Наконец-то вместе. Часть третья

Девушка вошла в офис к своему агенту и тут же радостно вскрикнула, увидев в кресле своего дорогого друга Геннадия.
- Дядя Гена! Какими судьбами.
С улыбкой поднявшись, он обнял девушку.
 Агент с симпатией смотрел на них. Он считал, что это встреча племянницы с дядей. Он даже не допускал мысли, что этих людей не связывают родственные взаимоотношения. Джордж Милтон знал их не первый год. В свое время именно Геннадий вышел на него и убедил послушать игру и пение девушки. Конечно, сыграло роль и то, что в узких кругах давно говорили о русском самородке, обладающим необыкновенным голосом и пишущем свои собственные песни.
Тем временем, закончив здороваться и обниматься, гости сели и заговорили о новом диске.
Покинув офис Джорджа, они вместе вышли на улицу.
- Что, детка, собираешься ехать в свой новый дом?
- Да, дядя Гена.
- Может, тогда пообедаем вместе? А то я знаю тебя, хлыщешь кофе, забыв, что надо нормально питаться.
Алиса рассмеялась и, взяв мужчину под руку, пошла с ним к небольшому, но очень уютному кафе, находящемуся неподалеку.
- Ты довольна записью?
- Вроде бы ничего… - задумчиво нахмурив брови, ответила девушка.
- Милтон в восхищении.
- Он вечно в восхищении, - ворчливо произнесла она.
- А тебя, что не устраивает. Я слышал несколько песен. Считаю, что они весьма хороши.
- Он не дал мне время поработать над ними. Да и аранжировка меня беспокоит.
- Ты это говоришь каждый раз, и в итоге, мы имеем, что?
- Что?
- Миллионные тиражи, первые места в хит-парадах и как итог, огромные прибыли.
- Да уж, прибыли. Что только с ними делать?
- Может, стоит подумать о своей собственной студии звукозаписи?
- Возможно! – задумчиво проговорила Алеся, - Ладно, давай оставим дела на потом. Лучше расскажи мне, как ты себя чувствуешь? Ты сделал анализы?
Геннадий поморщился:
- Сделал, сделал.
- И что сказал твой врач?
- Сказал, что нужно больше отдыхать. Ты же знаешь этих врачей. Понапишут миллион лекарств, от которых нет никакого прока, и довольны.
- Просто так ничего не выписывается. Надеюсь, ты их приобрел и принимаешь?
- Да, да! Оставь разговоры на эту дурацкую тему. Лучше скажи, ты виделась с матерью?
- Да, на прошлой неделе она снова приходила.
- Что ей надо на этот раз? Квартиру ты ей приобрела там, где она хотела, выписываешь ей чек каждый месяц, что же еще?
- Хочет сделать круговую подтяжку лица. Заявила, что хочет выйти замуж.
- Сколько ей сейчас лет?
- Сорок девять.
- Да ну? Такая молодая?
- Да уж. Пока не пила, выглядела вполне прилично, а сейчас.. – Алиса махнула рукой.
- Может, стоит ее уговорить лечь в диспансер и избавиться от зависимости.
- Попробуй, докажи ей, что она алкоголичка. Я пару раз намекнула, что стоит остановиться, но она сразу на дыбы, начинает кричать, что вовсе не пьёт, а только изредка выпивает с друзьями. Безнадежно!
- Она пьет не одна?
- Не знаю. Ни разу никого у нее не видела. А пьяная практически всегда.
- А что твой дядя Виктор?
- Он в своем репертуаре. Все думает, что его обделили. Считает, раз он нас вызвал сюда, то я должна делиться с ним доходами.
- Насколько я помню, ты погасила все его долги в банке, когда он разорился. Да и потом, не раз давала крупные суммы денег.
Алиса пожала плечами и промолчала.
- Ты так и не простила мать за то, что она не рассказала тебе правду об отце?
- Даже не знаю… Порой я жалею ее. Порой накатывается злость, что она позволила думать, что отец бросил меня и не приезжает, потому что я не нужна ему. Она даже ни разу не навестила его могилу на кладбище, а может – ходила, просто мне об этом ничего не известно. Не сохранилось ни одной фотографии. И только, приехав в Америку, я попросила дядю Витю поискать фотографии отца. Он нашел несколько снимков Они с братом близнецы, но мне не хочется думать, что они похожи.
-  Ты как-то рассказывала мне, что братья между собой не очень ладили. Значит, они действительно не похожи.
- Не знаю. Сейчас трудно об этом судить.
Дядя Гена оказался единственным родным человеком для нее в Америке. Он помогал ей всегда, как мог и сколько мог. Его помощь неоценима. Девушка даже не представляла, что было бы с ней без его помощи. Она давно уговаривала его выйти на пенсию, съехать со съемной квартиры в Бруклине и поселиться в ее доме. Возможно, на свежем воздухе ему стало бы лучше. После смерти жены, Берты, он сильно сдал. Детьми они так и не обзавелись, так что только она сейчас близкий для него человек.
В кафе они говорили о планах на будущее, и Геннадий снова пожаловался, что ему не нравится имидж, который она выбрала.
- К чему тебе эти черные губы, эти глаза? – он обвел свои, демонстрируя, что он имеет в виду.
- Зато никто не узнает меня на улице, - смеясь, ответила девушка.
 В свое время она выбрала именно такой образ, чтобы ее не узнавали мама с дядей. По этой же причине, она взяла псевдоним. Но все тайное, когда – то становится явным. Правда открылась. Теперь девушка не могла изменить образ. Существовала еще одна причина. В глубине души она стеснялась, что классическая пианистка поет легкую музыку, а не сочиняет классическую, не выступает  на концертах, как музыкант. Сейчас ее это вовсе не смущало. Она стала понимать, что если написано и спето хорошо, не важно, опера ли это или попса, достойно уважения.
Они вспомнили Ксану Лаврентьевну и, не чокаясь, выпили по бокалу «Божоле». Их педагог умерла два года назад, внезапно, во сне. Оторвался тромб в мозге, и ее не стало. Естественно они узнали об этом задним числом. Если бы знали вовремя, сесть в самолет, и лететь в Россию, нет никакой возможности. Открытой визы с Россией нет, и пока что не предвидится.
Алиса поддерживала связь со своими друзьями. Сначала писала письма Гаюмовым и Ксане Лаврентьевне. Иногда письма не доходили, и приходилось месяцами ждать ответа. Или получала письма, где они спрашивали о том, о чем девушка уже писала. Только тогда, когда девушка начала зарабатывать деньги, она начала звонить им. Слушая взволнованные родные голоса, у Алисы комок вставал в горле, и хотелось плакать. Хотелось видеть родные лица, прикоснуться к теплой руке тети Нины, прижаться к плечу дяди Игоря, обнять Ксану Лаврентьевну, и, конечно, Эдуарда.
Да, Эдуард. Ее отношение к старому и доброму приятелю смущали ее много лет. И только недавно сообразила: она всегда, с первого дня, еще девятилетним ребенком, была влюблена в него. Сначала за необыкновенный голос, затем за доброту,  проявленную к одинокому ребенку. А затем, в тот год, когда ей исполнилось пятнадцать, он приехал с гастролей, и в ее чувстве к нему, возникло что – то горячее, до дрожи странное. Когда он смотрел на нее, боялась встретиться с ним взглядом. Когда он говорил с ней, мялась, смущалась и краснела, словно впервые увидела его. Словно это не Эдик, которого знала тысячу лет, а прекрасный незнакомец, явившийся ей из снов. Впрочем, и в этом была своя правда. Эдуард часто снился ей и до того. То он пел, то что-то смеясь, рассказывал ей. Он всегда присутствовал в ее жизни. Уезжая в Америку, горько проплакала всю ночь, горюя, что не смогла попрощаться с ним, не смогла посмотреть в его лицо и заметить, хотя бы искру сожаления, что она уезжает навсегда.
Когда ей сообщили, что он женился, почему-то Алису это потрясло. Она не представляя, что ЕЕ Эдуард, может…, что может? Предать ее, но почему? Он не ее собственность. Он мог полюбить, он мог забыть ее, Алису. Какие она имеет на него права? Никаких! И все же душа болела, в тайниках сердца осталась обида на него. И даже когда он развелся, причем очень быстро, обида не прошла. Став взрослее, понимала, что не имеет права обижаться или испытывать какие-либо негативные чувства. Он просто друг, первая любовь. Именно ее любовь. Для него же девушка оставалась ребенком, сестричкой, о которой надо заботиться. Вот и все!
В конце концов, она тоже может влюбиться, выйти замуж, нарожать детей. И тут же она посмеялась над самой собой. Она встречалась изредка с молодыми людьми. В академии царила легкая атмосфера флирта. Секс казался обычным делом. Хотят молодые люди встретиться в постели, никаких проблем. Вперед и с песней. Вот только воспитание Алисы не давало легко относиться к таким взаимоотношениям. Да и врожденная брезгливость не позволяла ей легко менять партнеров. Конечно, не жила монашкой, но ни один мужчина так и не тронул ее сердца. Почему–то ложась в постель с партнером, чувствовала себя не в своей тарелке. Словно она обманывает Эдварда и если он узнает, то огорчится.
Она понимала, что это сущий бред, и, возможно, надо обратиться к психологу. Естественно, никуда не пошла и ни с кем не делилась. В академии и в школе она подружилась с несколькими девочками и до сих пор поддерживала с некоторыми из них отношения. Но только одна из них, пуэрториканка Рита Гомес,  стала ей близкой подругой. В школу они поступили с разницей в неделю и, хотя не понимали друг друга, прекрасно поладили. На удивление быстро Алиса заговорила на испанском языке. Английский тоже давался ей легко, тем более что еще в России его изучала. Рита радовалась, что теперь они могут говорить и понимать друг друга, хотя ей английский давался нелегко. Поэтому все время переходила на испанский.
Рита тяжело перенесла отъезд подруги в академию. Сама она пошла работать. Семья большая, шестеро детей. После старшего брата, по возрасту шла она. И когда к Алисе пришла слава, искренне радовалась за подругу, в отличие от многих других. С добрым, веселым и легким характером, Рита радовалась любым пустякам.
Когда появилась возможность, Алиса дала ей денег на курсы маникюра. Рите нравилось возиться с руками. Она умело наносила потрясающие рисунки на ногти. Обладая творческим воображением, именно она предложила подруге наносить макияж, ставший со временем визитной карточкой певицы.
В самом начале, Алиса даже предложила ей работать на нее, но Рита отказалась, заявив, что не собирается вести сумасшедшую жизнь, мотаясь по гастролям. Мечтала собрать деньги и приобрести собственный кабинет. Когда Алиса хотела финансировать ее, отказалась. Тем не менее, год назад мечта осуществилась, и она приобрела собственный кабинет, недалеко от центра, пользующийся успехом. Людям нравились ее роспись, хотя не последнюю роль сыграл ровный характер и веселая улыбки миловидной черноволосой девушки.
Она встречалась с молодым человеком из своего квартала. Его звали Тони, Антонио, как и Рита – пуэрториканец. Его семья имела собственный бизнес. Небольшое кафе с национальной кухней. Частенько он разъезжал по району, развозя заказы на стареньком мопеде. На нем же, Тони заезжал за подругой и увозил девушку с работы домой. Алисе молодой человек нравился, и она собиралась стать свидетелем на свадьбе, уверенная, что в скором времени молодые поженятся.
Буквально несколько дней назад Алиса ходила к Рите на маникюр. Они договорились на семь часов, чтобы не торопиться и всласть поболтать. Пока Рита работала, они вспоминали одноклассниц и забавные истории из школьной жизни. Рита говорила на английским с сильным акцентом, хотя у нее получалось очень мило, мелодично.
- Ты представляешь, Тони заявил, что на Рождество мы должны пожениться!
- Поздравляю. Разве ты не рада? – с улыбкой глядя на капризное лицо подруги поинтересовалась Алеся.
- Ты что, не понимаешь? Он не спросил меня, хочу ли выйти за него замуж, не сделал предложения, а просто заявил об этом, словно сам все решает!
- Видимо он понимает, что если он будет спрашивать тебя, то вы поженитесь ближе к пенсии.
- А куда торопиться? – пожала пухленькими плечами девушка.
- Может, он не хочет жить в грехе? – лукаво рассмеялась Алеся.
- Шесть лет его это не беспокоило, что же теперь изменилось?
- Возможно, он созрел для семейной жизни. Хочет жену, детей. Он тебя любит. Все это знают.
- Ну и что! – упрямилась Рита, - Меня многие любят! Так что, за всех выходить замуж?
 - Ты серьёзно? Тебе кто – то еще сделал предложение?
- Предложений – море. С утра до вечера. Только не те, о которых ты говоришь.
- А, понятно. Я прекрасно знаю, что ты тоже любишь Тони. Вы уже много лет вместе. Так почему бы не пожениться?
- Откуда я знаю, каким он будет мужем. Он хороший парень, замечательный любовник, но…
Она задумчиво водила пилкой по ногтям подруги.
- Ты сомневаешься в нем?
- Вроде бы, нет. Тем не менее, страшновато. Мы католики. Женимся один раз на всю жизнь. А вдруг что-то пойдет не так? Как лотерейный билет. Купил, и не знаешь, выиграешь, или проиграешь.
- Волков бояться, в лес не ходить!
- А? – непонимающе посмотрела Рита на подругу.
 - Это русская поговорка такая. В любом случае решать тебе. Не думаю, что Тони кардинально измениться, женившись на тебе. Если что, хук справа, он успокоится и будет паинькой.
 Они громко расхохотались, вспомнив давнюю историю, когда они еще учились в школе.  Как- то раз, Рита сообщила Алисе, что поступила в секцию каратэ. И тут же продемонстрировала подруге, чему ее там обучили. Алиса с сомнением смотрела на невысокую полную подругу, пытающуюся задрать ногу. Может, если бы она была одета в брюки, что-нибудь да вышло. Но школьная форма состояла из голубой блузки и синей юбки. С разворота, девушка, попытавшись поднять ногу, запуталась в юбке, наверное, упала бы, если бы не  проходящий мимо старшеклассник, удержавший ее от падения. За что получил хук прямо в глаз, от локтя Риты. Конечно, все случилось непреднамеренно, но молодой человек долго ходил с шикарным фингалом под глазом. Завидя издалека юную каратистку, обходил стороной, опасливо поглядывая на нее.
Когда отец девушки узнал, куда ходит его дочь, так взбеленился, что карьера юной спортсменки тут же закончилась.
- Тогда, ладно! – отсмеявшись, согласилась Рита.
- Значит, сыграем свадьбу на Рождество?
- Еще чего! День свадьбы я сама выберу! Может, на  День Святого Валентина?
- Как хочешь.
- Ты не забыла, что будешь моей подружкой на свадьбе?
- Нет, не забыла. Главное, чтобы я заранее знала дату свадьбы, чтобы построить график гастролей.
- Как ты можешь так жить?
- Мне нравится такая жизнь, - просто ответила Алиса.
- С такой жизнью ты не скоро обзаведешься мужем и семьей.
- А я не тороплюсь. Всему свое время.
В свое время Алиса рассказала подруге об Эдуарде. Та очень удивилась, что девушка, спустя столько лет помнит и любит какого-то русского, с кем ее не связывали романтические отношения.
Они помолчали и заговорили о работе Риты. - Знаю я, в чем дело! – проворчала Рита.

***
Алиса приехала домой. Она планировала провести здесь неделю, отдыхая и работая. У нее созрело несколько замыслов. Здесь ей вольно дышалось. Именно здесь родились песни для последнего альбома. Именно тут она узнала из интернета о приезде Эдуарда на гастроли. Девушка уже слышала от тети Нины, что ее сын ушел из театра оперетты и дал ряд концертов в Европе. Алиса порадовалась за старого друга. Она помнила его голос, знала о его возможностях. Ей даже хотелось написать для тенора несколько песен, чтобы именно он исполнил их. С этими мыслями, она села за инструмент.
Вечером, прогуливаясь, Алиса нехотя, с горечью вспомнила о матери. Перебрала в памяти их последний разговор.
Она привезла матери продукты и та деловито осмотрела покупки. Затем со злостью глянув на дочь, сказала:
- Что за ерунду ты купила? Я же просила тебя совсем другое!
- Я не собираюсь покупать тебе алкоголь, о чем неоднократно говорила тебе! Мама, прошу тебя, пойми, ты должна бросить пить! Ни к чему хорошему это не приведёт! Сидишь дома, не выходишь никуда, пьешь в одиночестве! Ведь ты еще не старая женщина…
- Не учи меня жить! Что хочу, то и делаю! И  нечего меня попрекать, что не работаю и сижу у тебя на шее!
Удрученно глянув на располневшую и неухоженную мать, Алиса вздохнула. Не впервые они ведут этот разговор. И хотя девушка ни разу не попрекнула мать за то, что та не работает и ничем не занимается, женщина продолжала утверждать обратное.
- Может, ты запишешься на какие-нибудь курсы, походишь в фитнес-клуб, или на танцы?
Вера презрительно фыркнула, продемонстрировав желтые от курения, зубы.
- Больно надо таскаться по таким местам. Что мне там делать, тем более ни черта не понимаю, что там говорят!
Алиса покачала головой, сдерживаясь, чтобы не сказать матери, что за столько лет можно было выучить язык, хотя бы бытовые фразы. Все бесполезно. Мать не уступит и ничего не поменяется. Но спиртное она ей никогда не купит. Это твердое решение!

                ***
Жара поглотила Эдварда. Он с трудом втягивал в себя, пропитанный влажностью воздух. Он поспешил зайти в гостиницу и с облегчением почувствовал прохладу от работающих вовсю кондиционеров. Он находился в Лос–Анжелесе пять дней и так и не смог пока адаптироваться ни ко времени, ни к жаре. Завтра они покинут этот город. Концерты имели успех. Возможно, не очень громкий, но прием оказали теплый. Залы собирались полными, и агент сказал, что все билеты практически проданы во всех городах, где он будет выступать. Его это удивило. Его имя здесь неизвестно. Неужели так много любителей послушать итальянские популярные песни и романсы.
Как ни странно, с того момента, как он сел в самолет, он постоянно думал об Алисе, желая встретиться с ней. Как она, чем занимается, как выглядит? Он специально из Европы позвонил маме и взял номер девушки. Она жила в Нью-Йорке. Непонятно по какой причине, за все эти годы он не поговорил с ней по телефону. Когда девушка звонила, его вечно не было дома. То он на гастролях, то на репетициях, то еще, черт знает где. Как ему хотелось услышать ее голос. Интересно, какой он у нее сейчас? Когда они встречались в последний раз, голос стал намного ниже. С необычно красивыми обертонами. Словно она сейчас запоет. Но ни разу от Ксаны Лаврентьевны он не слышал, что у Алисы есть голос. Тогда вообще это было бы что-то невероятное. Бог наградил ее талантом музыканта с большой буквы. Уже тогда она сочиняла музыку и просто блестяще исполняла ее, импровизируя. Если бы она еще вдобавок и запела своим сексуальным голосом, он бы просто повесился от зависти. Он посмеялся сам над собой. Ерунда какая. Кто, как не он, должен порадоваться за свою маленькую подружку.
Он вспомнил, как она всегда восхищалась его пением и говорила, что он лучший. Его милая почитательница. Первая.
В тот же вечер по приезду, волнуясь непонятно отчего, набрал ее номер телефона. Но никто не снял трубку. Он с нетерпением набирал номер до трех часов ночи. Никто не отозвался. Значит, ее нет. И тут он подумал о том, что она могла жить с другом, или, как сейчас говорят, гражданским мужем. То, что она не замужем, Эдик знал точно. Если бы она стала замужней женщиной, то мама уж точно бы знала.
В течение всей недели он с упорством набирал номер Алисы, но кроме автоответчика, никто ему так и не ответил.
Куда же она делась? – думал он, в очередной раз, кладя трубку.
Может оставить сообщение? Нет, он не хотел, и не умел  говорить в пустую трубку. Да и что он скажет? Это я, Эдик. Привет!
Полный идиотизм! Он всегда чувствовал себя неловко, если приходилось оставлять сообщение. Тем более Алисе, с которой не разговаривал столько лет. Он хотел поговорить лично! Ничего. Он еще полгода будет в Америке и обязательно разыщет ее.
                ***
Вернувшись в Нью-Йорк, Алиса проверила автоответчик. Много рекламы, несколько звонков по делам и тридцать семь раз кто-то звонил, но так и ничего не сказал. Интересно, кто бы это мог быть? Странно!
Пока прослушивала сообщения, включила кондиционер и чайник. Стояла страшная жара. И хотя она жила не на последнем этаже, в квартире  настоящее пекло. Открывать окна в середине дня не стоит. Пыль, смог, пары переработанного бензина моментально проникнут в комнату. Значит надо ждать, когда кондиционер охладит помещение.
В свое время она часами мечтала о своем собственном жилье, и когда приобрела эту квартиру, по идее должна была радоваться. Но радость так и не пришла. Алиса недоумевала, почему? Потом она начала думать о доме. Странно, она городская девушка и всегда жила в квартире. В Москве на пятом этаже. В Бруклине на седьмом. Почему же ее теперь тянет на  землю. Она представляла себя сидящей на веранде в кресле – качалке, окружённой горшками с цветами. Или в беседке, увитой шиповником, или резедой.
Купив дом, она почувствовала себя совершенно счастливой. Если бы могла, никогда бы не вернулась в эту маленькую квартиру-студию. Но что делать, если ее работа не дает ей такой возможности.
Никому не признаваясь, с трудом ездила на гастроли, не любила петь перед огромной толпой, сливающейся в общую массу. Ненавидела безумные глаза фанатов, боялась проявления любой агрессии. Конечно, у нее имелась целая группа телохранителей, но…
Если бы она могла просто писать свои песни, записывать альбомы и не выезжать на концерты. К сожалению, это невозможно и ее агент, никогда не позволит ей пойти на такой шаг. Как не крутись, львиная доля доходов идет именно от выступлений. Конечно, диски продаются неплохо. Можно сказать моментально раскупаются. Но именно деньги с концертов позволили ей приобрести дом.
Возможно, что наступит момент, когда эта суета закончится, но не в данное время и, скорее всего, не в ближайшем будущем. Жаловаться не на что. Она сама выбрала такую жизнь. И вовсе не из–за денег, как могло бы показаться, а из-за желания петь свои песни, почувствовать, как публика затаив дыхание, слушает их, как подпевают уже известным хитам.
Алиса рассмеялась. Получается, что она противоречит сама себе: не хочет ездить на гастроли и, одновременно желает, чтобы ее слушали переполненные залы. Нонсенс!
Она с нетерпением ждала концерта Эдуарда. Алиса через интернет заказала два билета, для себя и дяди Гены. Сейчас она решила позвонить своему старому другу и предупредить его об этом, чтобы он освободил время на тот вечер.
Набрав номер, долго ждала ответа, но он так и не подошел к трубке.
Девушка забеспокоилась. Обычно в это время он уже всегда находился дома. Утренняя репетиция давно закончилась, до вечера, когда он играет еще далеко. Подумав, набрала номер сотового телефона. Геннадий ответил не сразу, но когда она услышала его голос, поняла, что-то произошло. Голос звучал тихо и надтреснуто.
- Дядя Гена, что случилось? Где вы?
- Все в порядке, детка. Я слегка не в форме и лежу в больнице.
 Алиса разволновалась.
- Давно? Что говорят врачи?
- Ничего особенного. Мне уже лучше.
 - Почему вы мне ничего не сообщили? Не позвонили?
- Чтобы ты, как угорелая сорвалась с места и металась здесь по коридорам? Зачем? Помочь ты все равно ничем бы не смогла. Тем более что ты давно мечтала поехать в свой дом, чтобы отдохнуть и поработать.
- Дядя Гена, как вам не стыдно! А кто мог быть рядом с вами в такой ситуации? Где вы находитесь?
 Он назвал госпиталь, находящийся поблизости от места, где он жил.
- Я скоро приеду!
- Не выдумывай! Слишком жарко. Приезжай вечером, если тебе так не терпится увидеть полудохлого старика.
Но Алиса уже не слушала его, собираясь покинуть квартиру. Закрыв дверь, услышала звонок домашнего телефона, но не вернулась, не до того.
На другом конце провода Эдуард слушал гудки. Трубку снова не подняли.
Наверное, - размышлял он, - мама дала мне неправильный номер телефона, или старый. Сама она никогда не звонила Алисе, так что вполне возможно, что по этому номеру ее нет.
Ничего, приеду в Нью-Йорк и обязательно разыщу ее.
***
После полудня Алиса с Геннадием выехали в сторону Филадельфии. Расстояние между городами девушка собиралась проехать примерно за два часа. До сих пор она переводила мили в километры. Вот и сейчас она быстро рассчитала, что это примерно сто тридцать километров. Гораздо больше времени займет проезд по городам. Филадельфия, штат Пенсильвания достаточно оживленный город. Конечно, с Нью-Йорком ему не сравниться, но все же не надо сбрасывать со счетов загруженность на дорогах.
 Она специально приобрела билеты в середине недели, чтобы не попасть в пробку. Люди стремятся покинуть город в конце недели, что создает проблемы на дороге. Концерт начинался в восемь вечера. Спешить некуда. Они спокойно пообедают в одном из ресторанов Филадельфии. Немного прогуляются по улицам, а затем пойдут в театр.
Краем глаза Алиса поглядывала на своего спутника. Прошел месяц, как она вбежала в госпиталь, с ужасом думая, что случилось с ее другом. Врач, принимавший дядю Гену, оказался на месте. Подробно и доброжелательно он объяснил девушке, что у пациента был микроинфаркт. Сейчас все более ни менее в порядке, но надо следить за режимом. Лучше всего оставить работу и пожить на свежем в воздухе. В Нью-Йорке неимоверная жара, что, конечно, влияет на состояние здоровья больного. Надо поберечься. Он решил, что пациент отец девушки, и Алиса не стала его исправлять. В конце концов, если не генетически, то по всем остальным параметром, он  - ее настоящий отец.
После долгих уговоров, нехотя, дядя Гена согласился оставить работу и пожить в ее доме. Неожиданно для себя увлекся садоводством и попросил Алису прислать ему специализированные журналы. С компьютером он не дружил и не собирался на старости лет менять привычки.
- Лучше книги нет ничего на свете, - не смущаясь, говаривал он,
По дороге они неспешно разговаривали, вспоминая те или другие события из их жизни. Пожилой человек выглядел намного лучше, что немало порадовало девушку.
Эдуарда лично он не знал, но много слышал о нем от Алисы. Конечно, он сделал кое-какие выводы об их взаимоотношениях, но никогда ничего не говорил об этом. Да и сама девушка говорила о нем коротко, даже суховато, не вдаваясь в подробности. Именно такая манера навела Геннадия на мысль, что все не так просто. Или что-то там произошло в свое время, или безответная любовь  нанесла ей в свое время травму. Ведь обо всех других членах семьи Гаюмовых она рассказывала много, с любовью и теплотой.
Сейчас, глядя на взволнованное и напряженное лицо девушки, гадал, о причинах ее волнения. Возможно, долгая разлука с другом детства, разочарует ее. Годы летят. В пятнадцать лет он мог казаться Алисе красивым, необыкновенным, талантливым. Соответствуют ли ее воспоминания настоящему облику теперь уже не такому молодому человеку? Если между ними разница в десять лет, значит этому Эдуарду Гаюмову - тридцать семь. Возраст зрелости. Хотя, если его пригласил сам Майкл Колтрайт и заключил с ним договор, значит, певец чего-то явно стоит. И немало, скорее всего.
 Майкл славился своим нюхом. Он находил немало певцов и музыкантов, никому неизвестных. Составлял с ними контракт на очень выгодных для него условиях и, как правило, выигрывал. Но и Америка, благодаря ему узнала хороших артистов. Так что, если Эдуард действительно обладает прекрасным голосом и подобрал хорошую программу, то Майкл его прославит.
- Ты подойдешь к нему после концерта?
- Даже не знаю, - не отрывая взгляда от дороги, заметно колеблясь, ответила Алиса.
- Как ты думаешь, он тебя узнает?
Она пожала плечами.
- Он в курсе твоей эстрадной деятельности? Знает, кто ты?
- Скорее всего, нет. Я не рассказывала об этом ни тете Нине, ни Ксане Лаврентьевне.
- Почему же?
- Так сложилось. Сначала было неловко. Ведь они думали, что я стану пианисткой, или классическим композитором. Затем подумала, что, если не получится? Ты же знаешь, что вокалистка я с недавних пор. Да и назвать меня так – большая натяжка. Я не камерная певица.
Геннадий всегда поражался скромности Алисы. Она не понимала, что обладает уникальным, необычным голосом. Конечно, петь оперные партии, не ее амплуа. Она действительно эстрадная певица. Легко исполняла джазовые вещи, обладая виртуозной легкостью в импровизации, но и другие направления не чужды ей.
Он сам, слышавших лучших исполнительниц столетия, мог с уверенностью сказать, что она – одна из них, возможно, первая. Необыкновенный тембр голоса: сексуальный, низкий, обволакивающий, создавал  необыкновенный эффект. Мороз по коже, учащенное дыхание, восторг – именно такие ощущения дарил ее волшебный голос. Даже у него, пожилого человека, что уж говорить о молодых людях. Музыка, написанная ею, удивительна, своеобразна и на нее великолепно ложился этот проникновенный низкий голос, с четкими интонациями и летящими легкими звуками. Сказка!
Он еще раз посмотрел на девушку, но теперь пытаясь вспомнить ее такой, какой увидел впервые. Тогда она представляла собой юное создание, неуверенную в саму себя. С копной светлых волос, капризными полными губами и ясными голубыми глазами, смотрящими на мир несколько удивленно и наивно. Он понимал, что этот ребенок закинут в новый, необычный для нее мир, где она никого и ничего не знает. Придется адаптироваться к новым условиям, выучить английский язык. Но с этим она справиться. Молодые легче привыкают к новым обстоятельствам.
Сейчас она изменилась. Конечно, ему трудно решить, насколько сильно. Все эти годы он виделся с ней достаточно часто. Волосы потемнели. Та рыжинка, что поблескивала в ее волосах, усилилась. Брови потемнели, очертание носа стало более четким: прямой, сильный. Лицо продолговатое, а глаза потеряли свою невинность: серьезные, умные, хотя если вглядеться, понимаешь, какая ранимая душа скрывается за ними. Сильно она так и не выросла. Для сцены, конечно маловата, не более ста шестидесяти пяти сантиметров, а может, и меньше. Он не особенно в этом разбирается.
- Значит, посмотрим по обстоятельствам, так я понимаю?
- Именно!