Былое не думы

Ирина родилась на берегу реки в роддоме, стоящем на чудной улице. Те времена подернуты пеленой времени. Улица тех времен была весьма приличной. На ней стояли бодренькие дома трех - четырех этажей желтоватого цвета.
Во дворе длинного, кирпичного дома  у Ирины было прозвище Красавица - Каналья. Кто ей дал сие прозвище ей неведомо, но иногда ее так называли. Ирине  было в ту пору лет пять - шесть. Она была крупной девочкой, выше своих сверстниц.
К семи годам у Ирины были две длинные косы, но в четыре года у нее еще была стрижка, типа каре, с челкой. С такой прической ходила и ее подружка Танечка. Девочки дружили под взглядами своих бабушек.
Детская площадка была довольно большой, она располагалась по длине дома. С одной стороны она была ограничена домом, а с другой стороны штакетником, за которым проходила железная дорога. Вот такое место и вырастило Олю до восьми лет.
Отец Танечки был конструктором. Они жили весьма прилично по тем временам. У них была двухкомнатная квартира в соседнем подъезде. Бабушка Танечки была весьма интеллигентной и постоянно делала Оле замечания из-за цыпок на руках, или из-за сопения носом. Она Ирину несколько раз кормила вместе с Танечкой. Оля своим постоянным аппетитом повышала способности Танечки поглощать пищу.
Девочки несколько раз играли в комнате конструктора в прятки и прятали за шкафом, стоящим так, что за ним был свободный угол. Больше всего Ирине нравились на столе желтые, остро отточенные карандаши и белые листы бумаги. Семье Танечки вскоре дали трехкомнатную квартиру в кирпичном доме, расположенном на этой же улице, и они переехали. У Танечки родилась сестренка. Пути девочек разошлись навсегда.

В длинном кирпичном доме у семьи Ирины была комната в пятнадцать метров на пятерых на третьем этаже. Вскоре семье Ирины дали квартиру на три порядка хуже, чем семье Танечки. Хотя состав семьи у них был одинаковый.
Ирине дали двух комнатную квартиру в двухэтажном доме без батарей центрального отопления. В площади они выиграли в удобствах - потеряли.
Дом был деревянный, штукатуренный. Здесь появился первый телевизор. В квартиру Ирины приходили соседи и смотрели дружно на маленький экран. Ирина к этому времени училась в пятом классе. Недалеко от двухэтажных домов построили новый микрорайон из пятиэтажных домов. В них жили счастливые люди, но учились дети в одной школе, расположенной в этом новом микрорайоне. Микрорайон примыкал к красным казармам.

Разговор Ирины и Раисы всегда состоял из вопросов и ответов. Анна всегда спрашивала, Ирина вынуждена была отвечать.
- Ирина, почему ты стала конструктором? Зачем ты лезешь в подлодки? - осыпала вопросами Раиса.
- Я и мама ездили в 1958 году Северную столицу. Мы остановились у тети Ани, двоюродной сестры мамы. В городе в то время еще стояли дома разрушенные войной, но это не мешало нам ходить по Эрмитажу и Петродворцу, где еще не все комнаты были восстановлены. Сестра двоюродная моего отца, тетя Таня, жила на берегу канала, рядом с Невским проспектом. С городом меня знакомил сын бабы Тани - Трофим Афанасьевич. Он везде сопровождал меня и маму. Баба Таня с нами не ездила, она готовила еду и драила кастрюли до зеркальной чистоты. Я навсегда запомнила высокого худощавого мужчину, который без устали показывал мне Северную столицу и ее окрестности. Жили они тогда в одной комнате, в квартире с соседями, в очень старом районе на берегу канала.
- Ирина, прости, но ты упомянула имя Трофима Афанасьевича. А это не его ли дворец стоит на возвышенности в деревне Медный ковш? И потом, я  с ним работаю.
- Не знаю, что и ответить. Я обычно о нем не говорю, а тут к слову пришлось, вот и сказала.
- Ты его боишься? - настойчиво спросила Раиса.
- Анна, а можно без вопросов на эту тему?
- А ты лично для меня ответь, я диктофон выключу.
- Выключи. Дело в том, что после смерти бабы Тани, Трофим Афанасьевич очень изменился. Он удачно занял всю квартиру в старом центре Северной столицы, потом продал квартиру и купил в деревне Медный ковш старую барскую усадьбу.
- Это он послал меня к тебе за историями?
- Мы это уже проходили. Понимаешь, Раиса, Трофим Афанасьевич все хочет кого-то найти, или что-то услышать, необходимое для его личной биографии. Я расскажу, что еще помню из своего прошлого, а он пусть сам решает, что ему из всего этого нужно.
- Тогда он знает все ваши истории? Почему он сам вас не выслушает?
- Все трудно сразу узнать, жизнь идет, многое меняется. Он не любит с людьми общаться, видимо ты ему действительно понравилась. Я лучше продолжу свой рассказ. Свою вторую квартиру я хорошо помню без подсказок. У нас была двухкомнатная квартира с печным отоплением. В большой комнате стоял диван, на полочке дивана стояли семь слоников из слоновой кости. Висела картина на стене, на которой медведи ходили по сломанному дереву. Стоял на тумбочке из дуба один из первых телевизоров. Все соседи к нам ходили смотреть телевизор. Дом был двухэтажный из восьми квартир. В моей комнате стояла печь, такая большая, что скорее была частью стены, но со своим углом, который и заходил в комнату, говоря, что этот угол - печь. Печь топили в прихожей, поэтому печь со стороны комнаты была просто теплой. На полу у печи, постоянно грелась черепаха, ее притягивало тепло печи. Погревшись у печи, черепаха ползала по комнате. Кушать она любила прохладные, капустные листья. Сидела черепаха у печи и грызла капустные листья. Если подача еды задерживалась, черепаха заползала на коврик у постели. Так черепаха говорила, что она хочет кушать. Я просыпалась, опускала ноги... и быстро их поднимала, чтобы не наступить на свою маленькую подружку. Потом брала черепашку в руки, вертела ее в руках, рассматривала удивительные глазки животного и панцирь; и приносила корм для черепахи. Это была печная черепаха. Мебель в комнате была с высокими ножками: кровать, стол. Черепашку было видно в любом месте комнаты, а шкаф был так близко расположен от пола, что черепаха под него не заползала. Черепаху я находила быстро.
Первый рабочий день у меня был лет в двенадцать лет, тогда открылся дом Моды. Нужны были модели. Школа от дома Моды находилась через дорогу. В школу пришли две женщины и стали осматривать девушек от 12 и старше. Выбрали меня. Я и пришла в дом Моды, где меня научили ходить по подиуму. На меня стали шить брюки, юбки, куртки. Я стояла, а меня обкалывают тканями и обкалывали иголками. По природе своей я не манекен. Долго это не могло продолжаться. Пришло время платить мне деньги, а я их не могла взять. Не могла я взять деньги и все!!! И я ушла из дома Моды. Пришли ко мне домой, принесли деньги. На деньги я купила: ласты, маску, трубку. Долго ласты мне служили, а нырять я так и не любила.
Однажды ко мне подошел рыжий мальчик и сказал:
- Ирина, ты хочешь быть диктором на радио?
Почему нет. Поехали на прослушивание. Я прочитала текст. Ко мне все сбежались: очень понравилось.
Говорят:
- Прочти еще раз.
Прочитала. Все разбежались. Все, как с модой - дубли не моя стихия.
Детская радость в то время стоила четыре копейки. Ее продавала Фрося газировщица. Она стояла за металлической стойкой, под полосатой крышей из ткани. На металлическом прилавке возвышались два стеклянных цилиндра с сиропом, газированная вода без сиропа стояла 1 копейку. За одну копейку можно было купить коробок спичек, но я покупала воду с сиропом. Стаканы мылись на вертушке с фонтанчиком и переворачивались к верху дном на подносы. Вторая радость стоила девять или одиннадцать копеек, естественно это было мороженое, эскимо на палочке за 11 копеек, и молочное мороженое за 9 копеек. В стране сменили деньги. Десятилетняя я, поняла, что девяносто копеек старыми монетами, это девять копеек новыми, или три по три копейки старыми. Девчонки жалели об одном, что не накопили желтых монет, а то были бы богаче в десять раз. У меня было еще одно удовольствие за восемь копеек, это пакетик прессованного какао с сахаром.
Как-то в мае я минут за двадцать решила контрольную по математике за четвертый класс, и меня отпустили с урока на улицу. Весна трепетала свежими листочками. Школа была одноэтажная, сюда временно перевели несколько классов из старой школы. Но больше всего в этой школе я запомнила полет первого космонавта, это было за месяц до этой контрольной работы. Шел урок русского языка, уроки прервали, из всех классов школьники выбежали в коридор с возгласами: в космосе человек! С пятого класса я училась в новой школе. Я придумывала газеты на одном листе из школьной тетрадки. Дверь называлась - Арка Ирины 1. С одноклассницей мы рисовали первые газеты на ватмане. Я написала первые стихотворные строчки под каждой картинкой. Вокруг школы весной посадили первые деревья, школа новая. Рядом со школой находился гастроном в пятиэтажном доме. Очередь за соевыми батончиками вошла в перечень получения детской радости.
Я жила в двухэтажном доме. Деревянный дом с печным отоплением. На первом этаже жила подруга по дому - Валентина. В доме Валентины любили делать одно картофельное блюдо: отварной картофель укладывали на большую сковороду и обжаривали. На кухне готовили на печке с чугунными кругами. Топили углем печь в квартире и печь на кухне, на которой готовили еду. Рядом с печкой всегда стояла метла и кочерга. В соседнем двухэтажном доме жили остальные подружки. Любимая игра во дворе - садовник, она проходила на лавочке против соседнего дома. За лавочкой стоял стол для настольного тенниса, он редко пустовал. Волейбол - игра общая для всего двора. Двор ограничивал третий дом. Третий дом, от моего дома снесли и построили кирпичный, двухэтажный. В нем поселилась семья из столицы. Они летом ходили в шлепках. Эту обувь прозвали - москвичками. Первые враги появились просто: я нарисовала всех подруг, и они со мной после рисунков полгода не разговаривали. А красиво я их нарисовала! В пышных юбках, по моде начала шестидесятых годов.
- Зря ты, что ли ходила в дом Моды?!
- Знакомство с фантастикой было простым. В квартире Валентины стояла этажерка, на этажерке стояли редкие тогда книги - Ж. Верна. В этой квартире я впервые увидела и запомнила глазунью. Баня была святым местом раз в неделю для меня и моей мамы. Шампуня в то время не было, а было хозяйственное мыло и длинные волосы. В баню стояли длинные очереди. В конце моечного процесса мама выливала мне на голову тазик с прохладной водой, со словами' 'С гуся вода, с Ирины прочь худоба'. Дома на кухне, в углу - висела икона. Сквозь желтую медь был виден лик, изображенный красками на дереве. Икона при переезде исчезла. В школе проводили ЧВС - час веселых состязаний, предвестник КВН.
Валентина однажды предложила:
- Ирина, пошли в танцевальный кружок, в ДК. Я скажу, что ты уже танцевала.
Пришла. Танцевала. Дошла до выступлений на концертах, выступила в двух, и все. В школе был набор в секцию волейбола. Играла я, тренировалась, дошла до соревнований между школами. Получила прозвище: злой капитан. Ездила в пионерский лагерь. Мне было тогда лет 12-13.
- Что ты там делала?
- Играла в настольный теннис. Лучший теннисист лагеря был ко мне не равнодушен. Довольно быстро я освоила премудрости игры. И мы вдвоем у всех выигрывали, и больше всех играли. Это не все. С девчонками мы играли в мушкетеров. Свои длинные волосы я на конце связывала лентой и подворачивала, так получалась прическа мушкетера, и не меньше.
- Как ты училась?
- Хорошо. Меня отправляли на олимпиады, но и их я решала: хорошо, т.е. первые места мне улыбались.
- Что дети делали во дворе своего дома, на улице? - спросила Раиса.
- Играли: в садовника, в теннис, в волейбол, в театр, - ответила устала Ирина.

- Чем в те времена писали в школе? - спросила Раиса.
-  В новой школе писали ручками со стальными перьями и макали их в чернильницы.
- Как ты выглядела в те времена?
- Я была высокой, стройной и играла в волейбол. В третьем классе я танцевала в дружном коллективе дома культуры, но танцы меня надолго не задержали. У меня были длинные, роскошные волосы, которые я заплетала в косы и закручивала их так, чтобы они казались меньше. Шампуней в то время не было, я мыла голову мылом в бане. Баня - прекрасное заведение с постоянной очередью находилась в районе дома культуры. Недалеко от бани построили дом моды, куда меня взяли в шестом классе в качестве модели. На меня шили юбки, брюки и учили ходить по подиуму.
Одежду и обувь несколько раз мне покупал отец. Он выбирал красивые вещи и туфли. К моим тринадцати годам отцу хуже горькой редьки надоело топить печи в квартире на втором этаже и он уехал в Северный Казахстан один. А мы продолжали получать крупы и белый хлеб по талоном. Мама без отца места себе не находила, она раздала вещи, остальные сложила в контейнер. Я, мама и брат поехали к отцу. У меня была длинная прекрасная коса из русых волос, с которой я и покинула Южный Урал навсегда.
- Где жили на новом месте? - спросила Раиса.
 - Отец снял две комнаты в маленьком деревянном домике на последней улице от степи. Ветер, солнце и отсутствие дождя резко отличало степной климат от уральского климата. Я еще немного подросла и стала похожа на девушку. В маленьких магазинах можно было свободно купить белый хлеб, джем и сыр, все то, что не продавали там, где я покоряла подиум красоты. Сейчас я понимаю, что все было правильно и хлеб для фигуры вреден, но этого не понимали мама и бабушка, прошедшие через военный голод. Им хотелось белого хлеба и котлет. А я занималась спортом и еда не могла до поры до времени испортить мою фигуру. Мне купили коньки 'ножи', в честь землячки, олимпийской чемпионки. Зимние вечера я проводила на катке. У отца был сад, в котором кроме яблонь, груш, слив смородины, и ранеток всегда росли цветы тигровые лилии.
- Как вы добирались до сада?
- До сада ездили на электричке до остановки 'Роза'. В памяти остались ранетки необыкновенного вкуса и сланцевые яблони. Дачу продали и поехали на море. Черешня, камни на пляже, портреты пионеров - героев. Концерты лилипутов. Божественный вечерний вид на море. Блины на пляже. Бублики. Закрытый музей картин Айвазовского. Это было замечательно!
- Интересно, все замечательно, а сад продали и уехали. Почему? - удивилась Раиса.
- У меня нет обиды на прекрасное время моего детства на Южном Урале, на великолепное время моей юности в Северном Казахстане. Все было так, как было, а мои родители делали все, чтобы у меня было то, что у меня было.

Отец Ирины любил одни цветы - тигровые лилии. На дачном участке отца, Владимира Артемовича, из года в год, на одном месте, по одной прямой линии росли тигровые лилии. Остальные цветы на их фоне изображали массовку. Тигровые лилии на высоких устойчивых ножках, распускали свои желто - оранжевые лепестки с темными точками, но главное - тычинки, пестики внутри цветка. На ножках внутри цветка были расположены темно - коричневые, пятнадцати миллиметровые полоски, обладающие свойством - мазать носы.
Мама Ирины, Екатерина Андреевна и после смерти отца оставила тигровые лилии на том же святом для них месте. Однажды Ирина приехала на дачу, а там все было не на месте: дверь сорвана с петель, вещи из домика вынесены и в виде узла лежали в кустах смородины. Мама Ирины давно пришла к мнению, что на даче дверь лучше не закрывать на замок, она сделала крючок из проволоки и просто закрывала дверь от ветра, а от людей лучше не закрывать дачную дверь. На даче никто не ночевал, сюда приезжали на световой, водный день. Воду давали три раза в неделю, три раза в неделю на дачах было много людей, в остальные дни здесь хозяйничали неизвестные люди.
Соседи с соседнего участка постоянно просили Екатерину Андреевну продать им участок для разведения цветов. После смерти Владимира Артемовича просьбы стали более настойчивые и соседи из добрых соседей стали превращаться в соседей врагов. На участке, в метре от соседского участка, была сделана артезианская скважина, подкачав насос можно было получить холодную и приятную воду с большой глубины. Соседи пользовались водой из колодца.
Годы шли, и хозяйкой дачи была уже одна мать Ирины, больше родственников рядом с ней не было, а Ирина жила совсем в другой области. Пожилая, незащищенная женщина с каждым днем все с большей опаской приезжала на свою дачу. Дача ее кормила. Здесь росли кусты: малины, крыжовника, смородины. Было два дерева груши, восемь яблонь, сливы. Вдоль забора всегда рос горох и бобы, на солнечных местах постоянно спела клубника. Плодовый оазис с великолепной землей, которая появилась на месте песка, за долгие годы труда садоводов, трудно было продать добровольно.
Соседи уже много раз посчитали, какой доход можно получать от продажи цветов с участка Екатерины Андреевны, эти расчеты им спать не давали. У соседей участок был менее ухожен, руки у них был не те, да и умения не хватала для больших урожаев, а зависти было, хоть отбавляй. Екатерину Андреевну стали пугать на даче, и делать вид, что на ней кто-то без нее бывает. Ее решили заставить продать земельный участок вместе с домиком и деревьями.
Ирина вспомнила, как пил ее отец, большой любитель тигровых лилий. На кухне размером в пять квадратных метров, стол для приема пищи, совмещал в себе функции тумбочки, в нем стояли сыпучие продукты в пластмассовых банках. Справа от стола, на полу всегда стояла бутылка красного вина. Отец Ирины, Владимир Артемович, после трудовых подвигов на даче, приезжал домой и с устатку принимал сто грамм красного вина, после этого у него была любимая фраза 'А я пойду'... Красное вино приглушало боль в мышцах после физической работе на даче.
Мама Ирины, Екатерина Андреевна с болью в голове боролась иначе: она пила анальгин, он у нее был всегда и везде при себе. Иногда, чтобы не пить таблетки, она затягивала голову маленьким шерстяным платком. Это была ее болезнь номер один, болезнью номер два была боль в натруженных ногах, от этой боли лечение одно - лечь и заснуть.
До дачи с тигровыми лилиями можно было доехать на автобусе, который идет в местный аэропорт. От автобуса до дачи надо пройти с километр или чуть больше. Можно взять такси, но эта роскошь возможна в том случае, если едет на дачу несколько человек. Деньги на машину, для своего сына, пока он был в армии, Владимир Артемович и Екатерина Андреевна накопили, но вряд ли он их до дачи больше пяти раз довез, лучше бы они на такси ездили, чем собирали деньги сыну Сергею на машину.
Валентина работала лет с четырнадцати и до семидесяти лет с перерывами на отпуска, а сын Сергей нашел себе жену, которая, выйдя за него замуж на работу больше ходить, не стала. Машина им нужна была для того, чтобы возить Милу на развлекательные мероприятия, к которым она готовилась, пока Сергей был на работе.

Родители на свадьбу сына подарили красивый спальный гарнитур. Вот Мила и лежала на новом лежбище, и покидать квартиру, до слов: 'Машина подана для развлечений' она не собиралась.
Владимир Артемович не мог понять такое поведение невестки. Детей заводить молодые не собирались или не могли. Иногда Сергей возил Милу на дачу, но и там она умудрялась вести ленивый образ жизни, даже загорать на пляже ей было лень. Она сохраняла красивую фигуру, и особой заботой пользовалось ее весьма недурное лицо. Прожив, лет пять, молодые разбежались. Убежала Мила, прихватив новую мебель из квартиры. Все были на работе, она к дому погнала грузовую машину, и грузчики по ее команде вынесли мебель из квартиры.
Когда вечером народ вернулся с работы, дом был пуст от новой мебели. Мила сказала, что это плата Сергея за ее жизнь с ним. Мила все перевезла к своей матери, которая ей ни в чем не перечила. Оле историю рассказали, когда она приехала к родителям в очередной отпуск.
Ирина с Милой были, у ее сестры в прежний свой приезд. Представьте центральную улицу обычного города, с пешеходными переходами, на которых нет светофоров, так вот, когда Ирина с Милой подходили к пешеходному переходу, все машины на двух встречных дорогах мгновенно останавливались и ждали с наслаждением, когда две молодые дамы дорогу перейдут. Женщины до тридцати, с хорошими ногами, в туфлях на высоких каблуках, в узких и коротких юбках на стройных фигурах действуют на водителей, как тормоз, они застывают и просто смотрят...
Сестра Милы была замужем за летчиком. Пока летчик летал, его жена не работала, сидела с его ребенком дома, после того, как летчик погиб на задании, молодой его жене назначили пенсию, но на двоих ее мало было. Она стала работать. Мила пошла частично по ее дороге, пока была замужем за Сергеем, не работала, когда ушла от него, то вышла на работу, рядом с домом Сергея. Сергей после ухода Милы стал пить больше, машина ему пользы не приносила. На улицах одно время везде и по всем городам стояли киоски с вино - водочными изделиями. Серега после работы купил себе в таком киоске бутылку водки, сел дома в кресле, выпил под закуску Екатерины Андреевны и чуть не умер, приехала скорая помощь и откачала. Миле об этом сообщила Екатерина Андреевна, бывшая жена, до сих пор не разведенная с ним, подбросила ему денег на вторую машину...
Но пред смертью за два года он познакомился со второй свой женой, гражданской. Их познакомили общие друзья. Но хоронить его приехала первая жена - Мила, она дала ему деньги и считала себя виновной в его смерти. И после этого Екатерина Андреевна осталась одна в большой квартире, которая очень нравилась братьям гражданской жены ее сына, но об этом лучше не вспоминать.

Таксист Юра, брат Екатерины Андреевны, мужчина с великолепной внешностью, родился еще до войны. Нормальный парень: русоволосый, голубоглазый, высокий, плотного телосложения. Где фигуру накачал? Занимался хоккеем после войны. Коньки и клюшка в зимний период, были всегда при нем. Голодные годы, а он вырос, что надо. А где у него был минус, при такой внешности? Учился он средне, так, чтобы давали тренироваться, и не более. Девчонки за ним всегда по пятам ходили.
Когда вернулся Юрий из армии, сильно захотел машину 'Волгу'. А где взять машину, когда первые такси были 'Победы'. Прошел через 'Победу'. Получил в свое время и 'Волгу' Стал таксистом, как говориться от Бога. Ни одной аварии много лет, ни разу права не отбирали. Сказка.
Полное имя Юры - Юрий Алексеевич! А! В 1961 году число девушек вокруг него значительно возросло. Но, в космосе побывала Валя и Юрию, естественно понадобилась - Валя. А где взять? Нашлась Валя, бывшая гимнастка, с осиной талией, но замужняя. Развелась. Влюбилась в Юру. А у нее ребенок! Господи, усыновил и ребенка.
Он таксист, она шеф-повар. В финансовом отношении все было хорошо по тем далеким временам. Родились две девчонки. Ничего осилили, дочки стали подрастать. Юрий любил новинки, и благодаря машине, у него первого была шариковая ручка. Таксист знал город и все окрестности. Однажды дядя Юра повез племянницу Ирину и свою сестру Екатерину Андреевну, в соседний город в зимний день. Асфальтовая лента шоссе во многих местах была покрыта корочкой льда. Машина закрутилась на одном месте, вокруг оси и благополучно перевернулась в кювет.
Все остались живы. Но, Юрий после аварии стал терять слух. Слух становился хуже, отношения с Валей испортились, быть таксистом Юрий больше не мог, но на работе в этом не признавался, до тех пор, пока можно было скрывать, пока не влетел в аварию: он не услышал свистка милиционера, его машина опять перевернулась, после того, как он врезался в чужое авто. Юрия признали виновным, но не сильно. Наказали его, конечно. Жив, остался, раз наказали.
Валя ушла к другому мужчине. Юрий стал обслуживать машины, за руль его не пускали. Купил слуховой аппарат, вещь достаточно, проблемная и не очень удобная. Какая-то женщина вышла за него замуж уже за почти глухого, уж очень он оставался красивым мужиком, и купила ему машину. Возил Юрий свою жену переулками, не выезжал на улицы со светофорами, с милицией сталкиваться не хотел. Свистки милиции он не слышал. Жизнь стал вести осторожную, скорость сильно не увеличивал.
Нашел Юрий себе друга в образе племянника Сергея. На данный момент времени они были два сапога - пара. Оба любили машины до самозабвения, оба не могли быть за рулем. Сергей постоянно попадал в аварии, потому что не дано ему было сидеть за рулем, а Юрий глох все больше.
Юрий к этому времени уже два раза был в перевернутых машинах, а Сергей всегда вминал машину до мотора. Однако машины у них были на ходу, поскольку умели к ним руки приложить. Пришла к друзьям закадычным еще беда, да каждому своя. Юрий, ремонтируя очередной раз машину на морозе, приобрел воспаление легких, которое перешло в туберкулез. Сергей, рабоИрина часто на покраске автомобилей, ухудшил работу своего сердца, он и родился с патологией в сердце.
Одна умная гадалка предсказала дружкам, что жить им осталось совсем немного.
Юрий решил плюнуть на ремонт своей машины, взял у Сергея машину, и поехал по степи ночью кататься, душу после гадалки отводить. Темно в степи и светофоров нет. Правильно! Юрий перевернулся в третий раз! Но въехал он в машину ГАИ, которая умудрилась стоять ночью на перекрестке двух степных дорог! По головке за въезд в машину милиции не гладят. А машина - то была Сергея!
Друзья поссорились!
С ГАИ рассчиталась супруга Юрия, но расплатиться с Сергеем за испорченную машину денег у жены Юрия не было, а у Юрия тем более денег не было.
Сергей привык к больному сердцу и не обращал на него внимания, даже жене не жаловался и про гадалку помалкивал.
Через две недели после смерти Сергея, умер Юрий Алексеевич. Предсказания гадалки сбылись.

Появилось время на мысль о даче Екатерины Андреевны с тигровыми лилиями. Продала она дачу своим соседям по даче, их участок был за ее домиком, со стороны артезианского колодца на даче. Денег у соседей, естественно, оказалось мало, и они выплатили часть суммы и забыли про ее существование, если Екатерина Андреевна напоминала о себе, и о долге соседей, то с ней происходила неприятность или несчастный случай. Самый существенный случай произошел, когда она переходила трамвайный путь, напротив своих окон квартиры, ее толкнули на трамвайные рельсы, она на них упала затылком, так ей заплатили свой долг соседи по даче с тигровыми лилиями.
После падения на рельсы, зрение у Екатерины Андреевны стало резко падать. Еще у Екатерины Андреевны осталась большая квартира, в доме из больших белых кирпичей. Иногда к ней заходила гражданская жена ее сына Сергея, которого к тому времени в живых уже не было.
Крайней осталась сама Екатерина Андреевна. Братья гражданской жены Сергея давили на все клавиши, чтобы ускорить кончину его мамы. Ирина с юности от мамы жила далеко и не знала всех событий до поры, до времени. По завещанию квартира должна была перейти к Ирине, но она чувствовала, что лучше ей этой квартиры не касаться.
Были родственники, которые предлагали заплатить часть денег за квартиру еще при жизни Екатерины Андреевны, чтобы она перешла им постепенно, но гражданская жена Сергея была ближе к хозяйке квартиры и ее во время останавливала. Однажды у Ирины раздался междугородний звонок. Звонила Екатерина Андреевна, сказала, что ей надо срочно приехать к ней. Билет ей купила гражданская жена Сергея, ехала она в вагоне с ее братьями, один из них работал проводником. Приехала она в столицу на сутки раньше назначенного срока прибытия, когда Екатерина Андреевна выходила из вагона, ее кто-то толкнул, и она опять упала затылком, но теперь о нижнюю ступеньку лестницы из вагона.
У Ирины раздался звонок врача с вокзала, ей сказали, что ее мама на вокзале и ее отправляют в местную больницу, ждать прибытие родственников не будут, ситуация очень сложная. Вскоре раздался телефонный звонок из больницы, Ирине перечислили болезни ее матери, и то, что она в очень тяжелом состоянии. После смерти матери, через полгода, увеличилось число звонков от гражданской жены Сергея, она требовала от Ирины доверенность на квартиру. В результате какого-то оформленья и переоформлений бумаг, квартира перешла в собственность гражданской жены Сергея.
Ирине она прислала сумму денег, равную цене памятника на могиле Екатерины Андреевны, в день прибытия этих денег, из семьи Ирины исчезло золото, на сумму, равную цене памятника на могиле ее матери... Братья гражданской жены Сергея, вернули себе деньги, посланные через них Ирине. Екатерина Андреевна металась между Северной столицей, Славными горами и Сухой страной, Владимир Артемович был везде, а его отец проехал те же дороги и еще больше, чем Екатерина Андреевна. Вот вам и одна семья, в которой Владимир Артемович любил тигровые лилии.