназначение у ножей, естественно, было другим. Теперь же нож стал первым орудием убийства в стране, которая до этого случая не знала убийств. Думал Мусокий, что никто не узнает о его поступке, но забыл о том, что от Арсанов скрыть ничего нельзя.
Однажды, солнечным, но совсем не прекрасным утром, площадь поселения прогнулась под множеством ног. Середина площади была пуста и предназначена она была только для одного человека — Мусокия. Люди, стоящие вокруг, боялись встретиться взглядом с убийцей. Вдруг толпа раздалась в стороны. В круг вошел Арсан, ведя за руку Славену. Подойдя к Мусокию и посмотрев ему в глаза, Арсан заплакал, губы же Славены было сурово сжаты, а глаза сухи. Взглянув на Мусокия и Славену, Арсан заплакал еще горше. Перестав плакать, лег Арсан на землю и затих, к чему-то прислушиваясь. Люди затаили дыхание. Только Мусокий дерзко и недобро усмехался, будто знал про Арсана и Славену что-то, что было неведомо и им самим.
Наконец Арсан поднялся.
— Мать-земля услышала твое желание и решила его удовлетворить. Отныне ты будешь обладать всем, чем пожелаешь. Любая вещь будет к твоим услугам, только захоти. Однако завидовать тебе будет некому, в том месте, где будет теперь твой дом, не найдется ни одного живого существа, которое смогло бы увидеть твои грядущие богатства и позавидовать. Это решил не я, а та, что кормит нас и дает жизнь, та, которую величают матерью-Землей.
И я, посланец-Арсан, сообщаю вам об этом. И поэтому, да будет так!
Славена выйдет замуж, когда придет ее время. Будет у Славены девять детей и пойдет от ее союза род великий. Счастье будет всегда рядом с детьми и правнуками Славены. И закончится счастливая жизнь только в том случае, если когда-нибудь выйдет из темницы Мусокий. Тогда на Род Славены падут неисчислимые беды и горести. Мусокий будет мстить потомкам Славены. Будет насылать Мусокий на род Славены войны и несчастья. Однако воля Славены будет присутствовать во всех ее потомках. Не сможет Мусокий ничего сделать с родом Славены. Непокоренными останутся ее потомки.
Это решил не я, а та, что дарит нам жизнь и смерть, та, что кормит нас и дает тепло. Та, которая зовется матерью-Землей. И мы, Арсаны, сообщаем вам об этом и поэтому, да будет так! Пришла в мир зависть, не остановить ее, прошло в мир убийство, не будет ему преграды! Орудие убийства пролило на землю кровь. Множиться, и совершенствоваться будут орудия убийства и ничего не остановит этот процесс! Мусокий открыл для людей способ убивать себе подобных и поэтому я, Арсан, открою для вас люди, истинное лицо Мусокия.
В толпе послышались крики и плач, так ужасен был новый облик Мусокия. А Арсан продолжал свою горестную речь
— Теперь имя тебе не Мусокий. Забудь, что когда-то назвали тебя так мать и отец. Теперь имя тебе Зломир. Это решил не я, а та, что дарит нам жизнь и смерть! И да будет так!
Мусокий продолжал превращаться. Крики ужаса нарастали, но Арсан не сходил с места и не шевелился. Глаза его были закрыты. Особенное отвращение у всех вызвали руки Мусокия. Руки ему заменили щупальца. Щупальца извивались и тянулись в сторону Славены. Толпа шарахнулась и отступила еще дальше. Только Славена стояла на месте, не отводя глаз от превращавшегося в невесть что, чудовища.
— Скорбь окутала мать-Землю. Горюет она о сыне. Всех любит мать-земля, за всех ей больно. День потери навсегда останется в ее памяти. И, чтобы, помнили люди об этом дне, слезы матери-земли всегда будут литься в это время года.
Полгода будет длиться скорбь по сыну. Сначала дождем, потом снегом будет изливать свое горе мать. Пускай каждая капля дождя, каждая снежинка, каждый холодный порыв ветра будет напоминанием тем, кто будет жить на этой земле. Помните, люди, нельзя уничтожать то, что не создали сами. Только мать-природа может забирать то, что когда-то создала! Но нет теперь пути назад. Мусокий-Зломир открыл сундук с бедами. Отныне человеческая жизнь уже не будет священной!
Да будет так!
Мы, Арсаны тоже будем наказаны. Мир на этой благословенной земле должны были поддерживать именно мы. После того, как свершится то, что повелела мать-земля, и печать Арсанов навсегда закроет Мусокия, мы Арсаны уже не будем зваться людьми-богами, а останемся в памяти людской только Арсанами. Ибо после того, как свершится возмездие, мы тоже уйдем под землю, канем в вечность.
Много веков пройдет, завершится цикл, и на землю придет дитя человеческое.
Силы матери-земли возрастут девятикратно, чтобы помочь этому ребенку - девочке, совершить то, что суждено. Много увидит она худого и несправедливого, двигаясь по пути добра, пока не удастся ей свершить то, о чем нашепчет ей в уши мать-земля. Предназначено девочке исправить то, что произошло из-за нашего недогляда. И вот тогда воцарится на земле мир. И никто не посмеет поднять руку на человека. Но это произойдет не скоро! Сейчас же, пока мир не пришел в равновесие, и все не рухнуло окончательно, мать-земля примет облик богини-Берегини. Деяния Берегини будут противоядием от той страшной заразы, которую пустил в мир Мусокий.»
Много вопросов накопилось у меня, пока шел рассказ Арсанов, кроме рассказа были еще и зримые картинки. Мне стало так плохо, после того, что я увидела, что Арсаны тут же перестали показывать и…
— Что показывали тебе Арсаны? — в первый раз перебил девочку Людота.
— Пылали города, низвергались статуи богов, плакали и кричали люди, защищая идолов и веру. Тех, кто не отдавал, наказывали. Наказания были жестокими, и иногда борьба заканчивалась смертью или увечьями защитников старой веры. Многое из показанного я вообще не поняла, но Арсаны обещали, что на все мои вопросы мне ответит мать-Берегиня. Нужно только добраться до Арсы.
— Больше ничего не сказали тебе подземные боги? — с опаской покосившись на валун, спросил Добрит
— Сказали. Пообещали, что больше мерзнуть мы не будем. Стоит добраться до ближайшего валуна, как будет нам обеспечено тепло и защита от любого холода.
— Хорошо бы, — поежилась Любава, — а то я совсем замерзла во время твоего рассказа
— Что же ты молчишь, матушка Любава? — всполошилась Влада, — садитесь рядом со мной, здесь тепло, даже жарко!
— Что, прямо на землю? — удивился Людота.
— Да. Садитесь рядом! Совсем забыла сказать! Видела я грецкий орех, показали мне его Арсаны. Конечно, ты много раз мне его описывал, но я все равно не могла его себе представить! А теперь я точно знаю, как он выглядит! И сразу его узнаю, если найду!
О, уже совсем стемнело! Надо располагаться на ночлег! Арсаны намекнули, что нам надо поторапливаться, а, почему, не объяснили! Они вообще не ответили мне на многие вопросы! Но я на них не обижаюсь.
Путешественники сходили за вещами. Но одеяла так и не понадобились. Путникам было всю ночь тепло, даже жарко. А рядом бушевал снежный буран. Но ни одна снежинка, ни осела на землю, где спали люди. Буран будто разбивался о невидимую преграду. Утром, когда снова отправились в путь, расстояние между валунами увеличилось. За весь день им попался только один валун.
Владина даже разволновалась, она боялась, что придется опять разводить костер и спать на стылой земле. Но ее волнения оказались напрасными. Как только начало смеркаться, путники буквально наткнулись на огромный валун. Такого большого камня еще не встречалось на их пути. И Добрит мог поклясться, что еще десять минут назад этого камня не было. Валун появился из неоткуда. Шли они еще три дня. Днем валуны больше не попадались, зато попадались ночью,  четверке людей и их верной собаке был гарантирован теплый ночлег. Однако с едой было очень плохо. Доедали последние крохи.
И вот вдали показались башни города. Башни сияли ярким светом. Увидев башни, княжна закричала от восторга. Путники обрадовались тоже. Однако через несколько минут город исчез.
Исчезли башни, исчезли дома, исчезло сияние, разгоравшееся над самым большим домом в городе. Людота предположил, что уведенное не иначе как мираж, однако не прошло и пяти минут, как все вернулось снова. Сияли башни, высились дома, мерцало перламутровое зарево над дворцом-теремом. С Любавой случилась истерика. Она тряслась, рыдала и клялась, что шагу не сделает в направлении проклятого города, если еще раз, хоть что-нибудь исчезнет. И город, будто услышав обиду женщины, перестал мерцать. Был полдень, когда путешественники увидели башни города в первый раз, однако близость города оказалась обманчивой. Вошли они в город, когда уже начало смеркаться. Не было у города ни ворот, ни стражи. Валуны остались далеко позади. В тот день, когда четверка достигла города, было очень холодно и ветрено. Четкой границы, отделяющей голую, мерзлую степь от первых домов, не было. Дома были новенькими и опрятными. Было видно, что дома жилые. Вокруг домов блистали разнообразными красками цветники. Каких только цветов не росло в опрятных садиках! Чем дальше уходили к центру города путешественники, тем теплее становилось. Минут через семь путешественники почувствовали, что им стало совсем жарко. Откуда-то доносилась чуть слышная музыка.
Город накрыла ночь, но, по-прежнему, было все отлично видно, крыши домов, деревья, трава - все сияло в ореоле света. Свет исходил от крошечных зверьков. Их было очень много. Зверьки были большеглазыми, пушистыми и, как я уже говорила, очень-очень маленькими. Шерсть у зверьков светилась очень ярко. Ни одна свеча или лучина не смогла бы соперничать со светом, который шел от их шерстки. С ближайшей крыши спрыгнули четверо зверьков. Каждый зверек опустился у ног будущего хозяина. И каждый безошибочно выбрал своего человека. Зверек Людоты потерся пушистой щекой о ногу и только после этого вспрыгнул на руки юноши.
После того, как Любава получила своего зверька, тот улегся ей на руки, на манер грудного ребенка, как бы приглашая покачать его. Добрит еще не успел сообразить, что к чему, а зверюшка нырнула ему под шубу и затихла там. Кажется, зверек даже там заснул, ясно слышно было его посапывайте. Четвертый зверек решил поиграть с Владой. Уставшая от бесконечной дороги девочка, с удовольствием приняла условия игры. Зверек бежал вперед, девочка следовала за ним, остальные тянулись следом. Наконец игрун остановился. Большой дом, с красивым садом и открытой калиткой, приветливо манил к себе уставших людей. Зверек открыл лапкой дверь и оглянулся, приглашая людей следовать за собой. Владина вошла в дом первой, и тут же вспыхнул свет, где-то зажглись факелы и свечи. Лучи света падали на шерстку зверька и высвечивали каждую волосинку в густой шубке маленького игруна. Тем временем в дом вошли и остальные. Они пытались понять, откуда исходит яркий свет, но так и не смогли разгадать эту тайну.
Для каждого из путешественников была приготовлена комната, даже для щенка-горника.
Проводив хозяев, зверьки ненадолго исчезли, чтобы вернуться с огромной корзинкой в зубах. Впрочем, для них эта корзинка была огромной, а для людей она казалась размером с большую тарелку. Как только корзинки были водружены на стол, они стали расти.
Поздний ужин был окончен, но друзья не спешили расходиться.
— А я что-то придумала! — воскликнула девочка, смеясь. — Давайте назовем этих зверьков Светиками! Правда, это здорово?
— Выдумщица ты наша! — Любава погладила девочку по голове. — Это действительно замечательная идея! Кажется, кто-то подслушал, как мы тоскуем по горникам, и подарил нам взамен других животных. Правда, не знаю, равноценен ли этот обмен!
Они поблагодарили тех, кто дал им кров и пищу, и отправились спать.
Людоте не спалось, и Владина тоже не могла заснуть. Покрутившись в постели, она тихонько вышла из дома в теплую, почти южную ночь. Сев на крыльцо, она долго смотрела на крупные и такие близкие звезды. Вскоре к ней присоединился Людота. Зверьков ни на крышах, ни на деревьях не было видно, но город был освещен довольно ярко. Мерцал дворец-терем, освещая все вокруг, хотя окна домов были темны — жители города спали.
Владина предложила Людоте прогуляться, но тот застыл в нерешительности. Он не знал, куда идти. Девочка хотела направиться к дворцу-терему, но Людота вдруг увидел другой источник света. Владина не стала спорить и последовала за ним. Свет становился все ярче, звучала музыка, в воздухе мелькали светящиеся точки.
Подойдя ближе, ребята увидели удивительную картину: огромное пространство замерзшей воды, размер катка терялся в пространстве. И весь каток был усеян Светиками, катающимися под чарующую музыку.
Кроме Светиков, на катке были и другие зверьки разных форм и расцветок. Шерстка некоторых переливалась всеми цветами радуги, другие исчезали и тут же появлялись, а некоторые непрерывно изменялись, переходя из одной геометрической фигуры в другую. Были и такие разновидности, описать которые ребята просто не смогли — не хватило слов.
Весь этот зоопарк сновал туда-сюда, и понять закономерность их движения было невозможно. Только подойдя ближе, девочка обнаружила, что зверьки не просто катаются на льду. Каждый из них по очереди, не толкаясь, подкатывался к яркому кругу, который находился в середине катка. Середина катка, как только зверек вступал на нее, начинала светиться во всю силу. То же самое происходило и с теми зверьками, чья очередь подходила. Насытившись светом, они плавно откатывались, делали под музыку несколько движений и… взлетали! Правда, не очень высоко.
Зверьки явно испытывали удовольствие от купания в ночном воздухе. Поглазев на невиданный спектакль, ребята с опаской вступили на лед. Но зря они боялись — зверькам, казалось, доставляло удовольствие принимать незваных гостей.
Накатавшись, ребята двинулись к середке поля, а зверьки расступились, образуя коридор. На пике музыки Людоту и Владину подхватили невидимые руки и подняли в воздух. Сверху стало видно, что Арсания — невообразимо большой город, дома и дворцы которого тянутся во всех направлениях. Подул прохладный ветер, подъем в воздух прекратился, и через несколько минут друзья плавно опустились вниз. Владина огорчилась, ей очень понравилось катание в воздушных потоках. Однако тут же к ним подошли несколько светящихся зверьков, в которых Людота и Владина узнали своих Светиков.
— Ой, Людота, посмотри, вот мой Светик! — девочка нежно прижала зверька к себе. — Я назову его… Лучик А где же ты прятался до сих пор?
— Они не прятались! — почесал Людота за ухом своего зверька. — Я давно заметил их, только не хотел мешать их танцу!
— Ой, мы, наверное, своим появлением все веселье им нарушили, — вздохнула княжна. — Идите, Светики, танцуйте дальше!
Но умные пушистики и не подумали возвращаться. Переглянувшись, они что-то защебетали! Особенно старался Светик Людоты. Глядя в глаза Людоте, он что-то долго щебетал, а потом остановился и вопросительно посмотрел на Людоту.
— Людота, переводи, — засмеялась Влада. — Ты же понимаешь язык птиц и зверей! Давай рассказывай, о чем тебе так долго втолковывал Светик!
— Нет! — болезненно сморщившись, Людота сжал виски ладонями. — Как же ты не понимаешь! Я больше ничего не слышу! Пока отец не придет в себя, пока не заберет свой запрет, мой мозг закрыт! О, если бы ты знала, как мне хочется иногда поговорить с пернатыми друзьями, да со зверьми лесными! Поверь, иногда с ними интереснее, чем с людьми! Как вспомню Царское городище…
— Жаль, — вздохнула Владина. — Они так стремятся рассказать нам что-то важное!
Когда Светики поняли, что люди их не понимают, они повернулись и двинулись вперед. Увидев, что Светики непреклонны, Людота и Владина двинулись вслед за пушистиками!
Когда Владина возвращалась домой, её внимание привлек огромный дом, занимающий целый квартал. Она остановилась, чтобы рассмотреть его поближе, но Светики внезапно забеспокоились и начали подталкивать ребят своими пушистыми мордочками в сторону дома, где спали Добрит и Любава.
Прежде чем повернуть к дому, Владина успела заметить, что мерцающая картинка на фасаде величественного здания изменилась. Изменился и его цвет. Башни, которые утяжеляли дом, исчезли, и он стал воздушным и ажурным, словно сплетённым из тончайшего кружева. Светики привели ребят обратно к дому. Засыпая, девочка подумала, что пушистики, вероятно, снова вернулись к светящемуся кругу и кружатся, кружатся, кружатся.
Утром путешественники обнаружили, что их ждёт завтрак. Всё, что было в корзинках, оказалось свежим и горячим. После лишений, которые люди испытали на пути в Арсанию, всё это показалось им пищей богов. Когда они решили пойти в город сами, Светиков на месте не оказалось.
При дневном свете город выглядел совсем иначе. Он остался таким же красивым, но стал более уютным, потому что вокруг кипела жизнь. Из домов выходили и входили люди, а на том месте, где вчера проходил ледяной бал, было особенно людно. Приглядевшись, Владина поняла, что это базарная площадь. Подойдя ближе, она и Людота долго вглядывались в каменные плиты площади, но следов вчерашнего праздника так и не нашли.
Рынок Арсании, в отличие от тех городов, где побывали Добрит с внучкой, не поражал обилием и пестротой товаров. Может быть, потому что в Арсе было совсем мало иностранных купцов. Людота захотел прикупить что-то для родных. Любава двинулась к лавке с тканями, а дед с внучкой подошли к купцу, загорелое до черноты лицо которого тут же расплылось в улыбке. Добрит хотел что-то сказать, но его остановил громогласный рык глашатая:
— Если есть здесь на площади женщина по имени Любава, из поселения Дреговичей, то Берегиня готова исцелить её душевную боль!
При первых же звуках голоса глашатая люди, находящиеся на площади, начали расходиться. Любава, помешкав несколько секунд, сделала шаг в направлении глашатая. Как только она решилась, перед ней возникли двое. Они были невероятно высоки и одеты в мерцающие шубы, материал которых переливался, как шерсть у Светиков. Один из посланцев наклонился и что-то сказал Любаве, женщина кивнула головой. После ухода Любавы и посланцев Берегини площадь зажила своей обычной жизнью.
Однако Владина никак не могла успокоиться и забросала деда вопросами:
— А куда эти высокие увели Любаву? С ней всё в порядке будет? Не обидят её там? Дед, ну что же ты молчишь? Сам говорил, что боги, они разные бывают!
Добрит хотел что-то сказать, но тут же передумал. Обернувшись к внучке, он прижал палец ко рту и отрицательно покачал головой:
— Людота, надо возвращаться в дом, — вполголоса проговорил дед, — ты, конечно, можешь остаться, но…
— Это из-за Любавы? Над ней нависла опасность? Ей не нужно было идти к Берегине?
— Говорите потише, — сердито перебил юношу Добрит, — здешний люд хоть и живёт в волшебном городе, но не жалует тех, кто связан с богами! И давайте быстрей шевелить ногами!
Лишь войдя в дом, Добрит немного успокоился, однако Людота и Владина очень хотели получить ответы на свои вопросы.
— Что случилось? — снова задал вопрос Людота, — почему нам пришлось бежать с площади?
— Хоть воды дайте испить, пытливые вы мои! — засмеялся дед, — востры ваши глаза, да не туда смотрите! Нельзя было нам мешкать, угрозу я увидел! Не знаю, по чью душу беда была, но медлить нельзя было!
— Я не видела ничего зловещего, а ты, Людота?
— Нет. Я подарки родным искал.
— Вот-вот, а я видел лихого человека. Мерцал он не хуже шуб, которые были на глашатаях.
— То есть как мерцал? — удивилась девочка, — светился, что ли?
— Нет, исчезал и появлялся!
— Вот так номер! Появлялся и исчезал, прямо как этот город в тот миг, когда мы увидели его в первый раз! — рассмеялся Людота, его смех подхватила княжна.
— Напрасно вы так несерьёзно относитесь к тому, что я вам рассказываю, — нахмурился Добрит.
— Ладно, дедушка, извини! Мы готовы слушать дальше.
— То-то же! А обратил я внимание на этого человека, потому что он искал кого-то глазами! Кажется, что может быть естественней на торговой площади, ходишь, ищешь нужный товар, споришь, торгуешься! Так вот, мерцающий человек никуда не ходил, ни с кем не торговался! Он стоял на месте, долго стоял, только глаза его шарили по базарной площади! Когда Любава вышла вперед, а Владина начала громко задавать свои вопросы, он насторожился!
Потом начал незаметно приближаться к нам! Не дойдя до нас несколько шагов, он начал делать руками странные движения! Из-под земли полезли маленькие черные ростки. Мужчина продолжал двигать руками, как бы помогая росткам всё быстрей и быстрей освобождаться из-под земли. Однако, как только вы последовали за мной, ростки опали. Мужчина тоже попытался последовать за нами, но будто наткнулся на невидимую преграду. Его лицо исказилось! Он начал грозить кому-то кулаком, топать ногами и рвать на себе волосы от досады! А я понял, что мы сможем спастись, только если укроемся в этом доме!
— Дедушка, я боюсь! Ладно бы нежить так себя вела, но когда человек…
— Не бойся, дорогая, — Людота гордо расправил плечи, — мы с Добритом не дадим тебя в обиду! Я, конечно, больше не слышу мыслей, но я чувствую, что в этом доме нам ничто не грозит!
— Да, — Добрит прижал внучку к себе, — отрок прав! Кто-то с любовью приготовил этот дом к нашему приходу и с заботой следит, чтобы у нас всё было хорошо!
Внезапно дверь скрипнула и стремительно открылась. Владина испуганно прижалась к деду, но, к счастью, это оказалась Любава.
— Уф, как ты меня напугала, матушка Любава! — воскликнула девочка. — Что сияешь? Приласкала тебя Берегиня? Никогда тебя такой красивой не видела!
— Давно не была я так счастлива! — засмеялась Любава.
— Что тебе сказала Берегиня? — осторожно спросил Добрит, подводя Любаву к лавке. — Успокойся и расскажи всё по порядку!
— Не Берегиня была мне сегодня утешением, а моя мама! — с нежностью произнесла женщина.
— Или кто-то, кто принял облик твоей мамы, — поправил Людота. — Неужели ты ещё не…
— Ты прав, Людота, — помрачнела Любава. — Пусть передо мной была только копия, но она была так добра ко мне, как бывает только мать!
— Что она тебе пообещала? Оживить Сакела? — спросила Владушка.
— Нет, нельзя оживить то, что мертво и предано земле! — ответила Любава. — Мать-Берегиня пообещала мне нечто гораздо большее! Когда я вернусь домой, к Багнику и дочке, у меня родится сын. И будет у моего сына душа Сакела! Берегиня взяла с меня слово, что я ни слова не расскажу об этом разговоре мужу моему Багнику.
— Почему это? — удивилась девочка.
— Не знаю. Я не стала спрашивать. Я была так благодарна богине-рожанице, что и уточнять ничего не стала. Лишь поблагодарила её и пообещала, что сегодня же отправлюсь в обратный путь. Но рожаница воспротивилась моему желанию уйти из Арсы и попросила чуть погодить. Не удержавшись от вопроса, я спросила причину. Оказалось, что всё очень просто: я не могу уйти из Арсании, не попрощавшись с Владиной, княжеской дочерью. Её ответ навёл меня на новый вопрос, но задать его я не успела. Поднялся воздушный полог, и в палаты вошли те, кто меня привел к Берегине. Они вывели меня сначала из покоев богини-рожаницы, а потом и из дворца. И вот я снова с вами, счастливая и недоумевающая.
— Дед, — встрепенулась девочка, — а почему я должна прощаться с Любавой здесь, в Арсе? Разве мы не вместе возвращаться будем?
— Но, — Добрит встревоженно переглянулся с Людотой, — говорил же я тебе! Нельзя на богов полностью полагаться! Слушать их и то надо вполслуха! Иногда их слова означают совсем не то, что они говорят! Гляньте, как быстро пролетел день! Опять близится вечер. Вторую ночь мы уже будем ночевать здесь.
Людота с Владиной уговорились и эту ночь посвятить обследованию волшебного города. Провалившись в мягкие недра постели, девочка пообещала себе, что не будет спать. Вот только прикроет глаза минут на пять, да и то неплотно, так, чтобы всё видеть и слышать! Однако сколько ни стучал верный Людота в дверь, так и не смог добудиться. Из комнаты слышалось лишь ровное посапывание. Наконец заворочался в своей комнате Добрит, и огорчённый Людота поплелся в свою комнату. Засыпая, юноша пообещал себе, что утром хорошенько высмеет заносчивую княжну, но утро принесло такие новости, что Людота и думать забыл о своём замысле.
Было часов пять утра, когда в дверь постучали. В доме спали настолько крепко, что стучавшему пришлось напомнить о себе ещё раз, и ещё, и ещё! Негодуя на попутчиков, Людота резко встал и выглянул в окно. Сначала он ничего не увидел, на улице было очень темно. Открыв дверь, юноша остолбенел! Перед ним стояли прекрасные девушки. Таких Людота ещё и не видел! Но, присмотревшись, Людота увидел, что это не девушки, а птицы. Большие птицы в человеческий рост, но с девичьими лицами. Взмахнув крыльями, девушки защебетали:
— Если есть в этом доме юноша по имени Людота — хранитель ворот, то бог Велес ждёт его в своём доме! Узнал бог Велес о душевной боли отважного юноши и хочет ему помочь!
— Ну, я Людота, — недовольно проговорил парень. — А что так рано гостевать приглашаете? Что вам не спится?
— Ты что? — в ужасе всплеснули руками птицы-девушки. — Разве ты не знаешь, что бог Велес — это бог скота, бог птицы и всякой живности! И встаёт он вместе с петухами и первыми птицами!
Извинился Людота за оплошность да за слова неучтивые и ушёл за птицами-девушками. Никто не слышал, как он уходил, и после его ухода в доме снова установилась тишина. Влада разоспалась и спала бы, наверно, до полудня, если бы не разбудил её лай Горника. Горник исчез после того, как нашёл Владину спящей у валуна. Искали его, кричали, ласково величали разными словами, но он так и не отозвался. И вот теперь он пришёл сам. Владина перебудила весь дом счастливой вестью и выскочила на крыльцо, чтобы показать Горнику его комнату.
Горнику комната, кажется, понравилась, но он предпочёл всё же ту, где спала его хозяйка. Когда, наконец, все успокоились, оказалось, что на рынок идти уже поздно. Время перевалило за полдень. Но не сидеть же дома. Внучка с дедушкой решили прогуляться просто так, без цели. Любава осталась дома. Несмотря на то, что в пище недостатка не было, она всё же решила побаловать друзей блюдом, которое умели готовить только Дреговичи. Секрет этого блюда передавался от матери к дочери.
Арсания была чудесным городом.
Но чудеса её вскоре утомили девочку. Какая-то тревога стояла в воздухе и не давала девочке полностью погрузиться в чудесный мир волшебства. Больше всего ей понравился дворец богини рукоделия Макошь. Как и сам город, дворец всё время изменялся, но к этому девочка уже привыкла.
Велес, могущественный бог Арсании, обитает в доме, который отличается от множества других дворцов, раскинувшихся по всей стране. Дом Велеса кажется бесконечным, и в нем мог бы поместиться весь поселок хранителей, включая дома, сараи и конюшни, и ещё осталось бы место. В нескольких метрах от дома высятся два загона: один для домашнего скота, другой — для диких зверей. Каждый из загонов делится на три части:
первый — для больных и увечных животных; второй — для детенышей, оставшихся без родителей;
• третий — для животных, потерявших… душу.
Эти животные, лишившиеся своей сущности, смотрят на Велеса бесцветными или налитыми яростью глазами. Как и все в Арсании, Велес то появляется, то исчезает. В остальное время он выглядит как уставший, немолодой мужчина. Глаза Велеса вспыхивают жизнью только тогда, когда речь заходит о его подопечных — животных.
Дом Велеса мерцает так, что я боюсь входить. Однако, взглянув на птиц-девушек, которые смело двинулись вперед, я не выдержал и последовал за ними. Внутри дом оказался основательным и спокойным. Главная комната была полна домашних животных, а у окна стояла лавка и пылал огонь в печи — вот и вся обстановка. Велес встретил меня неприветливо. Он стоял ко мне спиной и смотрел в огонь. Животные бродили по комнате в тишине, которая казалась болезненной. Когда тишина стала невыносимой, Велес наконец заговорил:
— После того как твои друзья уйдут, ворота хранителей навсегда закроются и окаменеют. Никто больше не пройдет через ворота в Арсу. Пройдут века, и люди забудут о поселке хранителей и об Арсании.
— Значит, хранители ворот больше не нужны? — уточнил Людота.
— Ты правильно меня понял, Людота-хранитель ворот. Однако мы, боги Арсании, помним и чтим заслуги жителей поселка хранителей! Ворота закроются, но мы не лишим тебя дара, он останется и твоим потомкам.
— Спасибо вам за добрые слова, — поклонился Людота. — Однако хотел бы я…
— Знаю, что тебя заботит, хранитель Людота. Образ твоего отца в твоих смятенных мыслях! Я сочувствую тебе, но сделать могу очень мало! Взвалив на себя всю людскую боль в мире, твой отец поднялся во весь рост, да не выдержал и рухнул под тяжестью угрызений совести. Не успел я и глазом моргнуть, как мой брат, бог безумия — Шатун, оказался тут как тут!
Мы жалеем нашего брата, стараемся не гневить его и помогаем, чем можем. Твой отец на пути к палатам Шатуна. Кое-что я еще могу сделать, но для этого мне нужно твое согласие. Я могу переместить больную душу твоего отца в тело животного! Вы, люди, живете тяжело и сложно, загоняете свою душу в капкан безумия. У животных все по-другому.
Вернувшись домой, отправь сюда отца. Я прослежу, чтобы он добрался благополучно! Он сам выберет животное, в теле которого ему придется находиться. Пока душа твоего отца будет на излечении, тело будет спать. Когда настанет миг просветления, душа сама найдет обратный путь. Однако я не могу сказать, когда это произойдет. Это неведомо никому и даже мне!
Произнеся последние слова, бог Велес повернулся ко мне. Взглянув в его глаза, я уже не мог оторваться. Глаза его были глазами природы.
Как долго я смотрел в его глаза, не знаю. Очнулся я, когда уже стоял перед дверьми нашего дома. Не по душе мне предложения бога Велеса, но другого выхода у меня нет. Отсюда моя кручина.
— Ты про Владину-то расскажи! — подала голос Любава.
— Спасибо, что напомнила, совсем забыл вам рассказать! — спохватился юноша. — Был во время разговора у нас момент, когда замолчал Велес и долго ничего не говорил! Чтобы разрядить атмосферу, спросил я Велеса, нужно ли отцу торопиться или время его прихода сюда не имеет никакого значения?
На что Велес ответил, что еще несколько недель, и с отцом все будет кончено, душой отца навсегда завладеет бог безумия — Шатун! Встревожившись, я засобирался и пообещал Велесу, что сегодня же отправлюсь домой. Однако Велес велел мне не уходить, пока не попрощаюсь я с Владиной, дочерью князя Владетеля! Он сказал, что у меня есть еще несколько дней в запасе.
— Дедушка, я поняла! — спокойно подвела итог девочка. — После того как мы найдем орех, пути наши, видимо, разойдутся! Людота и Любава вернутся домой, а мы с тобой отправимся куда-то дальше! Только почему боги велели попрощаться со мной? А ты, дедушка, где будешь в это время?
— Надо искать орех, после этого все разрешится!
— Наверно, так и будет! Людота, пошли с Горником поиграем! Я устала от загадок!
Прошло три дня, и дед с внучкой наконец нашли грецкий орех. Произошло это так: выйдя на торговую площадь, девочка лениво пробежала взглядом по торговым рядам. Все было как всегда! Казалось, что Добрит и Влада уже выучили наизусть лица всех заморских купцов, а товар их уже снился девочке во сне. Однако оказалось, что орех лежит у купца — росы. Это Добрит его увидел, лежал орех среди груды другого товара. Однако не коричневым был орех, а зеленым. Это-то и задержало взгляд Добрита.
— Что просишь за орех? — спросил Добрит у купца, стараясь не показать своего волнения.
— Ничего не прошу, — ответил лавочник, с сомнением оглядев поношенную шубу деда. — Последний это орех! Много я привез их из-за моря, все распродал, а вот этот завалялся! Если тебе нужно, так отдам!
Повертев орех, купец уже хотел передать его деду, как вдруг в разговор ворвалась Владина, которая отстала от деда.
— Деда, ты нашёл его? — в восторге запрыгала девочка. — Ты нашёл грецкий орех! Теперь все наши беды кончатся, и мы сможем вернуться домой! Можно я его возьму? — с надеждой протянула Влада руку к ореху.
— Э, нет, — торговец отдернул руку. — Я передумал! Не отдам я орех просто так!
— А что же ты хочешь? — растерялся Добрит. — Может, денег? У меня где-то завалялось два нагата! Отдам их за орех, если хочешь!
Добрит полез в кошелек, бросив свирепый взгляд на внучку.
— Ну ты даёшь! — рассердился торговец. — Нешто я зверь какой, за такую безделку деньги брать? Коли торговый люд узнает, здороваться перестанут!
— Так что же ты хочешь? — недоумевая, спросил дед. — Деньги ты брать не желаешь, а что же тогда…
— Коли так нужен тебе орех, то давай меняться, — купец потер руки. — Я тебе орех, а ты мне… перстенёк! Да-да, тот, который блестит на пальце твоей внучки! На нём надпись, видели? А что она обозначает, небось, не знаете? То-то же! А я знаю! Однажды такой же перстень увели из-под носа одного Магомета! Он столько всего предлагал в обмен на перстень! Столько всего, вам и не приснится! Предлагал, да перекупить так и не смог! А переводится надпись так: «Да живёт слава Аллаха вечно!» Ну решайтесь! Коли сговоримся, я за это кольцо у какого-нибудь Магомета такой товар возьму!
— Не жалко перстенёк? — погладил внучку Добрит. — Не густо у тебя в жизни колечек да серёжек, а теперь и перстенька лишишься!
— Конечно, жалко, дедушка! Да делать-то что? Перстенёк, кстати, пригодился! Наказ богов помнишь? Орех покупать было нельзя, так что подарок жены Прогоста будто ждал своего часа!
— Ладно, чего уж тут, — вздохнул Добрит. — Перед смертью не надышишься! Согласны мы на обмен!
Бережно сняв перстень с пальчика Владины, Добрит вложил его в лапищу торговца.
— Ну вот и ладушки! — обрадовался купец. — Теперь весь товар первого подошедшего ко мне Магомета будет моим! Может, вам ещё что-то к ореху добавить? Вот ткань, как раз под цвет глаз твоей внучки! Возьмете? Не наказали бы меня боги за неравноценный обмен!
— Нет, не надо мне ничего больше, — подвела итог торгу княжна. — А гнева богов не бойся! Они-то считают этот орех очень ценным!
— Ах, ну тогда хорошо, — вздохнул с облегчением торговец. — А то я уже было… Возьми, девочка, орех, он твой!
Как только княжна протянула руку к ореху, небо осветилось огненными сполохами, и вослед сполохам появились краски. Они менялись безостановочно, убыстряясь и убыстряясь, пока неслись в огромное красочное полотно. Впрочем, все это великолепие длилось недолго. Люди на площади застыли, оглушенные небесным буйством. Небо пылало минут пять, а потом красочное великолепие начало утихать, и подул пронзительный, холодный ветер. Краски сгустились и осыпались на землю разноцветными снежинками. Спрятав орех, Владина бросилась набирать полные горсти цветных снежинок! Добрит улыбался, наблюдая за внучкой.
Вдруг, неведомо откуда, зазвучала грустная музыка, которая доводила до слез! Музыка ширилась и вбирала в себя все сущее. Звуки достигли такой высоты, что стало больно дышать, а воздух вокруг деда и внучки стал мерцающим и зыбким. Боль отступила, и стало легко и светло!
Хотелось идти по земле, творить добро, помогать попавшим в беду, кормить голодных, обогревать замерзших. И снова произошли изменения. Грянул гром, и пошел дождь. Обыкновенный дождь, не имеющий к волшебству никакого отношения. Дождь смыл разноцветные снежинки, и вот уже нет снежинок — они превратились в разноцветные лужи.
А дождь все продолжал лить, и вот уже и разноцветные лужи пропали, а вокруг была только грязь и серое зимнее небо.
— Дед, что это было? — растерялась девочка.
— Не знаю! — озаботился Добрит. — Домой надо бежать, простынешь!
Однако не успели путешественники сделать и шагу, как прямо перед ними опустились две огромные птицы. Размах крыльев у птиц был такой, что могли бы накрыть всю площадь. Увидев птиц, площадь мгновенно опустела, остались только Добрит и Владина. Они сразу догадались, по чью душу явились неожиданные посланцы. С корзины, которая была прикреплена к птицам, спрыгнули мерцающие зверьки. Это были Светики. Зверьки щебетали и подталкивали путников к корзине, приглашая отправиться в полет.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПРОЩАЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
Для рук в корзине был предусмотрен золотой обруч. И вот уже Арсания проплывает мимо. С высоты птичьего полета было хорошо видно, какая же она огромная. Птицы летели к гигантскому терему-дворцу, который даже отсюда, с высоты птичьего полета, поражал своими размерами. Разглядеть подробно дворец было невозможно, потому что мерцание, окружавшее все в Арсании, приобрело невероятные размеры. Переливы, всполохи, тени, краски — все дрожало, переливалось, вспыхивало и гасло с такой частотой, что девочку начало подташнивать. Наконец птицы начали снижаться.
Дворец приближался так стремительно, что Владина от страха закрыла глаза. А с природой творилось что-то невообразимое. Зима сменилась весной, набухли почки, но тут же на смену весне пришло лето. Земля вокруг дворца потрескалась от зноя. Подул осенний ветер, парк, окружавший дворец, тут же окрасился в желтые и багряные тона. Ещё миг, и деревья уже дрожали, оголив свои ветви под напором осеннего ветра. И наступила зима. А потом все повторилось опять, но в более убыстренном темпе. И закончилась чехарда со временами года только в тот момент, когда затряслась земля под ногами путешественников и дворец заходил ходуном. Только после этого игры с природой прекратились.
На дворе стояла зима, и с неба сыпалась серая крупа. Светики подвели деда с внучкой к огромной, причудливо изукрашенной двери дворца. Войдя внутрь, девочка ожидала увидеть что-то похожее на покои дворца в Куяве, но терем-дворец поразил её и оставил в растерянности.
Изнутри дворец был полым, без комнат и перегородок. Пол устилал ковер из настоящей зелёной травы. Потолок был настолько высок, что его не было видно, зато было хорошо видно, как по своду дворца плывут облака и ярко светит солнце.
Девочка совершенно запуталась в том, что происходит. Вдруг трава поредела, и путники вступили на тёплый песок. Жар песка обжигал ноги сквозь подошву. Послышался шум прибоя, и девочка почувствовала себя нелепо в шубе. Но стоило ей подумать об этом, как шуба исчезла неведомо куда, и на девочке оказался летний сарафан.
Песок сменился землёй, на которой росли великолепные деревья, и наконец, дед с внучкой увидели людей. Люди сидели прямо на траве, и цветочная поляна благоухала всевозможными ароматами. Когда Добрит и Владина приблизились, люди встали. Вперед вышла женщина. Это была Берегиня-мать, мать-рожаница.
— Ты, наконец, пришла, — голос богини отразился от сводов дворца, — а мы уже потеряли надежду. Я вижу, ты уже узнала каждого из нас.
— Да, — девочка переглянулась с дедом, — мы узнали вас!
— Мы — истинные боги! Боги, изображения которых до недавнего времени украшали каждый дом, каждое поселение, каждый город!
— Матушка Берегиня, — перебила женщину Владина, — у моего дедушки Добрита и сейчас стоит фигура Перуна, и весь посёлок Мурома верит в истинную веру!
— Ведомо мне это! — ласково улыбнулась богиня. — Девочка Владина и ты, её дедушка Добрит! Добро пожаловать в наш дворец! Добро пожаловать в Арсанию, столицу уничтоженной веры. Это наше последнее прибежище на земле Росов. Мы ждали только вас, и теперь ни один человек, будь он Рос или иноземец, не сможет войти в Арсанию.
— Но я… — смущённо потупилась княжна, — понимаете…
— Да? — прервала свои рассуждения Берегиня. — Что тебя смущает, девочка? Говори, не таись!
— Правильно! Негоже девочке, прошедшей через столько испытаний, бояться чего-то здесь, где её ждали и любят! — неожиданно высоким голосом проговорил молодой мужчина, почти юноша. Он подошёл к Берегине, в руках у него был огненный клубок, который он перекидывал из руки в руку. — Говори, Владина!
— Хорошо, я скажу! Мне не по себе здесь, во дворце, и вообще в Арсании, потому что вы все время то появляетесь, то исчезаете! А терем ваш совершенно не похож на те, которые я привыкла видеть!
— Ох, дитя, дитя! — проговорил пожилой мужчина, почти ровесник Добрита. — Если бы ты знала, как нам самим не нравится это состояние! Но не в нашей власти стать такими, какими мы были раньше! Это зависит от вас, людей! Как только кто-то из Росов или Антов забывает о нас или отрекается, мы исчезаем, однако стоит только кому-то проявить истинную веру и вспомнить о нас, как мы снова появляемся! И так без конца! Исчезаем и появляемся! И весь город, все дома и дворцы — всё находится в таком же плачевном состоянии.
— Перун открыл вам правду, — вступил в разговор бог скота — Велес. На мужчине была звериная шкура, и его глаза были настолько бездонны, что лучше было в них не смотреть. — А что касается дворца, то это дело поправимое! Загадай, каким бы ты хотела его увидеть, и твоё желание мгновенно исполнится!
Девочка всё же рискнула посмотреть в бездонные глаза бога, обещавшего помочь Людоте, и еле оторвала взгляд.
А Велес тем временем продолжал говорить:
— Нам, богам, вообще не нужны дворцы! Мы воплощаем в жизнь ваши представления о том, как должны жить боги. Мы надеялись, что после холода и серости, которые царят сейчас на улице, тебе понравится здесь, в нашем дворце. Что же ты молчишь? Почему не загадываешь?
— Теперь, когда вы мне всё объяснили, я не хочу ничего менять!
— Однако, — в разговор попытался снова вступить Перун, но его перебила совсем юная богиня Макошь, почти ровесница Влады.
— Мы верили, что ты окажешься именно такой! — засмеялась Макошь, богиня рукоделия. — А тебе понравился мой сарафан? Если не понравился, скажи! Я сейчас же сотку для тебя другой!
— Макошь, — ласково попеняла сестре Берегиня, — ты забыла, что у нас мало времени? Ну что ты опять со своим рукоделием? Подойди ко мне, моя девочка, — обратилась богиня-рожаница к Владе, — сядь, положи голову на мои колени и послушай меня! Ты, Добрит, тоже сядь и передохни!
Если вы голодны, только представьте себе желаемое блюдо, и оно появится перед вами. Нам пища не нужна, а вы можете загадать всё, что пожелаете!
Итак, слушайте нас, дорогие дед и внучка! Мы внимательно следили за вашим путешествием к Арсании и помогали вам всем, чем могли. Когда наших сил не хватало, а наша власть уже не была такой, как прежде, на помощь приходили те Арсаны, которые ушли. Они зорко следили, чтобы с вами не случилось ничего непоправимого.
Мы бы с радостью объединили свои силы с ними, но это уже не в нашей власти.
— Но почему? — удивилась Влада. — Вы же боги, вы всё можете!
— К сожалению, произнесенное слово изменить нельзя.
— Спасибо вам за теплый прием! — поклонился Добрит. — За доброту и ласку! Не каждому смертному дарована такая честь — встретиться с богами, да еще и со всеми вместе!
— Не прибедняйся, дед, ведь знаешь, что не простой ты смертный! — внезапно в разговор вмешался незнакомец, и княжна вздрогнула. Это был тот мужчина, который напугал её на торговой площади. Он продолжал: — Вряд ли вы будете рады оказанной чести, когда узнаете, зачем мои братья и сестры пригласили вас сюда!
— Шатун, — закричала Берегиня, закрывая собой деда и внучку, — уходи! Вернись назад! Я уже говорила тебе, что они не те, за кого ты их принимаешь!
— Нет, я не уйду! — бог безумия заупрямился. — Пора ей узнать, что произошло на самом деле! Пусть узнает, почему Зломир смог захватить разум Владетеля и почему Владетель объявил нас ложными богами! Отдайте мне девчонку, и я ей всё объясню, да так объясню, что больше ничего не придется уже объяснять!
— Почему он так со мной разговаривает? — заплакала девочка. — Что я ему сделала? Я не понимаю то, что он говорит!
— Успокойся, Владушка, тебе не нужно ничего понимать! — Берегиня завела Владу и Добрита в круг, который создали боги.
— Да, пока мы с тобой, тебе не нужно ни о чем задумываться! — подхватил слова богини-рожаницы бог ветра Стрибог. — Отри слезы, маленькая! А ведь ты меня знаешь! Это я, бог Стрибог! Помнишь, как я тебе помог, когда ты взяла в руки дудочку Леля?
— Стойте, — закричал Шатун. — Не думайте, что, заключив ее в круг, вы спрячете ее от меня! Я знаю все лазейки, все ваши выверты и заслоны, и мне не составит труда добиться того, что я задумал!
— Что же, Шатун, — подвела итог Берегиня, — если ты не хочешь уйти, придется уйти нам!
Не успели путешественники и глазом моргнуть, как оказались в месте, от одного взгляда на которое у них захватило дыхание.
Место, куда перенеслись Влада, Добрит и боги, находилось среди облаков.
— Не бойся, девочка, заходи! — одобрительно улыбнулся девочке Перун. — Это мой дворец. Несмотря на то, что он кажется очень воздушным, на самом деле он сделан из очень прочного материала.
— Не этого я боюсь! — расплакалась княжна. — На меня наводит страх этот злой человек, его ненависть!
— Не бойся! — похлопал девочку по руке бог Стрибог. — Сюда ему не подняться! Его ненависть, как канатом, привязала его к земле, и не даст добраться ему сюда!
— Нет, — возразил Добрит, вступая в разговор, — моя внучка не сделает ни шагу, если вы не объясните мне, что имел в виду ваш странный брат, когда говорил, что…
— Добрит! Поверишь ли ты, если я поклянусь? Если поклянутся все двенадцать моих братьев и сестер? Так вот, мы клянемся тебе, что жизнь и воля твоей внучки для нас священны! Давайте войдем во дворец и, наконец, спокойно поговорим!
— Дедушка, — обратилась Владушка к Добриту, — я верю им! Поверь и ты!
Путешественники вошли во дворец. Комната, куда провели Добрита и Владину, имела вид дома зажиточного роса. Никаких сюрпризов путешественников не поджидало! Лавки, стол — вот и вся мебель, которая была в комнате. Не было печи, был камин, занимавший целую стену. Когда путешественники вошли, огонь в камине не горел. Было сыро и промозгло. Перун метнул небольшую молнию в направлении камина, и тут же затрещали дрова. Огонь в камине горел ровно, и вскоре в парадной зале стало тепло и уютно.
Повисла тишина, и наконец, девочка не выдержала.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — объясните мне, зачем я здесь? Почему нам был дан наказ найти орех? И чего вы ждете от меня?
— Шатун добился своего! — задумчиво проговорила Берегиня. — Воды твоей души замутнены! Слушайте же, княжна, и ты, Добрит, ибо то, что я сейчас расскажу, очень важно и… очень грустно! Если не остановить твоего отца сейчас, то Рось погибнет! И это произойдет очень скоро!
— Но при чем здесь я? — удивилась княжна. — Что могу сделать я, девочка, если даже вы, боги, бессильны против моего отца?
— Ты ошибаешься, недооценивая свои силы, и когда мой рассказ подойдет к концу, ты поймешь, почему!
Одно ты должна понять: не спрятаться тебе в Арсании от отца, но и вернуться в Куяв ты не можешь! И пока ты не определишься, будут гореть и разрушаться поселения, будут гибнуть люди! Не добившись желанной цели, начнет Зломир насылать беды на многострадальную страну. Начнутся неурожаи и мор. Видишь, какой замкнутый круг получается? Вернуться домой, в Куяв, ты не можешь, но и бежать тебе больше некуда!
— А если спрячу я ее так, что никто не найдет? — с надеждой спросил Добрит.
— Нет, от зла не спрятаться, и во всём свете не найти вам укромного уголка! Как вы понимаете, мы не зря пригласили вас сюда, в Арсанию. Наблюдая за тем, как мужественно вы боролись, мы, конечно, давно придумали способ, как спасти нашу девочку, но… Сомневаюсь, что вам понравится то, что мы хотим предложить, но мы попробуем!
Владушка, где тот орех, который вы так долго искали?
— Вот он, матушка Берегиня!
— Возьми, девочка, этот брусок и расколи орех! Что ты видишь?
— Не знаю, с чем это сравнить! — смутилась княжна. — Я никогда таких орехов не видела!
— Серединку ореха можно сравнить с человеческим мозгом, — объяснил Велес.
— Я не понимаю, — окончательно испугалась Влада.
— Велес, это же человек, девочка! Нельзя открывать истину без предисловий! Одичал ты, братец, окружив себя одними животными!
Не волнуйся, Владушка, объясню я тебе сейчас всё! Велес сказал правду, ядро ореха очень похоже на то, как выглядит человеческий мозг. Этот орех ты взяла в руки не случайно! Если ты согласишься, то именно там мы спрячем тебя от Зломира и твоего отца! Видишь эту чашу? После того, как окажешься в орехе, мы бережно поместим его в чашу. Настанет миг, ты очнешься и снова очутишься перед нами. Это будет в будущем! Сейчас же, спрятавшись в захоронку, которую мы придумали, ты унесешь с собой все беды и горести!
— А как же мой отец?
— После того, как ты исчезнешь, исчезнет и власть Зломира над ним. Забудет он про рабыню Радушку и ее дочь Владину и станет тем, кем и должен был быть: Владетелем — красное солнышко!
— Забудет обо мне, будто меня и не было? Но как это может быть? Я же вот она! Я здесь! Я живая!
— Успокойся, дорогая девочка! Позволь мы закончим! Будут любить твоего отца, и много хорошего сделает он для земли Росов.
— А для этого нужен всего лишь пустяк? — горько подытожил Добрит. — Моя девочка, свет моей нынешней жизни, моя внучка должна исчезнуть? А вам-то что от того, наступит на земле Росов мир или все они погибнут? Время ведь не повернуть вспять и не вернуть Росов и Антов к старой вере.
— Дед, — зашептала Влада, — не кричи! Мы же во дворце Перуна, в гостях у Арсанов!
— Нет, маленькая княжна! — улыбнулась Берегиня чуть грустно. — Не мешай дедушке говорить! Да, Добрит, ты во многом прав, но ты не понял главного! Мы, языческие боги, не против того, чтобы на землю Росов пришла новая вера и новый бог! Мы знали, что это произойдет, и готовились к этому событию! Но Зломир, освободившись от власти Горников, смог поработить волю Владетеля, и новая вера пришла на Рось раньше времени, вне положенный срок!
Еще каких-то тридцать лет, и смена веры произошла бы плавно, естественно и безболезненно! Но теперь уже ничего не сделаешь и не поправишь! Более того, теперь всегда на Роси переход от одной веры к другой будет сопровождаться болью, ненавистью и отчаяньем!
Послышался плач. Боги и люди обернулись. Это плакала богиня Макошь, от плача старея на глазах.
— Не плачь, Макошь! Не плачь, сестренка, — попытался утешить ее бог Ярила, ласково погладив ее по русой голове. — Ты же знаешь, что у нас еще есть надежда, и пока она нам светит, мы не должны предаваться отчаянью и стареть!
— Эта надежда я? — спросила Владина, обернувшись к притихшим богам. — И я должна дать ответ сейчас?
Повисло молчание. Наконец заговорил Сварог-бог неба.
— Владина, дочь князя Владетеля и Радушки-Муромчанки, внучка Добрита-Мурома, ты все правильно поняла! Но совсем не обязательно принимать решение прямо сейчас, сию минуту! Более того, ты вообще можешь не принимать никакого решения! Через несколько минут ты вернешься в дом, где ждут вас Людота и Любава.
У тебя есть две судьбы: первая, ты можешь остаться здесь в Арсе вместе с дедом навсегда. Будут сменяться десятилетия, столетия, сменятся поколения, а вы будете жить!
Вы будете жить здесь, пока не устанете. Но, заглянув в будущее, я вижу, что вам не мила эта жизнь. Вы будете знать, что за стенами Арсы страдают и гибнут люди, а земля Росов находится в опасности.
Если вы выберете другую судьбу, она будет не легче. Вам придется пожертвовать собой ради неизвестных людей и исчезнуть для тех, кого вы любите. Вы отправитесь в будущее и унесете с собой беду.
После нашего разговора вы вернетесь туда, где вас ждут. Отдохните, подумайте и примите решение. Посмотрите на орех — видите, он снова цел. Если вы решите остаться в Арсании, закопайте орех возле дома, где сейчас живете. Если же вы выберете иную судьбу, разломите орех надвое и дохни на него. В любом случае, чтобы вы ни выбрали, помните — это ваше решение и ваша судьба.
Мы, боги Арсании, не имеем права и не хотим влиять на вас. Итак, Влада, Владина, Владушка, пусть все будет так, как вы решите. Если вы выберете иную судьбу, могу пообещать, что чернота покинет вашу руку. И однажды, когда орех станет коричневым и его половинки распадутся, вы выйдете на свет такой же, какой были до встречи со Зломиром. Мы не знаем, когда это произойдет — может быть, завтра, а может быть, через век или через несколько лет, но вы обязательно станете свободной.
Прошло три дня. И вот однажды, в пасмурный и душный полдень, Владина ушла в будущее, унеся с собой беду. Уговоры друзей и деда не смогли изменить ее решение. Все понимали, что другого выхода нет.
После исчезновения Владины на земле Росов воцарился мир, и отец девочки действительно стал Владетелем — Красное солнышко. Людота вернулся в свое поселение и сделал все, что велел ему бог Велес, чтобы вытащить отца из сумрачного мира бога Шатуна.
Добрит не захотел возвращаться домой, в поселок Мурома, где все напоминало о внучке. Вместе с Любавой он отправился к Дреговичам, где и доживал свой век, нянча маленького сына Багника и Любавы. Малыш рос добрым и послушным, и, наверное, у него действительно была душа Сакела. Иногда по вечерам, глядя на подросшую Багнилку, Добрит заводил разговор о Владине, и начинались воспоминания.
Багник, Любава, Багнилка — все наперебой вспоминали веселую, добрую и отважную княжну. А Добрит только грустно улыбался и укачивал маленького Сакела, недоуменно таращившегося на взрослых. Малыш силился понять, о чем говорят взрослые, но под мерное укачивание Добрита засыпал.
На этом можно было бы уже и закончить сказочную повесть, однако стоит все же рассказать о том, что пообещали Владине боги Арсании в награду за ее смелость. Ярило извлёк из воздуха дудочку Леля и вложил ее в руку девочки. Вернувшись в мир живых, девочка должна будет сыграть на дудочке мелодию, и… То, что произойдет дальше, вы узнаете в следующей истории.