Неоконченная повесть. Глава 11

Опять жизнь внесла свои коррективы в, более-менее начавшиеся налаживаться, наши отношения. Я не знаю, насколько искренно это было у Николая, но я терпела наше совместное проживание из-за возможности помочь хотя бы немного сыну материально на время учёбы в Университете. Да и просто мне иногда было жалко смотреть на мытарства моего бывшего мужа, который жил в полном несогласии сам с собой. Он сам в этом признался как-то своему двоюродному брату:"Не знаю, чего мне надо, казалось бы всё имею и дом , и детей нормальных, и жену- красавицу, а вот всё что-то мне не так!" Иногда он был очень добр, ласков, мог дарить дорогие подарки, как это сделал на тридцатилетие нашей дочери: купил ей, не без нашего с ней участия, модное в то время длинное чёрное кожаное пальто и шапку из норки. Через месяц примерно дал денег и мне,  мы с дочерью на оптовом рынке купили мне красивое турецкое кожаное пальто бежевого цвета, в котором я через десять лет ездила в Санкт-Петербург к сыну на свадьбу и ещё неплохо выглядела для своего возраста. А на мое сорокапятилетие он мне подарил красивый  набор украшений из золота 583 пробы: массивные серьги, кулон и перстень. В то время это стоило огромных денег, но, когда на него накатывала волна любви и нежности, он не останавливался ни перед чем.  Но буквально через некоторое время его захлёстывала волна гнева, ненависти и хамства и тогда всем доставалось, независимо от родственных связей и возраста.
   Меня очень тревожила мысль, как же сложится наша дальнейшая жизнь. По моей части было всё понятно: у меня работа-это рынок и пенсия, вот мои статьи дохода. У мужа теперь оставалась только пенсия. Кроме работы на производстве и отдыха в виде рыбалки с последующим распитием спиртных напитков в гараже, он ничем не хотел больше заниматься, теперь уже ссылаясь на плохое состояние здоровья, которое он потерял благодаря мне, таково было его заключение и спорить с ним было абсолютно бесполезно. На завод его теперь уже не возьмут, а найти работу в городе было нереально в тот переломный момент, когда все предприятия объявлялись банкротами и оборудование и всё более-менее ценное продавалось за копейки  или просто  растаскивалось.
 Недели две Николай тоже обдумывал сложившееся положение, иногда захаживая на рынок, пропустить один-другой стаканчик самогона , который сердобольные старушки отпускали не только за наличку, но и под запись. Злостные неплательщики теряли такую льготу и ещё и их жёнам бабульки на рынке не  давали проходу, часто вызывая скандалы со стороны обозлённых на своих мужей женщин.
   Иногда Николай приходил на рынок, чтобы помочь мне собрать вещи и отвезти контейнер в камеру хранения. На трезвую голову он молча справлялся с этой работой, но стоило ему хотя бы чуть-чуть пропустить спиртного, тогда доставалось всем: и рынку, который он видел в гробу и меня вместе со шмотками
тоже. Я молча собирала и укладывала товар в сумки, слушая его нескончаемую обвинительную речь и ловя сочувствующие взгляды окружающих меня торгашек-это так Николай называл всех торгующих на рынке врачей, учителей и прочую, не сумевшую влиться в новую жизнь, культурную прослойку нашего социалистического  прошлого. Когда же мы входили в парк, через который лежал путь к нашему дому, тут уже срывалась я, предлагая мужу идти работать в министерство или на худой конец в административные органы, а не протирать штаны на рынке в окружении себе подобных. Коль такой умный, то найди способ зарабатывать деньги, а не ной. У меня вот только и хватило мозгов на то, чтобы схватить сумки в клетку и выйти на рынок с китайским дерьмовым товаром, одноразового использования. Всю дорогу до дома мы бранились, пытаясь что-то доказать друг другу и не находя ответов на множество проблем в нашей жизни.
 Денег катастрофически не хватало. Я тягала, надрываясь, свои баулы, а Николай зачастую целыми днями сидел на рынке или спал дома. Эмоциональное напряжение между нами вновь стало нарастать. Чрезмерные эмоции, связанные с прошлым, губительны, но они опять всё чаще стали всплывать при нашем с Николаем общении. Да, было трудно материально, но ещё сложнее морально, потому что наступало порой такое бессилие перед нашей  жизнью в новом свободном государстве, такая растерянность от незнания, как же жить дальше. Николай тоже бесился от того, что не может найти работу, а особенно, когда я ему говорила, что он её и не ищет...