Забыл

Чарльз К. вел машину.  Дамы сидели сзади и доводили вечерний макияж до невозможного совершенства. Я пытался поймать хорошую музыку.

Хорошая музыка ждала нас этим вечером: в «Театр-ан-дер-Вин» ставили «Атиллу» Верди.

Богат наш город великими сценами, а маленький зал «Театра на реке Вена», пожалуй, самый великий.  Когда Бетховену в начале его жительства в городе, что вознес его и погубил, негде было ночевать, Шиканедер – его друг, автор либретто «Волшебной флейты», создатель и директор театра – оставлял ему ключи, и Бетховен спал прямо в зале.  С тех пор тут ничего не изменилось, магическая атмосфера старого театра, поблекшая позолота, тяжелый бархат, сдержанное сияние старых хрустальных рожков. Сколько мы тут всего переслушали...    

За Гюртелем  попали в пробку, но выехали с запасом, так что не нервничали. Успевали еще на  бокальчик в театральном кафе.

Наконец я нашел хорошую музыку. Radio Classica передавало «Вариации Гольдберга».

- Какая странная интерпретация, -  сказал Чарльз К.,  дослушав  «Арию». – Даже во второй записи Гульд  играет быстрее.

Да, и для меня тоже поздняя  запись «Вариаций» Гленна Гульда – эталонная.

Но в компании с Чарльзом я о своих предпочтениях стараюсь не распространяться. Кто такой я и кто такой Чарльз?  Завершив японскими гастролями карьеру концертирующего пианиста, он сделал несколько блестящих записей и уже лет пятнадцать как сосредоточился на теории музыки.  Теоретику вроде меня и рот-то раскрывать в такой компании не пристало.

- Хм, - сказал Чарльз, дослушав токкату. – Я бы сыграл тут по-другому. Без этой ажитации. Хотя...

(было ясно, что мэтр не может определиться – нравится ему исполнение или нет)

-  Какое любопытное интонирование...

Пробка стала рассасываться, впереди показались  островерхие крыши  старинных киосков  Нашмаркта. Растаял последний аккорд.

- Это были  «Вариации Гольдберга» Иоганна Баха, - сообщил бархатный голос ведущего. -  Прекрасная редкая запись. За роялем - Чарльз К.

 

tрудно попасть в vену