Немного о культуре и духовности. Часть 1

Бесплодная тяга к созиданию на Арбате привела мой мыслительный процесс к рассуждениям на тему "до чего мы докатились и что происходит с духовностью нашего народа, с верой и правдой, и кто и как её понимает". Обходить гадающие своры цыган мало-мальски научились. Но о том, что в центральной артерии Москвы совершенно официально, опекаемые нарядами охранников, промышляют гадалки и карточные шулеры, - я, честное слово, до прихода на Арбат в качестве активно действующего лица, передвигающегося с этюдником, - не ведала.

Слово "демо-крат-и-я" для меня здесь приобрело несколько иной оттенок. Попробуйте со мной не согласиться:

Демонстрируя себя, барышни максимально раскрыли тела, зачастую подчёркивая содержимое светлых маечек чёрными бюстгальтерами (странное поветрие, возможно, болезнь глаз), и мужчины, видимо, слегка оторопев, потянулись к себе подобным; обилие тату-салонов превратило особей в между-полое оголённое братство, независимо от промыслов природы, покрывающее всё большее количество населения кричащими заковыристыми рисунками - путь, который выбрало искусство, внедряясь в массы.

Разговор на Арбате:

- Портреты пишете?
- Да.
- А с фотографии?
- С фотографий рисую копию фотографии.
- А мы как раз на День рождения дочери, потому что уже не знаем, чем её удивить, хотим заказать портрет с фотографии.
...

Ни разу ещё не удалось объяснить, что портрет - это осмысление характера персонажа, включая психологический образ, который раскрывается в общении. Как его можно передать с фотографии - не ведаю. Рисовать с фотографии портрет, безусловно, можно, если человека, положим, нет в живых, или он задержался, к примеру, закованный во льдах, на Северном полюсе.

Пока я рассуждала, знакомая позвонила и пригласила составить на завтра, то есть, на славно прошедшую пятницу, компанию в Сергиев Посад в церковь Петра и Павла. Репортаж об этой церкви, в которой, якобы, идёт оздоровление людей, я однажды видела по телевизору.

Вот там-то я и узнаю о духовности народа! - подумала я, и согласилась.
Ранее утро встретило приветливым солнцем и проводило к богослужителям в туристический городок с кусающимися ценами, бросающимися на посетителей местных приживал и отсутствием в магазинах возможности оплаты товара по карточкам. Хотя, если говорить честно, один магазин, не давший погибнуть с голоду, поскольку весь имеющийся "нал" я оставила церкви (и у меня теперь есть тонюсенькая серебряная цепочка), всё же нашёлся.

О Церкви Петра и Павла: Ухоженная, с богатейшими иконами, но частично снятыми головами львов с медной ограды алтаря. Не скрою,  приятно удивило то, что во время службы в церкви можно сидеть. Выносили стулья, подвигали лавки, и народ, по возможности, располагался поудобнее.

- Видела Киевскую икону? - спросил меня Отец Максим, держа небольшой инкрустированный чемоданчик.
- Нет.

То, что я увидела, поразило воображение. Живопись растрескалась, побурела, лишь обозначив черты фигур матери с младенцем, на фоне растёков, явно похожих на кровяные запёкшиеся пятна. Краска чуть растрескалась. Я хорошо сумела рассмотреть, хоть икона и прикрыта стеклом. Это на самом деле расползшаяся краска. Удручающее впечатление.
- Это случилось во время событий на Майдане. - ответил на моё удивление Отец Максим.

- Покройся, не в театр пришла! - услышала я, относящуюся ко мне речь слева. Стянув часть нахлобученного на голову палантина, накрыла руки (хорошо, хоть догадалась надеть сарафан длиною в пол), и зачем-то сняла затемнённые очки.
- Это надо смыть! - тут же посоветовал тот же колоритный батюшка, похоже, армянин, показывая указательным пальцем на свои глаза. Добрые-добрые... Но рисовать наброски он мне всё же не позволил, хотя среди прихожан был женский образ как раз такой, какой мне сейчас нужен для воплощения идеи интересного заказа.

Народ ожидал начала. Назойливо ныл ребёнок, странный объект периодически вскрикивал голосом неопределённого пола, рядом хрюкала бабка. На взгляды окружающих похлопывала невинными глазами, и, видно, покрывая недостаток ежедневного внимания, хрюкала вновь. Собрались явно не здоровые люди, и приходилось признать, что одной из них была я. Служащие подносили стулья и усаживали вперёд, поближе к действу, друзей-знакомых. Мы, как оказалось, были из той же категории, придвинутые ближе всех к центру действа и к алтарю. Народ передавал охапками толстые свечи, купленные за сотню, специально для проповеди, деньги и записки за здравие. Две бабульки, раскладывая кучками поступающие охапки на столе, уронили крест.

Игуменья, экономично установив с десяток свечей, а то и меньше, и подготовив на замену столько же, начала чтение молитв. Припоздавший к раздаче мест народ крепким плотным кольцом обступил сидящие ряды. По прочтении молитв появился Батюшка Герман. Он отнюдь не выглядит стариком. Крепко сложенный седовласый бородатый статный мужчина не спеша начал говорить о растлении народа, о причинах болезни общества и отдельных личностей, коих как раз в этой церкви, по преданиям, и отзывам очевидцев излечивают; о явлении Марии, в том числе и ему лично и о внезапном её исчезновении после интересных, но не долгих диалогов...

Игуменья поднялась, и хотела втихаря ретироваться, дабы справить общечеловеческие потребности.

- Куда? - протянул Батюшка Герман властным, но очень добрым голосом. - На место! Чего учудила, во время проповеди! - игуменья начала бурчать про потребности. Ребёнок ныл всё громче, нечто издавало звуки, а бабка всё чаще хрюкала.

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/08/02/258.